14 февраля 1993 года вопросом «Уместно ли праздновать День святого Валентина в столь мрачно-сложившейся обстановке?» задавались как преподаватели, так и ученики. И мнение их разнилось от полного согласия до полного неприятия, были, конечно, и те(и их было большинство), кому было просто-напросто все равно. Один только Златопуст Локонс, новый учитель по Защите от темных искусств от этой идеи пришел в неописуемый восторг. Ну, оно и понятно, ведь он-то и был ее инициатором.
Вот и пришлось всем до единого, хотят они или нет, терпеть новое убранство школы: ярко-красные сердца, как главный символ праздника всех влюбленных, были понапиханы чуть ли не в каждый уголок замка, кричащие розовые гирлянды были распростерты по стенам, даже в туалетах, кроме того были и прочие не менее ядрёных оттенков украшения, которыми Локонс постарался изуродовать Хогвартс. Больше всего досталось Большому залу, превратившемуся в одну большую свалку из обязательных атрибутов торжества.
Но не только вычурным декором решил отличиться Локонс. Он также решил устроить настоящее представление с разодетыми в костюмы купидонов гномами, которым полагалось разносить, а по желанию отправляющих и, пританцовывая, распевать, валентинки адресатам. В качестве главного гвоздя программы были приглашены крохотные феечки, которые якобы помогали двум половинкам, родственным душам, если быть точнее, обрести друг друга.
В общем, можно было представить, какой в тот день творился кавардак. Большинство учеников предпочли прятаться по своим комнатам, благо уроки в этот день были отменены. Хотя и находились такие, впитавшие в себя дух дня всех влюбленных, смельчаки, которые в надежде получить хотя бы одну валентинку или, если посчастливиться, найти свою вторую половинку, выбирались из своих укрытий и сами как бы случайно натыкались на псевдокупидонов и фей. Последние, между прочим, зачастую просто дурачились, сталкивая лбами студентов, в ужасе сбегавших друг от друга. Учителям, к слову, доставалось от этих существ не меньше. Взять, например, сведенных смеха ради Северуса Снейпа и Сивиллу Трелони. Профессор Снейп тогда готов был влить в глотку яда любому, кто попадется под его горячую руку. А профессор Трелони еще долгое время не могла отойти от шока, и от Снейпа она тоже долгое время отойти не могла. А вдруг судьба?
Но вот Гарриет Поттер относилась именно к тем, здравомыслящим, кто, прячась, ни на минуту не собирался выходить из башен своего факультета. Хотя, в случае гриффиндорки дело было не только в Дне св. Валентина и вытекающей из него вакханалии.
– Они окрестили меня наследницей Слизерина! – сидя на кровати в спальне для девочек, восклицала она. – Немыслимо! Я получила уже как минимум три открытки, в которых мне предлагают вместе поубивать всех маглорожденных. А один идиот, видимо, самый оригинальный… нет, ты только послушай, что он пишет:
«О, великая чародейка нашего времени, победительница сил зла, я, твой верный раб, валяюсь у тебя в ногах, словно домовой эльф, и мечтаю только лишь о том, чтобы взор твоих изумрудных очей…»
Гермиона, откидываясь назад, в голос расхохоталась, за что схлопотала неодобрительный взгляд прищуренных глаз подруги, словно говоривший: «Тебе-то смешно».
– Нет, я из комнаты больше и носа не высуну, – раздирая те самые послания на мелкие кусочки, пробурчала Гарри.
– Гарри, хотя бы на обед сходить надо, – превращаясь в мамочку, заметила Грейнджер.
– Ага, мне завтрака хватило, – Гарри вдруг вспомнила, как на нее накинулся «купидон» и проорал на весь коридор признание в любви в стихах, скорее высмеивающее свою получательницу.
Девочку прямо-таки передернуло.
– Посмотри на это с другой стороны.
– Это с какой же?
– Смех, как известно, продлевает жизнь, – заявила Грейнджер и снова расхохоталась.
– Ничуть не смешно, – Гарри скрестила руки на груди и, насупившись, упала на подушку. – Нужно поскорее найти этого наследника.
– По крайне мере, мы точно знаем, что это не твой Малфой.
– Ну да... постой, что?
Мой Малфой?! – вмиг Поттер прямо-таки подскочила.
– Ведь только мы с Роном его подозревали, а ты всеми силами защищала его и говорила, что это бред. Хотя все факты указывали на него.
– Твои факты гроша медного не стоили. А такой слюнтяй, как Малфой, просто не мог быть наследником.
Тем временем где-то в подземельях замка вышеупомянутый не наследник Слизерина Драко Малфой, направляющийся в Большой зал на обед, практически в один голос с представительницей факультета львов воскликнул:
– Да такая дурында не может быть наследницей!
– Между прочим, эта дурында в одиночку уничтожила Квирелла в том году, – стоял на своем его однокурсник Блейз Забини.
– Отец сказал, что это связано с Темным лордом, так что...
– Вот-вот, связано. Темный лорд ведь не просто Темный? Может быть, и Поттер после его влияния стала Темной повелительницей.
Малфой бы обязательно поперхнулся, если бы было чем, взамен он скорчил самую скептически-недоумевающую рожицу из всех, что ему доводилось корчить.
– В любом случае, – как бы между прочим продолжил Забини, – я видел, как ты писал валентинку и вкладывал ее в конверт.
– М-м-м? – Драко сделал вид, будто он не расслышал. – А! Вон они!
Заметив Крэбба и Гойла у самого края слизеринского стола в Большом зале, Драко поспешил к ним, уклоняясь от явно намечающегося вопроса Блейза. Гарри и Гермиона тоже только что присоединились к уже успевшему наесться до отвала Рону, который в целях поддержать компанию решил слопать ну хотя бы еще одну куриную ножку. Гарри яростным взглядом прожигала Златопуста Локонса, о чем-то верещавшего за учительским столом. Надо сказать, преподаватель бесил Поттер до неприятных колик в животе. Мало того, что он на уроках цеплялся к ней гораздо чаще и больше, чем к другим студентам, заставляя разыгрывать дурацкие сценки из его дурацких книг, так еще и свободное время нашел как отравить – устроил не праздник, а какую-то бредовую пародию на него.
Гарри однако уже успела расслабиться, так как ни гадких гномов, ни фей по близости не было обнаружено. Как вдруг в зал влетел крупный филин, спикировал над гриффиндорским столом и уронил письмо прямо в распростертую ладонь девочки.
– Поздновато для почты, – удивленно сказала она и принялась распечатывать бежевый конверт, переплетенный синей лентой.
– Что это? Письмо? Или очередное послание? – заинтересованно спросил Рон, пытаясь высмотреть, что это там у Гарри.
Внутри конверта оказалась аккуратная валентинка нежно-голубого цвета. Предчувствуя что-то недоброе, Гарри принялась читать про себя, отворачиваясь от вытянутой шеи Уизли.
«Прекрасная леди Гарриет Лили Поттер,
я знаю, что тебе не нравится, когда тебя зовут Гарриет, но, поверь мне, твое имя столь же красиво, как и ты сама. Может быть, у тебя на голове воронье гнездо и ты не знаешь, как пользоваться расческой, но твои глаза сияют ярче звезд.
Ко всему прочему, я вовсе не считаю тебя наследницей Слизерина, как остальные, потому что такое нежное существо не может нападать на грязнокровок. Это не логично, учитывая, что и сама ты нечистокровная. Но ни в коем случае не беспокойся, что твоя кровь разбавлена, мне это не важно. Ведь я готов закрыть глаза даже на твой скверный характер и, как я уже писал, на твое воронье гнездо.
Надеюсь твой будущий супруг Д.
P.S. Чуть не забыл! С праздником».
Как только Гарри прочла последнюю строку, первым делом она медленно обернулась назад, выискивая без сомнения посланника сия бреда Драко Малфоя. Хоть оно и не было подписано, но каллиграфический почерк и манера изложения с потрохами выдавали своего хозяина.
Секундой ранее, сидевшая спиной к девочке, но прямо напротив Драко, пялившегося на Поттер в ожидании реакции, Пэнси Паркинсон случайно задела локтем нагнувшегося над тарелкой Гойла, который с её подачи окунулся подбородком в суп, чем вызвал неудержимый гогот единственного человека, заметившего это, то бишь Малфоя.
Таким образом, обернувшаяся Гарриет лицезрела картину хохотавшего до слез Драко, взгляд которого был устремлен к ней, а за ним и сотрясающихся от смеха Пэнси и даже самого пострадавшего Гойла. Это и стало последней каплей. Гриффиндорка, уверенная, что письмо было шуткой ее позора ради, вспыхнув и стиснув зубы, выбралась из-за стола и направилась прямиком к Малфою.
– Ты! за мной. Живо, – отрывисто прошипела Гарри и, не дожидаясь ответа, вышла из зала.
Драко, отпустивший по этому поводу шуточку друзьям, все же повиновался. Блейз лишь закатил глаза: «Ну, с этим давно всё понятно».
– О, поверить не могу. Сама Гарриет Поттер снизошла до того, чтобы поговорить со мной? – вальяжной походкой медленно подошел Малфой к убийственно-спокойной Гарри.
– Ты отвратительный грязный гном, – девочка сжала кулаки.
– Чего? – прямо-таки опешил мальчик.
– Если ты думаешь, что твои шуточки смешные, то ты глубоко ошибаешься, потому что клоуна в тебе видят только твои глупые, никчемные дружки-слизеринцы, не отличающиеся ни умом, ни сообразительностью, – вокруг Гарри и Драко начали собираться зрители. – Чего-чего? Прекрасная леди? Браво, Малфой! А ты значит мой рыцарь? Ах, да, упоминание о моих волосах и расческе было ну очень остроумным! И что ты там сказал про мою кровь? Что…
– Вот именно, – взгляд Драко стал совсем не добродушно-насмешливым как пару мгновений назад. – Назвать тебя прекрасной и уж тем более леди было очень тонкой шуткой, не правда ли? – лицо его озарила неприятная усмешка. – Но начинать письмо с чего-то вроде «замухрышка Потти» не хотелось, ведь это так не красиво по отношению к девчонке, даже к такой нечёсаной, как ты. Что до крови... так тут сплошные факты и никакой лжи. А письмо я отправил вовсе не для того, чтобы посмеяться над тобой.
– И зачем тогда? – Гарри была в одном шаге, чтобы достать палочку.
Было обидно. Невообразимо обидно.
– Я решил заняться благотворительностью. Вряд ли такой замухрышке могли прислать что-то стоящее. А если и присылали, то только потому, что посчитали тебя той, кем ты не являешься. Это так печально, – картинно вздохнул Драко, – когда никчемной гриффиндорке, у которой даже кровь разбавленная, оказывают внимание, лишь потому что воображают наследницей основателя благороднейшего факультета...
Палочка оказалась в руке Гарри еще прежде, чем Драко успел договорить.
– Агуаменти!
Толпа заохала, загудела. Из Большого зала выбежала профессор Макгонагалл, от которой позже Гарри досталось по полной программе. Но сейчас девочки и след простыл.
– Что здесь произошло? Кто это с вами сделал, мистер Малфой? – строго спросила Минерва.
Но как ни кстати, распевая балладу о любви, появился гном в сопровождении фей, которые принялись кружиться вокруг профессора и учеников, отвлекая их от сложившейся ситуации. Драко стоял неподвижно, наблюдая, как на пол с него стекает вода.
– Ромео, ты безнадежен, – положил и тут же отдернул руку на насквозь промокшее плечо Малфоя подошедший сзади Блейз.
«Какого черта я так расстраиваюсь? – тихонечко всхлипывая, думала Гарри, обнимая подушку. – Разве можно было ожидать от Малфоя чего-то другого? И почему эти чертовы волосы такие непослушные?!»
Шмыгнув носом, девочка буквально приказала себе остановиться. Её взгляд упал на недавно найденный черного цвета дневник. Она взяла его с прикроватного шкафчика в руки, открыла и с удивлением обнаружила, что на нем не было ни капли чернил. А ведь только сегодня в результате катастрофы(чьё имя гном-купидон, который с валентинкой накинулся на улепетывающую от него Гарри) на дневник, разбившись, вылился буквально весь пузырёк с чернилами, который перепачкал всю сумку девочки и все тетради. Так почему же теперь дневник был совершенно чист?
Мысли о Малфое моментально выветрились. Гарри, прихватив перо, решила провести эксперимент, написав на первой странице:
«Я Гарриет Поттер».
Только девочка оторвала перо от бумаги, как только что написанные ей слова бесследно пропали, а на их месте образовалась совершенно иная фраза:
«Здравствуй, Гарриет. Меня зовут Том Реддл. Как к тебе попал мой дневник?»
Брови Гарри удивленно поползли вверх. «Вау», – потрясенно выдохнула она, не подозревая, что в конце года ей придется столкнуться с владельцем дневника Лордом Волдемортом, который и был истинным Наследником Слизерина, придется сразиться с чудовищем Тайной комнаты василиском и спасти сестру своего лучшего друга Джинни Уизли.
