21 апреля 1997 года.
Драко Люциус Малфой с самого утра пребывал не в духе. Впрочем, кроме как в «не», он не был уже давно. Очень давно. А если быть точнее, то частичка «не» к его духу присосалась с тех пор, как эта выскочка Поттер имела наглость начать ходить за ручку с тупоголовым гриффиндорским увальнем Лонгботтомом. И хотя Драко отчаянно отрицал, что причина его «ненастроения» в этом, в глубине души он это прекрасно осознавал. Да, он мог соврать, кому угодно – да той же Поттер – но врать самому себе было выше его сил. Эта всегда необходимая ему способность, к сожалению, никак не поддавалась дрессировке. Вот и сейчас, как бы он не пытался скрыть эмоции, если и не отражавшихся снаружи, то лихо бурлящих внутри, ему не удавалось. А все, опять-таки, из-за Поттер. Только команда Слизерина пришла сменить гриффиндорскую, как эта дурёха свалилась с метлы. Спасибо Мерлину, летала она не слишком высоко, так что отделалась разве что ушибами. Но и дело было даже не в них, а в гребанном Макмиллане, похотливо приобнявшем Героиню и вызвавшемся отвести ее в Больничное крыло. И чего этот Уизел преспокойно их отпустил? Его Поттер подруга или чья? И ведь нисколько не волнуется за то, что этот выродок ее обесчестит по дороге. – Дерьмо, – беззвучно выругался Драко. – Забини, ты за главного. Я отойду. «Дерьмо», – повторил он про себя и побрел обратно в школу. На стадион он больше не вернулся. Почему все планы всегда летят к чертям? Ответа на этот вопрос у Гарри не было. Вот она, собиравшаяся после тренировки принимать ванную, как минимум, час, собиравшаяся в кои-то веки сама, не прося Гермиону помочь, написать эссе по «Истории магии второй половины XIX века» и собиравшаяся сходить на чай к Хагриду, сидит потная и липкая в Больничном крыле(снова) и понимает, что из вышеперечисленного она выполнит разве что первый пункт. Даже после мази мадам Помфри тело болело, особенно правое плечо, но оставаться на ночь Гарри наотрез отказалась. «Что ж, будет что в дневник написать», – подумала девушка, поднимаясь с койки и собирая снятые вещи. Натягивать пропитанную потом игровую мантию не было желания, поэтому, закинув ее на левое плечо, Гарри решила пробежаться до спальни в одной майке. К слову, да, Гарри все еще вела дневник. Незаметно это вошло у нее в привычку, от которой не так-то просто было отказаться. Тем более, что перечитывать свои мысли и истории было интересно и довольно-таки забавно. У выхода Гарри ждал, гаденько улыбаясь, Эрни Макмиллан. Девушке никогда не нравился Эрни, но все же он помог ей, поэтому: – О, Эрни, ты все еще здесь? – улыбнулась она, надеясь отвязаться от него. – Я ждал тебя. Хотел проводить, – Макмиллан сделал выпад вперед, намереваясь приобнять девушку, но та, якобы не заметив, ускользнула из-под его руки, двигаясь вперед в попытке побыстрее добраться до спальни. «Мерзкий, мерзкий…». Однако Эрни не растерялся, пристроившись рядом с ней и игриво дернув ее хвост. – Какая ты быстрая. «Еще бы». – Я очень спешу, м-м-м, мы с Гермионой собирались встретиться. Она уже идет мне навстречу, – попыталась соврать Гарри, завернув в противоположный коридорчик от того, который вел к лестницам. – Еще раз спасибо за помощь. – О, встреча с подругой – это святое, – разочаровался Эрни и, встав прямо напротив Гарри, заставляя ее остановиться, вдруг приобнял ее и чмокнул в щеку. Поттер, стерпев, не отстранилась: все только ради приличий, тем более с этим подонком ей еще на предстоящем матче играть, и портить отношения с одним из членов команды было бы неправильно. Командный дух и все дела. В любом случае, она сможет терпеть его ровно до тех пор, пока он не нарушит границу. Как только Макмиллан, подмигнув, скрылся из виду, будто из-под земли возник Драко Малфой. – Он совсем не подходит тебе, Поттер, – как-то устало заметил он. «Отделалась от одного, черти принесли другого». – Это совсем не твое дело, – так же устало, поправляя привычным жестом очки, ответила Гарри. Ее ноги приросли к полу, не двигаясь и не стараясь унести себя куда подальше. Она вовсе не хотела вновь препираться со слизеринцем, ставшим совершенно невыносимым, едким и язвительным. Никогда еще он не был настолько... злым по отношению к ней. – Так это, по-твоему, настоящий мужчина? – спросил Драко, напоминая об их последней стычке. – Тот, кто не пробегает мимо любой юбки? Тот, кто тебя лапает, как только представится случай? – поморщился. – Это твой выбор? «Назвать труса мужчиной? Ты трус, Малфой, до сих пор всего лишь мальчишка, и этого не изменить», – собственные недавно сказанные слова эхом раздались в голове Гарри. – О каком выборе ты вообще говоришь? – сглотнула она. – И я действительно не понимаю, почему должна оправдываться перед тобой. – Почему? – на лице Драко появилась усмешка. Это была та самая усмешка, которая пробирала до дрожи любого, кому она предназначалась, заставляя чувствовать себя крохотным, ничтожным существом. Для пущего эффекта не доставало только одного: Медленным шагом Драко направился к Гарри и, встав почти вплотную, нагнулся прямо к ее уху, прошептав: – Буду счастлив видеть твою заплаканную мордашку, когда Макмиллан, наигравшись, бросит тебя. Она хотела ответить. Хотела проехаться по этой довольной гадкой физиономии. Она хотела сказать, как ненавидит его. Хотела бежать вслед за ним. Но она просто стояла. Просто стояла там, где он ее оставил, тупо смотря в пол и сдерживая слезы. «Но единственный, кто заставляет меня плакать, это ты, Драко». Гарриет не была слабой, но чувствовала себя таковой каждый раз, сталкиваясь с Малфоем. И она ненавидела его за это. Избегала его, и ненавидела за это еще сильнее.22 апреля 1997 года.
Проснувшись, Гарри почувствовала невыносимую ноющую боль, так что, заверив Гермиону и Рона, что она сама сможет добраться до Больничного крыла, она направилась к Мадам Помфри, которая отчитала ее, словно ребенка, и очень долго сопротивляясь уговорам отпустить ее. В Большом зале Гарри ждали друзья, о чем-то загадочно перешептываясь. Эрни Макмиллан тоже был здесь, и видок у него был, мягко говоря, потрепанный, однако это не мешало ему вещать на всю округу, как он вчера свалился с лестницы и чудом остался жив. Гарри незаметно подсела к Гермионе, ухмыльнувшись: – Что за шум, а драки нет? – Вот именно что драки, – прыснул Рон. – О чем это ты? – А то не видишь, что Макмиллан врет, как сивый мерин. – Думаешь, кто его так раскрасил? – шепнула Гермиона. – Ну-у-у, кто знает, – протянула Гарри. – Вот и мы гадаем, – вздохнула Грейнджер. – Я бы руку пожал этому человеку, – наливая Гарри свежевыжатый апельсиновый сок, утвердительно покачал головой Рон. – А вот мы сейчас и узнаем, кому руку жать... А лучше обе руки, – откусив чизкейк и сделав глоток из до краев наполненного стакана, подмигнула друзьям Гарри. Мигом она выбралась из-за стола и направилась к дальнему его краю, где сидел Эрни и жаловался всем, кому ни представилось. – Эй, Эрни, – помахала она ему рукой, и тот, увидев ее, переменился в лице. А когда она присела рядом, и вовсе нервно заерзал, растеряв весь запал. – Что это с тобой? – улыбнулась девушка, не теряя присутствия духа. – Да, эм, вчера я шел, упал… О, ну, мне пора, Гарри. От прежнего заигрывающего Макмиллана не осталось и следа. Гарри недоуменно смотрела на его удаляющуюся фигуру, а затем по привычке стала искать виновника половины всех ее бед. Обернувшись, девушка наткнулась на довольного Драко Малфоя, пожирающего ее взглядом. Довольного и зловещего. Вот он поднимается и совершенно точно направляется к ней, пока она завороженно ждет. И Гарри вдруг кажется, что она находится по ту сторону экрана на канале «Discovery», где прямо на месте происшествия ведется репортаж о только что разодранном неким хищником кролике. Но вдруг кто-то хватает ее за руку и утягивает за собой. Это Невилл. – Гарри, доброе утро. Хищник застывает. – А, да, – очнувшись где-то у выхода, отвечает Гарри. – Прости, что так бесцеремонно, – Невилл чуть краснеет. – Просто заметил Драко Малфоя и нутром почуял неладное. – Спасибо, – улыбается Гарри и благодарно сжимает его ладонь. С Невиллом все по-другому. С Невиллом намного проще. С Невиллом тепло и уютно. Но хищник не собирается так просто оставлять свою жертву. – Поттер. Гарри оборачивается, почему-то отпуская руку Невилла. – Малфой, я совершенно не настроена с тобой препираться, – ничуть не соврав, вздыхает она. – Лонгоботтом, помнится мне, что у тебя сейчас отработка с профессором Снейпом, – не отрывая взгляда от Гарри, произносит Малфой. – Все-таки не стоило взрывать его любимую колбу, да? – Гарри, идем, – полностью игнорирует столь толстый намек Невилл. – Профессор только что направился в свой кабинет. Он не любит ждать. – Иди, Невилл, он прав: Снейп не любит ждать, – Гарри чуть дотрагивается до плеча юноши и ободрительно улыбается, как бы говоря, что тут она и без него управится. Поколебавшись, Невилл все же уходит. И подаренное им чувство безопасности разбивается в пух и прах. Дождавшись, когда макушка гриффиндорца, скроется за поворотом, Драко в присущей ему язвительной манере начал: – Перестань мучить беднягу. В последнее время этот недоумок только и обхаживает знаменитую на весь мир замухрышку. Как так происходит? Ты ведь не подаёшь ему никаких надежд, но вовсе не противишься ухаживаниям. Вот до чего доводит нехватка мужского внимания. – Не трогай Невилла, – предупредила Гарри. – Он совсем не при чем. Если уж оскорбляешь меня… – Так значит это не Макмиллан, а Лонгботтом? – перебивая, рассмеялся Малфой. – Поттер, твои вкусы меня поражают. Бабник или трус? Каков выбор! Тут Гарри потеряла всякое терпение: – Еще раз повторяю, я вовсе не обязана тебе отвечать. Сходи, проветрись, может быть, мозги встанут на место. Разве в том году мы не договорились игнорировать друг друга? Но это уже как минимум пятый раз, когда ты напрашиваешься на «аваду», – отчеканила она, намереваясь уйти. Драко, который, конечно, как огромный удав, принявшийся душить свою жертву, не собирался ослабить хватки, вцепившись до боли в правую руку девушки, рывком повел ее за собой. – Что ты, дракл тебя раздери, делаешь? – попыталась высвободиться Гарри, ловя удивленные взгляды проходящих мимо студентов. – Если не хочешь нехороших слухов, иди смирно, – предупредил ее слизеринец. Но чего-чего, а слухов Гарри давно уже не боялась, она позволила тащить себя только потому, что была заинтересована. Через пару минут, пройдя по одному из потайных ходов, они оказались на восьмом этаже. Видимо, Драко вел Гарри в Выручай-комнату. Осознав это, девушка с силой вырвалась. Коридор, в котором они теперь находились, был совершенно пуст. – Говори здесь, – потирая онемевшую руку, задрала подбородок Гарри, чем вызвала лишь очередную ухмылку. – Что ты вообще нашла в Лонгботтоме? – вовсе не такого вопроса Гарриет ожидала, вовсе не такого взгляда и совсем не такого тона. Нет. Что-то было не так. – Искренность, – честно ответила она. – Чувство защищенности. Все то, чего не можешь предложить мне ты. Недоумение так ясно отразилось на лице Драко, что Гарри невольно удивилась. Обычно ничему, кроме раздражения, безразличия, злости и ядовитой улыбки, он не позволял проскользнуть. – С чего ты взяла, что я собрался тебе что-то предлагать? – Разве эти гнилые разговоры не из ревности? – девушка ясно почувствовала, как одной ногой она наступает на только-только застывшее озеро. Драко рассмеялся. Гарри закусила губу. Ну, конечно, а чего она ожидала? – Поттер, видимо, вчера при падении ты повредила оставшиеся извилины. О какой ревности ты говоришь? – Малфой сузил глаза, губы его скривились. Это означала только одно: она уже проиграла это сражение, но сдаваться все равно не собиралась. – Так это не ревность? Правда? Потому что это выглядит именно так, потому что все, что ты делаешь – это лжешь, Драко. – По-твоему, я тебе себя предлагаю, Поттер? Так вот как мой добрый жест выглядит с твоей стороны? – Избить Макмиллана – тоже жест доброты? Брови Малфоя как-то странно дернулись, глаза его потемнели. Он вдруг резко и насмешливо выдохнул, отходя назад и, отворачиваясь, провел рукой по волосам, руша идеальность прически. Это все же победа? Нет. Противник сбегал. – Побег? – непроизвольно и как-то нервно засмеялась Гарри. – Как это смело с твоей стороны. Именно так, ты тот, кто ты есть, – Драко не реагировал. – Эгоист, ханжа, лжец, убегающий от правды, – Гарри повысила голос, но и это не помогло. – Я бы не выбрала тебя, – он остановился. – Ни за что, – прошептала она, чувствуя облегчение. Наконец-то она смогла. Наконец-то она сказала. Он обернулся. На его красивом лице заиграли желваки. От природы бледный, Драко теперь казался совсем белым. Теперь он не сбегал от нее, а стремительно приближался к ней: – По-твоему, я бы выбрал замарашку Поттер, единственное достоинство которой – знаменитый шрам? Он сильно прижал Гарри к себе, левой рукой поднимаясь вверх по спине, задерживаясь на шее и передвигаясь на затылок. Пальцы, зарывшись в волосах, обхватили голову, а затем с силой прижался к ее губам. Она поддалась всего лишь на миг и тут же отпихнула его. – Это и есть твоя правда? – спросила Гарри. Драко смотрел на нее с открытой неприязнью. Так было и раньше, но что-то в его взгляде пугало теперь. – Или очередная ложь, – улыбнулся он, оставляя девушку наедине с собой. До комнаты Гарри добиралась ужасно медленно, шаркая ногами и тупо смотря, не фокусируя взгляд, вперёд. – Миона, – потерянно позвала она. Грейнджер как раз сидела за столом, читая книгу, но, увидев подругу, тут же вскочила, обеспокоенная ее видом. – Гарри? Что-то случилось? – Кажется, я совсем потеряла голову. Кажется, я не ненавижу его, а вот он... совершенно точно ненавидит меня. Чтобы прийти в себя Гарри потребовалось гораздо больше времени, чем можно себе представить. Отчаянно избегая Драко вплоть до каникул и делая вид, что ей абсолютно наплевать на случившееся, она все больше сближалась с Невиллом, ища его утешения и поддержки, ища той любви, которую она, увы, получить не могла. Тогда как с Драко творилось что-то настолько странное, что он и сам не мог себе объяснить. Хотел ли он причинить ей боль? В ту самую минуту, очевидно, да. Но не теперь... Не теперь, когда она полностью и бесповоротно отвернулась от него. «Это ничего, – думал он. – У нее это пройдет. Всегда проходит».