Wenn die Frau dich hasst, so bedeutet sie dich mochte, mag oder wird mögen ©Немецкая пословица
Леви не любил поездки в город по трем простым причинам. Во-первых, они всегда подворачивались в самый неудобный момент, нарушая запланированный график работ, прописанный им еще несколькими неделями ранее. Во-вторых, поездки имели деловой характер, так как по собственному желанию он не частил в город, а скорее прикупал все необходимое во время своего вынужденного приезда. В-третьих, несмотря на наличие дорог и некой инфраструктуры, в городе было намного грязнее, нежели в лесополосе. Продолжая придерживаться своего распорядка дня, предписывающего вечернюю тренировку и стирку пыльной формы, Аккерман в очередной раз выполнил «график» безукоризненно и превосходно. Следующим в пункте значилась чистка УПМ, к которой он подходил со всей присущей ему дотошностью. Проверка каждого рычажка, заклинивание которого сулит как минимум травмоопасную ситуацию. Тщательная обработка каждой из рукояток, поршневого захвата. И, разумеется, исправность газового механизма, подтвержденная внимательным осмотром. На десерт — полировка до легкого блеска, практически позволяющая увидеть в металлическом корпусе для лезвий собственное отражение. Однако в один миг умиротворенное состояние мужчины развеивается в пух и прах, когда обонятельные рецепторы улавливают легкий оттенок сладковатого запаха, вынуждающего прерваться. Нос рефлекторно тянется вверх, с упоением втягивая приятный «дурман», довольно быстро оказывающий возбуждающее действие на альфу. Хватает нескольких секунд, чтобы напомнить ему об инциденте месячной давности. Тряхнув головой, Леви, нахмурив брови с излишним сосредоточением, с усилием продолжает протирать боевое снаряжение, грозясь оставить дыру в металле. «Даже не думай», — строго пресекает он любое необоснованное движение в сторону источника. Отвлекшись, он снова непроизвольно задирает голову, а грудная клетка медленно расширяется под тихий звук очередного упоительного вдоха. Заметив повадки собственного организма, он с неким рычанием встряхивается, чтобы выкинуть из головы любой помысел пуститься к ней. К мышцам стремительно приливает кровь, отчего тело бросает в жар. Почувствовав нехватку воздуха, Леви рывком срывает с собственной шеи жабо, одновременно расстегивая верхние пуговицы светло-серой сорочки. Нет, ни при каком условии он не пойдет к ней. Если у нее не хватает ума воспользоваться специальными средствами, чтобы скрыть свое срамное состояние, он на подобное не поведется. Ступня слегка ускоряет раздраженный ритм стука о пол. От яркого пламени свечи в глазах начинает неприятно покалывать, вынуждая серо-голубые радужки с чуть расширенными зрачками хаотично бегать по комнате. Леви ощущает себя на иголках практически буквально. «Соберись. Ты не тупоголовый кусок мяса». Напряженное тело готово в любой момент сорваться с места. Дыхание становится чуть более тяжелым, и Аккерман принимает решение втягивать воздух через рот, чтобы перестать ощущать этот треклятый запах омеги. Поток воздуха прорезается сквозь зубы, пока альфа не встает на ноги, в связи с истекшим терпением. Судорожно направившись к полке с металлическими банками из-под заварки, Леви пытается найти наиболее пахучую, чтобы хоть как-то перенасытить нюх для ослабления эффекта. Перебирая тары с «сухими сокровищами», он натыкается на наиболее приятный запах, отозвавшийся внизу живота напряжением. Разглядывая содержимое, он замечает сушеные белые цветки и темно-красные ягоды. «Вишня», — подтверждает свои «дегустационные» способности Аккерман, всматриваясь в приклеенную на крышке бирку.***
При очередном крутом повороте в коридоре, на котором Леви даже не удосужился снизить скорость, он во всех красках представлял, как потащит нерадивую рядовую в лазарет. Раз эта идиотка не может контролировать свое состояние, пусть Ханджи это улаживает. Он ищет ее только для того, чтобы лично засунуть дурацкие таблетки ей в рот и… взять ее на ближайшем полу. Мужчина резко останавливается, ощущая более насыщенный запах омеги. Выкинув из головы некое наваждение, он выстраивает рациональную мыслительную цепочку. Он всего лишь хочет изолировать ее, пока ситуация окончательно не вышла из-под контроля. Он просто… хочет ее. Буквально рыча от подобных нелепых идей, Леви продолжает стремительно шагать в направлении корпуса личного состава, уверяя себя в том, что хочет лишь отчитать Микасу за подобное пренебрежение правилами поведения в военном подразделении, где дисциплина занимает главенствующую роль. Снова поворот, и критичный взгляд натыкается на искомую персону. Испытывая непреодолимое любопытство, он быстро скрывается за стеной, выглядывая, чтобы проследить за ее действиями. Стоя напротив двери в подвал, она пытается схватиться за металлическую ручку, но так и не решается. Одна рука нервно теребит юбку ее светло-розовой ночной рубашки, пока другая чуть сжимается, притягиваясь к ее рту. Простояв в подобном напряжении еще некоторое время, она прижимается лбом к деревянной двери, осторожно стуча по ней. Данное действие не может привести ни к каким результатам, так как открыть ей попросту не могут, что она и сама знает. Да и громкость звука слишком мизерная, чтобы его заметили. Скорее, это действие от отчаяния. Слегка сгибаясь в туловище, придерживая одну руку в нижней части живота, она медленно разворачивается в сторону собственной спальни, с горькой улыбкой понимая всю плачевность своего положения. Ноги практически не двигаются, из-за чего ей приходится облокачиваться на стену, чтобы не завалиться окончательно. Леви из последних сил пытается держать себя в руках. Он должен ее отпустить. Он выше этого плотского влечения. Как бы она не была привлекательна сейчас. Это неправильно. Несмотря на столь лакомые формы. Дыхание практически успокаивается, пока в нос не ударяет нечто горькое и терпкое, заставляющее его буквально поморщиться. Опасность он чует за версту. И в настоящий момент сюда стремительно приближаются несколько альф. Ничто так не подстегивает, как здоровая конкуренция. Именно с этой мыслью он ломанулся в сторону ослабленной Микасы, даже не успевшей оказать ему сопротивление. Зажав ей рот, он оттащил ее в незапертое помещение, практически не получая ответной реакции от застигнутой врасплох омеги. Облокотившись на дверь с другой стороны, он продолжает вслушиваться в происходящее в коридоре, параллельно прижимая к себе пребывающую в шоковом состоянии рядовую, не отпуская ее рта. — Она точно была здесь, — доносится прерывистое дыхание одного из молодых альф. Леви узнает голос своего подчиненного. — Я ничего не чувствую, — подхватывает второй с некой досадой, судорожно вдыхая воздух из окружающего пространства. Запах омеги, несмотря на оказываемый на противоположных особей эффект, намного слабее аромата альф. Именно поэтому запах Леви сбивал с толку жаждущих плоти юнцов. Учуять Микасу в такой близости с ним они попросту не могли. — Упустили, — сквозь зубы, прорычал первый. — Уходим, пока нас не обнаружили в коридоре после комендантского часа. Вернувшая ненадолго трезвость ума, стрессовая ситуация перестала оказывать подобный эффект на Леви, отчего он с наслаждением опустил голову вниз к макушке омеги, чтобы вдохнуть дурманящий аромат ее волос. Под воздействием инстинктов ладонь скользнула по ее губам к щеке, слегка пригладив ее. Ответом на его нежность было легкое ластящееся движение ее лица. Секунду спустя она отмахивается от его руки, вырываясь из некрепких объятий, и припадает к соседней стене. — Снова вы, — томно дыша, тихо произносит она, скребя по ней ногтями от накопившегося возбуждения. — Приходится, — с нескрываемым раздражением подхватывает он. — Раз уж тебе не хватает ума вовремя принимать чертово лекарство. — Я принимала… таблетки, — выдавливает из себя Микаса, еле уловимо выгибаясь в пояснице от очередного болезненного ощущения внизу живота. Более пикантное положение ягодиц, визуально увеличивающее их, не укрылось от мужчины. — Не помогает. Леви слишком поздно замечает уменьшение крови в головном мозге из-за снабжения более «важного» при данных обстоятельствах органа. Один взгляд затемненных карих глаз из-под чуть прищуренных век с тонкими ресницами, и он цепенеет на месте, не в силах более сопротивляться животному инстинкту. — Капитан… — томно мурлычет она. «Не смей сдаваться!» — кричит в ее сознании голос десятилетней девочки, только пережившей смерть родителей. — Вы… такой сильный, — собственноручно падает Микаса в объятья альфы, упираясь носом в его накаченную грудь. «Борись! Ты должна! Победа — жизнь…» — …и смелый, — добавляет она, поднимая глаза на завороженного Леви, осторожно придерживающего ее за талию, чтобы она не сползла на пол. Другая его рука медленно тянется к ее голове, слегка приглаживая чуть взлохмаченные волосы. Словно разно заряженные частицы их уста постепенно приближаются друг к другу. «…поражение — смерть…» — Но я все равно вас ненавижу, — с усилием выдыхает ему в губы Микаса, заставляя Леви искривиться в гримасе, слегка оскаливая зубы. Весьма колкий удар по его эго. Отчего он толкнул ее к стене, чуть сжав горло, показывая свое превосходство. И будучи обладателем не менее колкого языка, он ответил с той же надменностью и излишней самоуверенностью, ставя строптивую омегу на место. — Возможно… — хищно оглядев ее тело в столь тонкой сорочке, из-под которой выступали возбужденные соски, вполголоса произнес альфа. — Но не сегодня, — твердая ладонь уверенно скользнула под ночную рубашку, тем самым заставляя Микасу вздрогнуть. Отпустив ее горло, он быстро припадает зубами к ее ключице, легонько покусывая. После чего направляется по мышце шеи вверх к самому уху, пока обе ладони не подхватывают ягодицы, вынуждая омегу закинуть на его поясницу ноги. Она словно глина в руках гончара, готовая поддаться любому движению мужчины, показывая чудеса гибкости. Леви рывком усаживает ее на один из расположенных в большом помещении столов. Одно несильное нажатие, и Микаса послушно ложится спиной на гладкую поверхность, пока он, пристроившись между ее раздвинутых бедер, не задирает ночнушку, оголяя красивый живот с немного выпуклыми линиями, обозначающими пресс. Затем взору представляется нежная кожа груди вместе с темными сосковыми линиями, манящими, словно***
Волей случая их судьбы связались узлом, распутать который было не так просто. Микасе была необходима постоянная разрядка в течение всего периода, а Леви в силу своей природы альфы жаждал избавить ее от болезненного воздержания. Он брал ее при любом удобном случае, будь то спальня, подсобка, крыша или во время тренировки в лесу. Она покорно отдавалась ему, не видя смысла сопротивляться. Эрен по каким-то причинам быть ее альфой пока не может. А мысль спать со всеми подряд ей претила. Однако она нуждалась в нем не только ради интимной близости. Омеге необходимо присутствие альфы рядом. Иметь возможность стелиться перед ним, ощущая свою уязвимость, прижиматься в постели, тереться и даже слегка царапать от переизбытка эмоций. Рефлексы, оставшиеся от предыдущих звеньев эволюции, ищущие своей реализации. И она воплощала их во всей красе, не скупясь проявлять ласку и заботу по отношению к Леви, отвечающему похожими инстинктивными заигрываниями. Но длилось подобное совсем недолго. Заключив некий договор о совместном поиске способа избавиться от навязанной им обоим связи, они условились не разглашать подробности своих взаимоотношений, установив друг другу некоторые правила. Для Микасы по-прежнему главенствующую роль занимал сводный брат и его безопасность. И главным пунктом омеги значилась его неприкосновенность. Проснувшись через пару дней в постели Леви, она реагировала более спокойно, нежели в первый раз. Контроль над телом постепенно возвращался к ней, и держать в узде свои инстинкты становилось все более реально. И как бы она ни пыталась выбраться из кровати капитана, он был неумолим, ориентируясь сугубо на запах «предписанной» ему омеги, по-прежнему «кричащий» о ее потребностях. — А как же тренировка? — уточнила Микаса, наивно полагая, что сможет отвязаться от альфы подобным образом. — Я и здесь обучу тебя различным… приемам, — приглушенно прошептал он, поднимая вверх ее ногу с целью опробовать новую удобную позу на боку. Омега не понимала, что подкупало ее больше. Его готовность поступиться своими принципами ради нее, пропуская тренировку с разведчиками, тем самым провоцируя последующие вопросы от Эрвина Смита в том числе, или несдерживаемое стремление овладеть ей. Влекомая инстинктами, она послушно раздвинула бёдра, давая альфе возможность подступиться к ней сзади. От возбуждения Микаса медленно скользнула пальцами по рельефу его руки, будто изучая мышцы плеча и следом предплечья, пока не добралась до его кисти. Зафиксировав свою ладонь сверху на его, она ощущала возвращение в состояние некой одурманенности, осязая приятный холодок и большее увлажнение между ног из-за подушечек указательного и среднего пальца его второй руки, умело ласкающих ее наиболее чувствительную область. Подобное стало неким глотком свежего воздуха, изменив ненадолго привычный уклад жизни и Леви, чему он не стал противиться. Однако все имеет конец. Как и гормональный всплеск у альф и омег. Эмоции Микасы резко оскуднели по прошествии недели, имея лишь негативный окрас при общении с ним. Она шипела на любое действие к ней со стороны Леви, готовая вцепиться когтями и зубами в случае опасности. От лоснящейся, ласковой омежки не осталось и следа. И удерживать рядовую насильно он не видел смысла, да и не имел желания. Она демонстрировала отточенные боевые навыки на радость Смита и других командиров, не мучаясь более ослабляющей «ломкой». Микаса вернула привычный уклад жизни, снова становясь верным спутником Эрена, которого тщательно избегала всю неделю опасного периода, боясь самого страшного — раскрытия своей непристойной связи с Леви. Пусть Йегер еще не зрелый альфа, от природы своей он обладает острым нюхом. И мог легко уловить временную смену ее запаха на более терпкий и тяжелый, нежели источаемый от бардового шарфа на шее. Месяц спустя, сидя в столовой, она мирно завтракала в кругу друзей. Эрен, как обычно, рассуждал о победе человечества над титанами, пока Армин рассказывал о новых чудесах света, информацию о которых отыскал в библиотеке. Взгляд Микасы непроизвольно натолкнулся на край стола, где виднелись царапины, оставленные от ногтей. Ее ногтей. Ложка с кашей так и замерла в воздухе, показывая ее смятение. — Слишком горячо? — осведомился Эрен, прерывая свой эмоциональный рассказ. Проведя в уме линии проекции, она сразу уловила четкое расположение шатена между «метками». — Нет… просто задумалась, — не в силах оторвать взгляд от светлых следов на деревянной поверхности, монотонно выдала она. Йегер всегда сидит на одном и том же месте, и оно отнюдь не с краю. Осознание приходит сразу же. Встретившись на долю секунд с «холодными» глазами Леви, она пускает «молнии» в его сторону, не скупясь на излишнее презрение. Изощренный способ насолить, поставив молодую особь на место. Не то чтобы он сделал это целенаправленно, стремясь буквально «уткнуть шатена мордой» куда-либо, тем самым доказав свое превосходство. Но, обладая острым нюхом, отказать себе в удовольствии лицезреть недоумевающее лицо Эрена на следующий день после повторной близости с Микасой, чувствующего некий дискомфорт, сидя на привычном месте, он не мог. Если бы не «метки» на столе, она бы не догадалась. Но прожигающий взгляд омеги в сторону Леви возымел ответную реакцию. Окончив трапезу, ребята поднялись из-за стола, спокойно направившись к выходу. Потерявшая аппетит брюнетка рассуждала о предстоящей тренировке, желая как следует отточить навыки, чтобы в случае подвернувшейся возможности опробовать их на ненавистной физиономии капитана. Хватает доли секунды, чтобы тихий шепот из уст мужчины добрался до ее барабанных перепонок, отзываясь импульсом в коре головного мозга. — Микаса, ко мне, — незаметно для всех остальных отдает приказ альфа, скрывая тень ухмылки глотком горячего напитка. Беспрекословно подчиняясь команде, тело омеги резко останавливается, привлекая внимание приятелей. — Идем, — обернувшись на сводную сестру, указывает головой в сторону выхода Эрен. Ноги совершенно не подчиняются ей, готовые совершить грациозный разворот в противоположную сторону. — Ты идешь? — чуть нахмурив брови от странного поведения Микасы, уточняет он. Две пары удивленных глаз, зеленых и голубых, чуть округлились, усремляясь на нее. — Я догоню вас, — еле выдавливает она из себя, стараясь скрыть напряженную гримасу. Пожав плечами, ребята вышли из столовой, пока она решительными шагами приближалась к столику командования. Поравнявшись с местом Леви, непринужденно попивающего из новой чашки, она вычурно выпрямляется по струнке, не в силах смотреть на столь надменную персону. — Слишком долго, — тихо бросает он, вызывая дополнительную порцию возмущения, выражающуюся легким гневным румянцем на ее скулах. Масло в огонь добавляет его классическая манера не удостоить собеседника взглядом при разговоре. — Что? — приглушенно рычит Микаса, не желая привлекать к складывающейся ситуации внимание. — Ты что-то хотела, Аккерман? — спокойно произносит он, продолжая свое безмятежное чаепитие. — Никак нет… сэр, — остро чеканит она языком, буквально прорезая словами окружающий воздух. На мгновение флегматичный взгляд устремляется на нее, видимо, для оценки степени гнева, почти достигшего отметки бешенства. — Тогда встретимся на тренировке, — бесцветно произносит он, словно беседа ему наскучила. «Ненавижу», — единственное слово, прокручиваемое в ее голове, когда, провожаемая любопытными взглядами еще не позавтракавших рядовых, она покидает столовую.***
В течение трех месяцев работа в Развед-корпусе кипела, как никогда. Первая зимняя вылазка прошла успешно, обернувшись минимальным количеством потерь. Несмотря на плотную ткань формы, разведчики продолжали демонстрировать умелые навыки владения приводами, в том числе и Микаса, совершенствующая свою технику постоянными тренировками. С Леви она пересекались лишь в общественных местах, не испытывая потребности в его компании. Но сроки говорили о том, что скоро подойдет очередной опасный период. Ночами засиживаясь в библиотеке, чтобы не быть застуканной Армином за прочтением литературы подобного содержания, она пыталась понять свою нездоровую зависимость от капитана, чтобы предотвратить следующий порыв в его объятья. Как бы она ни стремилась приманить Эрена, шагнуть в его сторону ей так и не удалось, осязая каждым рецептором кожи невидимую преграду. Словно все внутри переворачивалось, постепенно выкручивая ее душу. Не желая мириться с подобными обстоятельствами, она приняла решение продолжить поиски «ключа», не оставляя надежды воссоединиться с любимым братом, что в теории вполне возможно, пока они с Леви не связаны полноценно. И чем скорее она разорвет эти путы, тем выше вероятность осуществления ее заветной мечты.***
Очередная поездка в столицу подвернулась совсем не вовремя, хотя стоило ли Леви удивляться. Составив отчет и план последующих зимних вылазок, Эрвин поручил ему, Майку и еще нескольким разведчикам доставить его в столицу в руки самого Дариса Закклая с целью одобрения дальнейших действий «Крыльев свободы». Аккерман был сам не свой последние дни, испытывая избыточное раздражение от лицезрения лобзаний Нанабы, прижимающейся к плечу своего альфы. Он даже поймал себя на мысли, что терпеть не может омег. Маленькие манипуляторы, помыкающие альфами с помощью своих феромонов. В попытке помочь «несчастным», слабым от природы особям, медицина шагнула в сторону ингибиторов, поспособствовав им в «борьбе» с периодом течки. Для альф же не создали ничего, чтобы как-то свести на нет нездоровое возбуждение и агрессию. А Ханжи еще его обвиняла в половой дискриминации. Скучающе подперев щеку ладонью, он устремил взгляд в окно экипажа, лицезрея припорошенные снегом улицы. Пока карета не остановилась. — Жду тебя через пару часов, — нежно потершись о нос Майка, пролепетала Нанаба, строя своему защитнику глазки. — Я скоро, — с ответной лаской буркнул он. Подобная картина вызвала у Леви непроизвольным приступ тошноты, отразившийся еле уловимым искривлением гримасы. — И не нужно делать такое выражение лица, — колко подметила Нанаба, ощущая полное право дерзить даже сильнейшему воину человечества в присутствии своего истинного. — Я молчу, — не желая пререкаться с «взрывоопасным хранилищем гормонов», с толикой надменности подметил он. — Ты просто черствый сухарь, — бросила она с легкой улыбкой, выходя из кареты. — Лучше уж так, — пробубнил себе под нос Леви. Экипаж двинулся, и он решил все же обратиться к Майку, пытаясь дать рациональную оценку его поведению. — Не то чтобы мне интересно, — отстраненно начал он. — … но все же, ты не мог протянуть несколько дней без ее компании? Слегка усмехнувшись типичному напускному высокомерию невысокого мужчины, Захариус сложил руки на груди, не видя смысла утаивать истинную причину. — У Нанабы скоро течка. Мой долг быть рядом с ней. Не горю желанием повторить историю Эрвина. На слова Майка Леви отреагировал цепким взглядом, читая некое беспокойство в лице коллеги. О любовной трагедии Смита знали немногие. Будучи молодым кадетом, только вступившим в ряды Разведки, он познакомился с очаровательной Мари. Она работала официанткой в баре, поэтому их встречи бывали нечасто, но в то же время дарили юному на тот момент альфе надежду на светлое будущее. Пока на одну из его вылазок у нее не случилась течка, навсегда связавшая ее с его лучшим другом Найлом Доком, волей случая оказавшимся поблизости. Узнав о произошедшем, Смит собирался придушить мерзавца, покусившегося на его омегу. Однако именно Мари остановила его, пояснив всю безысходность ситуации. Она понесла от Найла, и более не имела возможности вернуться к Эрвину. Став миссис Док, в течение тринадцати лет она успела родить своему истинному альфе троих детей. Смит же более не связывал себя длительными отношениями, прибегая лишь к услугам специальных салонов при необходимости.***
Ощущая характерное для опасного периода изменение организма в виде повышенной чувствительности и излишней раздражительности, Микаса инстинктивно искала встречи с Леви, с которым не пересекалась с неделю. Однако так и не обнаружив его за весь день, начала ощущать некое щемящее чувство. Нахлынувшая на нее грусть скребла кожу изнутри, вгоняя в тяжелую задумчивость. На сердце неподъемным пластом легла тоска, подталкивающая ее к двери его спальни, которой она громко хлопнула во время своего последнего присутствия. Присев на пол, она, облокотившись спиной на стену, обхватила колени, испытывая необходимость оказаться в его объятьях. Понимая, что так более не может продолжаться, Микаса взяла эмоции под узды, решительно направившись в кабинет Смита, чтобы выяснить местонахождение Леви под предлогом желания обучиться новым приемам. — Хвалю твое стремление совершенствоваться, — благосклонно кивнул он стоящей в дверях разведчице. — Но капитан Леви отлучился в столицу на несколько дней, так что с тренировками придется повременить, — спокойно пояснил командор. Чуть не заскулив, в буквальном смысле, в кабинете Смита из-за неутешительных новостей, Микаса крепко сжимает плотную ткань форменных брюк, стремясь подобным способом контролировать дрожь в теле. Пока инстинкт самосохранения не щелкает в голове, когда она замечает странное поморщивание носа Эрвина. — Что за приятный аромат? — как никогда яркий взгляд голубых глаз обратился к зардевшейся от стыда и унижения рядовой.***
Оставив Майка вместе с его омегой в городе придаваться страстным ласкам, Леви поспешил вернуться в штаб Развед-корпуса. В груди неприятно извивалось некое скользкое чувство. Тревога не трубила по всем уровням, однако под ложечкой неприятно сводило, вызывая некое опасение. И первым, что встретило его в стенах здания был знакомый запах, опьяняющий с первого вдоха. Из-за нерезкости, поймать необходимый след было крайне сложно. Однако ноги сами привели его в лазарет. Запах вызывал приятные ощущения, и Леви был бы согласен поддаваться ему всегда, если бы не головокружение и легкая дезориентация в пространстве. — Капитан Леви, все в порядке? — обратился к нему Моблит, заметив немного качающегося мужчину в коридоре лазарета. — Да. Майор Зоэ здесь? — слегка жмурясь от яркого освещения, уточнил он. — Она занимается с пациенткой… — неуверенно пояснил помощник Ханжи. — С Аккерман? — изо всех сил скрывая свои эмоции, бросил Леви, вцепившись в омегу взглядом. — Что у нее? Опять упала? — Г-грипп, — чуть отведя глаза от проницательного капитана, пролепетал Моблит. — Майор изолировала ее на заразный период. Под гриппом разведчик подразумевал более физиологичное состояние омеги, о чем мужчина сразу же догадался. Слегка успокоившись, он с усилием выдохнул, сдерживая свой порыв прорваться к Микасе. По крайней мере, она в безопасности. Ханжи и Моблит не представляют для нее угрозы. А остальным в изолятор не пробраться. Разве только… В серо-голубых глазах мелькнула искра, означающая очередную безумную идею.***
Вооружившись необходимым снаряжением, Леви не стал надевать приметную куртку с «Крыльями свободы» на спине, заменив ее темной водолазкой, собственно, как и светлые брюки, способные в один момент рассекретить его конспирацию. Влекомый чем-то эфемерным и столь неотвратимо притягательным, он не сумел разубедить самого себя в полном абсурде происходящего. «Более идиотского поступка ты еще не совершал», — подметил в уме альфа, вглядываясь в окно изолятора, расположенного на третьем этаже замка. Сняв с УПМ корпусы с лезвиями, чтобы облегчить свой вес, он встал перед окном, освещенный только выглянувшим из-за туч полумесяцем. Убедившись в отсутствии свидетелей, Аккерман рывком нажимает на механизм, выпуская острый наконечник троса в стену здания. Скрежет металла - и он висит на фасаде замка на уровне второго этажа.***
Прослушав поучительную беседу от Ханжи о пользе здорового питания во время течки, Микаса, не вняв словам майора, так и не притронулась к ужину. Прижимаясь щекой к подушке, она лежала в кровати калачиком, упершись безучастным взглядом в стену. Из-за мучительной болезненности внизу живота бедра с напряжением прижимались друг к другу, практически до хруста костей. Таблетки оказывали эффект, но не искореняли самые важные симптомы — ломку и запах. Испугавшись реакции Эрвина Смита, она сразу же направилась к майору Зоэ. Рассказав об отсутствии полноценного действия таблеток, омега не стала упоминать не менее важный факт, не знание о котором и дезориентировало ученую. — Ты точно принимаешь достаточную дозу? Может, нарушаешь сам режим? — предположила она. В ответ полуазиатка лишь покачала головой, не в силах поднять стыдливый взгляд. В разуме Ханжи закрались некоторые предположения о возможном наличии партнера у Аккерман, но озвучить их она так и не решилась. Положив Микасу в лазарет, чтобы обезопасить и постараться снять болезненные симптомы, Зоэ углубилась в исследование ингибиторов, приказав Моблиту поднять всю связанную с этим литературу. Уже более суток омега испытывает мучительное возбуждение, не имея возможности реализовать его. Однако тихий, глухой стук, из-за которого не прижатое ухо чуть дернулось, вывел ее из размышлений. Не выдерживая жара, из-за которого с нее сошла уже не первая порция пота, Микаса нервозно отдергивает одеяло, испытывая некое наслаждение, вступая босыми ступнями на каменный пол. Звонкий скрежет с улицы вынуждает ее приблизиться к затворенному окну, пока на козырьке не появляется тень, вгоняющая ее в полнейшее негодование.***
Встретившись с выразительным взглядом чуть сонных карих глаз, продолжая облокачиваться одним коленом на небольшой выступ окна, Леви почувствовал некий разряд в сердце, медленно расплывающийся по грудной клетке. Осторожно взглянув вниз, он увидел приближающихся к фасаду здания дежурных, мирно беседующих о чем-то. — Черт! — слегка нахмурился он, стараясь не двигаться, чтобы не выдать своего местонахождения. Трибунал ему вряд ли светит за подобную выходку. А вот выговор и длительное унижение от колких замечаний коллег — запросто. Не говоря о подмоченной репутации Микасы, которая вряд ли долго сможет отрицать их связь. Снова повернувшись к окну, Леви увидел совершенно другую особу. Не важно, что те же карие глаза упирались в него с неким вызовом, опаляя его яростным «огнем». Губы сжались в замок, а руки были сложены на груди, показывая всю решительность омеги оказывать ему сопротивление. — Микаса, открой окно, — спокойно произнес он, применяя присущую альфе власть. Зримо напрягаясь во всем теле, она пытается ослушаться, пробуя хотя бы таким способом вырваться из петли, в которую когда-то угодила. Звук практически не проходит через плотную раму, давая ей подобную возможность. — Микаса, — осторожно поглядывая на проходящих под окном разведчиков, с большей выразительностью произносит мужчина. — Впусти меня сейчас же, — цедит он каждое слово, доходчиво поясняя свое пожелание. Заметив нахмуренные брови упертой омеги, Леви буквально рычит, устремляя на нее прищуренный взор. — Быстро открывай гребанное окно! — указывая пальцем на щеколду, пронзительно всматривается в ее лицо он, пробиваясь через неприступный, невидимый глазу барьер. Снова бросив взгляд на поворачивающих за угол здания дежурных, альфа слишком поздно вспоминает особенность окон замка, отворяющихся наружу. Не в силах более сопротивляться, Микаса рывком отодвигает щеколду, с усилием надавливая на раму. Будучи сильнейшей среди бывших кадетов сто четвертого выпуска, ей не составляет особого труда вытолкнуть ста шестидесяти сантиметрового мужчину с узкого выступа. Секунду всматриваясь в опустевший проем окна, она ощущает онемение в области солнечного сплетения, сопровождаемое холодным потом на позвоночнике. Пока взгляд не улавливает значимую деталь. Вовремя среагировав, Леви все же успел зацепиться пальцами за край карниза, замедлив скорость падения скользящими по фасаду замка сапогами. Шумно выдохнув через рот, ощущая резкий подъем настроения из-за удачно закончившейся попытки избежать неприятного падения в соседний палисадник, он подтягивается на руках. Один локоть забирается на карниз, и его недовольный взгляд встречается с теми же, источающими что-то пылкое, карими глазами. Ожидать, что она подаст ему руку было бы сумасшествием, благо хорошая физическая подготовка помогает забраться в помещение. Изрядно обтесав локти о пыльный карниз вместе с брюками и сапогами, альфа критично осматривает свой внешний вид, недовольно отряхивая рукава. На языке вертится нечто колкое, готовое сорваться в любую секунду. Вспоминая мимику нахалки, Леви на мгновение даже замечает испуг на ее лице. Пусть он был не уверен в этом, но факт даже польстил, слегка утихомирив раздражение. Выпрямившись в полный рост, выпалить Микасе в лицо свою гневную тираду он так и не успел. Она рывком запрыгнула ему на руки, крепко обхватив бедрами поясницу и руками — шею. Но больше всего Леви ввергли в смятение нежные губы, прикосновение которых он ощутил на гладко выбритой щеке. Поддавшись эмоциям, он зарывается пальцами в ее локоны на затылке, чуть сильнее прижимая к себе, поддерживая другой рукой ее спину. В ноздри ударяет тот самый запах, отдаленно напоминающий вишню. Скорее, даже пьяную вишню, судя по его самочувствию рядом с ней. Омега нежно трется о его щеку, зарываясь носом в его шею, вызывая невольное умиление у обычно бесстрастного мужчины. — Ты задержался, — с прежним недовольством хмурится она, отстранившись от него, внимательно всматриваясь в черты его лица. — Были другие дела, — безэмоционально говорит он, намереваясь слегка задеть ее. И судя по еще больше помрачневшему выражению лица ему это удалось. — Неужели соскучилась? — чуть дернув бровью как бы невзначай осведомился он. — И не подумаю, — словно маленький ребенок, готовый из-за непонятных принципов настаивать на заведомо неверном факте, продолжает упираться Микаса, вызывая еще большее желание у альфы. Не в силах сдерживаться, она нежно водит холодными ладонями по его телу, скользнув к лицу. После чего сильнее обнимает, припадая своим лбом к его. Леви медленно проходит в сторону кровати и осторожно кидает омегу на лопатки. — Если ты думаешь, что тебе сойдет с рук вызывающее поведение, — слегка повернув голову набок взирает он на нее сверху вниз, рывком снимая с себя ремень, — … которое ты позволяла себе со мной, — схватив ее за щиколотки, он умелым движением обвязывает их, ограничивая возможность движения. — … то сильно ошибаешься, — запрыгнув на нее сверху, отчего в карих глазах блеснул страстный огонек, опираясь руками на ее кисти, он прижался к тонкой линии губ, намереваясь взять все, что ему причитается…