Селфхарм

маленький принц — лсп. В жизни каждого человека наступает момент, когда просто хочется закрыть глаза, уткнуться лицом в подушку и никогда не просыпаться. Не то, чтобы умереть, но скорее да, именно это. Когда становится нестерпимо грустно, и единственный выход кажется в папином незарегистрированном пистолете, в украденных лезвиях, потому что стыдно покупать, но, как иронично, красть не стыдно. Когда хочется почувствовать себя нужным, важным, живым. Когда боль внутри тебя заглушает физическую, а после, вечером, лежа на кровати и смотря в потолок, ощущать пульсацию в собственных запястьях, аккуратно проводить по горячей коже пальцами и чувствовать себя сумасшедшим. У вас такое было? Его зовут Эдди Каспбрэк. Ему всего лишь пятнадцать лет и ему правда кажется, что жизнь не имеет смысла. Эдди Каспбрэк всего лишь подросток; это нормально — разочаровываться, плакать, грустить и любить. Если бы было кого, конечно. Мысли о суициде приходят не сразу. Ты не сидишь в своей комнате, делая домашку по алгебре, а потом вдруг думаешь о том, что, хм, а почему бы не умереть. Нет. Эти мысли зарождаются глубоко в тебе и выходят наружу, когда твои ожидания летят в тартарары, когда жизнь сворачивает явно не туда, когда ситуации вынуждают тебя быть сильным, но в тебе нет этой силы. В тебе нет ничего. Потому что ты всего лишь подросток, который полюбил. Подростковые драмы — это банально. Это дёшево. Это тривиально. Это всё так же больно/обидно/грустно. А после мыслей о суициде приходит спасение. В обжигающей боли. В мокрой от слёз подушке. В возможности сделать новый вдох, освобождаясь от якоря, зацепившегося за камни. Проблема лишь в том, что якорь способен зацепиться ещё раз. И сделать с этим нельзя ничего, если только этот якорь не поднять. Но он тяжелый, и Эдди сам не справится. Эдди не хочется справляться.

***

Ричи весь вечер просидел в гугле, читая статьи о селфхарме. Поначалу это было интересно: читать, как кто-то твердо убеждён в том, что это поможет. Читать, а самому думать, сколько ещё идиотов в это верят. Но верят же. Ричи честно пытался понять таких людей. Ну, вот тебе плохо. Ну, поплачешь. Но ведь пройдёт, совсем скоро, просто стоит подождать. Ричи никогда не жаловался на отсутствие друзей, которые всегда смогут помочь. Поссорился с родителями — Билл приютит, даст еду и морально поможет. А на утро ссора разрулится, и всё будет хорошо. Ричи не страдал самокопанием, не страдал априори. Ему не отказывали девочки в свиданиях, с ним хотели дружить, к нему тянулись. Он был светлым лучиком, заводилой и оптимистом в любой компании. Он просто не мог знать, какое на вкус отчаяние в коктейле с одиночеством и суицидальной наклонностью. Потому всё, что делал тот парень из больницы, показалось ему глупым. И смешным. А сейчас становится страшно, потому что в какой-то момент он перевернет лезвие и вскроет себе вены. И это уже не смешно. Парень в школе ходит весь заторможенный, какой-то загнанный и самую малость растерянный. Он ждёт окончание уроков: ему откровенно не хочется здесь сидеть. Тоскливый март приносит с ветром грусть и желание разобраться, но Ричи не знает, как будет выглядеть его приход в больницу. Ричи не знает, что ему сказать. Рядом Билл принимает ласковые улыбки от одноклассниц, волнующихся о здоровье парня, а Ричи просто сидит рядом, тупо пялясь в стену, и даже не представляет, что делать дальше. Его охватывают различные сомнения о правильности своих собственных поступков и так ли всё на самом деле просто, как он мог подумать в начале. Тозиер даже не знает, как его зовут, но уже уверен, что сможет помочь, сможет спасти от этого всего. (но от самого себя не спасаются, смирись). Ричи не хочет мириться. Уроки заканчиваются почти в три, посещение в больнице — до шести. Ричи быстрым шагом спускается вниз, забирает свою куртку, небрежно накидывает на себя, не до конца застёгивая молнию, а после идёт в супермаркет на углу, прямо перед больницей. Он минут пять стоит перед прилавкам с фруктами и даже не знает, что купить. В конце концов у него может быть аллергия на цитрусы, так что Ричи берёт пару зелёных сладких яблок, оплачивая покупку и смотря на время. На дисплее айфона отображается 15:15, и Тозиер думает, что успеет к нему к половине, если поторопится. На самом деле он старается не слишком спешить, потому что это, наверное, странно, но, открывая дверь в холл больницы, он чувствует лёгкость. А после разочарование. Он даже, чёрт возьми, не знает его имени, а по смутному описанию медсестра на ресепшене вряд ли скажет номер палаты. Через больницу в день проходит куча людей — она не будет помнить всех. Ричи уже хочет развернуться, чтобы уйти, но внезапно понимает, кто ему может помочь. Быстро поднявшись на нужный этаж, он замечает пустой коридор и кабинет, под дверью которого они вчера встретились. Постучав, Ричи услышал разрешение войти, а после открыл дверь, неловко улыбаясь уставшему доктору, который так и не оторвался от своих бумаг. Ричи зашёл внутрь, закрывая неплотно дверь, а после спросил: — Помните, вчера к вам приходил в конце смены парень с ушибом, но перед ним заходил ещё один человек, подросток, лет шестнадцать, наверное. — доктор поднял голову, хмурясь и медленно кивая. Он явно понимал, о ком Ричи говорит. — Вы не могли бы сказать номер его палаты? — Шестая, на втором этаже. А вы Эдди приходитесь кем? Эдди. Его зовут Эдди. Красивое имя. — Спасибо. Я его... друг. — доктор лишь понимающе улыбнулся, возвращаясь к своим бумагам, прекрасно зная, что у Эдди никогда не было такого друга. Ричи вышел за дверь, спокойно спускаясь по лестнице и идя в другое отделение. У него даже немного поднялось настроение — возможно, они смогут нормально поговорить, и Ричи поймёт, для чего этот парень делал так. Перед дверью в палату Тозиер медленно вдохнул и выдохнул, а после пару раз постучал и, не дожидаясь разрешения, вошёл. Обычная больничная палата, с белыми стенами, тонкими шторами и твердой кроватью около стены, рядом с которой стояла низкая тумбочка со светильником на ней. На кровати лежал тот самый Эдди, видимо, читающий до этого книгу, а сейчас с недоверием смотрящий на Ричи. Парень в ответ немного замялся, а после неуверенно сказал: — Эм, привет, я Ричи. Возможно, ты не помнишь меня, но мы вчера... — Я помню тебя. — резко перебил его Эдди, неотрывно следящий за парнем. Он смотрел холодно и обречённо, его голос был спокойным и равнодушным, но это равнодушие пугало больше всего. Эдди его абсолютно не знал и, наверное, не хотел знать, потому его следующий вопрос прозвучал довольно грубо: — Зачем ты пришёл? Вчера не хватило, да? — Э-э, ты чего, Эдди? — он посмотрел в ответ со злобой, а в уголках его тёмных глаз Ричи увидел слёзы, пока Эдди не закричал: — Да что вам всем от меня нужно?! Убирайся! Проваливай! Я не хочу тебя видеть! Хотя бы не сегодня! — он прикрыл глаза, позволяя одной слезинке упасть на одеяло, а руками зарылся в свои волосы, оставляя шокированного Ричи без каких-либо ответов. Тозиер прошёл вперёд, положил на тумбочку яблоки, а после развернулся, чтобы уйти, но его остановил тихий голос чёртового Эдди. — Прости... Приходи лучше завтра, если захочешь. — и Ричи лишь кивнул, выходя из палаты и даже не зная, что ему думать. Что это, чёрт возьми, было сейчас?