Так, когда революция снова?

Утро следующего дня началось необычно. Вместо первого урока все старшие классы стояли в актовом зале. Из-за смерти ВУ и нескольких краж из магазинов, в школу пригласили шерифа, который битый час рассказывал учащимся о технике безопасности, о том, что не надо гулять после девяти вечера, о том, что не надо подбирать вещи с асфальта и следует следить за своими кошельками. После этого говорили о дне города — после четвертого урока, все, кто будет участвовать (а участие, признаться честно, как всегда, далеко не «по желанию») должны собраться на центральной площади. От средней школы требовался человек или два, чтобы составить речь, проехать во время парада на центральной платформе и произнести её перед всем городом. В итоге, целый час потраченный впустую, но зато не было физики. — Ну класс. И для чего мы готовили проект? Чтобы выслушивать про то, что не надо пинать кирпичи и деньги в трусы прятать, чтобы не украли вдруг! — недовольно сказал Джей. — Да ладно. Зато теперь я знаю, что нужно всегда пристёгиваться ремнём безопасности и не подбирать пакеты с тратуаров. — засмеялась Ния. Через несколько минут практически все телефоны завибрировали. — Что… Что за сообщения? И почему всем одновременно? — спросил Джей и огляделся. — А… Это Скайлор разослала. Вечеринка отменяется, будет не завтра, а в субботу. — прочитав сообщение, ответила Ния. — Почему? — спросил Джей. — Не знаю. Наверное, из-за дня города. — С чего ты взяла? — Когда ты видел, чтобы эта выскочка упустила шанс показать, какая она умная и прекнасная? — фыркнула Ния. — Вы же помирились? — Я по-доброму. — Легка на помине. — усмехнулся Джей, когда тут же Скайлор прошла вперёд. На выходе, девушка задела плечом Кая. — А, это ты. Что ж, вечеринка отменяется и твоё приглашение не действительно. — улыбнулась Скайлор. Улыбнулась так, что казалось ещё чуть-чуть, и в Кая поток яда полетит. И ушла так же быстро, как и появилась. Что она о себе возомнила? Кай надел наушники. Не то. Не впечатляет. Меньшее, что сейчас хотелось — обращать внимание на всяких сук, страдающих «ЧСВ». На день города он не собирался. Нет, может постоит там, хот-догов поест, но участвовать в этом сборище идиотов — никогда. Он не вездесущая Чен и не «милый Зейни», наконец! Уже стоя на улице, он почувствовал странное жжение в области предплечья. Впереди он завидел Токситу. Только этого ещё не хватало. — Что делаешь? — спросила она и села рядом. — Мечтаю о том, чтобы всякие крашеные вмешивались в моё личное пространство. — буркнул Кай и, уже было, потянувшись за сигаретой, сжал правую руку в кулак. Невольно. И, кажется, не из-за нежеланной «гостьи». — А ты всё тот же Смит. Пусть больше и не дома, но все же… — как бы, «между прочим», промурлыкала Токсита. — Откуда ты знаешь? — зашипел Кай. Буквально воспламенился злостью. Ну не могла же Ния рассказать?! Тем более этой… этой… идиотке, которую трахал вначале года. — Остынь. — слащаво улыбнулась Токсита и облизнула губы. Злости было столько, что Кай не выдержал: — Знаешь, мне плевать… — тут он остановился и на несколько секунд сжал челюсти — такое чувство, что запястье правой руки варится в кипятке! — мне плевать на тебя. На дуру, реально решившую, что… что у нас что-то получится! Может ты и детишек там распланировала? Не звонила в свадебн… Но Смит не договорил — боль стала невыносимой настолько, что тот схватил рюкзак и сорвался в сторону мужского туалета. — Тебе нужно… — только пискнула Токсита, но услышав в ответ что-то вроде «Мне не нужны шлюхи, страдающие нимфоманией», фыркнула и расправила плечи. Обиделся! По-крайней мере, она попыталась. А Кай, тем временем, стоял перед умывальником и крыл весь мир всевозможными ругательствами, проклиная и школу, и аварию, и даже эту крашенную! Нашла время! Задолбала уже. А боль скручивала внутренности и сломала кости. Такие ощущения, во всяком случае. Кай, как только зашёл сюда, кинул рюкзак в угол и подошел к зеркалу, расстегнул правый рукав рубашки и… И всё. Красное пятно и ничего больше. Кай стоял над раковиной и гипнотезировал руку. Открыл кран и подставил ее под ледяную воду — боль постепенно стихала. Затем умылся и от прежних «мук» не осталось и следа. Галлюцинации? Шизофрения? Что это было, мать твою?! Кай закрыл кран и тряхнул головой, волосы спали на лоб. Дерьмо. Ты в полном дерьме, Смит. Вдох. Попытка привести себя и свои мысли в нормальное состояние, чтобы разобраться во всем, что только что было. Выдох. Тут, скрипнула дверь. Кай дрогнул. Неужели кто-то… кто-то видел это? Признак его безумия? Та-а-ак… Ты же, блин, не Дориан Грэй, в конце концов! Кончай с этим. Меньше драматизма. В зеркале он увидел, как из туалета вышел… Баккет! Его тут не хватало. Это что за день вообще? Может его стоит официально назвать «днем, когда Кай Смит встретил всех людей, от которых хочется блевать». Ну или врезать. В этом случае — последнее. Сучёныш. Нет, серьёзно! Чен — Токсита — Баккет. Самые мерзкие люди сегодня просто мечтали об аудиенции с ним. — Баккет. — «прорычал» Кай и обернулся, смеряя его взглядом, полным отвращения. — Какого хрена ты здесь делаешь? Коул не ответил, просто прошёл к умывальнику. — Какого хрена ты здесь делал? Отвечай! — А сейчас почти закричал — Справлял нужду, кретин. — бросил Коул и закрыл воду. — Твою мать, что ты видел? — сейчас, будь его воля, Кай бы разорвал Баккета. Который, кстати, и на этот вопрос не планировал отвечать. — Что ты видел, идиот?! — заорал Кай. — А что, есть что скрывать? — фыркнул Коул и прошёл к двери. Кай остановил его, вцепился в толстовку. — Если ты хотя бы кому-нибудь, расскажешь о том, что видел здесь!.. — начал он, но Коул, резко сбросив руку, прервал его: — Я ничего не видел, полоумный. Сходи к психиатру, нахер. И захлопнул дверь. Кай сдул волосы с лица и сжал-разжал кулаки. Бесит. Что тут вообще творится? Поднял рюкзак и вышел. Достал пачку сигарет даже не дождавшись того, чтобы выйти из школы. Уже давно плевать было на учителей, которые снуют туда-сюда. Что ему сделают, в конце концов? Мамочке пожалуются? Папочке? Так вот им плевать! А Каю — вдвойне. Закурил. Провёл рукой по волосам, осмотрелся. Пара первоклассников спешили на музыкальные занятия, несколько людей плелись в кафе или в магазин — купить перекус, ведь ни для кого не секрет — в школьном кафетерии полный ужас и антисанитария. Заметил и любимую сестренку с этим рыжим: Уолкер что-то нашептывает, «до у-у-ужаса смешное», Ния запрокидывает голову назад, заливается смехом, невзначай касается его руки. Еще бы он ей мороженое купил и рюкзак понес — так «очищение желудка» Каю было бы обеспечено. Какая милая парочка. А от того и мерзкая. Да, для полного «комплекта» не хватает встретить каких-нибудь зажимающихся придурков, со своими «зайчиками-котиками-лисятами-слонятами-медвежатами» и прочим зоопарком. Нет, ну, а что? То «бывшая» (если ее можно так назвать), то хренотень с рукой, то Баккет, как всегда, шатающийся где не надо, теперь ещё и мило-тошнотворный союз: «рыжий плюс брюнетка: мы так счастливы вдвоём, что сейчас начнем лизаться». Послать бы сейчас всех… подальше. Ния и Уолкер уже куда-то смылись, так что на крыльце стоял только один брюнет. И очень злой. Настолько злой, что был готов взорвать эту школу, только завидев на горизонте эту рыжую… Чокнутую суку. Да-а-а… вместо влюбленных идиотов перед ним нарисовалась вот эта. Слов, чтобы ее описать — уйма. И не самых лестных, причём. Столько, что за день все не озвучишь. Так что пусть будет просто «эта». Как же она его бесила. Вот просто «по-человечески» выводила. Этой своей победой улыбочкой, желанием встревать в любой разговор, при этом показывая: «какая я умная». Блин, да она одним своим видом желает всем и каждому доказать своё никчемное превосходство, какая она красивая, умная, богатая. Только вот это нахрен никому не сдалось. Просто бесит этой своей жизнью в созданном ей самой «розовом мире», высокомерием и «сучьим шармом». Как бельмо на глазу. Идиотка. Наивная идиотка. Но единственное, что вызывало хотя бы толику Смитовского уважения (если это так называется), так это то, что она не лицемерила. Ни-ког-да. Какой бы дрянью не являлась, но не лицемеркой. Все ненавидели ее за эту прямоту, гребаную правду, которая не устраивала, что неудивительно. Все. Но не Кай. Есть много причин, чтобы ненавидеть Чен, но только не за это. Нет ничего хуже лицемерия. И он чётко уяснил это, как минимум тогда, когда начал хотя бы немного соображать. А Скайлор в это время шла в гордом одиночестве. Проходя мимо Кая, бросила ему что-то вроде: «посмотри на руку, прокажённый» и скрылись за дверью. Вот прямо убить захотелось! Да, блин, он, конечно же, не заметил это! И плевать, что несколько минут назад корчился от боли в мужском туалете, как ничтожный… Да хоть кто! Боль рвзрывала. И, главное, что это было? От чего? Ну не помешался же он, в конце концов! Кай опустил рукав и надел куртку. Побрёл «домой». Что с его жизнью? Ответ на вопрос рождался сам по себе: он разбирается с ней. Пытается, по крайней мере. И должен сделать это сам. Нет, это далеко не юношеский максимализм. Им страдают только безмозглые идиоты. А он не идиот. Даже напротив. Почему-то вспомнил тот сон — мучает его уже несколько дней подряд. И ладно бы только это, — но нет же! — нашел банку червей на пороге. И кожаной «лентой» перевязана ещё. Кто мог узнать? Идиотская шутка. А может он просто себя накручивает. Но что самое странное — сон всегда отрывается на одном и том же месте — он убегает, останавливается, появляется какой-то дебил в жуткой маске и с разлагающейся кожей, тянет к нему свои мерзкие клещни… И всё. А ещё пришла на ум Чен. Невольно, но вспомнил. Тогда, у психолога. Что, блин, она делала там? Еще и умоляла не говорить родителям. Откуда у этой проблемы взялись? Нет, ну вот какие могут быть у неё проблемы? — ноготь сломался или B поставили вместо A. Всё. Кай всегда так считал. Пока не увидел её уязвимую, разбитую у психолога! И, главное, он окончательно понял, что черви его преследуют. Во снах, перед домом, в банке, да даже вместе с Чен. На какие это сны она жаловалась? А вдруг ей снится то же, что и… Нет. Даже думать об этом не хотелось — массовое безумие, что ли? А ещё вчера, на биологии, Ния вскрикнула, когда увидела разрезанного червя. Ну уж это точно не в её стиле — спокойно смотрит эти фильмы с расчлененкой и резней, так даже глазом не ведёт, а тут какой-то червь. Уже три человека. Может надо поговорить с кем-то? Не-е-ет! Выставить себя сумасшедшим? Вот ещё. А самому тоже было бы не плохо показаться психологу, а то так и до навящевой идеи не далеко.

***

Twenty one pilots — doubt Трасса. Перевернутый автобус. Все в отключке. Небо ясное-ясное, светит луна и дует легкий ветер. Везде кровь, а Кай стоит на середине мокрой и грязной, от недавнего дождя дороге. Поднимает глаза к небу, весь дрожит. Слышит шорох. Из темноты появляется «человек» — в маске, с обгоревшей кожей, весь в крови. — Иди сюда, Кай. — голос противный, скрипучий. — Это — человеческая кожа. — корявым пальцем указывает на маску. — Иди же. Или… ты боишься меня, Кай? — а Кай срывается с места. Бежит. Не оборачивается. Спотыкается, падает, и снова бежит. Бежит долго, сам не знает сколько, но решает остановиться. Делает вдох-выдох и тут же слышит голос за спиной: — Неужели, ты и правда боишься меня, Кай? — он оборачивается, и… Он сзади. Тянет к нему свои руки, кожа разлазится, вместо внутренностей из неё выползают черви. Кай стоит как остолбенелый — хочет убежать, скрыться, но не может двинуться с места — ноги будто бы приклеены к земле. А уже не-человек тянется к нему, пытается схватить и… Ему это удается — цепляется за правую руку Кая и тут же ее охватывает огонь. Раздаётся истошный крик Кая, усиливается ветер, а вороны улетают с деревьев кинув напоследок своё «кар-кар-кар»… Кай вскакивает с кровати в холодном поту и весь дрожит. Переводит дыхание и матерится. Снова. Этот. Сон. Только теперь он зашел слишком далеко. Смотрит на часы — около трёх ночи. Со страхом вспоминает свою горящую руку и невольно трёт её. Снова чувствует боль в области запястья, смотрит на него и… Ему кажется, или красные пятна начали принимать определенные очертания? Нет, Смит. Ты просто сходишь с ума.