Просить

Когда они вернулись домой, Антон внимательнее пригляделся к своему рабу, теперь и сам подмечая признаки сильнейшего истощения. Завулон отчего-то игнорировал все взгляды, обращенные на него, и больше не пытался предложить свои услуги. Скука его донимала все больше, и он часто сидел, просто опершись на стену, прикрыв глаза и будто по сотому кругу что-то прокручивая в своей памяти. Так заключенные в одиночной камере обречены проделывать бессмысленные вычисления в уме, лишь бы не свихнуться от бездействия. Антон запретил себе его жалеть и громко хлопнул дверью в зал. Спальню пришлось уступить рабу, чтобы все инквизиторские формальности так называемых «норм проживания» соблюсти, и Завулон принял это как должное, хотя и морщился брезгливо, разглядывая кровать и шкаф. — Я здесь ненадолго, — заявил он. Антон спорить не стал. Кто знает, может, через пару недель непреодолимо захочется его придушить, и тогда действительно будет то самое «ненадолго». Антон ворочался на диване, пружины скрипели, и невеселые мысли не давали заснуть. По сути, Завулон сам напросился к нему в подчинение. Зачем? Теория инквизиторов правдоподобна, но, зная хитромудрый характер Завулона, легко предположить, что его расчет повязан еще на каком-то личном интересе. И чтобы свести конфликт к минимуму, чтобы не проиграть, Антону придется вести себя непредсказуемо. Предугадывать ход мыслей Завулона и делать с точностью наоборот. Вот сейчас, к примеру, чем занят раб? Спит? Вряд ли. Наверняка строит козни и усмехается. Антон тихо поднялся и прокрался к двери в соседнюю комнату. Завулон спал. Расслабленно и удивительно безмятежно. «Вот он твой проигрыш, Городецкий, — подумал Антон, — раб совсем не боится своего хозяина». Впрочем, Антон Завулона тоже не шибко опасался. Хотя должен был. ** Горячие руки уверенно ласкали, а язык проделывал такое, на что фантазии Антона никогда не хватило бы. Он то ли парил, то ли падал в какую-то бездну, и лишь жесткие складки простыни под пальцами не давали совсем потерять голову. То, что это всего лишь сон, Антон понял, открыв глаза и тут же зажмурившись от светящегося в темноте монитора телефона. Сообщение об отложенном на завтра совещании. В два ночи. Молодцы, ничего не скажешь. Надо срочно переписать автобот рассылки офисных новостей. Пусть присылают не раньше пяти, и точка. Антон проморгался и обернулся. Он всегда чутко реагировал на любые направленные на него взгляды. Завулон сидел в кресле у стены и смотрел так же, как во сне: в синих глазах читалось чуть ли не научное любопытство и подавляющее, придавливающее, как стопудовый камень, превосходство. Так изучают реакцию лабораторной крысы, когда впрыскивают редкий яд и спешат зафиксировать все проявления предсмертной агонии. — Что ты здесь делаешь? — хрипло спросил Антон. Горло саднило так, будто он кричал целую вечность. Или же стонал, не отдавая себе отчета. — Я не позволял заходить сюда. — «Можешь пользоваться всем, чем захочется». Ты так сказал, когда привел меня. Если боишься последствий, учись правильно и четко формулировать свои распоряжения, Городецкий. — Ты воздействовал на меня? — Антон вспомнил обрывки сна и поймал себя на том, что желал бы досмотреть концовку. — Что за сон ты мне навел? — возмущения в голосе было меньше, чем хотелось бы. — Я не могу влиять на хозяина, Городецкий. Я думал, что ты уточнил все детали если уж не у инквизиторов, так хотя бы у Гесера. Ты никогда не читаешь инструкцию, когда покупаешь себе игрушку? — Игрушка напросилась сама. И очень жалобно смотрела, между прочим. Так что ты тут делаешь? Глаза Завулона сузились, будто он получил болезненный удар. Не думал, что смотрелся жалко в компании своего бывшего хозяина? Или не ожидал, что Антон легко расшифрует крик о помощи? В сонном состоянии не очень-то хотелось гадать, чего здесь больше. И Антон прикрыл глаза, ожидая ответа. Завулон не мог не чувствовать, что хозяин настаивает. — Смотрел. Смотрел, как ты спишь. Разве это запрещено правилами? — Моими — да. — Снилось тебе что-то приятное, — Антон даже с закрытыми глазами и сквозь ленивую дрему догадался, что у Завулона сменилось настроение и он опять начал шутить. — Что, Гесер зарплату добавил? Ты стонал, что тебе мало. Просил еще. — Уйди, — беззлобно велел Антон. — Я должен выспаться. Уйди. — Он запустил подушкой наугад и, засыпая, услышал тихий смех.