Просить

Дальше — хуже. Будто Антон умудрился разозлить всех инквизиторов разом. А может и разозлил — после вчерашнего-то с артефактами. Завулон пока лишь посмеивался. Но Антону было уже не до его колких замечаний. В ход пошла тяжелая артиллерия. Позвонил бывший Темный, уже век как приписанный к инквизиции и при нынешнем режиме находящийся в статусе «лояльных». Напомнил про старый «должок». — Антон, я вас безмерно уважаю, — сказал он в трубку, — и обещал вам, что припомню об этом в самом крайнем случае. Так вот, слово я сдержал, теперь тот самый случай. — Слушаю, — вздохнул Антон. За спиной засуетился Завулон, настаивая, чтобы ни на что прямым текстом не соглашался. — Дочери вашей многих лет жизни и процветания, разумеется. Да и чтоб я сам так жил, конечно же. Но… тот случай два года назад… — Я понимаю, о чем речь. Дальше. — Просьба к вам. Настоятельная. Как бы мне так внятнее ее изложить… Сам я такое даже сформулировать побоюсь, статус все-таки высокий. — Чей статус? — М-мм… С другой стороны отомстить он уже не сможет: ни мне, ни вам, а с вас какой спрос? Отчет напишете — да и ладно. И концы в воду. — Я не понимаю, — Завулон тоже кивнул, казалось, впервые он понимает меньше самого Антона. Антон хотя бы знал, что шантажируют его сейчас недавней провинностью дочери. И заложат непременно, если Антон примется кочевряжиться. — Как мне тут сказали, рабы во всем зависят от прихоти их хозяев. И если вдруг… Вдруг если положение станет совсем опасным, то вам следует обратиться не к лекарям бывшего Ночного Дозора, а ехать сразу в лечебницу инквизиторского отдела. Там и возможностей больше откачать совсем обессиленного раба, и зелий быстродействующих на порядок больше. Промедлить тамошние целители, конечно, тоже могут, от этого никто не застрахован. Вы понимаете? Если целители промедлят — в том не будет вашей вины. Не хозяину держать ответ. И при необходимости вам нужную бумагу даже выдадут. Просто неприятное стечение обстоятельств, рабы ведь так хрупки. И Гесера по подобным пустякам лучше не отвлекать, у него и так проблем хватает. Вы меня хорошо поняли, Антон? — А в противном случае? — Антон начал закипать. Чуть ли не прямым текстом приказывают убить раба, совсем стыд потеряли. Да за кого они его держат? — Сами должны понимать, что тот проступок Надежды был уже за гранью допустимого. Абсолют, не абсолют, но если заведут дело… И времени вам на раздумья двое суток. Извините, если я вас от дел отвлек. Антон ругнулся и чуть телефон о стену не разбил. Вовремя сообразил, что это лишь отнимет драгоценные минуты, которых и так немного, а легче все равно не станет. Завулон молчал неподалеку у стены. — Прикопаю. На самом нижнем слое. Доберусь потом до него — и прикопаю, — в итоге вдумчиво пообещал он. И стало понятно, отчего звонившего беспокоило лишь сможет ли Завулон отомстить. Успеет ли. — В очередь становись. За Надю я его сам прикопаю, — Антон потер переносицу, стараясь успокоиться. Не получилось. Все-таки не сдержался и расколошматил стул о стену. Не полегчало. Вот же гады. Обложили со всех сторон. Главное сейчас было не злиться на Завулона, а то ведь последние силы из него утекут. Выбор между согласием на смерть раба и строгим режимом содержания дочери — был не самым легким. Но еще важнее было не проклинать мысленно Гесера, а то услышит ведь, начнет расспрашивать, не зря же велели избегать контактов с шефом. Вряд ли Гесер додумается до чего-то, до чего сам Антон не в состоянии. Хрень какая. Будь на месте Завулона сейчас любой Светлый, не раздумывая предложил бы хозяину сделать, как потребовали. Не факт, что Антон согласился бы, но хотя бы одной моральной проблемой стало бы меньше. А этот стоит у стены и молчит. И вот же зараза, успел-таки пролезть в душу, как только смог? Как теперь без него? Антон вляпался в эту авантюру лишь потому, что очень хотелось, чтобы Завулон выжил. Антон понимал, что будет трудно, опасно и временами даже совсем уж скверно, и заранее был готов к жертвам. Но не ценой же собственной дочери? Надя, Наденька, Надюшка… Антон достал сигареты и закурил, даже не позаботившись распахнуть форточку. Не до того. — Выход один: тянуть время и делать всё, чтобы браслет больше не пил из тебя силы, — решил он. — Рассказывай, — велел Завулон, садясь напротив — в облюбованное им кресло. И голос сделался такой, что фиг ему откажешь. Так, наверное, удав подавляет и гипнотизирует своих жертв — сбежать хочется, да сил ослушаться не находится. Антон пересилил себя и сделал вид, что не понимает. — Про случай двухлетней давности рассказывай. Я думал, ты с Темными больше личных сделок не заключаешь. Обжегся и успокоился. Не дорос пока еще. — Он инквизитор. — Тем более. — Выхода не было. Надя. Мы на каникулы в Прагу ездили. Она охоту сорвала старому вампиру. Мастером оказался. — Да вы, Городецкие, клинические невезунчики. И на вампиров вас тянет — хоть диагноз пиши. А зачем сорвала? — Жертва была ей знакома, подруга по переписке. Думала, что просто отсрочит, а на деле вышло, что чуть ли ни подчистую выжгла кровососа, силу не рассчитала. Тот оклемался, а потом пошел писать жалобу. Дежурным тогда был Вонг. Пришлось идти мне и договариваться. — Плохо договорился, значит. Раз теперь стало только хуже. Но в любом случае, ей могут вынести лишь предостережение и потребовать компенсации лицензиями — да и всё. Не велика цена. Десяток таких же девочек в обмен на ту, одну. Антон обхватил себя за плечи. — Проблема в том, что к тому моменту у Нади было уже два предостережения, а третье привело бы к допросу с подавлением воли или к приговору. А ей было лишь двенадцать. В этом возрасте любая блокировка непредсказуемо скажется, вплоть до полной потери силы. Сам ведь знаешь. Завулон задумался. — И как это я был не в курсе? — Гесер постарался. В тот момент тебя еще не хватало, как же. Ты собственной выгоды не упустил бы. — Сейчас ей четырнадцать и детским наказанием не отделается. — Именно. Завулон поднялся и зашагал по комнате туда-сюда. — Поэтому мы сейчас варим кофе, — жестко сказал Антон. — И еще что-нибудь. И подпитываем тебя до предела, а потом… — Гесеру звони. Антон напрягся. — Нет. Запретили же. — Прелесть длинных бесед в том, что они не отличатся точностью формулировок. Запретили говорить с Гесером тебе, а не мне. Антон помедлил, вертя телефон в пальцах, сомневаясь. Завулон подскочил, нетерпеливо сжал пальцами Антона иконку записной книжки. — Вызов, Антон. Сейчас кто опередит — тот и выиграл. Гесер ответил не сразу. — Неблагоприятный прогноз на ближайшие дни, — предупредил он сразу же, не успел Антон даже слова вымолвить. — Аналитики наши точку отправную высчитывают. И причину. — Причина в твоем недогляде, Пресветлый, — зло огрызнулся Завулон, забирая телефон у Антона. — Стар стал? Нерасторопен? — Ну а ты с каждым днем все больший параноик. В чем дело? — Вспоминай-ка, старый недруг, прошлые времена и подтверди, что задолжал мне изрядно. За последние два столетия — уж точно. — Спорный вопрос. — И я хочу, чтобы свой должок ты оплатил Городецкому. Передаю право, так сказать. И ты не посмеешь отказать, не тот случай. — Если считать, сколько Антон мне должен — к субботе аккурат в числах и сойдемся. И что за спешка такая? — А ты сгуляй в гости к Кармадону, за ним наверняка тоже должки водятся, перед тобой — в том числе. Сам видел, как он к тебе в первую мировую войну на поклон приходил. И стребуй, чтобы Кармадон шавок своих придержал, и к Антону больше ни одна сволочь не сунулась. В ближайшие полгода хотя бы. И настаивай, чтобы при любом раскладе ответ держать именно Кармадону. Тогда он лично будет заинтересован в нужном для нас развитии ситуации. Гесер выразительно поперхнулся. — Антону трубку дай. — Формально он с тобой говорить не может. А слушать — запросто. — Значит, беседуя со мной, ты противоречишь его же приказу? Настолько всё серьезно? — По шкале до десяти? Да самая десяточка, как ни крути. И ты прав, браслет меня иссушает. И время дорого. А Городецкому не привыкать: кто и когда его слушался? Нос не дорос. Теперь и Антон подавился воздухом. Выхватил свой телефон, зыркнул недовольно. Но Завулон лишь весело осклабился в ответ. — Шеф, считайте, этого разговора не было. — Ольгу к вам пошлю. На всякий случай. ** Завулон сначала бурчал, что Ольга точно будет лишней и что всё испортит. Потом ворчал, что бабам палец в клюв не клади, непременно отцапают. Потом сдался и полчаса выглядывал в окно сову, которой так и не было. Антон же аккуратно разглядывал эту сову на четвертом слое и делал вид, что его ничто не беспокоит. Подумаешь, Ольга что-то пронюхает, что-то такое, о чем даже Света не догадалась, ну и что? Реальность такова, что не до сентиментальностей сейчас и плевать на любые неудобства.