Просить

*читать под The Devil Withi Digital Daggers __________________________________________ Гесер молча и печально глушил коньяк мелкими стопками, выставленными Шиндже из его рабочего шкафа. Завулон тоже хранил молчание и имел такой вид, будто полгода только и делал, что предостерегал всех, да никто его не слушал. — Рассказывайте, — велел Антон, порадовавшись, что других инквизиторов Шиндже в свой кабинет не пустил. Сейчас Антону сложно было определить, кто из них ксерокопия, а кто нет: колодец напоминал о себе нерегулярно и совсем не тогда, когда Антону это было нужно. Антон был уверен лишь в том, что сейчас тут, с ним, сидят три оригинала. У Гесера и Шиндже копий точно не было, а на Завулоне надет рабский браслет. И во взгляде, обращенном на хозяина, мелькает очень знакомая насмешка — с огоньком. Наверно, все-таки стоило бы сказать спасибо мистеру случаю, что он очень вовремя подсунул Антону возможность познакомиться с колодцем. Или распознавание копий было лишь сопутствующим эффектом? Что же колодец еще умел, интересно? — Последние десятилетия проводится эксперимент. Некоторое человеческие разработки оказались… — Шиндже постарался подобрать слово помягче, — перспективными. У людей исследования ДНК застопорились, у нас же нашлись способы ускорить процесс и пустить в разработку сразу несколько потоков. В общем… — Клоны? — догадался Антон. — Да вы спятили? — Капсулы, погруженные на четвертый слой сумрака, поразительно быстро активировали рост клеток, — продолжил Шиндже. На этом моменте Гесер поморщился. — За год можно вырастить клона любой возрастной категории. Плюс полгода уходит на их адаптацию в нашем мире. Еще столько же чтобы приучить их действовать независимо от своего прототипа. Пристрастия и образ мышления у них остается от оригинала, а вот привычки — уже собственные. — Шиндже глянул на Гесера, предлагая тому продолжить. — Я с самого начала был против, — сказал тот. — А мне проект показался перспективным, — встрял Завулон. — Два года назад была прервана четвертая стадия эксперимента, а все созданные клоны — изолированы, — пояснил Гесер. — За некоторым исключением, — добавил Завулон. — Десяток клонов казался стабильным и… скажем так: полезным для работы «в поле». — Четвертая стадия? — переспросил Антон, мрачнея все больше и больше. Разумеется, как же Завулон удержался бы от возможности воссоздать собственную копию? У него ж эго размером со вселенную. И как же не осчастливить мир собой дважды? — Вторая стадия была, к слову, в 1999 году, — опять подключился Гесер. — Испытания прошли неважно. С полного разрешения инквизиции, под моим личным присмотром — и все равно неважно. — Спорное утверждение, — не согласился Завулон. — Мой, помнится, отличился. Сам разработал операцию, да масштабную такую, почти ни в чем не прокололся. Разве что… моего старого врага не распознал, когда стоило бы. Но тут его винить не в чем — опыта недоставало. — Но на крыше оказал непозволительное сопротивление. Хотя код блокировки должен был сработать. — Закоротило, наверно, — развел руками Завулон. Антон был уверен, что тот специально это подстроил. Антон вспомнил — и вздрогнул. Та сцена на крыше все еще отдавалась болью. Мальчик-манок Темных, его, Антона, первая полевая работа, вампирша, незаконно инициированная и слетевшая с катушек. Завулон, который, чуть не убил тогда Антона. Если бы Егор не перекинул ему амулет-защиту, Антон сейчас тут не сидел бы. Так получается?.. Шеф тогда дрался не с настоящим Завулоном? С его экспериментальным клоном? Во дела… — А в уродливое сумеречное насекомое перекидываться, выходит, может лишь твой клон? — зло поддел он Завулона. Значит, не просто так все эти годы Антон вспоминал тот ледяной взгляд неЗавулона? Взгляд потухший, без огонька. У клонов, что же, чего-то не хватает? Души? Внутреннего источника? Чего именно? — Каждый выбирает свое, — ничуть не смутился Завулон. — Но приносить извинения не за себя — не собираюсь. Ты тогда выбрал себе противника, пошел в бой сам. Повезло, что нянька оказалась неподалеку, — он выразительно глянул на Гесера. — Того клона потом… разобрали на молекулы, — поспешил успокоить Антона шеф. Антон покачал головой: нашли же утешение, ничего не скажешь, открыто признают, что живых — легко и быстро в прах. Кто гарантирует, что завтра так же не обойдутся с оригиналами? Или?.. Подождите-ка… — Что же получается? — Антон вскочил со своего стула, — Смена режима и аннулирование Дозоров год назад… чьих это рук дело? Все трое промолчали. Завулон с этого момента вообще самоустранился — уставился в противоположную стену и затих. — Мы все еще надеемся, что клоны тут ни при чем, — дипломатично заверил Шиндже. — Есть одна проблема: когда клоны не хотят быть опознанными, их почти не отличить от оригинала. — Но как же? — не удержался Антон. — Быть такого не может! Оригинал должен знать больше клона, про свое прошлое — уж точно. И вы же упомянули про блокаторы? Надеюсь, систему защиты разработали? Не оплошали? — Неуничтоженные клоны были под охраной, но два года назад случился пожар в том секторе, останки все вроде как опознаны, никто не должен был уцелеть. Но… — Как твой умудрился сбежать? — зло спросил Антон у Завулона. Гесер кашлянул. — Он был у нас в разработке, под мою личную ответственность, — пояснил Гесер вместо Завулона. — Да вы… на всю голову двинутые… Никто не прокомментировал истеричную реплику Антона. А истерить было с чего: как теперь быть уверенным, что кругом не миллионы клонов, а только прототипы, и что катаклизм не неизбежен? — Почему он все еще на воле? — Антон хотел спросить жестче: почему настоящий в рабстве, а тот — в бегах, и никто не торопится его обезвредить, но вовремя прикусил язык. — А тебе и второго раба захотелось, Городецкий? — едко поинтересовался Завулон. — Что-то не устраивает? — Не устраивает, — в тон ему возмутился Антон. Браслет точно пил силы Завулона, Антон это чувствовал, но облагоразумиться его раб пока не спешил. — Когда мне ничего не объясняют, мне это не нравится. А еще мне не нравится, когда за моей спиной пытаются сыграть свою партию. Я пожертвовал всем, чем мог, и даже большим, чем хотел. А в итоге выясняется, что оно того не стоит. Завтра разберут всех на молекулы, и кто мне возместит потраченное время? Кроме того… — Инквизиция обещала дополнительные бонусы вашей семье, — недовольно напомнил Шиндже. — Да подавитесь вы ими, — не сдержался Антон. — У меня дочь без присмотра. Это намного важнее. — На нее главная надежда, — теперь Шиндже высказывался более сдержанно, — Абсолютная должна суметь различить оригинал и копию. Она вам что-нибудь говорила про вашего раба? — Я прототип, — сквозь зубы выдавил Завулон. Похоже, его очень задевало бесправное положение в конкретно данном случае. В комнате, где четыре оригинала — быть рабом, наверное, несладко. Антон немного помолчал, подбирая слова. — Мы с ней переписываемся по закрытому каналу. Она написала как-то, что рабы такими не бывают. И что у него своя выгода. Но это я и так знаю. Завулон скривился и сверкнул глазами так, будто его это на самом деле задело. — Странно, — сказал Гесер. — А почему ты, Антон, в первую очередь не распереживался, что тебе подсунули подделку? Откуда тебе знать, что этот — не клон? Антон хмыкнул. Ну вот как им объяснить? Рассказать про секрет колодца? Что там весь внешний мир виден без прикрас и без обмана? — Пока сегодня не увидел клона, не смог бы сформулировать, — обтекаемо ответил Антон. — Тому глубоко наплевать на меня. На всех — наплевать. Нет в нем чего-то. Желаний никаких нет что ли… — Желание у них как раз есть, — печально вздохнул Гесер. — Одно-единственное: чтобы прототип жил. Если прототип растворяется в сумраке — клон тоже погибает. Жить они хотят очень. Маниакально хотят. Потому мы уверены, что если именно клоны устроили переворот и каким-то образом шантажируют других прототипов, то они обязательно где-то держат своих прототипов живыми и под тотальным контролем. Может в стазисе, может под пытками — но живыми. — Чего же твой клон тогда отличился и оставил тебя под чужим контролем? — Антон недобро взглянул на Завулона. Отчего-то вся досада от услышанного выплескивалась именно на Завулона. Может потому, что тот стоял у истоков генного моделирования? Доигрался и теперь сам в первую очередь расхлебывает. Завулон отвечать не стал. — Дикарь все это знал? — Нет, разумеется, — ответил за него Шиндже. — Никто почти этого не знает. Из посвященных в этот эксперимент трое здесь, перед тобой, еще пятеро — во главе инквизиции. И мы не можем как-либо проверить, не клоны ли они теперь. А просто подойти к ним и внедриться в память, проверить, тоже не в силах, сам должен понимать. Одна оплошность с нашей стороны — и нам не жить. Мы теперь в меньшинстве. Антон заходил туда-сюда. Сказать или нет, что он теперь при желании может увидеть копии? Шиндже прав: один прокол, одно неосторожное слово — и пиши пропало. Если кому и рассказать про колодец — то лишь самому Завулону. Этот точно заинтересован в Антоне-соратнике. Жить ему пока не надоело…