Назови мне свое имя

Праздник опресноков соблюдай: семь дней в году ешь пресный хлеб, как Высшие Силы повелели тебе, когда в назначенное время вышел ты из Последней Эпохи.

      Все было живо в нем. Словно вчера он еще лежал на небольшой кровати в объятьях своей матери и зачарованно слушал сказки. Мартин все еще помнил запах ее платья, такого грубого на ощупь, но будь оно даже жестким куском наждачной бумаги, все равно, он абсолютно точно был в этом уверен, все равно это было бы самое нежное и ласковое прикосновение из всех, что довелось ему испытать. Тихий шепот ее низкого грудного голоса, едва заметное подёргивание огонька свечи, и тонкие пальцы на своей макушке, теребящие пряди его волос. Она рассказывала истории про девочку, шагнувшую за зеркало, и про пожилого рыбака, попавшего в шторм в открытое море, про храброго рыцаря и его толстого спутника, про потерявшегося в пустыне летчика и про загорелого погонщика лошадей.       Еще живы были в нем воспоминания об отце. Как будто совсем недавно маленький мальчик хохотал, уворачиваясь от цепких огромных рук, падал, снова поднимался и, отбежав совсем недалеко, бросался обратно, навстречу широкой улыбке, тяжелому запаху пота и небритому лицу, и пусть кожу саднило после этих прикосновений, все равно, он абсолютно точно был в этом уверен, все равно никогда еще не испытывал ни тогда, ни сейчас он такой титанической силы, которая исходила от одного вида его отца.       Мартин не помнил, как он покинул старый гараж, как спешно юркнул с открытой школьной площадки в тень деревьев короткой аллеи, как перебрался на нечетную сторону Центрального шоссе, как дошел до двора, откуда они с Лейлой выходили вместе этим утром. Старые пятиэтажные здания из заскорузлых серых блоков стояли рядком, как огромные костяшки домино, покосившиеся опоры подъездных козырьков покрылись ржавчиной — казалось, ударь по ним, и здание с треском завалится на своего соседа, и один за другим рухнут эти ячейки лицемерного благочестия. Он замер перед подъездной дверью и тяжело вздохнул.       Все еще было живо в нем. Ее холодная рука и колючая кофта. Небольшие темно-коричневые ботинки на таком неустойчивом куске асфальта. Серьезный взгляд. Такой он помнил и у своей матери, когда женщина строго настрого наказывала вести себя как законопослушные граждане и держать язык за зубами. Она грозила пальцем и слишком сильно хмурила брови, отчего глубокая морщинка пролегла между ее бровей. Отец лишь злобно рычал и все повторял, что дети слишком малы для этих рассказов.  — Мартин! — слишком теплый и слишком ласковый голос заставил его встрепенуться. — Ох, милый, мне уже все рассказали. — Мать Лейлы нарочито заботливо убрала волосы с его лба, отчего парню стало не по себе. — Надеюсь, ты не слишком сильно переволновался? — Она открыла дверь, утягивая Мартина за собой. — Благо, что Отряд Очищения все еще с нами, они точно поймают на днях эту Падаль, — сетовала женщина. — Как бы не пришлось менять замки!       Парень хотел ее убить прямо здесь, вот на этих самых выщербленных ступеньках, в этом пропахшем сыростью подъезде, в этом самом доме, таком ненавистном ему, в котором он должен быть… ДОЛЖЕН… В голове загудело. — Дорогой? — его приемная мать обернулась и обеспокоенно взглянула на его лицо. — Дорогой, ты же белый как полотно! Пойдем скорей домой! — она снова засуетилась, быстрым движением скользнула рукой в карман легкого пальто, извлекла из него длинный тонкий ключ и открыла дверь в квартиру. — Пойди приляг, я уж не буду тебе мешать… Вот же Падаль, как можно было… — последняя фраза донеслась уже с приоткрытой кухни, но Мартин не стал ни следовать за ней, ни прислушиваться к внезапным чертыханиям. Он лишь дошел до комнаты и рухнул на кровать. Она пахла Лейлой.       Парень с силой зажмурился, стиснул зубы и вдохнул как можно глубже, чувствуя, как к горлу подкатывает неприятный комок. В памяти всплыл полный ужаса взгляд, раскрытые дрожащие губы, резкий вдох и вопль. И эта дурацкая колючая кофта под его ладонями.       Он уже слышал такое однажды. Измученный истошный крик.       ЭТО ЖЕ ДЕТИ!..       Какая Скверна дернула его вытащить эту выскочку? Зачем спрятал ее, да еще и пообещал вернуться… чтобы помочь. Он ведь не может. Уж точно не сейчас. Мартин сжал голову руками, словно собираясь сдавить все мысли в один тугой комок, не позволяя им шевелиться и расползаться в разные стороны. Кровь в висках стучала так же оглушительно, как та летающая машина. Больно.  — Эван! Эван, уходите отсюда скорее! — Женский крик был почти не слышен за грохотом.  — Уводи мальчиков, Мелисса, ты слышишь меня?! — громогласно звучал голос отца. — Уходите немедленно!       Маленький Эван, оцепенев от испуга, вжимал в свою грудь навзрыд ревущего младшего брата и смотрел в небо. Черное чудовище пролетело рядом с ними, приминая траву к земле обжигающим ураганным ветром. Мальчик уже не слышал голоса матери. Вот она кричит, он явно видит, как раскрывается ее рот, вот оборачивается на решительно настроенного отца и срывается с места вслед за ним. Вот черная тень скользнула из брюха летающего монстра на землю, а за ней еще и еще. Вот отец пытается встать, но снова падает, и вот он уже пропадает в черном цвете, а мама пытается убежать, но тоже оказывается на земле. Звук металлического гиганта стихал, и до мальчиков донесся нечеловеческий вопль: «ЭТО ЖЕ ДЕТИ!»       Мартин резко открыл глаза. Его тело покрылось липкой холодной испариной, дыхание сбилось.       Два часа туда, два часа обратно. Я должен вернуться до пяти. Пока эти… Четыре часа только на дорогу и в полной темноте. Самоубийство. Время?       Он быстро повернул голову на маленький будильник.       Уже восемь вечера. Выйти после десяти. Полночь. Полчаса на объяснения. В три я уже должен буду быть здесь.       За дверью его комнаты раздались шаркающие шаги. Мартин глубоко дышал, пытаясь успокоить неистово колотящееся сердце.       Рано. Слишком рано. Он будет совершенно недоволен. Дура! Как же ты не вовремя…       Стараясь не издавать лишних звуков, парень осторожно встал с кровати, замер, прислушиваясь, и медленно сделал шаг вперед к платяному шкафу. Половица предательски скрипнула под его ногой, он едва качнулся и застыл на месте, боясь даже дышать. Шепот на кухне на мгновенье прекратился.  — Это просто смешно! — Мужской голос был похож скорее на рык, — Мартин успешно пройдет проверку, как и при переводе, никто в этом не сомневается!  — Ты его разбудишь! — гневно шикнула женщина. — Это все из-за той Оскверненной, да? Эта зараза всюду… Всюду.        Мартин присел на корточки и выудил из-под шкафа старый заплечный мешок. Подцепив старую дверцу пальцем и зажмурившись в ожидании мерзкого звука, он медленно потянул ее на себя. Несмазанные петли затрещали от движения, заставив парня снова замереть и прислушаться.  — Останься дома, — мужчина прошаркал к двери и грузно опустил ладонь на ручку, отчего сердце Мартина пропустило удар. — Я попробую ее найти.  — Это дело Отряда, — возмущенно произнесла его жена. — И я хочу, чтобы ты остался здесь! Скверна слишком опасна! — тон ее голоса повысился.  — Обязуюсь. Оказывать. Всякое. Содействие. В наказании, — мужчина тяжело двигался к выходу из квартиры, выдавливая из себя слова с каждым шагом. — Провинившихся. Во имя. Соблюдения Мира…       Парень дождался пока стихнет шорох в коридоре, хлопнет входная дверь, и снова напряг слух — женщина всхлипнула и направилась в родительскую.  — Нисколько не жалко, — прошептал Мартин, качая головой, и снова потянул дверцу шкафа на себя.       Он запустил руку в темноту содержимого полок, вытащил пару аккуратно сложенных свитеров и плотные зимние штаны, засунул их в мешок, едва слышно цыкнул, закатил глаза и, не глядя, схватил пятерней с другой полки нижнее белье сестры и шерстяные колготы. Снова прислушавшись, парень встал в полный рост и двинулся к двери. В соседней комнате было по-прежнему тихо. Покрепче сжав свою ношу в руке, он прикоснулся к белой створке ладонью, легонько надавил на нее, заставляя приоткрыться. Коридор встретил его темнотой. Мартин глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Шаг вперед. Поворот направо. Пять шагов вперед. Окно было наглухо завешено плотной грубой тканью, спускающейся почти до самого подоконника. Сквозь небольшую щель пробивался свет фонарей, освещая нижний уровень кухонного шкафа с продуктами. Парень сглотнул. Желудок неприятно свело. Дверца бесшумно открылась.       Двадцать пайков на неделю. Так мало. И так много.       Мартин оценивающе смотрел на оставшийся в доме провиант. Овощи и фрукты в доме появлялись редко, и брать их было опасно. Тем более сейчас, в середине месяца родители Лейлы обычно пересчитывали оставшуюся до конца месяца еду, чтобы оценить хватит ли ее до следующей выдачи. Пайки раздавались на месяц вперед с запасом, что позволяло Мартину, не вызывая подозрений, выносить из дома по десять штук каждую неделю. Но двадцать разом перед пересчетом… Он прикусил губу, но рука сама потянулась к маленьким коробочкам. Содержимое их тихонько зашуршало, перекатываясь в таре. Решительно, один за другим, не обращая внимания на легкий шорох, он отправлял пайки в мешок, беззвучно двигал губами, отсчитывая их количество.       Десять. Одиннадцать. Двенадцать. Тринадцать.  — Мартин?! — приглушенно раздалось из-за закрытой двери родительской.       Парень испуганно обернулся и, в считанные секунды оказавшись у прохода в свою комнату, забросил заплечную сумку на кровать Лейлы.  — Дорогой, ты верно голоден? — в темноте коридора появилась тонкая полоска света. Мартин моментально повернулся к раскрытому кухонному шкафу, но было поздно. Он оцепенел, понимая, что мать Лейлы уже покинула комнату. — Ох, дорогой… — женщина приблизилась к нему, прикоснулась теплой ладонью к его плечу и прошла в кухню.       Парень вздрогнул от тихого щелчка выключателя.  — Опять я забыла закрыть дверцу, — раздосадованно произнесла она, достала один паек и бесшумно прикрыла шкаф. — Ты приготовишь сам? — Мартин едва заметно кивнул. — Все так печально.       Женщина устало выдохнула.       Сожалеет?       Парень нерешительно подошел к ней, дотронулся до ее руки, заставляя повернуться к нему лицом, и вкрадчиво заглянул в ее глаза. Веки ее покраснели и распухли от недавних слез, но все же она подняла свой взор.  — Как же так получилось, Мартин?! — вопрошала она, — Я ведь… Мы всегда были достойной семьей. Как?! Скажи мне откуда Скверна появилась здесь?! — ее губы задрожали.  — Все будет хорошо…  — Будет, — она стиснула зубы. — Обязательно будет, когда эту дрянь поймают! Это такой позор!        Мартина передернуло от этих слов, но он по-прежнему держал женщину за руку.  — Да, — произнес парень. — Будет.        Он приподнял подбородок, пытаясь скрыть свое презрение, и вперил свой взгляд поверх ее макушки на грубую штору, словно пытаясь отыскать там хоть какое-то объяснение этому сумасшествию.       — Обязательно будет. ***       Два тёмных силуэта скользнули по школьному двору к лесополосе. Им предстояло преодолеть около десяти километров до пустыря — лес, Заброшенные кварталы и свалку, оставшуюся здесь от прежнего мира. В эти места никто не ходил, кроме Исследователей — людей, в чьи обязанности входило изучение нежилых территорий возле Стены. Само нахождение двух подростков здесь было не только опасным, но и незаконным. Лейла устало перебирала ногами по подмерзшей земле, постоянно спотыкалась обо что-то, но брат по- прежнему упорно тянул её за собой. В очередной раз рыкнув что-то себе под нос, он с силой дёрнул её за руку, отчего Лейла сдавленно простонала и упала на землю. Ноги её гудели от долгой ходьбы.  — Мартин, пожалуйста, — взмолилась она. — Давай остановимся, я больше не могу.  — Мне надо вернуться домой до рассвета, глупая ты девчонка! — сердито буркнул он, поднимая её на ноги. — Давай уже. Торопись!  — Мартин, вернемся, — девушка с мольбой смотрела на его спину, — мы все объясним, все расскажем. Нам поверят…        Парень резко откинул ее руку и повернулся к ней лицом:  — Ты ничего не понимаешь, да? Никто не поверит ни мне, ни тебе. Никто даже слушать не станет сыночка Падали, или девчонку, которая имела наглость кричать на Стражей! — он с негодованием ткнул ее в грудь указательным пальцем. — Неужели ты не видишь, что все это иллюзия?! Мирок праведных и безгрешных! — последние слова были произнесены с явной издевкой. — Ты хочешь сказать правду? А сама-то ты правду знаешь?! — Лейла обиженно опустила голову. — Тебе. Нельзя. Возвращаться. Пойми ты уже. А если не вернусь и я…  — И что же будет, если не вернешься? — девушка с опаской подняла взгляд.  — Пойдем, — решительно отрезал он и снова взял ее за руку.        Лес становился все гуще. Невысокая поросль молодняка скользила по одежде упругими веточками и скреблась по ногам. Ветра почти не было. Лейла старалась держаться как можно ближе к брату, постоянно оглядывалась и нервно дрожала. Ее ноги цеплялись за выступающие из земли жесткие корни, скользили по жухлой траве и листве, то и дело чередующейся со скользкой землистой поверхностью. Сухие ветки хрустели на каждом шагу, и треск этот в полной тишине становился оглушительным.  — Учитель говорил, что здесь водятся звери, — робко произнесла девушка, настороженно прислушиваясь.  — Да-да, — с усмешкой ответил Мартин. — Тигророги, бронетамы и жуткие, свирепые дракомоты.  — Кто?! — протянула она и с силой вцепилась в плечо брата. Он беззвучно засмеялся:  — Это старый парк, здесь нет никаких зверей, — тяжело вздохнув, парень продолжил. — Мама рассказывала, что когда Жрецы создали Стену, парк разросся. Здесь раньше люди гуляли, отдыхали… Девушка странно посмотрела на него.  — Отдыхали?! — испуганно прошипела она. — Здесь?! Ты сошел с ума?  — Была бы так страшна Пустошь, если рядом с ней есть безопасное и красивое место? — с улыбкой произнес Мартин, обернувшись на сестру. — Страшилки про диких зверей нужны лишь для того, чтобы наивные девочки и мальчики не стали искать ответы там, где их можно найти. Лейла насупилась, но прибавила шаг.  — Какие ответы? — задумчиво поинтересовалась она.  — Правильные. — неясно буркнул парень.       Лес плотной стеной заслонял горизонт, из-за одних деревьев выглядывали другие. Ночь становилась все гуще, и тем сложнее было идти, чтобы не уткнуться в жесткую щетку веток куста или не споткнуться о землистый пригорок. Они шли уже около полутора часов, молча, глубоко и шумно дыша, изредка выставляя перед собой руки, потому что темнота становилась непроглядной. Воздух становился холоднее, откуда-то сбоку повеяло запахом гнили и гари. Мартин не спеша повел носом, подтолкнул девушку вперед, и вмиг стало светлее. Заброшенные кварталы встретили их сырым потресканным грунтом и холодным дыханием осени.       Пустые коробки безлюдных домов с разбитыми окнами-глазницами угрожающе оглядывали их. Носимые ветром листы грязной бумаги прилипали к их выщербленным стенам, подрагивали и снова срывались в свой полет. Под ногами что-то неприятно хрустело. Лейла уже не хотела смотреть на пугающую картину разрушенного мира, а потому просто прикрыла глаза и следовала за своим братом, по-прежнему крепко сжимающим ее ладонь. Желудок ее сжался от голода и громко проурчал.  — Потерпи, — устало бросил Мартин, не сбавляя шаг ни на мгновенье, и поправил заплечную сумку. — Еще немного.       И они снова шли. Сырой холодный ветер пронизывал насквозь, отчего у Лейлы перехватывало дыхание. Она безуспешно куталась в колючее одеяло, отданное ей братом еще в гараже, но теплее не становилось. За каждым зданием стояло новое, с такими-же торчащими из оконных проемов остриями стекла, асфальта на дороге не было совсем, отчего подмерзшая грязь трещала, хлюпала и прилипала к ногам. Обувь становилась невыносимо тяжелой даже не из-за непрерывной ходьбы. Тело пробивала отвратительная дрожь, а зубы начали стучать. После очередного поворота ветер ударил по их лицам с новой силой, все сильнее продувая слои одежды.  — М-мартин, — с трудом произнесла его сестра. — Тут очень стр-рашно. Не в-все воз-вращаются…  — Угу, конечно, — перебил ее он. — Вот и ты не вернешься. — Лейла в миг оцепенела. Она попыталась вырваться, но парень дернул ее на себя. — Самое опасное здесь сейчас для тебя — это я. И если ты сейчас же не пойдешь со мной дальше, я прикончу тебя своими собственными руками.       Девушка закусила губу и несмело ступила вперед. Подошва ботинка скользнула по какому-то пакету, и вмиг раздался кислый удушающий запах, от которого у Лейлы к горлу подкатил комок, а на глаза навернулись слезы. Сейчас, в темноте, казалось, что между ними и Стеной всего лишь земля, бугристая и твердая. Мартин осторожно ступал вперед, поддерживая сестру, чтобы та не упала. Минуты казались вечностью, а вонючий тяжелый воздух намертво застревал в легких. Шаг. Где-то вдалеке раздался истошный вой, и девушка замерла. Брат настойчиво потянул ее за руку, всем своим видом убеждая ее в безопасности. Еще шаг. Что-то хрустнуло, девушка резко качнулась, почувствовав, как ее ступня стремительно рухнула вниз. Она крепко стиснула зубы и сделала еще один шаг. Ей приходилось внимательно всматриваться в такую шаткую и ненадежную поверхность, чтобы разглядеть хоть что-то, но темнота по-прежнему окутывала все вокруг. Совсем близко от них громко каркнула ворона, и в тот же миг целая стая взвилась в небо, оглушительно хлопая черными крыльями и сотрясая воздух своими криками. Лейла пригнулась, но брат снова потащил ее за собой. Птицы кружились над насиженным местом, пролетали совсем рядом с подростками, задевали их жесткими перьями и тут же взвивались ввысь. — Еще немного. Видишь, лес за Стеной?       Лейла не видела даже Стены. Только вчера попроси ее кто рассказать о Пустоши или Стене, она с уверенностью заявила бы о высоком и прочном барьере, разделяющем их безопасный город и чужую, дикую, неприспособленную к жизни землю. Сейчас она видела лишь тонкую стальную сетку, возвышающуюся над землей в три ее роста. Она прикоснулась ладонями к шершавому металлу: — Это и есть Стена? — девушка недоверчиво обернулась на брата.       Он кивнул и резким движением потянул сетку за нижний угол. Сталь едва скрипнула. Мартин пропустил свою сестру вперед, выбрался следом за ней и наспех прикрыл лаз. Совсем близко, всего в десяти минутах ходьбы, простирался огромный лес, но, на удивление девушки, в паре шагов от первых деревьев трава была вытоптана, а ветки отпилены. Темный коридор вел к скрытому под деревьями убежищу. Мартин отсчитал несколько шагов от какого-то дерева, присел на корточки и стал шарить руками по земле.  — Ноги коротковаты? — чей-то грубый голос раздался из темноты, и Лейла стала испуганно озираться по сторонам, высматривая его обладателя.       Ее брат раздраженно фыркнул, выпрямился и с недовольством посмотрел перед собой. Девушка быстро, насколько ей позволяли замерзшие конечности, подскочила к Мартину и крепко вцепилась в него, вглядываясь в мрак. Черная тень скользнула между деревьями, сердито цыкнула и выдвинулась навстречу подросткам. Огромный капюшон скрывал верхнюю половину лица незнакомца, длинная палка служила ему опорой при ходьбе, но Лейла видела лишь злобный оскал. — Мартин! — взвизгнула она, одергивая брата. — Они нашли нас?! Мартин! — ее голос перешел на истеричный плач. — Бежим отсюда!        Парень закатил глаза, чертыхнулся, крепко обхватил сестру одной рукой, чтобы та не сбежала, ладонью другой прикрыл ей рот и с жаром шикнул ей в ухо.  — Что тут у нас? — с издевкой произнес голос. — Хорошенький грязный лишний ротик? Девушка испуганно замерла, задержала дыхание и с ужасом смотрела на приближающуюся фигуру. Мартин нахмурился.  — Ты рано, — Незнакомец подошел на расстояние вытянутой руки, одним движением стянул капюшон с головы и тряхнул длинными спутавшимися волосами.  — Эван… — подросток шумно выдохнул. — Ее нужно переправить в Обитель.