***
Открыв глаза на следующий день и проверив телефон на наличие уведомлений, Кара немного удивилась, увидев сообщение, отправленное ей час назад. Кендалл писала, что заберёт её пораньше, чтобы они не опоздали в университет. Ну, не опоздать у них уже не получится. — Я думала, что ты померла, — раздаётся откуда-то слева, и она подпрыгивает, резко разворачиваясь. Кендалл Николь Дженнер вальяжно раскинулась на её кровати, устроившись на двух подушках. — Рано радуешься, дорогая, — британка типичным для блондинок (но не для неё) голосом выделяет последнее слово, наслаждаясь реакцией Кен. Ленивая улыбка исчезает, а тёмные брови чуть хмурятся. Её лицо выдаёт все признаки небольшого недовольства, но выражение глаз никак не меняется. И это то, что так пугает Кару. «Как человек может так владеть своими эмоциями?» — Вставай и одевайся. Мы опоздали на социологию, но впереди ещё целый день. Ты ведь не хочешь, чтобы во всех газетах завтра говорили, что «Золотая девочка» пропускает пары со всеми известной взбалмошной британкой? А что скажет мама? Разве в твои планы входит создать себе репутацию модели, портящей хороших знаменитых девочек?It's hard to believe You don't remember me at all Am I hard to recognize? You say «nice to meet you» every time Yeah, and I made you laugh I still remember what I said Guess I shouldn't be surprised You say «nice to meet you» every time
Блондинка встаёт с кровати, не обращая внимания на колкое замечание о своей детской пижаме. Ей хочется ответить, что Железный человек совсем не детский, и его история очень поучительна, но она молчит и выбирает рубашку, которую не придётся гладить. Не обращая внимания на хищный взгляд Кендалл (а похоть и желание, похоже, единственные настоящие эмоции, которые ей предстоит от неё увидеть), модель напяливает на себя полосатую голубую рубашку с белой юбкой чуть выше колен и слышит одобрительное мычание сзади. — Ну, вкус у тебя есть. Хорошо, что мне не придётся проводить с тобой апргрейд а-ля «Из Золушки в Принцессу». Ей хочется сказать, что было бы намного проще, если бы она не язвила и подкалывала её, но Кара просто показывает язык, забив на то, что это выглядит по-детски, и, схватив заранее подготовленную сумку, выходит из квартиры, не заметив никаких следов Джиджи. Блондинка решает не заострять внимание на том, как утренняя гостья застывает на пару секунд перед единственной нормальной картиной в её скромной комнате, прежде чем последовать за ней к выходу. Она старательно игнорирует голосок, умоляющий спросить у Кендалл её мнение об изображении. — Как ты вошла? — наконец подаёт голос британка, сидя на переднем сидении уже знакомой машины. — Джиджи не было дома, а дверь вы, бесшабашные, вообще не закрываете, — Кен пожимает плечами, словно говорит об обычных вещах, а не о проникновении в чужой дом. Они до самого университета едут в тишине, стараясь не раздражать друг друга лишними звуками. Точнее, Кендалл старается не раздражать свою пассажирку лишними звуками, так как недовольство блондинки практически витало в воздухе. Она решает, что безразличное ко всему вокруг молчание в машине станет их фишкой вместе с невозможностью удержать себя в штанах. Снова оставляет «Ровер» на парковке для учителей, лишь закатывая глаза, когда Кара быстро ретируется из салона, чтобы не привлечь чьё-либо внимание. Ну что ж, брюнетка и не ожидала услышать хотя бы «спасибо» или «пока». Ей хочется гнать к чёрту мысль о том, что она была бы рада даже если бы модель послала её в задницу или куда похуже. Напряжённое игнорирование — точно не то наказание, которого Кен ожидала. Блондинка только раз смотрит в сторону своей «девушки» (и её передёргивает, когда она неосознанно называет так Кендалл), когда входит в здание университета, оглядываясь по сторонам в поисках кого-то, кто сможет занять её бессмысленным разговором, спасая так от необходимости заходить в кабинет вместе с брюнеткой. Ей не хочется светиться, пока они не объявили прессе о своих «отношениях».I know we got a lot of mutual friends Don't say my name, don't come up in your conversations, yeah
К счастью, первую лекцию у неё получится провести вдали от Кен, присутствие которой вызывало довольно навязчивые мысли об убийстве. Она уже не помнит, что это была за лекция, но точно знает, что закончилась она слишком быстро. Матеря неестественно быстротечное время, Кара выходит в коридор, пытаясь найти глазами Джиджи, чтобы отвлечься от насущных проблем, обсуждая очередной неудавшийся выход в свет одного из их преподавателей. — Кар-р-р-ра! Она только закатывает глаза, понимая, что ей сейчас придётся столкнуться с нескольким десятков килограмм, обрамлённых татуировками и кучерявыми каштановыми волосами. Гарри обнимает её сзади, крепко сжимая в своих тисках. Что ж, отвлечься у неё, судя по всему, получилось. Медвежьи объятия её лучшего друга, в любом случае, сейчас не будут лишними. — Гар-р-р-ри! Ей нравится, пародируя его, растягивать букву «р» в имени. Раньше это казалось забавным, сейчас это просто маленькая дань беззаботному прошлому. Блондинка гонит от себя мысль, что у кого-то и настоящее остаётся беззаботным. — Ты не поверишь! — Гарри совершенно не скрывает детского восторга, пересказывая весь разговор со своим новым продюсером так, что их слышат все в радиусе трёх сотен метров. Кара широко улыбается. Не так широко, как её друг, ямочки которого так и кричат, чтобы в них кто-нибудь ткнул, но достаточно, чтобы стало ясно, как она за него рада. Британка, наконец, осознаёт, почему так тяжело быть взрослым. Сейчас она чувствовала себя взрослой, решающей извечные проблемы, мирясь с немного помешанными на власти и самих себе начальниками, а Гарри был маленьким ребёнком, ставшим милым кучерявым солнышком. И это кучерявое солнышко испепелит её, если узнает, на что она пошла. Хотя, с другой стороны, Кендалл пока что не сделала ничего плохого, ничего, что было бы на неё похоже… пока что. Там, где есть Гарри, всегда есть Луи, и парень, в своей обычной джентельменской манере, извинился за то, что прерывает их и увёл перевозбуждённую будущую звезду в сторону выхода, ссылаясь на небольшой сюрприз, приготовленный им в честь такого события. Кара закатывает глаза, давно привыкнув к тому, что компания Луи стала самой желанной для её лучшего друга. — Так ты идёшь или собираешься продолжить торчать посреди коридора, пялясь в никуда? — Кендалл, не изменяя своему скверному характеру, сверху вниз смотрит на неё, чуть приподняв бровь. Измеритель надменности блондинки лопнул бы, не будь перед ней девушка, которая перечеркнула все его рекордные показатели одним взглядом.Who crowned you queen of You think you're too cool Making beautiful look ugly The way you put yourself above me You treat me Like I got nothin' on you Making beautiful look ugly You ain't the ruler of no country Who made you the queen?
Она совсем забыла, что следующая пара у них совместная. То есть, совсем не хотела об этом вспоминать. Мысль о том, что ей придётся просидеть полтора часа рядом с её персональным Люцифером посылала неприятные мурашки вдоль спины, а разум рисовал фантастические образы её собственных истязаний. Кара решает, что Кен могла бы быть отличным надсмотрщиком в тюрьме строгого режима — с её-то нравом и умением язвить. Может, кто-нибудь из заключённых подхватил бы Стокгольмский синдром, только посмотрев ей в глаза, но британка точно не собиралась сходить с ума по человеку, вынудившему её обманывать людей ради своей же выгоды. В очередной раз брюнетка удивляет её, когда грациозно усаживается на соседний от неё стул, повесив на него брендовую сумочку. Она собирает тёмные волосы в хвост, чтобы было удобнее записывать слова преподавателя и бросает делано невинный взгляд на свою новоиспечённую соседку. Британка пользуется этим моментом, чтобы ещё раз попытаться различить хоть что-нибудь в карих глазах, но тщетно. Перед ней будто робот. Теперь ей кажется, что человек перед ней ненастоящий. — Что ты тут делаешь? — злобно шипит она Кендалл, привлекая её внимание несколько минут спустя начала пары. — Помогаю людям привыкнуть к нам. Мы ведь не можем так резко начать встречаться. Они должны что-то заподозрить. Кен пожимает плечами, продолжая усердно писать, как ни в чём не бывало. Ещё одна вещь, которая бесит. Абсолютное безразличие ко всему. Если бы Кара не знала, какая брюнетка в постели, она бы с уверенностью облила её водой, чтобы вывести систему из строя. Или перерезала бы провода, которые точно где-то торчат. Это будут очень долгие полтора часа… Сначала всё в порядке. Блондинка даже на секунду забывает, что рядом с ней вообще кто-то сидит. И эта блаженная секунда проходит слишком быстро — именно в тот момент, когда нога Кендалл задевает её собственную под столом. А потом ещё раз. Не выдержав такого бессовестного нарушения территориальной границы, она резко, но не очень сильно дёргает бедром, отодвигая от себя обнаглевшую соседку. Наблюдать вытянувшееся удивлённое лицо Кен — высшее удовольствие, которое длится довольно недолго. — Мне неудобно. Не могла бы ты подвинуться? — голос брюнетки почти угрожающий, но нотки наигранной вежливости из него не исчезают. Кара почти благодарна ей за такое терпение, но вслух этого не скажет. Теперь её очередь быть самонадеянной стервой, думающей только о себе. «Кажется, она не думала только о себе, когда заставляла тебя выкрикивать её имя, пугая спящих соседей.» Британка вздрагивает. Не только от собственных предательских мыслей, но и от ответного пинка, полученного от ухмыляющейся Кендалл. Она отворачивается, решив игнорировать детские выходки темноволосой провокаторши. Похоже, её это не устраивает, и чужая нога снова легко, почти невесомо задевает её.I shouldn't stress about The fact you're not impressed Are you playing hard to get? Or maybe you're not interested I don't understand Why everybody thinks you're sweet Cause I see the opposite No, you're not so innocent
— Я понимаю, что твои ноги растут прямо-таки от ушей, но не могла бы ты держать их при себе? — Кара шипит, словно змея, надеясь, что не вцепиться клыками в Кен прямо посреди лекции, — Личное пространство ещё никто не отменял, даже если мы с тобой «вместе». — Тебе не кажется, что каждый раз, когда ты упоминаешь личное пространство, смотря на меня вот этим злобным саркастичным взглядом, это заканчивается довольно неприличным образом? — брюнетка загадочно улыбается, чуть закусывая нижнюю губу. И британка не может не признать, что это было дико сексуально. Несомненно, Кендалл горяча. Даже очень. Но модель немного пугает сам факт того, что ей хочется наброситься на неё практически в любую секунду. Она старается не думать о том, что может случиться, пока они будут ехать в скромное логово Дженнер или о том, что может случиться там. Кара мысленно собирает всю свою силу воли и всю свою сдержанность, чтобы не проснуться на следующее утро в одной постели с темноволосой бестией. Это будет намного сложнее, чем казалось сначала.***
Она была в квартире Кендалл лишь два раза. И в оба раза ей — по понятным причинам — не удалось как следует осмотреть место обитания брюнетки. И теперь модель понимает, что упустила многое. Нет, она прекрасно знала, что у Кен есть вкус, если судить по её ежедневным нарядам с иголочки, но как-то не ожидала такой же шикарной обстановки в доме. Мебель, стены, пол и всё такое девушка заметила ещё давно, но вот картины… На стенах висели настоящие произведения искусства, которые, вероятно, ещё не были таковыми признаны. Кара в какой-то момент хочет задать так интересующий вопрос, но тут же прерывает себя, оградив от такой бестактности. «Кто же мог подумать, что она стерва с тягой к искусству.» — Нравится? — раздаётся за спиной, когда она рассматривает одну из картин, висевших в гостиной. Британка почти подпрыгивает на месте, но вовремя сдерживает себя. — Ну, я не думала, что ты интересуешься таким. В любом случае, если бы я представляла картины в твоём доме, то это были бы… не знаю. Для начала, твой собственный портрет, может, портрет собачки или что-то семейное, но точно не… это. Ей трудно подобрать слово для того, что она видит перед собой. Кажется, будто каждый мазок краски — целая эстетика, продуманная до мелочей. Хочется взять лупу и разглядывать всё в этой квартире до конца жизни, получая самое настоящее эстетическое удовольствие. Как когда ты идеально расставляешь свои книги в алфавитном порядке или аккуратно складываешься одежду, разделяя по цветам. — Один из моих друзей подарил мне её, когда я была в Риме, — Кендалл пожимает плечами, направляясь к стеклянному журнальному столику, стоящему прямо перед с виду мягким диваном. Она берёт с него пульт и включает телевизор. Кара безмерно благодарна ей за создание фонового шума, ради избавления от некоторой неловкости. В её голове рождается миллион вопросов, и она решает выбрать самый безобидный из них: — Ты была в Риме?I see the way you're lookin' through me right now To see if there's somebody cooler around, yeah
Кен чуть приподнимает уголки губ, будто радуясь такому детскому любопытству. — Эта поездка стала небольшим подарком от одной из старших сестёр на восемнадцатилетие. — Мои старшие сёстры на моё восемнадцатилетие устроили мне настоящую попойку. Так что фактически восемнадцатый день рождения у меня был, но я его не помню, — блондинка не знает, зачем она всё это рассказывает, но точно уверена, что ничего плохого в бесполезных разговорах нет. И она ещё раз в этом убеждается, когда Кендалл смеётся, чуть морща носик. Они смотрят по телевизору какое-то шоу, не интересовавшее ни одну из них, но делать вид, будто тебе интересно происходящее на экране было легче, чем поддерживать разговор с человеком, который за считанный секунды вытягивает из тебя всю душу, раздражая одним лишь присутствием, но может также за считанные секунды вытрахать из тебя весь дух, оставив потом приходить в себя. Так что да, Кара сидела на одном диване с Кен, но на приличном расстоянии, стараясь бросать на неё только «случайные», мимолётные взгляды. Она хочет громко выругаться, когда дебильное шоу заканчивается, но тут же находит другой предлог, под которым можно скрыться от золотисто-карих глаз. Модель собирается разложить привезённые с собой вещи, но для этого ей всё же понадобится Кендалл, так как дорога в гостевую спальню ей пока неизвестна. В её временном пристанище также висят несколько картин, и Кара действительно не знает, будет ли это странным, если она сейчас же повернётся к брюнетке и скажет «спасибо» за эту чудесную комнату.Who crowned you queen of You think you're too cool Making beautiful look ugly The way you put yourself above me You treat me Like I got nothin' on you Making beautiful look ugly You ain't the ruler of no country Who made you the queen?
Светлые тона, окружающие её, успокаивают, и всё кажется таким уютным. Двуспальная кровать, шкаф и комод — основная мебель любой спальни. Но здесь всё выглядит таким идеальным, так хорошо и со вкусом подобранным, что британка на секунду задумывается о том, что, возможно, когда-то именно так воображала для себя идеальный интерьер для комнаты. Огромное окно в одной части комнаты, скрываемое бежевыми занавесями, чуть приоткрыто, и с улицы дует прохладный осенний ветерок. Именно в этот момент Кара решает, что она безнадёжный романтик, сходящий с ума от мелких глупостей и незначительных поступков. — Тут… очень круто, — она хочет ударить себя за такую «красноречивость», но вернуть слова уже нельзя. — Ну, я немного запомнила то, как выглядит твоя комната в вашей с Джиджи квартире и… добавила чуть-чуть от себя, — Кен снова пожимает плечами, будто ничего такого в этом нет, будто опровергать собственноручно произведённое впечатление — это так легко. Блондинка улыбается, собираясь всё-таки поблагодарить свою «девушку» за такую внимательность, но та её перебивает: — Дай знать, если захочешь поужинать со мной. Я буду в комнате, что слева от твоей, но постучи сначала, — голос брюнетки вернул себе прежние металлические нотки, а глаза, что были будто бы покрыты дымкой, готовой вот-вот рассеяться, сейчас снова ничего не выражали, походя на мёртвые. Британка почти отпрянула от девушки, так быстро сменившей модель поведения.***
Проведя последний час в своей комнате, расставляя некоторые вещи по местам и осваиваясь, также успевая переписываться с Джиджи, докладывая об обстановке, Кара чувствует, как проголодалась. Именно мысль о скорейшем ужине движет ею, когда она врывается в соседнюю от гостевой спальни дверь, забыв постучать. Ну что ж… это определённо не «Красная комната» Кристиана Грея, но определённо ей не уступает. Небольшое помещение, — примерно шесть на четыре — совершенно лишённое мебели, кроме низкого стула, на котором сидела Кендалл, всё было обставлено хостами. Это всё, что успела разглядеть блондинка, прежде чем её грубо вытолкали из удивительной комнаты.No, no, no, no, no Who made you the queen? Who made you the queen?
— Какого хрена? Я же просила стучать! — брюнетка говорит на два тона громче обычного, но ей наплевать. Всё, что её интересует — это небольшая комнатка за спиной хозяйки, которая сейчас пребывает не в лучшем настроении. — Я проголодалась, — говорит Кара, решив, что это не лучшее время для расспросов, и пожимает плечами, виновато улыбаясь, мол: «прости меня, глупую блондиночку». Иногда она благодарна миру за идиотский стереотип об обладательницах более светлого тона волос. «Идиотский стереотип? Это что, сейчас был каламбур?» Видимо, Кендалл ведётся на это, прикрывая глаза и стараясь успокоиться. Она шумно выдыхает, прежде чем достать из заднего кармана телефон и набрать номер доставки пиццы, любезно осведомившись у своей гостьи о её предпочтениях. Они едят в тишине, даже не пытаясь делать вид, будто кому-то интересно то, что происходит на экране телевизора. Жидкий сыр на пицце тянется, и блондинке приходится ловить его ртом, слыша хихиканье Кен, но не обращая на это внимания. Она задаётся вопросом — когда они стали проводить время, как давние подружки, хихикая и подшучивая одна над другой? Но пицца имеет не лучшее свойство — заканчиваться. И девушки разбредаются по комнатам, чтобы занять себя чем-нибудь.Who crowned you queen of You think you're too cool Making beautiful look ugly The way you put yourself above me (yeah, nah, yeah) You treat me Like I got nothin' on you Making beautiful look ugly (making beautiful look ugly) You ain't the ruler of no country (you ain't the ruler of no country, babe)
Кендалл, не долго думая, решает пойти прогуляться в парк неподалёку, но не приглашает британку с собой. Зачем ей звать с собой того, от кого она, собственно, сбегает? Иронично — она сваливает из собственного дома от человека, которого сама же туда пригласила. Парадоксальность блондинки явно заразная. И свежий воздух быстро помогает ей расставить все мысли по порядку, проясняя разум. «Мы не обязаны быть близки. Я сама ей сказала. Это можно назвать чисто профессиональными отношениями, так что нужно их и придерживаться, Кендалл.» Когда она возвращается, часы довольно прозрачно намекают на то, что пора бы уже спать. Сбивать режим ей не хочется, но даже тёплый душ, лёгкие пижамные шортики, не стесняющие движений и гора мягких подушек ей в этом не помогают. С точностью наоборот — Кен жарко, шорты слишком короткие, а из-за подушек становится немного проблематично совершение такого необходимого действия как дыхание. Раньше такого не было. Кара прекрасно слышит, как Кендалл заходит домой. Более того, она уверена, что отсутсвие брюнетки было одной из причин, по которым ей не удавалось сомкнуть глаз. И это бесило. Плюс один к нескончаемому списку того, что её раздражает в Кендалл Николь Дженнер.Who made you the queen? Who made you the queen? Yeah, you think you're too cool, no Who made you the queen? Who made you the queen?
Блондинка то скидывает, то снова натягивает на себя одеяло. Её волосы настойчиво лезут в лицо, щекоча нос и подбородок. Никогда ещё так не хотелось постричься на лысо. Когда она решает, что Кендалл ушла к себе, британка выскальзывает из комнаты, чтобы немного побродить по квартире, в поисках интересного, а главное — бесшумного занятия, собираясь, если что, прикрыться самой обыденной отговоркой, якобы она пришла «попить воды». Сначала ей кажется, что в гостиной пусто, и Кара успокаивается. Она только берёт мороженое из холодильника, собираясь немного навредить фигуре, и садится на диван, как тут же подпрыгивает, ощутив, что села на что-то живое. Их визги, вероятно, слышали все соседи. — Что ты, блять, тут делаешь?! — шипит Кендалл, уже стоя на ногах. Чем-то живым оказались стройные ножки её «девушки». — Я… вышла попить воды? — Кара поздно осознаёт всю тупость её отговорки, особенно с той интонацией, с которой она её выдала. — И перепутала воду с мороженым? — если бы голос можно было понюхать, то от тона Кен за версту несло бы сарказмом. — Боюсь, мне придётся отвезти тебя к окулисту, милая. Не хочу, чтобы ты как-нибудь перепутала меня с мужиком. — Поверь, тебя будет нетрудно перепутать с кем угодно, кто станет грубить и выделываться при первой же возможности, — британка вспыхивает, как метеорит, вошедший в атмосферу, делает несколько резких широких шагов к Кендалл, тыча в обтянутую полупрозрачной майкой грудь пальцем. Та только отходит назад, сантиметр за сантиметром приближаясь к стене и упираясь, в конце концов, в неё спиной. — Кто, блять, тебе внушил, что ты главная? Прекрати всеми помыкать и оставь обычных людей в покое. Высокомерие ещё никого не сделало красивей, а вечно безэмоциональный взгляд не делает тебя сексуальней, — она бесстыдно врала; и себе, и девушке перед ней. — Терпеть тебя не могу. Кара первая впивается в алые губы напротив грубым поцелуем, окончательно впечатывая брюнетку в стену, услышав в ответ только довольный стон. Её язык легко проскальзывает между губ Кендалл, проведя сначала по линии зубов, а затем щёлкнув по нёбу. Она ведёт, она руководит ситуацией, и это чувство опьяняет. Руки давно блуждают по телу Кен, иногда чуть задирая майку, а иногда и вовсе проникая под шёлковые пижамные шортики. Она прижимается к ней бёдрами, создавая трение именно там, где ей так нужно, заставив брюнетку заскулить от предвкушения. Никогда ещё отсутсвие белья на ком-либо так не радовало модель, ведь прямо сейчас она могла лицезреть реакцию тела Кендалл, а именно — её сосков, на все её действия. Не выдержав, она прикусывает один бугорок прямо через тонкую ткань. Кен вскрикивает и жмётся ближе, зарываясь длинными пальцами в светлые волосы, направляя голову Кары, на что та только ухмыляется, стягивая с неё майку, чтобы облегчить себе дальнейшие манипуляции. Она целует, кусает, водит кончиком языка по телу и снова кусает, наслаждаясь тем, как извивается девушка в её объятиях. Не долго думая, блондинка подталкивает её к дивану, седлая бёдра и снова надавливая в самом чувствительном на данный момент месте. Кендалл совершенно не знает куда себя деть, возбуждение кружит голову, а мысли и язык отказываются ей подчиняться, уже буквально умоляя модель о таких вещах, о которых не принято говорить вслух в приличном обществе. Британка чуть нагибается, оставляя дорожку влажных поцелуев на шее и ключице, слыша в ответ одобрительное мурлыкание. Её пальцы создают контраст, грубо лаская клитор, даже не удосужившись снять последний предмет одежды, скрывающий идеальное тело брюнетки. Она выгибается, приподнимает бёдра на встречу движениям — всё, что угодно, чтобы получить желаемое. И Кара даёт ей его. Длинные тонкие пальцы — сразу два — скользят в Кендалл, пачкаясь в смазке, пока зубы и язык блондинки заняты тем, для чего, возможно, и были созданы — для подробнейшего исследования груди и шеи Кен. — Больше, Ди, — удаётся ей выговорить между толчками, и Кара слушается, несмотря на свою доминирующую роль. Она ускоряет толчки, чувствуя, как пульсирует всё вокруг пальцев. Чувствует, как капли пота стекают со лба, но даже не обращает внимания. Кендалл даже кончает шикарно. «Молодец, Делевинь, твоей «силы воли» хватило на восемь часов и сорок две минуты.»