***
— Ну и как это вообще происходит? Голова Джиджи располагается у неё на коленях, пока Гарри довольствуется натёртыми до блеска грубыми ботинками, что, похоже, не очень хорошо сказывается на — как их называет Кара — «чертвоски гейских» узких белых джинсах. Блондинка чуть задирает голову вверх, чтобы видеть выражение лица подруги, пока они ждут свои напитки, разместившись на мягком диванчике в дальней части забегаловки, которую обожают посещать. — Что — «это»? — Кара машинально гладит светлые волосы, стараясь не обращать внимания на ревностный взгляд Рэсти. — Ну… вы типа как давно женатая пара проводите вместе вечера за совместно приготовленным ужином, а потом идёте в спальню, выключаете свет, аккуратно складываете вещи, а потом тихонечко лобызаетесь, чтобы не разбудить семерых котов? — после этих слов британка прекращает методичные поглаживания, чтобы щёлкнуть подругу по лбу, получив в ответ негодующий взгляд и недовольное «ай, блять». — Фу, в таком контексте ещё противнее. Я так и не понял, почему вы вместе. Точно тебе говорю, после того инцидента с футболкой даже преподаватели спорили, кто из вас двоих прикончит другого, — беззаботная улыбка Гарри всегда имела такое пугающее свойство, как успокаивать. Парень в последнее время постоянно засиживался в арендованной им музыкальной студии, и вытащить его на такой вечер, как сегодняшний, равносильно чуду, в которое блондинки не переставали верить. Это заставляет типичную для Кары озорную улыбку потухнуть на её лице, напомнив о том, что Гарри, в общем-то, немного не в курсе ситуации и в курсе быть не должен. Бред сам собой напрашивается, и то, что срывается с её чокнутого языка не имеет ничего общего с правдой. Разве что чуть-чуть. — Ты вообще видел её, Стайлс? Она горячая, стильная… и горячая. Короче, она крутая и всё такое, — она усердно делает вид, будто занята своим глинтвейном. Тёплый напиток чуть отодвигает не пойми откуда взявшуюся нервозность, и блондинка почти мурлычет, уподобляясь Рэсти, но её немного отвлекает неожиданное дуновение ветра, ставшего последствием внезапно распахнувшейся двери. Было бы очень романтично, если бы здесь Кара вспоминала их первую встречу и вдруг, переосмыслив всё, влюбилась бы в эту стервозную брюнетку. Но нет. Ей просто вдруг приспичило накричать на Кендалл и попросить закрыть к чертям дверь, потому что на улице холодно, а у неё стресс из-за ненормальной бесчувственной сучки, с которой ей приходится жить и иногда контактировать. Кен уже стояла перед ними, ожидая, когда же блондинка вынырнет из своей прострации и подаст хоть какие-нибудь признаки жизни. Она даже прокашлялась, чтобы привлечь внимание, но Каре помог только острый локоть Джиджи, так удачно подтолкнутый прямо ей в рёбра. Словив молнию из зелёных глаз, Джи только пожала плечами. — Эм… Кара, можем ли мы поговорить? Конечно же, она снова выглядит безупречно. Блондинка почти уверена, что лужи и грязь просто таяли и высыхали перед идеально белыми кроссовками Дженнер и повседневными джинсами. Ей вдруг хочется съехидничать из-за такого просто выбора одежды, — неужели невероятная Кендалл может одеваться как простые смертные? — но она сдерживается, сдвигая голову Джиджи со своих колен и вставая с дивана. — Привет, Кендалл, мы тоже здесь, если что, — подаёт голос Хадид, облокачиваясь на плечо явно растерявшегося в компании девушек Гарри. — Неужели это Та, Кто Спасает Хороших Людей От Сучек? — Кен изображает крайнее удивиление, смешанное с восхищением. — Простите, у меня совсем нет ручки, а мне так хотелось взять Ваш автограф! Она ухмыляется, прежде чем взять за локоть нахмурившуюся Кару и увести подальше от большого скопления людей. — Знаешь, если я тебя так раздражаю, не обязательно отыгрываться на моих друзьях. — Плевать, мне сейчас не до этого. Крис звонила, — она многозначительно смотрит на блондинку, словно ожидая какой-то неоднозначной реакции. — Ну, Крис, да? И кто это? — Моя мать, — голос Кендалл звучал так, будто ей сообщили о чьей-то смерти. — И.? — Она хочет, чтобы я приехала на День Благодарения, — британка чувствует, что Кен что-то не договаривает. — Если ты здесь, чтобы спросить у меня разрешения, то я хочу сказать, что ты слишком сильно вжилась в роль моей «девушки», — последнее слово сопровождают воздушные кавычки, сделанные украшенными татуировками пальцами. — Я не договорила, — раздражение заменяет траурный тон Кендалл. — Так договори, — Кара пожимает плечами, никак не выдавая напряжения от сложившейся ситуации. Время, проведённое с Дженнер, сделало её намного лучшей вруньей. Хоть какой-то плюс. Будет, чем оправдать седые волосы к тридцати годам. — Она хочет, чтобы я приехала на День Благодарения… с тобой. — Что? — Я не хочу повторять, это кажется реальнее с произнесением вслух, — брюнетка скрещивает на груди руки, устремив на девушку перед ней недовольный взгляд, чтобы подчеркнуть серьёзность ситуации. — Она не знает? — теперь ни милая добрая улыбочка, ни тёплый глинтвейн ей не помогут. — Знает. Более того, это, — она указывает на пространство между ними, — её идея. — Так, значит, я должна сказать спасибо Крис Дженнер за то, что живу под одной крышей с диктаторшей? — Кара копирует её позу. — Не драматизируй. — Не раздражай. Блондинка ещё какое-то время просто пялится на неё, прежде чем глубоко вздохнуть и, резко развернувшись уйти к компании своих друзей. Кендалл видит, как девушка забирает свою сумку, наскоро целует Гарри и Джиджи в щёки, прежде чем подойти к ней со вскинутыми бровями. — Мы идём? Судя по тому, что я знаю о миссис Дженнер и по твоему смиренному выражению лица, твоя мать — настоящий тиран. Брови Кен всё ещё ничего не понимают, пытаясь проползти по лбу к волосам, но Кара не даёт ей много времени на раздумья и просто идёт к выходу, перекидывая через плечо сумочку. Кендалл ничего не остаётся, кроме как последовать за ней на улицу. — Может, ты откроешь машину, чтобы я могла сесть? — недовольная блондинка стоит около передней пассажирской двери, выставив одну ногу вперёд так, как это делают очень раздражённые люди или игровые персонажи, когда ты тупишь или забываешь о джойстике. Кен чуть ли не роняет ключи, пытаясь разблокировать двери. Она всё ещё в замешательстве, когда садится за руль, бросая в сторону девушки на соседнем сидении подозрительные взгляды. — Да что с тобой сегодня? — Немного удивлена твоей инициативой, — её голос не выдаёт никаких эмоций, хоть ей и хочется остановить машину и устроить допрос в стиле ФБР. — Я полна сюрпризов, — Кара пожимает плечами, отворачиваясь к пейзажу за стеклом. Доехав до своего общего места жительства, они разошлись по комнатам, предварительно бросив друг другу хмурые взгляды. Двери двух из трёх спален, что есть в квартире, были плотно заперты на протяжении получаса, пока одна из них не открылась и Кендалл вышла в бежевом лёгком платье, идеально подходящем для неформальной обстановки семейного ужина. Она подошла к комнате блондинки и пару раз постучала костяшками пальцев, пока Кара не появилась в дверном проёме. На ней были обычные чёрные треники и просторный топик из какой-то тонкой ткани, из-за невероятной неплотности которой Кен могла точно различить форму сосков модели. — Ты собираешься поехать так? — взгляд Кендалл всё ещё непонимающе блуждал вверх-вниз по телу, одетому совсем не так, как положено. — Мы ведь полетим? — она получает короткий кивок в ответ. — Тогда я собираюсь ехать так. Всегда будет время переодеться в джинсы и футболку. — Ты не будешь в джинсах и футболке. — Почему это? — Потому что моя мать думает, что я пиарюсь благодаря успешной модели, а не чокнутой студентки. И у тебя не будет времени переодеваться. Даю десять минут, чтобы собраться и привести себя в порядок, самолёт через час. Мы будем в Лос-Анджелесе завтра днём. Кара хмурится и закатывает глаза перед тем, как захлопнуть дверь перед её лицом и развернуться к шкафу. Её гардероб совершенно не был создан для ужина с семьёй такого типа. Раз джинсы не подходят для этого, то что? Ей нужно просто выбрать что-то красивое, не очень строгое, но в то же время не слишком вычурное. Мозг начал медленно вскипать. После нескольких минут поисков, блондинка решает направиться за помощью Ехидны, что живёт в соседней комнате. — Десять минут ещё не истекли, — говорит ей Кендалл, открывая дверь после уверенного и довольно настоятельного стука в дверь. — Мне нужна твоя помощь, — с ходу объявляет она, не церемонясь. Чем быстрее скажет — тем быстрее соберётся и избавиться от неловкости, что прямо сейчас просто впитывалась в кожу, прилипая к ресницам и создавая неприятное ощущение между пальцев. Погодите, ощущение между пальцев — это пот, ладошки начали потеть. — Что-то на верхней полке? Не можешь найти кондиционер для волос? — брюнетка упирается в косяк двери, внимательно изучая одетую в те же треники и топ Кару. — Ты не могла бы сказать, что стоит надеть? Ты была взволнована, мне тоже стоит подумать над тем, как я собираюсь выглядеть на первом ужине с родителями своей «девушки», — Кара никогда не забывает добавлять кавычки на последнем слове. Ещё несколько секунд они стоят при входе в комнату Кен, пока она не хватает модель за руку и не тащит к своей кровати, быстро усаживая её на край мягкого матраса. Она сразу же идёт к сдвижной двери с зеркалом в полный рост, за которой оказывает средних размеров комнатка, превращённая в гардеробную. — Даже не стану пытаться найти что-то в твоих вещах. Я уже подготовила для тебя кое-что на случай, если ты не удовлетворишь меня. Каре стоило бы разозлится или хотя бы обидеться на неё за такое грубое замечание, но всё, что она услышала из сказанного, было: «ты не удовлетворишь меня». Эта фраза прокручивалась в её голове до тех пор, пока в неё не полетел бардовый комок ткани. — Эмм… спасибо, — она собирается выйти из комнаты, чтобы надеть его, но её останавливают, настойчиво вцепившись в локоть. — Не за что, но ты могла бы примерить его здесь, — Кендалл кивает на огромное зеркало, оправдывая свой странный порыв. — Тогда отвернись, имей совесть. — Что я там не видела? Подумай, даже если я отвернусь, то наткнусь на огромное зеркало, которое отражает большую часть комнаты, а выгнать меня из моей же спальни ты не можешь. Кара уже сотню раз пожалела, что попросила у неё помощи. Она вздыхает и, буркнув что-то нецензурное себе под нос, стала стягивать с себя топ, оставаясь только в трениках и проклиная саму себя за проигнорированный лифчик. — Можешь не утруждать себя поиском нижнего белья, это платье нужно носить без бюстгальтера, материал слишком тонкий. — Я всё ещё не понимаю, почему мы не можем переодеться, приехав туда, — старается она разрядить накалившуюся обстановку, снимая спортивные штаны и демонстрируя свои простенькие серые трусики. — Потому что Крис определённо позаботится о том, чтобы в аэропорту нас ожидала толпа папарацци с кучей камер, а мне совсем не хочется засветиться где-нибудь в трениках и майке-алкоголичке. Ты же должна понимать, разве нет? — Моя жизнь молодой топ-модели немного отличалась от вечных скандалов, что царят вокруг тебя и твоей семьи, — в комнате повисает уже привычная неловкая тишина, последние слова явно были лишними. Она надевает платье и поворачивается к зеркалу, рассматривая своё босое отражение, замечая, что ещё одна пара глаз занята тем же самым. Кендалл, не говоря ни слова, исчезает в гардеробе, долго там выискивает что-то, создавая такой шум, будто вот-вот случится землетрясение. Она возвращается с небольшой обувной коробкой, содержимым которой оказывается пара чёрных туфель с толстой резиновой подошвой. Кара поворачивается лицом к своему новоиспечённому стилисту и делает пару танцевальных движений, чтобы оценить свои двигательные возможности и смешит брюнетку неловким размахиванием руками. Кен всё ещё улыбается, когда они выходят из дома и даже когда они садятся в машину. Поездка в аэропорт будет максимально недолгой, ведь на сборы ушло чуть больше времени, чем планировалось. А штрафы за превышение скорости родители ей точно простят. Стекло пассажирской двери чуть приспущено и осенний ветер развевает распущенные блондинистые локоны Кары. Краем глаза брюнетка улавливает это и обращает часть своего внимания на это небольшое явление, следя за девушкой рядом. Зелёные глаза прикрыты, уголки губ чуть приподняты в довольной улыбке. Кендалл снова фокусирует свой взгляд на дороге, позволив маленькой улыбочке появиться на её лице. Это будет интересная поездка.***
Ужин проходил просто прекрасно… до некоторого времени. Семья Кардашьян-Дженнер отлично играла свои роли, по мнению Кары. В обязанности каждой сестры входило рассказать хотя бы один или два забавных и, может быть, постыдных историй, приключившихся с Кендалл, а в обязанности матери входило задавать странные и даже назойливые вопросы. Всё как у всех, только не по-настоящему. Ужин проходил просто прекрасно… до настоящего времени. — Кара, Кендалл, когда же я услышу невероятно романтическую историю о том, как вы познакомились? Кара подавилась кусочком бекона в своей пасте и сразу же устремила прожигающий взгляд на брюнетку, которая только что чуть не проткнула вилкой рядом сидящую Кайли вместо кусочка сельдерея в тарелке. Темноволосая голова судорожно начинает искать выход из ситуации. Не станет же она рассказывать своей семье о том, что встретила на лекции по социологии интригуюшую блондинку, нагрубила ей, следила за ней, а потом — переспала? Звучит, как возможный диагноз. — У нас общие пары по социологии. Я точно помню, как мы познакомились, потому что Кендалл опоздала в тот день и зашла в кабинет совсем не сожалея об этом. На ней тогда была обтягивающая майка и тёмный кардиган, и когда она подошла к свободному месту передо мной, я пялилась на неё и сказала «вау». Дальше уже не интересно. Кендалл буквально замерла. Улыбка, которая была бы уместна в данный момент, сама собой появилась на лице. Кара только что спасла её от долгой лекции со стороны матери о том, что нужно лучше продумывать свои лживые отношения. Подумав немного, она поняла, что это даже не ложь. Блондинка рассказала всё в точности так же, как было и на самом деле. А потом её немного бросило в краску от того, что модель так детально всё запомнила. Даже её одежду. — Хорошо, что мы смогли собраться хотя бы на День Благодарения. В этом году Кендалл не смогла явиться на собственный день рождения, ссылаясь на горы не сданных заданий. Надеюсь, вы смогли отпраздновать вдвоём? — Что? — глаза Кары становятся похожи на два зелёных блюдца, она в замешательстве уставилась на Кен, одним своим видом умоляя уладить всё. — Ничего удивительного. Кен не особо любит праздновать день своего рождения, — Ким ободряюще улыбнулась блондинке. — Сколько ей было лет? Пять? — все улыбаются и кивают, явно уже понимая, что одна из старших сестёр собирается рассказать, — Пятилетняя Кендалл как-то сказала мне, что поводом для вечеринки может стать что угодно, кроме её дня рождения. Блондинка улыбается, представляя себе маленькую упрямую девочку с тёмными волосами. Может, Кендалл была милой хотя бы в детстве. — Не очень хочется праздновать то, как я старею, — бормочет себе под нос брюнетка, гоняя вилкой что-то красное по тарелке. Улыбка на лице Кары становится шире. Может, чуть-чуть от милой упрямой девочки в ней и осталось. После окончания ужина и отъезда некоторых гостей они поднимаются наверх, в старую комнату Кендалл, так как их рейс только завтра утром. Модель немного сбита с толку количеством дверей и комнат, которые она случайно посетила, заблудившись в огромном доме, но брюнетка окликает её и, пойдя на звук знакомого голоса, она входит в просторную комнату, выполненную в светло-голубых и серых тонах. Никаких типичных подростковых постеров, старых игрушек, разбросанной одежды, стопок книг, неаккуратно лежащих на любой плоской поверхности, — ничего из того, что Кара могла бы найти в своей старой комнате в доме родителей. Она всё ещё разглядывает помещение, в котором оказалась, когда кто-то стучит по дверному косяку костяшками пальцев. Крис стоит в дверном проёме, натянуто улыбаясь. — Детка, мы можем поговорить? — голос старшей Дженнер настораживает блондинку, и она провожает взглядом девушку, прежде чем она закрывает за собой дверь. Сердце Кендалл колотится с невероятной силой. Она почти чувствует боль в рёбрах от того, что этот неугомонный, но так необходимый для жизни орган ударяется о кости, если, конечно, это возможно. Улыбка сходит с лица Крис как только они остаются наедине. — Отличный спектакль. Вот только одна из главных актрис вечно лажает, — она продолжает выжидающе смотреть на мать, всё ещё не понимая о ком из них она говорит — о ней или Каре. — Что ты имеешь в виду? — Ты видела себя со стороны? За время нашего ужина я так и не поняла, почему репортёры вам верят. Ты будто боишься ей посмотреть в глаза. Она что, съест тебя? Будь более эмоциональной, Кендалл. Заставь меня поверить в то, что ты влюблена в эту девушку, которая, кстати, с этой задачей справляется. Следи за тем, что она делает при виде тебя, как реагирует. Можешь даже переспать с ней, если хочешь, — последняя фраза заставляет брюнетку замяться и опустить глаза в пол. Мама всегда оказывала такое влияние — её наигранное равнодушие ко всему и каменное выражение лица отказывались ей подчиняться, делая из стервозной девушки маленькую неуклюжую девочку. И это никогда не укрывается от Крис Дженнер. Так же, как и сейчас. — Ну, хоть чего-то ты стоишь. Я уже стала сомневаться, кто из вас модель, а кто актриса. Спокойной ночи, Кендалл, — женщина разворачивается и идёт к лестнице. — Увидимся утром, — она тянется к ручке двери, когда за спиной раздаётся: — Вряд ли. Я уеду в «Dash» раньше, чем вы встанете. Нужно кое-что уладить там, — в её голосе ни капли сожаления. Теперь она не уверена, рада ли была её мать её приезду. — Тогда увидимся на Рождество, мам, — бросает она, прежде чем закрыть за собой дверь и опереться на неё лбом. Ей стоило этого ожидать. Всё не могло просто быть хорошо. Каждый раз, когда они собирались всей семьёй, — с поводом или без — как только она сделает что-то не так, Крис будет готова указать ей на это. Как только Кендалл немного оступится, её мать будет рядом, чтобы сказать, что нужно следить, куда идёшь. Эти вечные игры в идеальную дочь очень выматывали, особенно если у тебя далеко не самая идеальная мать. — Кенни… — раздаётся за спиной. Кара стоит всего в двух шагах, зелёные глаза полны сожаления, а руки теребят край школьной физкультурной футболки, которую она, похоже, нашла в прикроватной тумбочке. Брюнетка ещё раз прокручивает в голове, как соблазнительно звучит её прозвище, произнесённое немного хрипло — особенность голоса модели, что так ей нравится. Они какое-то время просто смотрят друг на друга, наслаждаясь тишиной, царившей вокруг, пока до Кен, наконец, не доходит. «Она всё слышала.» Она хватает первые попавшиеся футболку и шорты из комода и собирается стягивать с себя платье, стараясь не обращать внимания на щенячий взгляд блондинки. — Ты в порядке? — её вопрос сейчас — самый громкий звук в этой комнате, не считая их дыхания. — В полном. Свет давно погашен, подушка пахнет так же, как и два года назад, когда она уехала отсюда, а мозг, забитый не совсем приятными мыслями, упрямо не желает отключаться. Кендалл знает, что одна блондинка сейчас внимательно следит за ней, уставившись ей в затылок своими зелёными глазами с противоположной стороны кровати. Они лежат на максимальном друг от друга расстоянии. Не выдержав пристального взгляда, Кен разворачивается к Каре лицом, оказываясь на несколько сантиметров ближе. Казалось, её вообще не удивило такое действие, и модель пододвигается настолько близко к ней, что брюнетка слышит её дыхание и может почувствовать его на своих губах. По спине бегут мурашки, и девушка напротив только усугубляет всё, кладя руку на тонкую талию актрисы, приобнимая. Все неприятные мысли тут же улетучиваются из головы. — Ты соврала мне. — Когда именно? — Когда сказала, что в порядке. Их маленький диалог заканчивается молчанием и звуком их синхронизированного тяжёлого дыхания. Карие глаза буравят зелёные, пытаясь найти хоть какой-то смысл в происходящем. — Может быть и соврала. — Может быть? — Может быть. Они снова молчат. Молчание однозначно их фишка. — Если я скажу тебе, что всё будет хорошо, ты мне поверишь? — Кара шепчет эти слова ей в губы, еле касаясь их. Здравый смысл свалил в пожизненный отпуск, помахав ручкой. — Может быть. Всего пара миллиметров. Ей нужно только чуть наклонить голову, чтобы наконец накрыть губы блондинки, втянув её в совершенно другой, отличающийся от остальных, что им пришлось разделить, поцелуй. Она думает о том, как мягко бы провела языком по нижней губе, как не торопясь двигала бы собственными губами, нежно сминая чужие, или как порывисто сделала бы глоток воздуха, снова возобновляя поцелуй. — Спокойной ночи, Ди, — шепчет она в те самые губы, так и не коснувшись их, и отворачивается от сбитого дыхания и тёплой руки, соскользнувшей с её талии.