Прохладный горько-соленый ветер трепал мокрые на висках волосы, пускал стаи мурашек по обнаженной спине — это было далекое, чужое ощущение. Мучительная боль в голове медленно сходила на нет- незнакомец в юката одним прикосновением излечил пострадавшую голову Юнхо, а вот боль оставил. Будто наказание, хотя был ли он так уж виноват? И эта боль перекрывала все остальные ощущения. С низкого крылечка открывался наверняка прекрасный вид на побережье- но Юнхо не видел. Здесь было на удивление тихо и мирно — и не было слышно воя сирен с той стороны, где в отеле разгорелся знатный пожар.
Разговор прошло бурно. Не в самых хороших смыслах. Юнхо, даже ослабший от боли, орал что есть сил и плевать ему было на то, что перед ним сидело сразу три дракона. С учетом, что Чанмин кажется, вообще его не замечал, баюкая двух духов на руках, а третий, представившийся Рюдзином только слушал, орали они вдвоём с Имуги.
К чему был тот спектакль на пляже? Все вокруг считали правильным умолчать от него самые важные вещи, наивно полагая, что они его не касаются, и все ошибки Чона были по сути не только его. Имуги считал себя самым умным, Чанмин просто молчал, предпочитая разбираться самому. И если на Имуги можно было орать обоснованно, то на Чанмина Юнхо боялся даже взглянуть.
— Если бы ты сразу сказал правду! — кричал Чон не сдерживая итак сорванного голоса, выплескивая бессильную ярость на Кима, — если бы ты не пытался запугать меня своими гребанными метафорами, ничего этого бы не было!!!
— А он прав, — подал голос Рюдзин, меланхолично смотря на роскошное звездное небо. И настолько безмятежно выглядел, будто происходящее его вовсе не волновало.
— О, заткнись, Рю, — фыркнул Джеджун, убийственно взглянув на него, — И ты, человек, тоже.
Юнхо и правда замолчал, сил больше не было. Даже те крохи, что еще позволяли ему что-то пытаться доказать или сделать, исчезли. Он чувствовал себя глупым, использованным ничего не стоящим — как там в точку подметил Имуги в их масштабной ссоре? — куском мяса.
На Юнхо навалилась странная апатия, сменив праведный гнев- он даже бровью не повел, когда Джеджун, помяв свой безупречный костюм, притащил два извивающихся мешка- кто там было сразу ясно. Юнхо было не всё равно, что с ними сделают, но больше он лезть не хотел. Джеджун доходчиво ему объяснил, какой именно ритуал эти двое начертили. Заключение силы бога в вещь- создание мощного артефакта, подвластного тому, чьей кровью он будет окроплен. Бог становился рабом, тупой бешеной яростью направляемой человеком. И впервые Юнхо был благодарен Джеджуну, что он появился. Что он тут же «решил проблему» просто схватив этих двоих и не дав им и шанса на побег.
— И поскольку у бога уже есть избранник, случился бы конфликт, ты против его хозяина, и думается мне тебя бы просто убили в том же номере, — с холодной яростью сказал Джеджун, и выставил прочь, направляясь к своим пленникам.
Юнхо стянул то, что осталось от кофты, и отбросил в сторону. Может ему и правда стоило ничего не делать, как и просил Чанмин? У него уже были те, кто мог помочь- Имуги, по какой-то причине ненавидящий Юнхо, и Рюдзин, единственный кто после спокойно обрисовал сложившуюся ситуацию.
Юнхо вышел подумать, читать как сбежал от давящей тишины в мрачном храме. Но и здесь на свежем ночном воздухе, пока звезды и луна танцевали свой предрассветный танец, ничего не приходило в голову. Его извинения пустые слова. Его сил никогда не было достаточно, чтобы тягаться с существами из другого мира. Он людям то не смог противостоять. Горько. Стыдно. Он посмотрел на свои израненные руки- пару минут назад Чанмин бережно разжал его судорожно сжатую ладонь и забрал деревянного человечка. Не смотрел в глаза, не говорил. И это оказалось неожиданно больно. Это оказалось так правильно. Чанмин с самого начала безоговорочно верил ему, и Юнхо это доверие предал, и поздно уже кричать, что он не понимал, что делал, что он не знал. И даже если закричать, сотрясая пальцем, что это Имуги виноват- ничего не измениться.
Внезапно, что-то теплое и мокрое коснулось его трясущихся рук, и Чон вскинул голову. Двое духов- маленькие, сотканные из воды и света, стояли напротив него, и крохотные ручки касались его пальцев. Прозрачные глаза, в которых не могло быть эмоций, но Чон смотрел и видел- его не осуждают, его даже прощать то не за что. И от этого странно защипало глаза. Один из них булькнул водой и Чон заметил пузырьки воздуха в его груди.
— Им тоже грустно, — на плечи Чона упала простая светло-голубая рубашка. Кажется, её подарила сестра на тридцатый день рождения. Юнхо молча натянул ее на продрогшие плечи, не глядя за спину.
Чанмин присел рядом, так будто всё в порядке. Сцепил руки в замок между расставленных ног, и почти касался ноги Юнхо острой коленкой в черных джинсах. Нарочито небрежно, но между ними было расстояние намного большее. Был тот пустой разговор на пляже и крик Юнхо, что он не хочет знаться с убийцей. Юнхо ждал, что вот сейчас метка с его плеча пропадет и его выставят прочь, но ничего не происходило. Чон сгорбился, будто ткань весила тонны, и опустил голову, разглядывая гальку под носками туфель.
— Они тебя не винят, — снова заговорил Чанмин, и его рука нежно, почти невесомо, провела по коротким волосам на затылке человека, слегка коснувшись голой шеи под воротником. Юнхо крупно вздрогнул от удивления — эта ночь уже не была такой холодной. Ему было тепло- там, где замерла ладонь Чанмина.
— Прости, — хрипло шепнул Юнхо, собрав все мужество, и посмотрел на Шима.
Его лицо казалось еще бледнее в свете луны, а глаза словно черные омуты, в которых не было таких привычных эмоций- смешинок и вызова- когда он смотрел на замешательство Юнхо, темного жгучего желания, когда они целовались в ванной, нежности и открытой привязанности, когда они сидели и ели горячий рамен, а за окном падал снег. И это было естественно. Из того, что узнал Юнхо, Чанмину сейчас намного тяжелее, чем ему. Убийца его братьев стоит там за стеной, и жаждет его для полноты коллекции, его избранник — предатель, его дух погиб. И ни на секунду его лицо не теряло напряженности. Брови были чуть нахмурены, а уголки губ смотрели вниз- Чон невыносимо скучал по его заразительной улыбке. Вся его поза- подобие позы Чона- одно сплошное напряжение. Он вот-вот должен был взорваться, тогда как Юнхо упасть, сдуться как воздушный шарик.
Чанмин на секунду изогнул губы в пародии на улыбку, и убрал ладонь со спины Чона. Его бледные руки снова были сцеплены в замок.
— Это ты извини, — сказал он наконец, ни на секунду не прерывая зрительного контакта, — я должен был все рассказать раньше. Держать тебя подальше от нашего мира, плохая была идея.
— Точно, — качнул головой Юнхо, отведя глаза на его руки, — что теперь с ними будет?
— У них есть имя, — Чанмин и стал еще мрачнее, — Это недопустимо. Постоянная опасность стать…их орудием, конечно я не думаю, что найти для меня вместилище так просто, но, — он коротко невесело засмеялся, — придется что-то с ними делать. Ничего непоправимого. Но это позже. Для начала я разберусь с токкэби, — он решительно кивнул, словно желая подтвердить свои более чем серьезные намерения.
— Разберемся, — поправил Юнхо, нерешительно раскрывая свою ладонь, — Мы вместе с ним разберемся?
Сейчас Юнхо предлагал ему всё что мог, и, если Чанмин откажется, что ж…он поймет. Должен понять. Чанмин уставился на Юнхо так, словно видел впервые, и в его глазах загорелись эмоции- Чон еще никогда не испытывал такого облегчения, пусть это и было удивление и сомнение. Чанмин медленно перевел взгляд на его руку и обратно на глаза — такие честные и решительные. Но медлил.
Рука немного затекла и пальцы задрожали- и в тот момент, когда Юнхо решил, что вот он ответ, рука Шима несмело потянулась к его. Он заворожено смотрел, как скользят бледные пальцы по его смуглой ладони, и боялся пошевелиться. И лишь когда Чанмин сжал его пальцы в слабый замок, очнулся и стиснул в ответ, слишком сильно, но Чанмин не жаловался. Он уткнулся лбом в плечо Чона, шепнув неслышно «вместе», и пружина в груди лопнула. Он услышал яростный шум прибоя, короткие перезвоны колокольчиков от музыки ветра, что висела на углу крыши, приглушённый разговор за спиной в храме, и воду- песню глубин от двух духов, устроившихся у их ног. Он словно первый раз вдохнул соленый морской воздух, впервые увидел эту ночь- необычайно красивую и живую, и впервые понял, что на самом деле ему важно. Он порывисто потянулся к Шиму, обнял его за плечо до боли, тут же лихорадочно зарываясь в густые пряди волос на затылке, и прижимаясь носом к его волосам.
— Спасибо, — он мягко поцеловал его в макушку, на что Мин только фыркнул, и плотнее прижался к чужой груди, где так быстро и лихорадочно билось сердце. И ничего больше не было нужно. Только обнимать его крепко, и чувствовать его руку в своей. Они просидели так всего пару мгновений, как Чанмин заговорил.
— Кое-что напоминает, а? — он тихо засмеялся- ту ночь, когда я разделался с токкэби.
Румянец залил щеки, едва Чон припомнил их поцелуй, который он хоть и разорвал, но успел насладиться каждым коротким мгновением.
— Ты всегда был отстраненным, далеким от меня- даже когда мы целовались, ты словно оказывал медицинскую помощь. Никогда на меня не смотрел, — продолжил Шим, шикнув на попытку Юнхо возразить, — Ты ненавидел меня еще утром, а сейчас крепко обнимаешь, и я так сильно хочу заблуждаться, что… Ты ни в чём не виноват, ты же знаешь это, верно? — Юнхо почему-то не смог ответить, так сжало горло от страха, — Однако, если это вина, — негромко продолжил он, сжав руку чуть сильнее, — я хочу никогда тебя не прощать.
Юнхо не смог ответить этому новому Чанмину, который не переводит разговор в нелепые шутки, словно подтверждая, что уже сегодня утром может умереть.
Чанмин поднялся на ноги, и неторопливо пошагал прочь от храма в сторону заждавшегося его моря. До утра ему нужно было привести себя в форму, как и Чону.
— Обещай, что справишься, — хотелось потребовать ему, но он лишь сильнее сжал кулаки, пытаясь удержать уходящее тепло между пальцев. Он дождался, пока Чанмин растворился в волнах и вернулся в храм. Его ждало импровизированное ложе на скамейке у дальней стены храма, и два пристальных взгляда.
Вот перед кем он точно не испытывал угрызений совести, только чистую ярость. Проигнорировав умоляющие взгляды из угла, он демонстративно устроился на лавке с удобством, подоткнул подушку и даже не успел подумать, что ночь будет бессонной, как уже крепко спал.
***
Юнхо проснулся от шума. Мерного стука дождя по каменной черепице крыши, и тонкому переливу колокольчиков. Распахнутое настежь окно- под ним уже собралась приличная лужа, в которой хлюпались два духа, разбрызгивая воду дальше по полу — слишком беззаботны для утра того самого дня. Коротко потянувшись затекшим за ночь телом, он с трудом поднялся, чувствуя неприятное головокружение, но и оно быстро прошло. В противоположном углу, почти у самых дверей, спали все еще привязанные друг к другу спиной СеХо и его учитель.
Больше в храме никого не обнаружилось. Юнхо вышел на крыльцо- пасмурное утро с затянутыми тучами небом, где-то вдали повторился гром- он и разбудил человека. Вдали у самой кромки воды, распластав чешуйчатое тело по гальке, лежал дракон. Черная мокрая чешуя почти сливалась с пляжем, и, если бы не причудливая форма, его вполне можно было бы принять за одинокий валун. Юнхо тяжело сглотнул- возможно вчера они и заключили соглашение, но с приходом утра, тяжесть в груди вернулась и подойти к Чанмину стало в разы труднее. Что бы он мог сказать ему? Утешая себя тем, что возможно Чанмин спал, он побрел в сторону, так и не заметив, как дернулся кончик хвоста. Имуги и Рюдзин нигде не виднелись, но занавес, отделяющий их от мира все ещё был на месте. Хоть что-то хорошее в это отвратительное утро- и неизвестно насколько скоро там полдень.
Невыносимо хотелось помыться и поесть, и пришлось пробежаться до кафе. Взобравшись на помост, Юнхо еще раз огляделся — Дже ни откуда не выпрыгнул с намерением размазать Юнхо по полу, и он более уверенно толкнул входную дверь. Как ни странно, она легко поддалась- внутри было всё так же как помнил Юнхо — небольшое помещение с парой столиков без скатертей, несколько плетеных корзинок, с пожелтевшими от времени салфетками. Свет горел только за дверью, ведущую на кафельную кухню. Тусклая лампа под потолком не прибавляла шарма давно устаревшей кухоньке, абсолютно пустой. В углу притаился пожелтевший холодильник с ободранной ручкой и старыми наклейками.
Юнхо с сомнением потянул дверцу, как и ожидалось только затхлый запах старья и пыль. Хлопнув дверью, Чон побрел искать туалет. И нашёл сломанный кафель и пустой бачок.
Прикрыв глаза, чтобы успокоить растущее раздражение, Юнхо вышел на улицу. Прямо напротив крыльца, лучезарно улыбаясь из-под кромки зонтика, стоял Джеджун- он определенно наслаждался его мучениями.
— Доброе утро! Я тебя уже заждался.
Невнятно пробурчав нечто оскорбительное, Юнхо обошёл уже навечно заклейменного врагом змея.
— Идём, горе, — весело хмыкнул Дже, и первым пошёл к храму Шима.
Оказывается, там за нишей нашлась приличная ванная комната. После утренних процедур его ждал ещё один сюрприз- духи накрыли настоящий императорский завтрак из 9 блюд, которые Юнхо с удовольствием умял, не испытывая смятения по поводу двух связанных свидетелей.
— Мы же не можем отправлять тебя на бой голодным, — доброжелательно хмыкнул Джеджун, и вскинул руку с золотыми часами на запястье. Прицокнул языком и неодобрительно покачал головой.
— У тебя полчаса.
Сердце Юнхо на миг замерло. Что он сейчас сказал?
— Пол часа? — шокировано переспросил он, отбрасывая металлические палочки.
— Именно, так что хватит прожигать меня глазами, пора выучить свои обязанности Избранника.
***
Имуги особо не церемонился, едва они вышли на побережье, как он одним махом руки разогнал тучи, будто назойливых мух, выпуская солнце из темницы, и высушил лужи. Движением пальца он словно подрубил ноги Чона и тот хлопнулся на колени там же где стоял, но и возмутиться не успел, как прохладные руки закрыли его глаза.
— Всё очень просто, — глубокий неожиданно властный голос, погасил всё возмущение, а холод ладоней заставил успокоиться, — Я знаю, чем вы двое занимались на крыше. Принцип похожий, только действовать ты будешь один.
— Я не уверен, что…
— Ты обязан справиться. Вспомни, что ты чувствовал там, когда он был так близко? Когда ты видел мир его глазами?
Даже усилий не нужно было прикладывать ведь то, что тогда произошло оставило слишком глубокие следы в душе. Юнхо окунулся в воспоминание с головой — черепичная крыша, нагретая солнцем, запах соли и легкий ветерок. Ощущение
его ладоней щекоткой пробежавшихся по лицу. Совсем как тогда сжалось сердце и перехватило дыхание. Он вспомнил яркий белый свет, окутывающий его, защищающий. И то тепло, что ни с чем и никогда не сравниться, которое не подарит летнее солнце, или пламя костра. Оно было только для него. Уютное, обволакивающее, это было
его тепло. И он так невыносимо скучал по нему.
— Найди его, — почти приказ на грани слышимости.
И Юнхо искал. Как одержимый, он словно терял своё тело, распадался и летел вперёд. Туда, где чувствовал его присутствие. И уже не важно, что его глаза были закрыты. Он стоял на тротуаре в тени деревьев, и по замерзшим лужам катились банки с пивом — его здесь не было. Его не было в раменной, хотя гитара сиротливо лежала на диванчике у окна и полы черной шляпы укрывали столешницу. Его не было в квартире, хотя над полной ванной поднимался горячий пар и стопка вещей ждала на столике. Юнхо в ужасе распахнул глаза и увидел залитое солнцем побережье, как волны играют с галькой, увидел чаек парящих где-то далеко, и одновременно очень близко. И тут же зажмурился - он ещё не нашёл.
Чанмина он обнаружил на побережье — огромное змееподобное тело, блики солнца на матовой чешуе. Облегчение затопило с головой и он так отчаянно захотел прижался к мощному боку, положить руку на крепкую лопатку, пониже острых шипов и закрыть глаза, чтобы ничего не мешало. Нашёл.
— Шим Чанмин! — закричал он, перекрикивая ветер.
Дракон до того мирно лежащий, поднял рогатую голову и посмотрел на него с крайним удивлением, а после, Чон мог поклясться, что улыбнулся одними глазами, кивнул головой. И пусть он не выглядел слабым, но Юнхо чувствовал, его усталость, опустошенность. Будто пересыхающий колодец.
— Это естественный исход богов, — Юнхо почти видел эту яркую вспышку перед полной темнотой.
Нет!!! — хотелось закричать этому голосу, и Юнхо знал, что в его силах всё исправить. Он чувствовал в себе достаточно сил- в самом сердце — чтобы удержать его рядом, потому что «
ты как солнце». И решительность придала сил. Скорее на инстинктах, чем с полным осознание, он закрыл глаза и отпустил себя.
А дальше неведомая сила вышвырнула его обратно.
Он стоял на коленях посреди пляжа, ощущая каждый камешек впившийся в кожу, и чувствовал как сила раздувала его изнутри подобно воздушному шарику, всё больше и больше. Он так чётко представил себя раздутым до размеров слона, что на смех пробрало. Кажется, он и вправду смеялся. Но не мог услышать. Над ним стоял Джеджун и лицо его выглядело крайне озабоченным.
— Юнхо?! — переполошенный его зовом Чанмин упал на колени подле него, но не коснулся и пальцем. На памяти человека он впервые выглядел таким напуганным и растерянным. Нужно было срочно его успокоить, и Чон бесхитростно обнял его. Ощущение раздутости с космической скоростью покидало его, оставалась только чистая эйфория - он знал, что все делал правильно. Чанмин вздрогнул в его руках, дернулся назад, но не смог выбраться. Так давно…он уже забыл это чувство, когда в него верят, когда он нужен кому-то, что это застало его врасплох. Каждая клеточка его тела вибрировала от огромного количества силы, что сплошным потоком вливалась, заполняла его до краёв. Это пугало.
— Всё хорошо, — прошептал Чон, словно поняв его страх, — всё хорошо.
Чанмину было больно — его отвыкшее от таких нагрузок тело трясло крупной дрожью, выкручивало руки и ноги, и он как утопающий цеплялся за свой спасательный круг и погибель — за Юнхо. Вжимался в него всем телом, хотелось не то закричать, не то заглушить крик вцепившись зубами в его плечо- выходило прижиматься губами к открытой шее, сжимая зубы до скрежета.
Сильнейшее нервное возбуждение долбило по мозгам — дыхание сбилось, а щеки залил лихорадочный румянец. Юнхо было слишком много — он обнимал его, он делился с ним своей силой, наполняя собой до краёв. Его неминуемо вело к потере контроля. Он вскинул голову в последней попытке отстраниться и окончательно пропал. Юнхо смотрел на него, просто смотрел прямо в глаза — и в его глазах больше не было ненависти и презрения. Только робкая улыбка на губах. На его нестерпимо желанных губах. Трясущейся рукой Мин накрыл его рот, вызывая короткое недоумение, и прижался губами к собственным пальцам. Всего на секунду, ненавидя себя за то, что потерял право на большее. Юнхо просто не хотел, чтобы он умер - это он знал точно. Больше их ничего не связывало.
И пока Юнхо пытался понять его странный жест, Мин тяжело поднялся, шатаясь словно пьяный, и тряхнул головой.
— Что ж, пора покончить с этим, — сказал он, сбрасывая больше ненужный облик человека.
