***
Первое что заметил Юнхо это воздух. Абсолютно другой. Свежий и будто перенасыщенный кислородом — он почти задыхался с непривычки и немного кружилась голова. Вцепившись в подвернувшуюся опору, которой молчаливо стал Чанмин, Юнхо переждал головокружение. — Как видишь людей здесь нет и никогда не было, никакого повышенного углекислого, свинца и прочих примесей из мира прогресса, — довольно произнес Имуги, раскинув руки в стороны. Юнхо дыша открытым ртом, огляделся. Пляж был все тот же да не тот. Мелочи неуловимые на первый взгляд выдавали его. Здесь не было прибрежного кафе, не было храма- лишь бескрайние просторы галечного побережья, спокойные волны, и все та же слюдяная стена. И словно из ниоткуда на ходу теряя остатки невидимости для Юнхо возникали силуэты. Будто нарисованные невидимыми чернилами, они проступали все отчетливее под горячим пламенем. Некогда пустынный галечный пляж наводнили существа- драконы грели чешуйчатые бока на солнце, сновали мелкие духи- водяные лавировали между существами похожими на каменных человечков, дамы в ярких ханбоках прогуливались по пляжу под ажурными зонтиками. В отдалении Чон заметил огромную белую лисицу с девятью хвостами. Он словно проснулся на местном шабаше. К невероятному изумлению он заметил парочку желтоглазых демонов, один из них даже премило общался с Джеджуном, сменившим костюм на белый с ярко-алым галстуком. И они всё прибывали и прибывали, грозясь заполнить всё видимое пространство. Некоторые и вовсе парили в воздухе. И глядя на пеструю толпу наводнившую пляж, Юнхо понял- что «вместе» это уже не вдвоём. В чувство привело знакомое ощущение влаги, маленькие водяные духи вцепились в его ладошки с двух сторон, как дети, впервые вышедшие с мамой в людное место и боящиеся потеряться. — Пора, — тихо произнёс Имуги, и до того переговаривающаяся и подвижная толпа, замерла в своих движениях, все как один оборачиваясь на них. Юнхо кожей почувствовал, как подобрался Чанмин рядом, и положил ладонь на его шею, мягко погладив. Тот едва заметно вздрогнув, повернул морду к человеку. Юнхо не пугали огромные клыки на узкой морде, или вертикальные зрачки в уже совсем не знакомых глазах, он лишь ободряюще кивнул- дракон фыркнул. Кто ещё кого должен был успокаивать. Юнхо чувствовал себя глухонемым лишним гостем, потому что все вокруг молчали. Огромная толпа просто стояла и пялилась на него с Шимом, только ветер трепал цветные ткани на платьях, ханбоках или юката, играл с волосами дам и колокольчиками в длинных бородках старцев. Никаких жарких дебатов, криков, споров. Юнхо бегал глазами по толпе, ожидая что вот сейчас кто-нибудь шелохнется, но нет. Чанмин рядом тоже молчал- только смотрел вперед неотрывно, слегка согнув шею и подобравшись всем телом, будто змея, готовящаяся к атаке. Внезапно девушка в белой маске без лица, вскинула тонкую руку вверх- с её тонких пальцев капала кровь. И следом будто по команде рук становилось всё больше. — Что происходит? — не выдержал Юнхо тягостного молчания. — Они решают, — тихий рокот с трудом узнаваемого голоса, донесся сверху, хотя Шим даже головы не повернул, только дрогнули гибкие усы, — Самим разобраться с угрозой или моими руками. Юнхо едва не взорвался от возмущения. Да их здесь столько, что они в два счета разорвали бы того монстра за стеной! — И что тут решать?! — шепотом возмутился Чон, недоуменно глянув на недвижимый профиль Чанмина, и вздрогнул, когда тот глянул прямо на него. В желтых глазах было столько ненависти, что казалось он сейчас сгорит изнутри. — Я сам разорву его на куски, — прошипел Чанмин, и поднятых рук стало в разы больше. — Ты можешь погибнуть! — Юнхо не хотел этого говорить, но закрывать глаза на опасность больше не в его стиле, — вы сами сказали, что он поглотил не одно существо и его мощь не ограничена! — Разве так для тебя не проще? — в голосе явно слышалась усмешка, — Вернёшься к старой жизни. — Я…- Юнхо замялся на секунду, — не хочу. Чанмин промолчал. — Дома ругаться будете, молодожёны, — хмыкнул Рюдзин, вдруг нарушивший всеобщее окаменение, — Господа, среди нас человек, некрасиво шептаться за его спиной. По толпе прошёл явный пренебрежительный смешок. А Юнхо всё больше и больше просыпался гнев. — Он силён, настоящая драгоценность, — подал голос высокий мужчина в красных традиционных одеждах с вышитым золотым драконом на груди, вокруг него столпилось несколько миловидных девушек — свита — с отрешёнными лицами. Его тонкие губы прошила мерзкая улыбка. — Я бы сразился за него с тобой морской божок, если выживешь. Юнхо непонимающе глянул на странного типа, а Шим шагнул вперед, закрыв собой от его липкого взгляда, и издав предупреждающий рык. — Не забегай вперед, Гуанли*, — Джеджун хмуро оглядел китайское божество, — Что ты вообще тут делаешь? — Мне было скучно, — пожал плечами тот, — Кто же знал, что здесь есть за что бороться. — Я таких уже пару тысяч лет не видела, с тех пор как мой избранник умер, — подала голос безликая девушка, — сразись со мной. — Было бы странно выживи он, после того как ты сожрала его сердце**, — цокнул языком Джеджун, на что девушка лишь пожала плечами, — вы отвлекаетесь, наша проблема в другом. — Я убью эту зарвавшуюся падаль в обмен на человека, вот мое последнее условие, — расслабленно сказал Лун Ван, но взгляд из обманчиво мягкого стал жестким. — Нет. Чанмин даже рот не успел открыть, как Юнхо уже ответил, уверенно выйдя вперед. — Тебе слова не давали, — осадил его Гуанли, и повернувшись к Шиму, продолжил, — я сильнейшее божество Азии! А ты лишь жалкий червь, и я с удовольствием посмотрю, как тебя размажут по камням, и тогда ничто не спасет твоего избранника. — А Будда? — удивился Юнхо «сильнейшему азиатскому божеству». — Взял отпуск и поехал в гости к Иисусу, — бросил Рюдзин, лениво обмахиваясь веером. Подавив истеричный смешок, Юнхо глянул на молчащего Имуги. — Можешь возвращаться домой, — отмахнулся на выпад китайца Чанмин, — заканчиваем балаган. И если Юнхо ещё и надеялся, что боги — это мудрые существа то, когда Имуги огласил решение, был в ужасе. Единогласное занятие трибун на бойне. Причем в буквальном смысле. Пляж, подобно лопнувшему шарику прямо под ногами, провалился, и Юнхо падал и падал вниз, чтобы в конце концов, оказаться посредине огромного Колизея. На сотни метров вокруг простиралось песчаное плато, окруженные каменными ступенями, уходящими ввысь метров на пятнадцать, на которых и разместилась толпа потусторонней живности. В отличии от пляжа здесь было прохладно и гулял легкий ветерок, шелестящий песком под ногами. Над далеким небом собирались белые облака. Юнхо неуверенно глянул на Чанмина, чувствуя, как холодит кончики пальцев ощущение беспомощности. Липкий страх, всё это время удачно подавляемый, расползался по спине толпой мурашек, выступал холодным потом и щекотал затылок ледяным дыханием. Мудрые боги устроили из смерти шоу, и непонятно ещё кто у кого научился. Люди у них, или боги у своих создателей. Чанмин будто чувствуя его состояние близкое к ужасу, дернул хвостом и обернулся. Чтобы посмотреть в его глаза пришлось задрать голову, но то чувство, с которым на него смотрел Чанмин стоило того. — Всё будет хорошо, — обещали его глаза. — Когда всё это дерьмо закончится…- пропыхтел Юнхо, но договорить не успел. Чанмин резко развернулся в сторону и оглушительный рев разорвал тишину. И столько гнева и ненависти было в нём, что Юнхо содрогнулся. Чанмин был совсем не таким, каким он его знал. Его ярость не была тихой и ледяной, он пылал ею почти осязаемо. И только чудом ещё оставался на месте, прикрывая своей спиной человека. Юнхо вытянул шею, рассматривая дальний край. Там в дали он различил лишь одинокий силуэт, а вот трибуны по левую сторону наполнились тьмой. По другому это назвать было трудно. Мутные черные силуэты сливались в одно неясное марево с горящими желтым глазами. Они расползались всё выше и выше, занимая каждый ярус, теснясь и наслаиваясь- токкэби. Демоны. Юнхо судорожно сглотнул, отгоняя воспоминания про одного из них, и попытался сконцентрироваться. Закрыть глаза, чувствовать Чанмина как самого себя. Имуги сидел на самой нижней трибуне, ослабив узел галстука, и лениво оглядывая застывшую толпу. Они хотели шоу- они его получили. Рюдзин рядом сложил веер и пристально изучал человека. — Он боится, — неодобрительно покачал головой. — И правильно делает. Страх толкает людей на многое, — ответил Джеджун, он тоже наблюдал вот только за другим участником битвы. — В том числе и на бегство, — выдохнул Рюдзин. «Мы справимся» — твердил как мантру Юнхо, во все глаза пялясь в даль. Силуэт на той стороне пришел в движение. Спокойные легкие шаги его звучали удивительно четко, он даже рук не достал из карманов в нарочито расслабленном жесте. — Так, так, так, — мурлыкнул токкэби, впиваясь желтыми глазами в Чанмина, — последний экземпляр моей коллекции. И его завершающий штрих собственной человеческой персоной. — Мин? — Юнхо, словно почувствовав готовность Шима сорваться, позвал его по имени, чтобы немного отвлечь. — Я чую жажду смерти, — повел носом Джунсу, — Хочешь убить меня? — притворно испугался, округлив глаза, — господин хранитель, здесь убийство намечается! Показательная клоунада встретила одобрительный смех с трибун. Демоны были явно в восторге от своего предводителя. Они скалили клыки и подмигивали яркими глазами. — Хей, Чон Юнхо! Насколько сильно тебе понравился его член, что ты готов умереть за это позорище по ошибке названное богом? Будь уверен мой понравится ещё больше! Юнхо силой воли остался на месте, хотя так хотелось подойти и начистить рожу этому смазливому мерзавцу. Чанмин переступил лапами, но на провокацию не повелся. — Думай, у тебя время пока он не сдохнет. Легкие шаги перешли в бег. — Уйди подальше, — рыкнул Шим, и Юнхо послушно бросился в сторону. Трибуны разорялись смехом. Токкэби стремительно приближался и с каждым шагом его миловидное лицо теряло очертания. Юнхо отбежал к самому краю и обернулся- на дракона неслось нечто поистине отвратительное. Огромное бесформенное нечто, шустро перебирало сотнями ног, грузное тело перетекало из одной неясной формы в другое и под тонкой черной кожей, так похожей на черную пленку, нечто бурлило и рвалось наружу. Юнхо к своему ужасу увидел сотни лиц и сотни рук, что давили на тонкий слой, грозясь лопнуть его мыльную пленку. Черная тварь в размерах обогнавшая дракона, раззявила огромную пасть, усеянную сотнями клыков и зубов и… Юнхо зажал уши, взорвавшиеся болью — он мог поклясться, что оглох на время. Дикие вопли, крики и стоны слились в один вопль боли и ужаса. От него стыла кровь в жилах, от него подгибались ноги- там внутри, кто-то мучительно и долго бился в предсмертной агонии. Юнхо упал на колени, тупо уставившись на свои руки в крови- шум исчез, превратив реальность в немое кино, окрашенное болью. Дракон раскрыл пасть — наверняка его рык был почти так же оглушителен, Юнхо уже не знал — и рванул вперед. Последние метры, разделяющие врагов, исчезли. Юнхо закрыл глаза. Он должен, должен, должен… Должен найти его. Боль и страх сотрясали его слабое человеческое тело, будто пока он вот так пытается найти Шима, тот уже мертв. Дышать становилось все труднее- до того свежий и прохладный воздух раскалился, и приторно-сладкий запах гнили удушливыми волнами омывал легкие при каждом вдохе. Он должен, должен, должен отрешиться от всего. Юнхо зажмурился до цветных пятен, понимая, что сердце бьется уже где-то у губ, грозясь вырваться, надеялся, что волна песка, окатившая с головы до ног- не от того, что Чанмин рухнул подле него. Он сцепил зубы, отчего песок неприятно захрустел и мокрыми ладонями закрыл глаза. — Давай же!!! — заорал он на себя, непонятно вслух или нет. Там на пляже всё было так просто- закрыть глаза и найти. Так почему сейчас?! Юнхо зажмурился, вспоминая пляж и черного дракона, но уже в следующую секунду увидел только его застывшее тело- изломанное с вывернутыми конечностями и кровью, стекающей из пасти в огромную лужу. Много-много крови. В ужасе распахнув глаза, он вперился взглядом в саму битву. Впереди в жалких метрах пяти от него в один черный клубок ярости сплелись дракон и монстр. Где кто понять невозможно, но вот густую темно-красную кровь пропитавшую песок легко. Невнятные черные сгустки, выдранные из плоти токкэби и разбросанные вокруг, вяло шевелились, вытягивая то скрюченные конечности, то раззявленные рты, и словно слепые котята, искали куда приткнуться. Один из них, ползал возле ног Юнхо, вытягивая мерзкие липкие конечности в стороны. В ужасе шарахнувшись в сторону, Юнхо свалился на спину и спешно отполз в сторону. И едва успел пригнуть голову, как над ним пролетело нечто огромное и рухнуло за спиной, обдав очередной волной песка. Резко развернувшись, Юнхо с всё более нарастающей паникой увидел, как тяжело привстал на передние лапы дракон. Мотнул огромной головой со сломанным рогом, и столкнулся взглядом с Юнхо. Видимо зарычал, обнажая клыки в черной крови, стекающей из пасти ручьями, и в два прыжка оказался впереди, кинулся в нависшее над Чоном изуродованное тело. Юнхо даже не слышал, как монстр оказался так близко, раззявив пасть прямо над его головой. Юнхо побежал прочь, пока ему не прилетело хвостом или лапами, обогнув ползающее нечто, и больше не позволив себе отвлекаться, закрыл глаза. Забыть о боли и страхе, поселившимся в каждой клеточке тела, оказалось невыносимо трудно. Юнхо больше не искал Чанмина в памяти, его не могло быть в прошлом. Только вперед. Знакомое онемение прошло по конечностям, ослабляя связь с телом, притупляя боль. Юнхо вдохнул глубоко, проваливаясь в вязкую реальность. В которой бесновалась толпа на трибунах — жалкие трусы- подумал Юнхо, отворачиваясь в противоположную сторону. Он видел агонию в чистом её виде- мешанину сущностей, словно перемолотых в огромной мясорубке в фарш, из которого попытались слепить цельное существо. Они все страдали, молили о помощи и свободе, старались вырваться, но не могли. Юнхо едва не кинулся к ним, намереваясь хоть руками выдирать их из жуткого нутра, но вовремя остановил себя. Сначала Шим, а потом уже они. Чанмин был здесь. Он яростно вгрызался в страдающую плоть клыками и когтями, рвал на куски, отбрасывая в сторону, стараясь добраться до центра. Туда, где мерцало нечто незапятнанное, смутно знакомое- спокойная сила, будто дремлющая под коркой агонизирующих тел. Юнхо нашёл Шима и, как и раньше, отпустил себя. Позволил силе течь из него мощным потоком, помогая дракону залечить жуткие рваные раны на теле, из которых стекала кровь, делая его все слабее. Чанмин словно не замечал их, кидался на ранящее его существо со всей своей ненавистью, не защищался. Словно ему было абсолютно плевать, что он умрёт быстрее, чем доберётся до токкэби. — Идиот, — подумал Юнхо гневно, и дракон на секунду замер. Юнхо чувствовал его растерянность, как свою, его раны как свои и не понимал, как он еще держался. Раздробленные ребра, мешанина из органов, рваные укусы и выдранная плоть, поглощённая монстром. Токкэби, точнее то, что раньше было им, буквально пожирало его живьем, а этот глупец позволял. — Ты обещал справиться, — обвинительно прорычал Юнхо, отдавая всё что мог. — Я почти добрался…- послышался ответ. Юнхо, чувствуя, что еще немного такого переливания и он отключится в самый неподходящий момент, оборвал связь. Его вышвырнуло в реальность полную шума. Трибуны ревели, сгустки, ползающие по песку, рыдали, как младенцы, хруст ломающейся плоти и чудовищный рев- он уже заскучал по тишине. Тяжело поднявшись с песка, Юнхо нашёл глазами дракона, право искать долго бы не пришлось — такое трудно проглядеть. Дракон фактически сидел на груди растерзанного монстра, уже даже не шевелившегося, и вгрызался в плоть на его груди. Выдирал её зубами и швырял за спину, мощными лапами кромсал пытающиеся мешать ему обрубки конечностей. Юнхо ощутимо передернуло. — Что ты делаешь? Просто убей его, — хотелось сказать, но он не успел. Дракон дернулся всем телом, выдирая на свет нечто…склизкий, окровавленный силуэт, похожий на маленький зародыш дракона, слишком рано вытащенный из утробы матери. Он оттащил свою добычу подальше от конвульсивно дергающегося монстра, и осторожно опустил на песок. Юнхо медленно, преодолевая самого себя, подошёл ближе, вставая рядом с Чанмином. Окровавленный нос ткнул в слабый бочок, и к ужасу Юнхо нечто шелохнулось, открывая несоразмерно большие глаза. Белые, они слепо уставились вперед, а после послышался вдох. Полный облегчения- у человека сердце в комок сжалось. Чанмин склонил голову к этому нечто, закрыв глаза. Яркая вспышка озарила мир, резанув по глазам болью, окатив холодным морским бризом, ещё миг и на песке не осталось ничего. Дракон заскулил, слепо прижимаясь к Юнхо, и тот обнял его как можно крепче, обхватив руками морду. Жесткая мелкая чешуя впилась в щеку, но Юнхо было плевать. Он обнимал его как можно крепче, насколько хватало сил, желая убедить, что он не один на один с этой утратой. Потому что извлеченное на свет и смерть- это все что осталось от его последнего брата. — Мне жаль, — искренне прошептал он. Дракон лишь кивнул, прикрыв глаза, подавляя неуместные сейчас эмоции. Всё потом. Чанмин оставил Юнхо за спиной, неотвратимо надвигаясь на павшего врага, намереваясь закончить начатое. Всего шаг отделял его от дергающегося противника, старающегося оттащить обезображенное тело прочь, как волна токкэби качнулась, но не в сторону Шима, а в сторону их умирающего предводителя. С истинным отвращением и ужасом Юнхо наблюдал, как монстр из последних сил кинулся пожирать своих товарищей, что сами стройными рядами шли ему в пасть. Чанмин бросился вперёд, в самую гущу копошащихся тел. Юнхо испуганно обернулся назад, там на трибунах боги все ещё смотрели на представление. — Нарушение дуэли, — выдохнул за его спиной громогласный голос, и едва Чон повернулся как увидел его. Белый костюм с красным галстуком окроплялся черной кровью, пока он, даже облика не меняя, прокладывал себе путь вперёд. Одна за одной тени с громкими хлопками осыпались лишь кучкой сажи, смешиваясь с песком, едва он касался их руками. К нему присоединился Рюдзин. И катана в его руках так же молчаливо и бесстрастно разила врагов. Токкэби пытались бежать, но за пределы так никто и не смог выйти. Битва шла к скоропостижному концу. Джеджун одну за другой накидывал золотые цепи на бурлящего и скулящего монстра, одновременно зачитывая приговор. Юнхо слабо понимал его речь, отдаленно похожую на какую-то древнюю версию корейского, но её влияние видел четко. Джунсу кричал не своим голосом, и внутри под тонкой черной кожей одна за другой мерцали вспышки. Сотни и тысячи — все, кого он когда-либо поглотил. До тех пор, пока на песке не остался стоять израненный токкэби, оплетенный цепями, так что виднелись лишь плечи и голова. По золотому металлу скользила кровь, а в глазах сияла ненависть пополам с болью. — Приговариваешься к смерти, — выдохнул Джеджун бесстрастно, без промедления дернув за одну единственную цепь, оставшуюся в его руке. Юнхо наученный горьким опытом, успел зажмуриться, но даже так вспышка была невыносимо яркой, запахло дымом и гарью. С громким лязгом цепи опали. Юнхо ещё не веря, что всё закончилось, отыскал в этой гуще Чанмина, и сердце на миг сжалось. Он стоял, уронив руки по швам и неотрывно смотрел на груду цепей. Непонимание крупными буквами отпечаталось на его лице. Он словно не мог понять, что произошло. — И всё? — хрипло прошептал он, с сомнением нахмурив лоб. — А чего ты ждал? — цепи исчезли, а Имуги бросил красноречивый взгляд на трибуны. — И это всё? — ещё раз спросил Шим, вдруг начиная смеяться, — И это мать твою всё??? Юнхо не придумав ничего лучше, крепко обнял сотрясающееся от смеха тело, почти силком укладывая его голову на своё плечо. — Всё, — подтвердил он, чувствуя, как с силой вцепились в его спину худые ладони. — Это нечестно, — глухо выдохнул дракон, помотав головой, — он должен был страдать так же как они. — Не честно, — кивнул головой Юнхо, вспоминая полный облегчения выдох, ему казалось, что вот сейчас он почувствует слезы Чанмина, и у самого горло сдавил ком, — но. — Не надо, — Чанмин выпутался из его объятий, и глаза его были абсолютно сухими, — мы уходим. — Погоди…те…- ушёл в пустоту оклик Гуанлина. Джеджун едва не рассмеялся, оглядывая лица толпы. — Собрание окончено, не смею задерживать, — и без лишних слов удалился.***
Юнхо думал, что они окажутся на пляже. Поэтому пустынная аллея, по которой он всегда возвращался домой раньше, для него сюрприз. В Сеуле почти три утра и все ещё зима, а он уже забыл каково это. Мелкий снег сыпет на расчищенный тротуар, пустынные улицы спят и лишь кое-где можно увидеть свет в окнах. На Юнхо его теплая куртка, и зимняя обувь и ему совсем не холодно и не до удивления. А впереди, ныряя из тени в круги света от фонарей, идет худая фигура. И чувство щемящей ностальгии вызывает бесконтрольную дрожь. Глаза щиплет от непролитых слез, но Юнхо совершенно точно не до них. Он срывается на бег, чтобы успеть догнать удаляющегося Шима, к счастью это не кошмарный сон, и он легко нагоняет его. Теплые пальцы, за которые он схватился, сжимаются крепче в ответ. И это лучшее, что знал Юнхо в своей жизни. — Может зайдем в круглосуточный? — подаёт голос Шим, и звучит он насквозь устало и безэмоционально. Юнхо хочет спросить, зачем/ почему в такое время/может лучше мы сядем дома, и ты сможешь выплеснуть эмоции, но он вспоминает про пустой холодильник в своей раздолбанной квартире, где не был уже черт пойми сколько времени, и просто кивает. За прилавком молодой парень смотрит телевизор в углу зала, и на их визит ничего не говорит, даже на то, что они все ещё держатся за руки. Чанмин берёт корзинку с забытой на дне рекламкой. Юнхо выбирает сегодняшний ужин из отдела с готовой едой, а Шим кидает упаковку пива и сушеных кальмаров к овощам и мандаринам. Корзинки не хватает, и Юнхо рискует оставить Шима одного и сходить за тележкой. Когда он возвращается, Шим стоит у прилавка, раскидав продукты по ленте, и задумчиво смотрит на прозрачные полки с жевательными резинками. — С клубникой или бананом? — спрашивает он. — Клубника, — бросает Юнхо, занятый тем, что у него каким-то чудом в кармане оказались бумажник, ключи и телефон. На ленту летит пачка презервативов с клубничным вкусом. Юнхо ошарашенно смотрит на цветные пачки жвачек, будто они предали его, ну да, прямо под ними весь ассортимент презервативов. Он не спрашивает какого черта или прочее, а опасливо косится на кассира. Парень с меланхоличным лицом ждет, когда эти двое уже рассчитаются и свалят. Юнхо, сгорая от стыда, рассчитывается последними деньгами на карточке, и тянет Чанмина домой. — Даже не начнешь ругаться? — подозрительно спрашивает Чанмин, выпотрошив пакет по дороге и достав себе банку пива. Она приветливо пшикнула в его пальцах, но Чанмин так и не притронулся к ней за всю дорогу. — За что? — спрашивает Чон, грея руки в карманах куртки и не желая возвращаться домой. Он вспоминает свою квартиру и почти физически чувствует к ней отвращение. — За пиво? — задумчиво спрашивает Чанмин, на что Юнхо только качает головой, тепло улыбаясь. Чанмин отпивает большой глоток, отставая на два шага. — Вот чёрт. Юнхо оборачивается на ругань. Шим замер посреди тротуара, роняя банку с пивом на асфальт и пенный напиток растекается вокруг его ноги некрасивой лужей. По щеке Шима заскользили одна за одной крупные слезы, которые он быстро смахивает пальцами, неловко улыбаясь. — Вот чёрт, — повторяет он, со смешком утирая последние капли и громко шмыгает носом, поднимая лицо к латунному небу без звёзд, — Это всё пиво. — Ну да, — мягко кивает Юнхо, подходя вплотную, и осторожно обнимая его за талию. Чанмин податливо прижимается, тихонько всхлипывая. — Лимит обнимай сегодня превысил все нормы, — пытается пошутить. Юнхо делает вид будто смеется.