***
Чанмин срывается в душ первым, демонстративно показывая когти полные влажной земли и изрисованные травой худые колени. Понимаешь, да? — говорят его круглые глаза, и Юнхо махает ему в сторону спальни. Приходится мыть руки и лицо на кухне и ставить чай, который они всё равно не будут пить. — Ненавижу шерсть, — как можно громче жалуется Чанмин, демонстративно выдавливая как можно больше пасты на свою щетку, пусть Юнхо этого и не видит. А тот, пользуясь тем, что Шим залёз в душевую, находит на одной из полок шелковую пижаму и решительно несёт её в мусорку, обещая своей совести, что с первой же зарплаты купит ему новую. Через полчаса Юнхо с наслаждением принимает почти горячий душ, когда слышит возгласы из спальни. — Юно-я, а где моя пижама? Юнхо старательно прибавляет воду, делая вид, что это не он выбросил её под шумок, пока Чанмин вычищал несуществующую шерсть из зубов. — Хён? — Чанмин распахивает шторку, улыбаясь от уха до уха слишком понятливо. Юнхо от возмущения не говорит ни слова, потому что он точно закрывал дверь на замок (во избежание), лишь прикрывается мыльными руками. Взгляд Шима скользит вниз по его обнаженной фигуре, достигая рук, и останавливается. -Мне спать голым? — тихо-тихо интересуется он. — Возьми мои вещи, — сдавленно просит Юнхо, резко запахивая шторку обратно. И едва за Чанмином закрывается дверь, выключает воду. Но кажется её слишком много на обнаженной и разгоряченной коже, потому что дверь хлопает обратно, заставляя Юнхо едва ли не вжаться спиной в белый и холодный кафель. Он видит фигуру Шима застывшую в шаге, и зажимает рот рукой. Дыхание слишком тяжелое и показывает всё, что Юнхо испытывает, но готов ли он к тому, что может последовать дальше? — Знаешь, — ровным тоном говорит Чанмин, прикладывая ладонь к шторке. Юнхо молчит, оглушенный собственным сердцем и этой ладонью, к которой так хочется прикоснуться. Чанмин сжимает пальцы, комкая скользкое полотно, и подходит вплотную. Если Юнхо уберёт эту последнюю завесу, то пути назад уже не будет. — Ты должен мне пижаму, — наконец заканчивает он тихо. Дверь не хлопает, но Чанмина в комнате больше нет. Вода резко становится холодной, но Юнхо не замечает, сползая на дно ванной с мучительным стоном. Ему нужно время, чтобы сбить лихорадочный румянец на щеках, и унять возбуждение, замерзнув до дрожи в каждой мышце. Он возвращается в темную спальню, дрожащий как осенний лист, и быстро падает в свежезастеленную постель, заворачиваясь в толстое одеяло до самой макушки. Уснуть не получается — не даёт противная дрожь и окоченевшие пальцы, так убеждает себя Юнхо. Но даже через десять минут тепло не приходит, человек почти злится. Внезапно, но долгожданно со спины прижимается горячее тело, и его продрогшие ступни прячут в чужих кажущихся горячими лодыжках. — И чего ты добился? — с укором шепчет Чанмин, вжимаясь носом куда-то за ухо, и отогревая буквально за секунды. -Можно тебя поцеловать? — выдыхает Юнхо в темноту.Часть 17
3 апреля 2020 г. в 21:00
Он набрасывает на плечи свое зелёное пальто и забирает ключи с полки, с предвкушающей улыбкой спеша к лифту. И Чанмин любуется им словно впервые. После разлуки, возможно не такой уж и долгой, ему не хватает его мимолетных взглядов, голоса и рук. Он словно дрессированная зверушка следит за каждым движением человека неотрывно. За тонкими пальцами, что жмут кнопку первого этажа, за точеным профилем, влюбленный в каждую изящную черту его лица. В скулы, в кончик носа, в легкую улыбку на его губах, и хитрый взгляд его лисьих глаз. В лифте больше никого нет, Юнхо быстро ищет камеру под потолком, и не найдя таковой, неуверенно, но вместе с тем решительно хватает кончики пальцев Шима. И хмурится очаровательно, готовый отстаивать своё право на касание. Чанмин давит в себе улыбку, поджимая губы, и только на первом этаже за секунду до открытия дверей, сжимает его пальцы с силой и тут же отпускает, чтобы выйти первым.
Юнхо идёт на шаг впереди, увлеченно рассказывая про этот район города, и кивает на высокое прямоугольное здание.
— Говорят, кухня здесь хороша, зайдём?
Чанмин согласен на всё что угодно, если Юнхо ещё раз так просящее сведет брови. Едва они заходят в зал, как Юнхо делает попытку выйти обратно. Когда он искал в интернете место, куда сводить Шима на ужин, сорвавшийся в прошлый раз, он как-то опрометчиво пропустил указанный средний чек, разглядывая красивые фотографии блюд. Теперь же он понимал, что ужин в очередной раз срывается. Интерьер прост и неинтересен на взгляд Чанмина, никогда не заморачивающегося на людских штучках, только если это не было напрямую связано с его человеком, но Юнхо определенно был смущен.
— Это не по моему карману, — тихо шепчет он, оценивая официантов, ровным рядом выстроившихся у входа и вежливо улыбающихся.
Чанмин идёт прямиком к столику в дальнем углу и более обособленном от остального зала. Юнхо плетется следом, все ещё сконфуженно улыбаясь. Приветливая девушка официант оставляет им меню, быстро и четко предлагая ознакомиться с сегодняшним предложением, и рекомендуя блюдо от шефа.
— Чанмин, мо…
— Просто выбирай, хён, — улыбается он, показательно зарываясь носом в винную карту.
— С каких пор я «хён»? — бормочет Чон, краснея кажется везде, потому что «хён» в устах Чанмина звучит как ролевая игра, — Ты старше меня.
— О, хочешь звать «хён» меня? — Чанмин игриво двигает бровями, наклоняясь вперед, — Попробуй.
Юнхо давится словами, ловя искры веселья и ожидания в глазах Шима. Он так красноречиво пялился и при этом словно давал полет для фантазии — назови и увидишь, что будет.
— Эмм, ты выбрал? — спешно переводит тему, преувеличено внимательно смотря в меню и не видя ни слова.Чанмин только фыркает и зовёт официанта жестом руки.
Мин сам разливает красное вино, и Юнхо, более менее привыкнув к обстановке, немного расслабляется, и выпивка в этом заметно помогает. Голова приятно пустеет от мыслей, что целый месяц не давали покоя ни днём, ни ночью. Юнхо ни разу не допускал мысли, что Чанмин может не вернуться, но сейчас сидя напротив, разглядывая его расслабленную фигуру, чуть покрасневшие от вина губы, и встречая взгляд его темных глаз, он чувствует, как напряжение последних дней и страх уходят прочь, оставляя ничем не омраченное счастье. Чанмин вдруг улыбается, смотря прямо в глаза напротив, отчего появляются милые морщинки лучики.
— Что? — смущается Юнхо, отвлекаясь на официанта. Перед ними ставят закуски, но Чанмина это вовсе не останавливает.
-Люблю, когда ты улыбаешься мне, — жмет плечами Мин, кивая на еду, — Ешь, ты похудел.
Юнхо опасливо косится на официанта, но тот профессионально держит лицо на такие откровенные комплименты. Ужинают они в тишине, и Юнхо совсем не чувствует напряжения, когда фактически кожей ощущает чужие взгляды. Возможно, потому что скучал по нему больше, чем сам думал.
— …хорошие ребята, скоро приветственная вечеринка. Надеюсь, в этот раз я задержусь на подольше, — Юнхо неловко смеется посреди разговора о работе, но ловит хмурый взгляд Мина, — Что не так?
— Люди не видят метки на твоем теле, — задумчиво говорит Чанмин, скользя взглядом от шеи вниз, заставляя краснеть следом, — ты слишком лакомый кусочек…
— Я, кхм, — Юнхо буквально заставляет себя смотреть в лукавые глаза Шима, напоминая себе раз за разом, что это нормально, — уже сказал, что у меня есть любимый человек.
Чанмин смотрит так, словно сейчас упадет от шока — глаза расширены и немного приоткрыт рот. Он неловко трет шею и совсем по-человечески забывшись, подается вперед в первом жесте, но останавливает себя, и просто кладет руку на стол. Ладонью вверх.
— И тебе поверили на слово? — не особо удачно маскируя радость, интересуется он. Юнхо жмет плечами, переплетая с ним пальцы. Буквально на миг, потому что за соседний столик усаживается парочка, и приходится взяться за вилку. Никогда ещё Юнхо не хотел оказаться в безлюдном месте так сильно. Чанмин делает вид, что увлечен видом в окне, разглядывая Юнхо в отражении окна на фоне засыпающего города.
— Что будешь делать теперь? — Юнхо уплетает десерт, восхищенно мыча на каждой ложке потрясающего, тающего во рту крема, — Дже сказал, что твоего храма больше нет.
Так некстати он вспоминает расколотое вместилище в крови и на миг хмурится. Он очень надеется, что не поступил опрометчиво выбросив его в окно, где каждый кому не лень мог поднять.
— Жить, — жмёт плечами Мин и как-то печально улыбается краем губ.
Юнхо это его жизнь. Ему не нужны больше никакие последователи, он не хочет больше гнаться за случайно услышанной молитвой о помощи и нестись помогать за крохи благодарности, как бы ни бунтовала вся его сущность бога. Ему не нужно иметь тысячи храмов и последователей, чтобы продлевать свою жизнь.
— Потому что, когда время заберёт тебя, я без промедления уйду следом, — молчит он, делая глоток вина.
— Только не доставщик пиццы, — просит Юнхо со смехом, не замечая грусти в чужом взгляде, — Это не плохо, но ты дракон!
— И что? Представь только, сколько пиццы за раз можно унести на спине? А сколько денег мы заработаем, отбоя от клиентов не будет — дракон приносит пиццу! — нарочито воодушевленно говорит Чанмин, а Юнхо со смехом трясет руками, — нарисуем меня на коробке, и...
— Нет, нет, нет! — Юнхо тянется через стол, накрывая его губы ладонью в знак протеста, — Ни за что!
И едва не вскрикивает, когда нечто влажное проходится по пальцам. Юнхо спешно убирает руку, наблюдая, как исчезает в ухмыляющемся рту раздвоенный змеиный язык и против воли вспыхивает.
— Ч-что ты...
— Что ты так стесняешься? — тягучий голос Шима звучит отнюдь не невинно, как и потяжелевший взгляд — Ты кончил на мой светлый лик, плюс одна фантазия для ммм!
Юнхо с грохотом вскакивает на ноги, заставляя Шима замолчать под удивленный взгляд других посетителей и довольный смех Чанмина.
— Они ничего не слышали, — ни капли не смущаясь, и даже не делая вид, что ему стыдно хотя бы перед Юнхо, кивает на стул Мин, — пока я не разрешу, они даже не увидят меня.
— Как долго ты будешь это припоминать? — Юнхо почти кипел от смущения. И взгляд Шима, скользнувший куда-то под стол, предупреждал, что Юнхо не хочет слышать ответ. И хочет одновременно.
— Боже, ты что подросток, — пытается выглядеть возмущенно человек, извиняясь за шум поклоном, и спешно хватаясь за вино.
— Зови меня так почаще, — ухмыляется в ответ Чанмин, — По нашим меркам я совсем ещё зеленый.
— Так и правда, чем ты будешь заниматься? — Юнхо возвращается к насущным проблемам, стараясь не представлять, чем всё бы обернулось, будь они не в общественном месте. Чанмин отпускал шутки, смотрел так, что предвкушающие мурашки бежали по коже, но не делал никаких шагов, по крайней мере, сам. Чанмин стирает улыбку и смотрит в окно, будто там есть нечто более важное, чем этот разговор.
— Мы бы могли попробовать восстановить твой храм, — осторожно предлагает Юнхо, так и не дождавшись от Шима и слова.
— Мне он не нужен.
— Но ты же бог. Наверняка ещё есть люди, которым ты нужен. Разве их молитвы для тебя пустой звук?
Чанмин просит счёт и этим закрывает разговор.
Юнхо очень хочется залезть в его голову и понять о чём же он думает, даже коснуться его кажется нереальным, будто тот окружен невидимой броней или покрыт шипами. Он немного отстаёт задумавшись, разглядывая мокрый асфальт под ногами, когда Чанмин вдруг хватает его за руку, не давая и на шаг отойти. У подъезда их ждут. Юнхо за месяц настолько привык к потусторонним сущностям вокруг, что почти не удивляется внешнему виду девушки. Но всё в нём готовится к неприятностям, и Юнхо недовольно нахмурившись, встаёт с богом плечом к плечу. Больше никто не сможет забрать у него Шима, уж это он готов гарантировать.
— Я так и знала, что ты так просто не сдохнешь. Я даже рада. Теперь у меня есть шанс, — раздается мелодичный голос из-под белой маски без каких либо прорезей. На ней уже знакомое белое одеяние, но руки чистые, хоть за это спасибо. За хрупкой спиной метались призрачные девять хвостов, вызывая невольное восхищение. Но все же даже такая утончённая красота в глазах Юнхо меркла по сравнению с чистой мощью дракона.
— Я хочу сразиться за твоего Избранника, — говорит она, и эти слова словно красная тряпка для относительно хладнокровного Шима. Предупредительный рык рождается где-то в глубине его груди, отзываясь совершенно неприличными мурашками в районе поясницы человека. Юнхо обескуражен какой-то не такой реакцией своего тела, и это помогает немного успокоиться, ещё парочка таких внезапных неприятностей и он сможет привыкнуть. Хотя и страх потерять Чанмина становится почти навязчивым. Видимо это неотъемлемая часть отношений — бояться потерять.
— Много хочешь, — скалится Чанмин, и Юнхо впервые чувствует не боль, а странное мягкое тепло, разливающееся по метке и глубже под кожу. Он словно снова сидит на крыше, ощущая полное единение с Чанмином. Будто разделив одну душу на двоих, оставляя слова, понимая его намерение наперёд. Чанмин обещает защитить.
Юнхо ждет, что сейчас они сменят место для драки, но оба дуэлянта остаются на месте. Хвосты кумихо становятся отчетливее видны, и даже если внешне она остаётся прежней хрупкой девушкой, Юнхо отчетливо чувствует атмосферу опасности исходящую от неё. Гладкий мех серебрится в свете фонарей, справа гудит главная дорога, и неспешно бредут люди по дорожкам, словно не замечая двух застывших фигур с абсолютно не человеческими тенями. Словно слетаясь на неслышимый зов из-за углов домов, из-за крон деревьев, из теней высовываются одни за другими духи. Любопытные белесые глаза смотрят отчего-то только на Юнхо.
— Прямо здесь? — обеспокоенно спрашивает Юнхо, но не успевает продолжить, как понимает, что да прямо тут. Город словно ширму за веревочку сбрасывают куда-то вниз. Человек стоит по колени в густой траве: серебристые капли росы усыпают сочные зеленые листья, будто бриллианты, тихий стрекот кузнечиков и мелких насекомых, трескучей музыкой наполняет по ночному свежий воздух. Луг волнами уходит до самого усеянного звездами горизонта. И если бы не ситуация, то Юнхо бы залюбовался здешними красотами. Призраки прозрачными фигурами несмело выглядывают из травы, несколько духов в облике небольших зверьков, подбираются чуть ближе, но прячутся в густых зарослях, и что-то подсказывает, что трава им вовсе не мешает.
Чанмин сбрасывает свое синее пальто, и демонстративно расслабленно закатывает рукава тонкого белого свитера. Юнхо почти любуется им в этот момент, на миг забыв о грозящей опасности. Но о ней приходится вспомнить с первым же движением лисицы вперёд. Она стремительна и грациозна, настолько, что Юнхо теряет из виду половину всех её движений. Только яростный блеск когтей и тень взметнувшихся черных волос. Они оба остаются в привычных для Юнхо обликах, словно просто играются, а не собираются разорвать друг друга на куски. Роса под их стремительными движениями срывается серебристым дождем. Юнхо настолько заворожен их смертельным танцем, движениями Чанмина, яростным блеском его глаз, уже давно потерявших человеческий вид, что упускает тот момент, когда начинает отдавать ему все свои силы. Он просто возвращает ответное обещание защиты и верности, потому что ни одна лисица не смеет даже пытаться оспорить их отношения. И Юнхо не нужно закрывать глаза и искать, потому что Чанмин впереди. Улыбается шальной улыбкой, отбрасывая белый силуэт куда-то в густые заросли.Юнхо отражает его улыбку, и едва не седеет от такой беспечности — огромная белоснежная лисица с красными узорами на узкой морде, словно возникшая из ниоткуда, сильным прыжком кидается на Мина.
У Юнхо перехватывает дыхание. Огромный дракон как котенка несмышленого перехватывает лису за подставленную по роковому просчету шею, и с грохотом швыряет в землю. Огромная пасть сжимает крепче, вдавливая скулящую и пытающуюся выбраться из захвата лису. Она шкребет когтистыми лапами по мягкой земле, вырывая траву вместе с грунтом, и скулит на одной ноте. Юнхо чувствует себя так, словно это он сжимает чужую шею, почти реально болят зубы, и сводит челюсти.
— Мин-а, — зовёт Юнхо и огромные, налитые кровью глаза устремляются на него.
— Сдаюсь, — слышится почти человеческий хрип, и последний раз придавив самонадеянную лисицу в землю, дракон разжимает пасть.
Юнхо находит в траве плащ Чанмина, безбожно вымокший, и не может сдержать улыбки, от вида бегущего к нему Шима.