Твоё тепло

      — Можно тебя поцеловать? — выдыхает Юнхо в темноту.       Повернуться, чтобы лицом к лицу встретить ответ не получается, Чанмин удерживает со спины и даже руки прижимает сильнее к подушке. И вырываться совсем не тянет, потому что его мягкие губы прижимаются к позвонку на шее в легком поцелуе. Ещё один достается плечу, спрятанному рукавом черной футболки.       — Спи, — коротко шепчет Мин, скользя рукой по запястью и ныряя в сгиб локтя. Пальцы несильно сжимают грудь под футболкой — Юнхо против воли задушено выдыхает. Грудь это одна из его самых чувствительных зон, но все прошлые партнеры редко позволяли себе касаться её, девушек больше привлекала его широкая спина. Но Чанмин ни кто-то там, и потому его пальцы нагло и чувственно игрались с затвердевшим соском, а губы продолжали прижиматься к шее.       — И к-как…? — Юнхо, готовый взорваться от смущения, перехватывает его твердое запястье, заставляя прекратить мучить.       Чанмин жадно вдыхает запах его слегка влажных волос и скользит рукой на вздрогнувший живот. И так и замирает. Юнхо и рад и разочарован, глубоко дышит, выравнивая дыхание, стараясь не концентрироваться на желании, сводящем низ живота пока ещё поправимо. Но и запястья не отпускает не то, чтобы остановить, если Чанмин решит продолжить путешествие, не то самому его подтолкнуть.       — Где ты был? — спрашивает Юнхо, разглядывая гаснущие окна соседнего дома.       — Я становлюсь слишком эмоционален, — вздыхает Чанмин, поглаживая большим пальцем ямку пупка под футболкой, а ведь Юнхо даже не заметил, как он пробрался под ткань, — мы затопили соседей. Снизу и сверху.       Юнхо потрясенно молчит мгновение, находя взглядом потолок, но быстро гасит смешки в подушку.       — Весело тебе? — хмыкает Мин с улыбкой, — ещё раз и пойдешь разбираться с последствиями сам.       — Прости, — все ещё немного посмеиваясь, шепчет Юнхо, и на пару мгновений они погружаются в тишину.       — То, что сегодня случилось, та кумихо… Это ведь не последний раз, да? — вопрос терзает его с тех пор как они вернулись в квартиру. Чанмин мычит ему в шею и от этой легкой вибрации бегут жгучие мурашки до самого копчика, скапливаясь внизу живота легким томлением.       — Слишком хорош, — бормочет Шим, — но не стоит бояться. Пока ты рядом, у меня достаточно сил.       — Но знаешь, иметь ещё и поддержку других людей было бы не лишним, — Юнхо сильнее прижимается к теплой груди Шима спиной, играясь с пальцами на его ногах, — Я в тебя верю, но знаешь, мне всегда страшно, что моих сил может стать недостаточно в один момент.       — Лун Ван?       — Лун Ван, — кивает Чон, — он очень силён. А я уже совсем не представляю своей жизни без тебя.       Он едва договаривает, как Чанмин одним мягким движением переворачивает его на спину, нависая сверху. Свет желтых фонарей играет в его почти черных глазах, и Юнхо как заколдованный смотрит и смотрит в их глубину. Как вспыхивают желтые огоньки по краю черной радужки, и как мерцает его медовая кожа в латунном свете фонарей. И даже когда расстояние стирается, а дыхание сосредотачивается на губах Шима, он не может закрыть глаз. Поцелуй мягок и поверхностен, будто Чанмин запоминал каждую трещинку на чужих губах, и Юнхо расплавляло от его нежности по кровати. Он без стеснения кладет руки на теплую, напряженную шею, прижимая к себе сильнее, и в приглашающем жесте приоткрывает рот. И короткая мысль, что Чанмин первый мужчина, с которым он решается на всё — гаснет, став аксиомой, потому что иначе не может быть. Мягкий, влажный язык скользит по губам, и веки закрываются сами собой. Юнхо ещё никогда не наслаждался поцелуем настолько свободно. Ему не нужно напрягаться, чтобы понравиться, выверять жесты, потому что он чувствует Чанмина как себя, и каждое движение это закономерное продолжение первого. Целоваться легко, как дышать, и каждый миг ощущать себя любимым.       Рука Шима скользит по груди, легко задевая напряженные соски, отчего Юнхо едва слышно стонет в глубокий чувственный поцелуй, и распахивает лаза. С легким чмоком Чанмин разрывает поцелуй, одними глазами спрашивая, стоит ли продолжать. Юнхо тяжело сглатывает, на миг прикрывая глаза, и от легко поцелуя в ямку между ключиц сладко скручивает низ живота. Собрав всю свою решимость в кулак, он медленно тянет за края чужой футболки, обнажая напряженные мышцы, любуясь каждым сантиметром открывающейся кожи. Чанмин садится на его бедрах и поднимает руки, приходится сесть следом, чтобы расправиться с лишней одеждой. В глазах Шима сплошная тьма, зрачок покрыл всю радужку, и по лицу скользили странные тени, делая его пугающе привлекательным. Юнхо восхищенно ведёт по его груди от самых ключиц до кромки штанов — и то, что он видит и чувствует, ему невыносимо нравится.       — Всё в порядке? — истолковал по-своему Мин его паузу и взгляды. Всё же весь опыт Юнхо сводился к женщинам, может его смущает тело Чанмина, лишенное женской хрупкости. Юнхо с легкой завистью касается крепкого пресса, и отрицательно качает головой.       — Ты очень красивый, — выдыхает он и вздрагивает от мелкого дождика с потолка.       — Чёрт, — смеется неловко Чанмин, стирая капли с лица своего человека, почти утыкаясь носом в его лоб. Дождь высыхает на лету, но несколько капель остаются на густых ресницах Шима.       Он медленно, словно боясь спугнуть, тянет с Юнхо его футболку, оглаживая горячими ладошками мягкий живот, дрожащий на каждое касание, грудь и шею. Восхищение и любовь ощущаются так ярко, что Юнхо забывает о смущении и обнимает Мина за шею, впервые касаясь его так откровенно. Без одежды, только тонкий слой кожи — Юнхо тонет в поцелуе. Руки словно сами себе хозяева, исследуют спину, скользя по линии тренированных мышц, на тонкую поясницу. Он сжимает мягкую кожу, слегка царапая у самой кромки штанов, и испуганно вздрагивает. Под руками явственно ощущаются косточки позвоночника, выступая острым гребнем, и приходится остановиться.       — Люблю тебя, — жарко шепчет Чанмин в припухшие губы человека, мягко толкая в грудь.       Юнхо послушно ложится на подушки, неотрывно наблюдая за Чанмином, что просто сидит на его бедрах и смотрит с чистым первобытным желанием в темном взгляде. Юнхо ждёт его действий с замиранием сердца, с покалыванием на кончиках пальцев, и легкой улыбкой, если Шим сейчас не вернётся на землю, придётся скинуть его и брать всё в свои руки.       — Только не пинайся, — шутит Мин хриплым голосом, и пересев в изножье кровати, решительно стягивает широкие штаны вместе с боксерами. Юнхо невыносимо хочется сравнять счёт и стянуть штаны с Мина, но тот слишком далеко и велит лежать смирно. Будто это возможно, когда под носом Юнхо маячил шанс на воплощение всех желаний. Руки Чанмина с силой и желанием проводят по внутренней стороне его ног от самых лодыжек и буквально вынуждают согнуть их в коленях. А вот это уже немного напрягает человека, и Чанмин словно это чувствует. Слишком быстро для человеческого глаза, он оказывается сидящим между разведённых ног и трепетно целует острое колено. В паху как по команде разливается горячее желание, Чанмин легко находил все чувствительные местечки на теле Избранника. Все мысли спешно покидают голову, оставляя Юнхо один на один с темными глазами Шима, что неотрывно смотрят в его, пока руки — эти божественно чуткие руки — скользят по внутренней стороне бедра, подбираясь всё ближе.       — Мин, — почти жалобно зовёт Чон, когда пальцы гладят совсем рядом с членом — смазка капает с крупной головки на живот, и скользит тонкой линией вниз. Щекочет кожу ягодиц, и Юнхо очень хочется собрать её пальцами и распределить по члену, хочется сжать теплую плоть в руке, но Чанмин поднимает предупреждающий взгляд.       — Тшш, лежи смирно, — это похоже на приказ, и Юнхо бессильно комкает в руках простынь, распятый на собственной постели, изнывающий от легких движений рук, так и не коснувшихся его в более откровенных ласках.       Поцелуи ползут выше, Юнхо инстинктивно сжимает Шима ногами, силясь хотя бы так подтолкнуть его к активным действиям. Руки гладят чувствительную, тонкую кожу в паху, и поцелуй приходится совсем рядом с покрасневшей головкой члена.       Юнхо стонет, кусая губы, непроизвольно вздергивая бедра навстречу его дыханию. Всё-таки он очень ошибся с их ролями в постели, но прервать разворачивающийся сценарий он не может, не тогда, когда похоть твоё главное чувство, и его всеми силами подстегивают. Чанмин смеется куда-то ему в живот, и без предупреждения обхватывает рукой изнывающую плоть. Сильное, тягучее движение выбивает тихий стон с губ человека, он вскидывает напряженные бедра от постели, вслед за рукой, и Чанмину приходится прижать его за бедро к кровати.       Чанмин рычит, будто зная реакцию Юнхо наперёд, с такой правильной силой сжимая пульсирующую плоть, двигая рукой в идеальном темпе. Ноги на талии сжимаются сильнее, и Чанмин едва не падает на распластанного под ним человека, вовремя опираясь на свободную руку.       Юнхо не может сказать и слова, зажмурившись до цветных пятен. Все внутри скручивает в преддверии оргазма, и ему совсем не до мыслей, что всё слишком быстро. Он стонет едва слышно, готовый умолять о поцелуе в губы, чтобы язык Шима был как можно более настойчив, чтобы как можно глубже, чтобы Чанмин… Но тот слишком занят разглядыванием его лица и контроле яростных толчков в собственный кулак, что даже на попытку Юнхо склонить его упрямую голову пониже не ведется. Юнхо от безысходности вжимается лицом в подушку, дергаясь в мощнейших волнах оргазма, уносящих последние крохи сил, морщится на щекотный поцелуй в веки и вдруг слышит стук.       И не просто стук, кто-то яростно долбил в дверь квартиры, разрываясь на крик.       — Что за…- Юнхо смотрит расфокусированным взглядом, как Чанмин, вытерев руку о край простыни, поднимается. Его штаны сползли непозволительно низко, благодаря стараниям Юнхо, и он смешно подтягивает их на место.       — Немного увлекся, — на ходу бросает Чанмин, даже для приличия не накидывая рубашку.       — Вы нас топите! — кричит некто, а Юнхо хочется рассмеяться как можно громче, и в общем-то это он и делает. Хлопает дверь и всё затихает.             Юнхо тяжело дышит, разглядывая целый океан на потолке. Темные волны искрятся от падающего из окна света, расходятся из одного угла в другой, будто гонимые невидимым ветром. Нужно бы встать и сменить постель, а хочется дождаться Чанмина и стянуть-таки эти его проклятые штаны, но реальность куда суровее. Юнхо свешивается с края кровати — весь пол залит водой, так вкусно пахнущей морем. Любопытство пересиливает и вот рука человека опускается в теплые волны, что словно ласковые щеночки облизывают его пальцы.       Когда Чанмин возвращается, Юнхо уже спит, сбив одеяло в ноги.

***

      Юнхо просыпается с будильником, но долго не может прогнать прилипчивую сонливость. Сидит на краю кровати пялясь в темное окно с тонкой полоской рассвета на горизонте, не совсем понимая в какой реальности он сейчас находится. Все окно снаружи было облеплено призрачными фигурами, один наслаивался на второго, и Юнхо даже не брался считать, сколько их там налетело. Белые глаза смотрели на него неотрывно, словно ожидая чего-то от Юнхо.       — Утро, — хриплым со сна голосом говорит человек, вяло вскидывая руку.       Все как один приветливо машут в ответ, обнажая черные рты в улыбках.       — Я сделал завтрак, — Юнхо испуганно вздрагивает на внезапный короткий поцелуй в макушку, тут же коря себя. Всего лишь Чанмин. Сонный мозг продолжает цепочку, заставляя Юнхо проснуться на немыслимых скоростях –ведь и правда всего лишь Чанмин, который вчера, на этой самой кровати… Юнхо чувствует, как пылает лицо, и намеренно избегает смотреть Мину в глаза, почти презирая себя за излишнюю драму. Тот хмыкает звучно, и идёт к утренним гостям.       — Ну-ка пошли отсюда, — фыркает он недовольно, отмахиваясь будто от надоедливых мух, и неприкаянных как ветром сносит.       Юнхо торопливо сбегает в душ.       На завтрак ждёт идеально прожаренный золотистый омлет с помидорами и тонкой корочкой сыра, суп из водорослей*, рис и кофе. Юнхо даже немного стыдно перед Мином, но тот с совершенно довольным видом гоняет в футболке Юнхо и коротких синих шортах по кухне, выискивая штопор. В одном из верхних ящиков настоящий винный холодильник, о стоимости вина в котором Юнхо боялся даже заикнуться. Чанмин что-то мурлыкает себе под нос, наливая полный бокал красного сухого, и с наслаждением вдыхает аромат винограда и самого лучшего утра в своей божественной жизни.       — Ты уснул, — говорит он, сделав глоток и покачивая бокал в руках, нужен ещё один штрих и Чанмин готов будет просидеть заточенным хоть еще два месяца. Юнхо давится лучшим рисом в своей человеческой жизни, смотря в абсолютно невинные глаза Мина. Нет, столько смущаться вредно для здоровья.       — Так бывает, людям нужно спать, — продолжает Чанмин, покивав сам себе, — но не в такой же момент.       — И-извини, — выдыхает первое что приходит на ум Юнхо, с быстро колотящимся сердцем наблюдая как скользит на стол бокал, а Чанмин ставит ловушку из рук. Наклоняется к самым губам Юнхо, намереваясь видимо закончить вчерашнее прямо сейчас, и Юнхо уже подается вперёд, как слышит шум в прихожей.       — Оппа! Ты почему не отвечаешь, я думала ты опять решил пропасть! — голос ДжиХё, которой он дал запасные ключи после долгой лекции в родительском доме, перебивается шумом скинутой обуви, — мама уверена, что ты завёл девушку! Оппа?       Юнхо торопливо поднимается, собираясь перехватить её по дороге, но не успевает, как сестра появляется на кухне. Чанмин отходит назад.       — Вот ты где, я звонила, — говорит она недовольно, махая телефон в тонкой руке.       И пока Юнхо соображает, кем представить ей Чанмина, внезапно понимает, что сестра слишком спокойна и не удивлена. Она смотрит только на брата, будто никого на кухне больше и нет.       — Ты на работу? Могу подбросить, я сегодня на машине, — она обеспокоенно смотрит на его бледное лицо, — Ты не заболел?       — А? Нет, садись, я быстро, — чувство облегчения испаряется в тот же миг, как Юнхо видит Шима. Невыносимая нежность и радость сквозит в его чуть печальной улыбке, он смотрит неотрывно, буквально разглядывает её всю, и Юнхо никогда не видел у него такого лица. Он буквально светиться изнутри, и такая знакомая любовь в его взгляде, что… Он хочет толкнуть Чанмина, расшевелить, напомнив, что это вообще-то его сестра, а Юнхо тут стоит. Но Чанмин уже сам переводит взгляд на него, и улыбка меркнет, уступая обыкновенной усмешке. Вопросительно приподнятая бровь — Юнхо поджимает губы, решительно составляя почти полные тарелки в раковину, и тянет ДжиХё на выход.       — Как там малышка?       Он до самых дверей чувствует взгляд Шима, но решительно его игнорирует. И захлопывая дверь, он видит какую-то слишком понимающую, скользкую усмешку. Кажется, Юнхо впервые чувствует к Шиму такую злость.

***

      На ужин с коллегами он идёт с большой охотой, пусть и хотел отказаться ещё вчера, но идти в квартиру как-то пропало желание. Почему бы не провести отличный вечер в компании своих коллег и не наладить отношения? В небольшом ресторанчике, подающем самгёпсаль и самгетан, очень уютно, на их большую компанию накрывают большой стол почти в центре зала. И Юнхо с головой уходит во всеобщее веселье.Соджу ему подливают весьма успешно, не давая пропустить и круга, тосты становятся всё короче, в конце концов, превращаясь в простое «выпьем». Юнхо с алкоголем всегда был на «вы», и после третьей рюмки, понимает, что держать голову становится труднее, а после потеряв счет выпитому, почти висит на плече своего коллеги, что был так добр и помогал освоиться на новом месте. Они почти друзья, да и возраста одного. Он вообще самый лучший в этой стране, о чём Юнхо сообщает ему лично и жмет горячую ладонь. Девушки смеются с полуприкрытых глаз Юнхо и его слабой пьяной улыбки.       — А мы думали, что такой мужчина как вы, хорошо переносит алкоголь, — смеется начальница отдела.       — Внешность обманчива, — удается выговорить Юнхо, в голове гудело, а в желудке было тепло. Как бы он ни старался больше есть после каждой стопки, его знатно разморило в тепле. При помощи всё того же коллеги Юнхо поднимается, задев коленом палочки и перевернув тарелку с зеленью, и, кое-как извинившись, бредёт в туалет.       — Он точно дойдет? — слышится обеспокоенный голос.       Крошечный туалет на две кабинки — Юнхо толкает первую дверь, и едва не падает на унитаз, слишком резко та распахнулась. Тяжело выдохнув алкогольные пары, он задумчиво смотрит, как журчит вода в глубине туалета.       Вжикает ширинка брюк.       — И чего он неё так пялился? — бубнит Юнхо, забыв закрыть дверь, и вцепившись рукой в косяк для устойчивости, — Она моя сестра. Не такой уж ты и голубой, да, Чанмин-а? — заканчивает он свой монолог, вываливаясь из кабинки, и едва не летит обратно.       Чанмин меланхолично подпирал раковину, сложив руки на груди, и не понятно как давно тут вообще находился. На нём какая-то совершенно блядская кофта без рукавов, больше похожая на вязаную жилетку, не скрывающая вообще ничего, но заставляющая вообще забыть, по поводу чего Юнхо хотел начать ругаться. Но она подчеркивала сильные плечи, что от напряженной позы выглядели ещё более соблазнительно. Вырез сбегал на грудь, куда Юнхо стоически не смотрел дольше трех секунд, но оценил весь вид. Чанмин что-то отвечает, но Юнхо не слышит, возмущенно пялясь на кожаные штаны на вытянутых ногах. Поднимает взгляд выше, минуя темные глаза, обещающие все муки ада, и застревает на белых волосах.       — И куда ты так вырядился? — Юнхо решительно отталкивает Мина от раковины, намыливая руки, — ДжиХё здесь, как видишь, нет.       «Тоже мне стриптизер»       — Вижу, я за тобой пришёл. Ты же в дрова, — как можно спокойнее говорит Мин, наблюдая, как человек плещет себе холодной воды в лицо. Средний палец оказывается у самого лица обеспокоенного его состоянием бога, выражая все эмоции человека на такие заявления. Взрослые люди пьют столько, сколько хотят! Миг и вода мстительно залетает в его нос. Сотни игл пронзают мозг Юнхо, а из глаз бегут слезы, он кое-как пережидает эту пытку, едва не свалившись под хлипкую раковину, но Чанмин помогает устоять. Решительно отбросив наглые руки, Чон идет прямиком к выходу.       — Могу себе позволить, — Юнхо дергает ручку двери, но та не поддается, — открой.       — И ты идешь прямиком домой. Хватит с тебя вешаний на всякий сброд.       Юнхо возмущенно смотрит на Чанмина, что решает сократить расстояние и останавливается в шаге, буквально подавляя своей мрачной аурой.       — Ничего не перепутал? Ты пялился на мою сестру так, словно она твоя вечная любовь! — для убедительности Юнхо даже тыкает в открытую грудь пальцем, вряд ли Чанмину конечно больно, но Юнхо чувствует себя немного отомщенным.       — Ты едва не лежал на этом! Этом! — кипит Чанмин, почти вжимая Юнхо в двери, — Аргх! А эти девки! Да тебя едва не облизывали всей толпой! Мало мне всех этих придурков, ещё и людишек от тебя отгонять?!       Юнхо, что есть сил пихает Шима, освобождая себе место и резко дергает ручку. Дверь будто издеваясь легко поддается, и мужчина падает на асфальт. Холодный весенний воздух морозит через тонкую рубашку, все колени и руки в грязи с такой знакомой дорожки. Юнхо даже вдохнуть не успевает, как его уже кутают в зеленое пальто, и оттирают с поцарапанной ладошки грязь. Тонкий порез сочится кровью, и Чанмин сидящий на корточках, неотрывно смотрит на алую капельку. Чон на миг кажется, что ему жаль. Хочется все ещё злиться, но уже не получается. Не тогда, когда Чанмин стирает его кровь пальцем, и целует в самый центр ладони. И скорее из вредности, чем из желания отомстить, Юнхо гладит его белоснежные волосы грязной рукой. Чанмин тихо смеется, обзывая ребенком, целуя уже запястье.       — Твоя сестра очень похожа на ту девочку, благодаря которой я появился. Очень, и она была мне как дочь. Я бы даже сказал, что это она, но знаешь, душа другая, — говорит он, помогая Юнхо встать на ноги и даже отряхивая его порванные на коленке брюки.       — Боже, я идиот, — Юнхо впечатывает руку в лицо, пряча глаза от стыда.       — Ещё какой, тебе нельзя пить. Так, что ты там говорил про мою одежду? — подначивает он, подхватывая его за талию и закидывая руку себе на шею. До квартиры он собирается вести своё нетрезвое счастье пешком, тому нужно провериться. Но Юнхо отмалчивается, задирая голову к высокому звездному небу.       — Чанмин-а, а давай полетаем? — вдруг просит он, указывая слабой рукой на далекое небо, — Посмотри как красиво!       Чанмин задыхается от возмущения.       — Ты пьян и свалишься!       Юнхо машет рукой на его, как ему сейчас кажется, глупые опасения, чувствуя себя сейчас способным на любое самое опасное предприятие. Решительно выпутывается из объятий, всем своим видом выражая готовность к полёту. Даже глазки пытался построить, совсем безуспешно при такой степени опьянения.       — Просто не роняй меня, — улыбается он, с пьяным проворством забираясь на спину слабо сопротивляющегося Шима. Тот легко подбрасывает его повыше, перехватывая под коленями и делая пару шагов вперёд.       — Нет-нет! Не идти! Полетелииии, — смеется Чон, размахивая руками.       Чанмин показательно кряхтит, сгибаясь как можно ниже, чтобы тот и правда не упал.       — Давно ты стал таким тяжелым? — пыхтит Шим, еле сдерживая глупую улыбку. Юнхо еще пару минут что-то восторженно вещает, иногда порываясь слезть и пойти отмечать дальше.       — Мы построим тебе храм, самый лучший! В три, нет в 7 этажей, я буду заманивать людей, ты же помнишь, да? Хаха, люди мне верят! Нужно придумать историю…нет, лучше сделай чудо…рекламная компания...- бубнит он, укладывая тяжелую голову на сильное плечо. Чмокает куда-то за ухо и счастливо отрубается.       Чанмин думает, что сошёл с ума раз так рад нести пьяного Избранника домой, и чувствовать, как тот пускает на тебя слюни. Люди, бредущие в этот поздний вечер по домам, обходят их по широкой дуге, сами того не понимания, и в этом живом коридорчике спешащих людей, там впереди всего один преграждает дорогу.       — Так вот он какой, — хмыкает мужчина, стоя в паре метров от замершего на месте Шима, и опираясь обеими руками на тонкую трость с золотой головой тигра, — Избранник морского бога.