lost remembrance

      Сладковатый, отвратительно-приторный запах гнили и разложения витал в прохладном воздухе, смешиваясь с северо-восточным ветром, дующим со стороны Атлантического Океана. Запах йода, сырой рыбы и мертвечины создавали что-то единое, отчего Оде хотелось зажать нос рукой. Он уже час блуждал по старому полуразрушенному городу, больше напоминающему средневековое поселение. Это было действительно странное место с низкими приземистыми домами в два этажа под рисовыми крышами и на деревянных столбах-подпорках. Из-под крыш кое-где свисали огненно-красные китайские фонари, колокольчики, ловцы снов. У крыльца некоторых домов стояли мешки с рисом, попорченные грызунами, бочки с водой и другие, необходимые хозяевам, вещи. Окна с крестовинами, без стекол, закрытые тяжёлыми шторами или бумажными полосами на специальных вставках.       Деревня располагалась на склоне холма, а потому самые лучшие дома были на самом верху. Смрад стоял по всей деревне, но на вершине холма был куда меньше из-за ветра, беспрепятственно гуляющего там. Джозеф шёл осторожно, тихо, чувствуя, что эти места слишком опасны для прогулок, а маршрут, который он выбрал, — не самый удачный.       Ода старался идти тихо, но быстро, чувствуя, что должен поторопиться и отыскать что-то или кого-то. Мужчина не помнил подробностей, знал лишь, что потерял нечто ценное по дороге сюда и что это ценное ожидает его где-то в другом месте. Как он ни пытался вспомнить, что же такого ценного у него не стало, — ничего не выходило, но чувство тревоги никуда не девалось, волнуя его особенно сильно. — Я должен успеть, — мысленно повторял полицейский, совершенно не задумываясь о том, куда успеть и зачем, что было ему не свойственно, но ситуация была слишком напряжённой.       Жухлая трава, листья и сухие ветки шелестели под ногами, нарушая резким треском давящую тишину мёртвой деревни. Воздух был спокойным: ветер молчал, лишь слабые его порывы изредка лениво раскачивали фонарики и остатки занавесок.       Неожиданно со стороны одного из домов с продырявленной крышей, над которой вился тонкий дым тлеющего тростника, послышался непонятный скрежет. Звук был глуховат, отдалённо напоминая звук царапанья мебели чем-то острым. Быть может, кот?       Ода не горел желанием узнать, что или кто издаёт подобный звук, местность вокруг не внушала ему никакого доверия, что было вполне объяснимо. Но звук становился громче и приближался, отчего Джозеф попятился назад, спрятавшись за угол соседского дома. Из полуразрушенного здания вышло существо, которое полицейский вначале принял за человека и уже хотел пойти навстречу, но остановился, приметив странную походку.       Человек, медленно выходящий из дома, дёргался, словно в припадке эпилепсии. Его движения были скованными, с неожиданными резкими содроганиями и сокращениями мышц. Он кряхтел, выпуская изо рта гортанный рычащий звук, отдающий скрипом. Человек вышел на середину улицы, и то, что увидел канадец, — повергло его в ужас. Лицо человека было перемотано колючей проволокой, огибающей его тело, насквозь проникающей в ткани. Человек был сгорблен, а из его спины торчали три длинных гарпуна, выпущенных с близкого расстояния и пробивших тело лишь на четверть. — Господи, — прошептал Ода, повидавший множество трупов за свою скромную карьеру полицейского.       Джозеф был безоружен, а тварь внушала ужас одним своим видом: катастрофа. Японо-канадец с долей панического страха завертел головой по сторонам, надеясь отыскать хоть что-то, что могло бы ему помочь. Рядом лежал камень, Ода схватил его и кинул в сторону, надеясь, что тварь пойдёт на звук.       Человек захрипел и действительно побежал на шум, дав Джозефу время, чтобы смыться. Джозеф бежал близ домов, стараясь хоть как-то спрятаться и постоянно оглядываясь. Неожиданно под ногами захрустело стекло и совсем рядом раздался гортанный рёв. Ода отбежал за угол, притаившись, и как раз вовремя: из дома вышло нечто, напоминающие оживший труп с простреленными руками и ногами. Труп качался, как медведь, волоча за собой в свисающей руке топор.       Джозеф закусил губу: ему был нужен топор, тесак, мачете, что угодно, хоть две тонфы, лишь бы можно было защититься. Выбора не оставалось. Присев на корточки, Ода тихонько стал подкрадываться к существу, мысленно умоляя бога и удачу дать ему шанс.       Монстр остановился, замешкавшись, отчего у Джозефа замерло сердце: он был на расстоянии вытянутой руки, если только сейчас враг повернётся — то Джозефу конец! Страх и адреналин пронеслись щекоткой по телу, и японец, подчиняясь порыву, в один прыжок преодолел разделяющее их расстояние и с отчаянием схватился за рукоять топора, со всей силы дёрнув его на себя.       Зомби не ожидал атаки, а потому выпустил топор, отчего Ода полетел на землю, крепче сжав свой трофей. Монстр зарычал и побежал к нему, но мгновение — и удар топора пришёлся точно по груди, сбивая полумёртвую тварь. Не теряя времени даром, Джозеф подскочил к нему и снёс топором голову. Топор лязгнул, и половина головы мертвеца свесилась вправо, окропив Оду тёмно-бурой кровью. Труп упал на землю, пару секунд пометавшись в агонии с наполовину отрубленной головой.       Когда зомби затих, Джозеф с долей страха и отвращения взглянул на него, почувствовав, как к горлу подступила рвота. Оду выворачивало от мысли, что он убил это существо, не важно, что оно из себя предстояло. Это нечто было живо, а он снёс ему полголовы.       Японец отвернулся, но его всё равно тошнило. Он не выдержал напряжения, и его вырвало. Джозеф попытался взять себя в руки, в этом месте он не был в безопасности, а потому — стоит идти.       Ода попытался сосредоточиться на том, что он должен был найти, — кажется, это был какой-то человек, очень важный человек, но какой — он не помнил. Мужчина старался быть более внимательным: чем дальше он уходил вглубь деревни, тем чаще слышал отвратительные звуки тех существ, одного из которых он уложил.       Идти пришлось долго и крайне осторожно, прислушиваясь к каждому шороху и смотря под ноги. Пару раз Оде попадались растяжки — тонкие лески, натянутые между домами и деревьями, с привязанными к ним гранатами и самодельными бомбами. Пару раз зомби подрывались на таких, почуяв его. Домов становилось меньше — это и радовало, и напрягало: с одной стороны, был шанс что вне деревни этих тварей нет, с другой, пропадало прикрытие, куда можно было нырнуть и спрятаться.       Пробираясь мимо последних домов, Ода услышал крик человека, непохожий на крик тех тварей, что обитали здесь. Помня о долге полицейского, Джозеф прислушался, стараясь определить откуда кричат, а затем помчался туда. Крик звучал в последнем доме, куда японец пробрался, перепрыгнув через разбитое окно с покосившейся рамой.       Спиной к нему стояли два зомби, зажимающих кого-то в углу. Переборов себя, Ода с размаха ударил по черепу одного топором, пронзая его, и сбил с ног второго. Не теряя времени, он вытащил топор, застрявший в черепе первого монстра, и расправился так же со вторым, полностью разрубив его голову на две горизонтальные части. Джозеф посмотрел на жертву тварей — это был странного вида молодой парнишка-альбинос, сжимающий голову руками, закрывший глаза и раскачивающийся всем телом. — Спасите... Cпасите... Cпасите... Cпасите... — на одном дыхании бормотал парнишка, отчаянно жмурясь. — Эй, — тихо позвал Ода, легко дотронувшись до парня, отчего тот резко отрыл глаза и закричал. — Тише, тише, — зашипел Джозеф, хватая парня. — Я тебя не обижу. Я полицейский. Я защищу. Альбинос затрясся, что-то снова забормотав. Его трясло, как в лихорадке, и он отчаянно хватался за Джозефа. — Как тебя зовут? — Зовут... Зовут... Зовут... Лесли... — нервным голосом прошептал парень. — Хорошо, Лесли. Держись за меня, нужно выбираться отсюда, — произнёс Ода. Перспектива ходить тут с неуравновешенным пареньком, одетым в больничную одежду, вовсе его не радовала, но бросить Лесли было невозможно.       Джозеф огляделся по сторонам, а затем выбрался из дома так же, как и попал в него, через окно, и помог выбраться новоприобретённому спутнику. Теперь следовало идти ещё более осторожно, чем раньше. Миновав деревню, они очутились в лесу, в котором всё так же слышались стоны и рёв: кажется, в лесу этих существ было ничуть не меньше. Лесли постоянно что-то бормотал, и заставить его молчать было просто невозможно, поэтому постоянно приходилось отвлекать врагов, бросая вдаль камни или тихонько убивая тех, кого не получалось обойти. Джозеф не знал куда идти, но интуиция сама выбирала ему тропы, ведя за собой.       Они долго шли, пока не вышли до обрыва. Ода подошёл к краю, внимательно всматриваясь вдаль. У линии горизонта виднелся огромный маяк, луч от которого проходил по всей округе. Маяк привлекал Джозефа, он казался нерушимым оплотом, защищённой крепостью, где можно было спрятаться и куда он внутренне стремился. Что-то внутри него говорило ему: нужно идти туда, к этому маяку. Быть может, то, что он ищет, именно там?       В этом месте сон множество раз обрывался, и на утро Джозеф почти ничего не помнил, кроме схваток с монстрами, спасения Лесли и невероятного ощущения пустоты от того, что он так и не нашёл что-то важное.       Утром Ода даже не пытался понять, что же он потерял; чувство потери преследовало его и наяву, но почему-то он не хотел узнавать об этом у Кастелланоса: наверное, просто боялся осознать, что кем бы и чем бы он не дорожил, за два с половиной года многое поменялось. Даже, если у него была жена, Оду ведь считали мёртвым, разве бы она стала ждать мертвеца? Ну а что, если она до сих пор любила его… Не лучше ли узнать? Но ведь японец сам ничего не помнит и не чувствует. Разве имеет он право врываться в чью-то жизнь, воскреснув и забыв? Как бы он сам чувствовал себя в таком случае? Вряд ли хорошо.       Джозеф попытался сконцентрироваться на приснившемся ему человеке — Лесли. Себастьян ведь говорил про него, точно говорил, он помнил. Но была ли это выдумка воображения или очередной кусочек памяти, окутанный в искажённый мир кошмарного сна всплыл на поверхность? Как отличить правду от вымысла, если и этот парень, и зомби казались одинаково реальны? Быть может, именно сам факт наличия воспоминания сделал сон настолько реальным?       Немного побившись над этой проблемой, Ода решил, что просто спросит у Кастелланоса, как выглядит Лесли, и, если описания внешности совпадёт, — значит он вспомнил ещё один момент из своей жизни.       Из-за кошмара полицейский снова не выспался, поэтому, выпив крепкого кофе, отправился на работу. Собирать материалы по местной банде он уже закончил, но на нём висело ещё два дела и пять заявлений о преступлениях, которые необходимо было проверить: установить и опросить свидетелей по материалам об избиении, установить принадлежность номера телефона мошенника по материалам о краже денежных средств с карты, опросить подозреваемого в деле о торговли наркотиками, провести повторный обыск, получить ответ от экспертов и отписать в ответ свои доводы, направить на экспертизу образцы почерка, зайти к судебным приставам и узнать об имуществе мистера МакКлауда — и всё это лишь малая часть того, что нужно было проверить. +++       Себастьян с глухим болезненным стоном перевернулся на другой бок, толкнув лежащую рядом бутылку из-под пива, покатившуюся по забрызганному деревянному полу. Он лежал на левом боку с закрытыми глазами, дыша слишком медленно, хоть сердце билось как сумасшедшее от очередного кошмара. Ему снова снился этот чёртов госпиталь, Рувик и мёртвый Джозеф. В последнее время ему всю чаще снится умирающий Ода, умирающий в мучениях, кричащий и окровавленный, с закатившимися глазами, бледной кожей, покрытый ранами. И каждый сон был настолько реальный, настолько жестокий, что, просыпаясь, Каселланос хотел как можно скорее увидеть Джозефа и убедиться что он жив, просто жив.       Мужчина медленно разомкнул веки, обводя взглядом комнату. Хоть на улице было и нежарко, но в маленьком замкнутом пространстве стало слишком душно, чтобы продолжать валяться на кровати. Встав с постели и чуть шатаясь, Себастьян дошёл до окна, распахнув его, впуская весенний свежий воздух в душную пахнущую пивом комнату.       За окном щебетали воробьи, пахло пыльцой крокусов и морозников с клумбы соседского дома, во внутреннем дворе цвели ольха, вяз и вишня; дул чуть прохладный ветерок. Кастелланос вышел на балкон, на солнце и, зажмурившись, нагнулся над старыми перилами. С улицы доносился городской шум, но здесь, в глухой подворотне, его было едва слышно. Ветер приятно обдувал влажную от пота рубашку, и, хоть головная боль не позволяла любоваться красками весны, свежий воздух действовал ободряюще.       Себастьян постоял немного на балконе, после чего отправился умываться, предварительно отхлебнув остатки пива, чтобы заглушить головную боль. Он не чувствовал прилива сил или бодрости, но ощущения были не столь убитыми, как обычно. Быть может, просто он вчера меньше выпил? Желудок свернуло от голода, вчера он так ничего и не съел, потратив деньги, отложенные на еду, на алкоголь. Стоит привести себя в порядок, сегодня будет сложный день.       Кастелланос с сожалением посмотрел на грязную одежду: чёрт, кажется придётся убить полдня на стирку. Может чёрт с ним? Ладно бы на свидание шёл, но к Оде… Себастьян вздохнул. Нет, так дело не пойдёт. Джозеф, конечно, ничего не скажет, но показывать себя таким слабым, таким разбитым и ничтожным? Это было отвратительно, по крайней мере сейчас, пока его мысли прояснились после ежевечерней пьянки.       Мужчина сгрёб свою самую приличную тёмно-синюю рубашку из хорошей ткани и чёрные брюки в мойку, застирывая одежду мылом. За пару часов на солнце должно высохнуть. Было бы ещё неплохо сбрить щетину, но бритву он не взял. Оглядев себя, Себастьян решился вымыть и отросшие волосы, собрав их в маленький хвостик на затылке. Приедет домой — обязательно обстрижёт этот ужас.       За несколько часов экс-детектив смог привести себя в относительный порядок, выглядел он уже значительно лучше, только казался сильно помятым. Желудок всё чаще напоминал о себе, но потратить больше семи канадских долларов он не мог. Что ж, придётся перебиваться хлебом и водой. Возможно, сегодня он вернётся очень поздно, поэтому лучше забрать документы и деньги с собой.       Мужчина собрал свои вещи, решив, что не стоит часто мелькать возле департамента. Он не должен перекладывать всю работу на Оду, быть может, он сам сможет откопать нечто ценное в Канаде? Себастьян в миллионный раз стал прокручивать события и детали, стараясь увидеть хоть что-то новое.       Если бы только найти Кидман, то всё сразу бы стало ясно. Если бы Джозеф вспомнил, что происходило тогда, то, возможно, они бы нашли зацепку. Итак, с чего нужно начать? Можно ли найти филиал "Мёбиуса" в Канаде? Возможно, но без базы ничего не получится. Возможно ли найти Кидман? Слишком спорный вопрос, она может быть, где угодно, а опрашивать прохожих на улице — слишком глупо, как выстрел наугад. Вряд ли такая женщина ведёт двойную жизнь, и удача направит его прямиком к мужу Кидман; если она и есть где-то здесь, то расспросы о ней наугад будут слишком опасны. Лесли Визерс. Себастьян вообще был не уверен на его счёт, видел ли он его тогда в реальности или всё ещё находясь в STEM? Он так и не узнал этого, почти ничего не узнал о нём, находясь на принудительном лечении. Он даже не знал, откуда Визерс родом. Была ли какая-то связь между трагедией, произошедшей в семье этого паренька, и деятельностью организации? Могла ли смерть его родителей быть подстроена? Возможно.       Если бы он только мог узнать, где и когда всё это произошло. Чёрт. Чёрт. Чёрт! Если бы ни это лечение, обвинение в убийстве, он бы успел что-то найти. Успел. Это было подстроено, точно подстроено!       За своими мыслями Кастелланос не заметил, как ушёл далеко вперёд, пока не столкнулся с каким-то мужчиной, громко закричавшим на него на французском. Не поняв ни слова, Себастьян буркнул «простите», поспешив уйти. Следовало найти более удобное для размышлений место. Что ж, он всё равно собирался перекусить.       Мужчина купил продукты в магазине, решив, что даже в недорогом кафе на его деньги не разгуляешься: цены в Канаде были куда выше, чем в США, особенно на алкогольную продукцию. Присев недалеко от магазина на лавочку, он вновь погрузился в свои мысли.       Он почти никогда не пытался отыскать Лесли, боясь, что вместо тихого паренька-альбиноса встретит свой кошмар. Себастьян не был уверен, жив ли парень, не знал, чего ожидать от него и никак не мог понять, как же Рубен смог захватить власть над телом и разумом Визерса.       Викториано был уничтожен — разве в этом можно было сомневаться? Тогда как, умерев, он одержал вверх над Лесли? Смерть окончательная есть смерть мозга, а мозг Рувика был размозжён Кастелланосом, если это, конечно, была реальность. Но что если тогда он всё ещё был в STEM? Тогда есть вероятность, что Рубен жив. Быть может, он смог установить контроль над Визерсом задолго до запуска системы, просто не мог включить до момента слияния сознания? Быть может, Викториано как-то подменил личность Лесли своей или просто заставил его так думать. Альбинос оказался слишком тёмной лошадкой, и как только Себастьян вернётся в Кримсон (а он обязан вернуться через пару дней, дабы не вызывать подозрений), то первым делом должен осмотреть место трагедии. Нужно сообщить об этом Оде.       Кастелланос вспомнил про решительную готовность бывшего напарника содействовать. После их первой встречи Себастьяну казалось, что Джозефу абсолютно плевать на его историю, казалось, что он вполне доволен своей жизнью и не позволит втянуть его в авантюру, но вместо этого друг снова пришёл на помощь. Господи… Скольким он уже обязан этому человеку? И почему только исчезновение самого близкого друга позволило ему понять, насколько же важно было его присутствие. Себастьян вздохнул. Ему было стыдно перед Одой. Стыдно, что он так напивался, влипал во все эти дурацкие авантюры, сам угробил свою жизнь, в то время, как его друг отчаянно боролся за него. Стыдно за то, что часто ссорился с Джозефом, посылал его в самые далёкие места в мире, игнорировал и пил-пил-пил, пока это не стало катастрофой. Кастелланос уже даже не злился на тот рапорт… Да, без него он бы слишком быстро пришёл к своему теперешнему состоянию.       Мужчине хотелось как-то выразить свою благодарность, отчасти загладить свою вину, но даже будь у него что-то ценное, Джозеф бы не принял этого, сухо сославшись на амнезию. Но, быть может, это и хорошо? Быть может, у них получится стать новыми хорошими напарниками, раскрыть эту тайну и вновь быть друзьями? Такими друзьями, которые могли говорить о том, что важно, не боясь.       Испанец твёрдо решил попробовать исправить часть допущенных ошибок. Кажется, до него наконец дошло, что Ода — единственный оставшийся в живых важный для него человек, и он вновь втянул этого человека в смертельно опасную историю. Перед глазами пронеслись обрывки кошмара, где Джозефа разрывает на куски. Нет, он не должен допустить этого, теперь точно нет.       Полный решимости, экс-детектив вновь принялся размышлять о выпавшем им деле. Себастьян чётко понимал, что ему не стоило пренебрегать Лесли Визерсом, ведь он — цель "Мёбиуса", пойманная или нет — ещё не известно, но парнишка всё равно им необходим, хотя бы в качестве трупа, чтобы быть уверенным в том, что и Рубен мёртв. Где же он мог спрятаться?       Допустим, Лесли жив, ему как-то удалось незамеченным покинуть "Маяк", куда он мог направиться? Если это именно Визерс, то, конечно же, домой, но там бы его точно поджидали агенты "Мёбиуса". Но, если им управлял Рубен, то куда бы пошёл он? Куда-то в убежище, в место, про которое знал он один. Какое-то важное место, но какое? Вряд ли он бы уехал на юг страны, где его отец когда-то начинал дело. Но с другой стороны, почему нет, ведь он выглядел как Лесли. Нет, вряд ли, на юге много фермеров, а Викториано слишком ненавидел их. Рубен вряд ли покинул штат и свой город, а, значит, где-то там должно быть место, где он мог быть в безопасности. За такие деньги, какими располагал Рувик, построить подобное место или купить его было легко. Но безопасно ли было строить его близ дома, работая с такими людьми как "Мёбиус"? Может, было бы разумнее купить такое место в другом городе и нанять машину. Только вряд ли у Визерса были с собой деньги. Сразу после исчезновения он должен был отправиться в безопасное место, не повстречав на пути преград, где-то переодеться, раздобыть деньги (возможно снять с "левого" счёта Рубена) и только тогда отправиться в то самое место.       Себастьян решил, что, вернувшись в США первым делом попытается узнать, где жил Лесли до трагедии и осмотреть это место. Вряд ли там что-то будет, но проверить все же стоит.       Мужчина вздохнул. Ему не хотелось уезжать отсюда. В Кримсоне он был бессилен: больше года он никак не мог начать своё расследование — постоянная слежка, задержания, принудительное посещение психологов, экспертиз, допросы — всё это душило его, заставляя прикладываться к бутылке после освобождения. А после он только и мог, что строить теории, собирать газеты и ловить слухи: рабочего ноутбука или компьютера у него не было, а потому попробовать зайти в базу под чужим именем не мог. Эти два года были настолько бессмысленными, что поверить в то, что он наконец начал что-то делать, — было тяжело.       Закончив скромный обед, Себастьян посмотрел на электронные часы на стене одного из зданий — было три часа. В голове пронеслась мысль об алкоголе, дико захотелось виски. Кастелланос мотнул головой, старясь прогнать наваждение, но мысли об обжигающей янтарной жидкости туманили рассудок. Мужчина мысленно убеждал себя, что у него не хватит денег, что если он напьётся, то не сможет ничего сделать, но горло уже горело от предвкушения. Его затрясло и, понимая, что вот-вот пагубная привычка возьмёт над ним верх, он сорвался на бег и постарался уйти как можно дальше от магазинов, сворачивая в подворотни. Себастьян бродил дворами несколько часов, стараясь прокручивать события того дня, и хоть ничего нового он так и не заметил, жажда виски убавилась.       Без двадцати семь он встретил задержавшегося Оду, мужчина выглядел ещё более усталым; Кастелланоса кольнула совесть. Джозеф всегда работал на износ, даже сейчас он, дьявольски устав, не шёл отдыхать, хоть вполне мог послать Себастьяна со всеми его проблемами куда подальше и не работать над новым сложным делом, грозящим ему большими проблемами. — Простите, — вновь официально произнёс канадский полицейский, — задержался на допросе. — И сколько допрашивал? — игнорируя попытки Оды создать между ними барьер, поинтересовался испанец. — Два с половиной часа. Так, ерунда, кража в крупном размере.       Кастелланос издал какой-то странный звук, пытаясь изобразить скептицизм и мучения. Как же он ненавидел расследования краж ещё с начала своей карьеры, особенно, если они совершались с банковских счетов. Сколько требовалось мороки, чтобы получить чёртовы ордера на просмотр счетов, установить владельца номера телефона, а чего стоили вопли о бездействии от потерпевших! Вот по чему, а по кражам он не скучал совершенно.       Мужчины дошли до остановки и сели на автобус, молчали всю дорогу. Погода к вечеру начала портиться, что было совершенно обычным делом весной для места, лежащего в долине Великих Озёр; быстро поднялся ветер и начался мелкий дождь, грозящий перейти в нечто серьёзное. На улице похолодало, поэтому Кастелланос поёжился, выходя из тёплого транспорта на улицу, чувствуя, как промозглый ветер бьёт по лицу.       Напарники прибавили шагу, поспешив добраться до квартиры Оды как можно быстрее, чтобы не промокнуть. Джозеф жил в канадской многоэтажке, мало чело чем отличающейся от сотен других, что вполне его устраивало: тихий район, удобная квартирка на седьмом этаже, не слишком высоко, но домушникам просто так не добраться, пятнадцать минут ходьбы до остановки.       Детективы быстро добрались до квартиры под номером 49, где жил Ода. Они не успели сильно намокнуть, но прохладный ветер заставил их вздрогнуть в подъезде. Джозеф отпер квартиру, пропуская коллегу вперёд себя. Себастьян поблагодарил его и, сняв верхнюю одежду, прошёл в зал, служивший гостиной. Мужчина не решился зайти на кухню и заварить им кофе, хоть раньше несомненно бы так и сделал, считая, что они с Джозефом, после стольких часов проведённых в одном кабинете, почти что братья. Кастелланос понимал, что перед ним другой, новый Джозеф, и его следует изучить, рядом с ним следует проявлять осторожность, как с новым знакомым, которого хочется расположить к себе.       Ода сразу же последовал на кухню, поставил чайник и достал из холодильника остатки ужина. Будучи человеком ответственным от природы, он решил, что им с Себастьяном стоит перекусить и начать работу, но Джозеф не знал, что предложить Кастелланосу и как это будет выглядеть. Один он есть, конечно же, не станет, но ест ли напарник рамен и собу с соусом тереяки? Или лучше было бы купить колбасу и хлеб? Многие коллеги Оды с большим подозрением относились к японской кухне, хоть в Канаде она была очень распространена. Решив, что соба больше подходит для европейца, мужчина разогрел две порции и сделал кофе. — Пошли, поужинаем и начнём работу, — сообщил хозяин дома, позвав друга.       Кастелланос поблагодарил его, чувствуя, как от слов про еду заурчал живот. В последние дни он совсем мало ел, больше пил, а денег оставалось совсем ничего, так что американский экс-детектив был невероятно рад любому ужину, даже водорослям, которые, как он помнил, Ода любил.       Поужинав, мужчины вернулись в зал. Джозеф принёс из спальни свой ноутбук и, поставив его на колени, включил, набирая пароль и различные коды. Через пару минут он запустил программу фоторобота, довольно старой версии, но хорошо работающую. Себастьян попросил у коллеги ноутбук и начал составлять портрет Джулии: форма головы, лица, лба, бровей, скул, глаз, носа, губ, подбородка. Порой мужчина сомневался в правильности той или иной комбинации — за два года можно забыть очень многие детали внешности, но в целом получался набросок очень похожий на ту женщину, с которой они работали пару недель. — Я не знаю, насколько сильно она могла изменить свою внешность, но волосы у неё были всегда короткие, так что пусть и тут будут короткие.       Джозеф кивнул, внимательно вглядываясь в портрет молодой женщины. Её лицо казалось ему смутно знакомым, что-то поднималось из глубин памяти, но никак не могло выплыть на поверхность. Он чувствовал, как ощущение отупения расползается по его голове и тяготит. Подсознание никак не хотело вспоминать её, оно словно наоборот кричало: "Не вспоминай!", — и создавало все возможные препятствия. Головная боль начала нарастать, и Ода начал растирать виски пальцами. Конечно, всё это не могло остаться незамеченным для Себастьяна. Кастелланос и сам испытывал какое-то странное чувство, походящее на волнение. — Как ты? — отложив ноутбук в сторону, спросил испанец. — Нормально. Просто немного болит голова. Себастьян помолчал, решив, что напарнику стоит немного отдохнуть. Он не решился тревожить Оду, просто сидел рядом и молчал, ожидая, пока тот заговорит первым. Но японец молчал, лишь сильнее сжав зубы от боли. — Тебе стоит выпить обезболивающее, — произнёс Кастелланос, закрыв крышку ноутбука. — Трудный денёк?       Джозеф кивнул, вставая с дивана и направляясь на кухню; в верхнем шкафчике лежала небольшая аптечка. Хозяин дома выпил две таблетки обезболивающего, после чего вернулся к гостю, надеясь, что лекарство быстро подействует.       Себастьян с легким беспокойством посмотрел на Оду. Тот выглядел слишком бледным и усталым, измученным. Испанец подумал, что возможно начинать сегодня — было не лучшей идеей, но откладывать такое дело на потом — ещё хуже. — Как пробить её по базе? Покажи, как внести фоторобот в базу, а я поищу.       Джозеф забрал ноутбук и через продолжительное время вернул его Кастелланосу. Себастьян, осторожно наблюдающий за напарником, заметил, что, когда Ода смотрел на фоторобот, то сильно морщил лоб и сужал глаза, словно пытаясь вспомнить что-то. Неожиданно, но совершенно справедливо, в его голове родилась мысль, что, возможно, ему не стоило показывать Джулию другу, ведь именно она была виновата в шоковом состоянии младшего детектива.       Кидман совершенно серьёзно могла убить напарника, более того, она была абсолютно уверена, что именно это и сделала, возможно, сам Джозеф на какой-то момент поверил в свою смерть в СТЕМ. Такое событие не могло не отразиться на его восприятии и возможно это одно из ключевых воспоминаний, которые мозг Оды пытается заблокировать как травмирующее. Подумав обо всём этом, испанец мысленно выругался, забирая о слишком бледного японца ноутбук. — Отдохни немного, — посоветовал Себастьян, включив поиск по фотографии. — Все хорошо.       Кастелланос промолчал, принявшись изучать базу. Девушек в списке оказалось немного — всего семьдесят восемь, но проблема заключалась в том, что переходить по ссылке на характеристику и материалы под фотографией было накладно: Джозеф зашёл в систему под логином организации, из-за чего она постоянно запрашивала авторизацию. Полицейский не решился заходить со своего устройства под именем своего коллеги, да и вообще, заходить с устройства незарегистрированного в системе, было не то, чтобы опасно, но точно нежелательно.       Ода наблюдал за действиями гостя через полуприкрытые глаза; от головной боли канадцу стало дурно, но педантичный подход к работе не позволял полностью доверять в этом деле американцу. Он старался следить за деятельностью коллеги, пока от болеутоляющего его не сморило, и он не задремал.       Себастьян не заметил того, что хозяин квартиры впал в состояние сомнамбулы, полностью погрузившись в базу. Минут через двадцать, пролистав около сорока страниц похожих на Кидман женщин, он заметил похожий фоторобот, отличающейся от составленного им посаженностью глаз и более широким лицом. Рядом с фотографией была небольшая справка: Александра Блэквуд, 1987 года рождения, г. Маунт Вернон, шт. Мэн, США.       Кастелланос кивнул, чувствуя нечто отдалённо напоминающее радость, но ещё не ставшее ею. Эта женщина не только подходила под описание, но и была родом из Мэна. Конечно, она родилась не в Маунт Верноне, в этом Себасьян был уверен, но год рождения, фоторобот и штат совпадали. Мужчина решил узнать о ней побольше, но был вынужден разочароваться — в базе почти ничего не было, лишь указание официальной прописки в Канаде — г. Кот-Нор-дю-Гольф-дю-Сен-Лоран, Квебек. — Господи, какое идиотское название, — произнёс испанец, обернувшись к другу, обнаружив, что тот заснул.       Джозеф полулежал на диване, его голова упиралась в стену, а руки лежали вдоль тела, очки чуть съехали с носа. Кастелланос тихо достал записную книжку, которую таскал с собой по старой привычке, и размашистым почерком, походящим на ломанные палки, написал название города. Быть может, Александра Блеквуд бывает там иногда.       Себастьян встал с дивана и, забрав ноутбук, ушёл на кухню. Поставив технику на стол, он вернулся и осторожно уложил друга на подушку. Решив, что не станет рыться в квартире, ища одеяло, мужчина вернулся на кухню, решив, что стоит попробовать поискать Лесли. Около получаса он составлял портрет альбиноса, не особо надеясь на удачу, но придерживающийся мнения, что все версии, даже самые наименее вероятные, необходимо проверять.       Как и ожидалось, о Лесли Визерсе он ничего не нашёл. Не выходя из программы, он прикрыл крышку ноутбука, задумавшись над тем, как получить доступ к базе данных США. Взломать её не представлялось возможным, кроме того, доступ к ней осуществлялся только через рабочие компьютеры нескольких служащих полиции. В Кримсоне его знал весь штат сотрудников, значит нужно попробовать добраться до базы в другом городе, где его не знали.       Себастьян задумался. Он бы мог придумать историю о том, что, как ему показалось, он видел пропавшего человека — Лесли Визерса, представившись другим именем и попросив сотрудника пробить альбиноса по базе. Так он узнает, где жили Визерсы, и получит отправную точку. Можно попробовать отправиться куда-то на юг, в Огасту, и попробовать провернуть все это там.       За размышлениями Кастелланос не заметил, как к нему подошёл проснувшийся Ода, застывший за его спиной и напряжённо смотрящий в экран на портрет парня из его сна. — Это ведь Лесли? — хрипло произнёс Ода. Себастьян вздрогнул, поворачиваясь к хозяину дома. Кажется, он задумался. — Да. Лесли Визерс. Этого мальца обвиняют в убийствах в "Маяке". Странно, что я не смог его найти в базе, хоть был уверен, что он в розыске. — Не думаю, что такой организации выгодно заявлять в международный розыск. Шум им бы только мешал. — Шум? — непонимающе произнёс Каселланос. — Да, — кивнул собеседник. — Если его объявят убийцей двадцати человек и поймают, скажем, в Британии, то сдадут лишь официальным властям, а с ними придётся долго сторговываться. Проще направить своих агентов по следу, чем торговаться с ФБР. — Да, в этом есть смысл. Почему ты спросил о нём? Джозеф отошёл к чайнику, принявшись наливать себе чай. Он не хотел рассказывать о своих снах кому бы то ни было, хоть и понимал, что во сне может произойти что угодно, и утром сновидцу может показаться, что он видел бред сумасшедшего наркомана. — Джозеф, — настойчиво произнёс Кастелланос. Ода молчал, заваривая чай с угрюмым видом. — Ты говорил мне, что не стоит ничего утаивать, — уверенно сказал испанец, — но я вижу, что мне ты не доверяешь, хоть мы решили разобраться во всём этом. Я, конечно, понимаю, что ты не можешь полностью мне доверять, но, чёрт возьми, я раскрыл тебе все карты не для того, чтобы ты молчал в ответ!       Японец посмотрел на гостя, видя, как его глаза наполнились злым отблеском, а лицо стало выражать нетерпение вперемешку с раздражением.       Перемена в коллеге поразила Оду. Кажется, что этот убитый горем человек был не способен на проявление сильных чувств и эмоций; казалось, что все свои порывы, весь огонь глаз он давно растворил в бутылке спиртного, но сейчас, за ним чувствовалась мощь, и эта сила, хоть и разозлила самого Джозефа, так как была направлена против него, но в тоже время поразила. — В последнее время, — обречённым голосом ответил канадский полицейский, — мне снятся странные сны. В большинстве своём их содержание напоминает бред сумасшедшего, но на фоне этого безумия всплывают какие-то моменты из прошлого. Сначала мне снился Рувик, а вчера этот паренёк.       Себастьян успокоился, задумавшись над тем, что ему сказал напарник. Испанец действительно надеялся, что Ода начнёт вспоминать прошлое, но в тоже время этот момент немного напрягал его, так как он понимал, что после того, как друг вспомнит прошлое, может случиться всё, что угодно. — Расскажи мне про свои сны. Может быть, они не настолько бредовые, как кажется. Джозеф вздохнул, нахмурившись… Поперёк лба пролегла глубокая морщина, а взгляд сосредоточился на каком-то предмете, не смотря на него, а проходя сквозь, словно свет через призму. — Сначала, мне снилось странное место. Какая-то церковь — очень высокая и готическая, стоящая почти что в лесу, на холме, а подле неё — кладбище. Я зашёл в эту церковь и увидел там мужчину в белом плаще с подпаленными краями. Я не знал, кто это, но явно ощущал опасность. Он сказал мне, что я не должен был находиться в этом месте, а дальше я плохо помню, что мне снилось, но какой-то бред точно. А вчера… Какая-то странная деревня, явно заброшенная, там прятался этот парень. Он назвал себя Лесли и разговаривал очень странно, постоянно повторяя слова и всем свои видом показывая, что желает спрятаться. — Церковь, говоришь… Хм. Отец Рувика строил церковь недалеко от Кримсон-сити. Церковь Викториано. Недалеко от озер. — И какое отношение имеет эта церковь к делу? — Мы были там. — Ты говорил, что мы были в Маяке, — подозрительным тоном сообщил Ода. — Да, но я же говорил, что мы были похищены и успели «побывать» в нескольких местах. Ты ведь видел там огромную золочённую статую вместо алтаря? Джозеф кивнул. Похоже, Себастьян говорил правду, ибо вряд ли ему под силу заглядывать в содержание чужого сна. — В любом случае, я хотел тебя спросить об этом парне. — Хм… Ода сделал ещё одну кружку кофе для Себастьяна, поставив её перед напарником. Кастелланос кивнул, взяв кружку в руки и поднеся к губам. Он держал кружку с кофе, не отхлебывая его, задумавшись. Через какое-то время, решив, что следует сказать, он поставил напиток на стол, так и не притронувшись к нему. — Я мало что знаю о Лесли. Слышал, что, когда он был подростком, на его глазах убили мать и отца. Возможно, что это отец убил мать, а, может быть, кто-то со стороны. Знаю лишь, что у Визерса с рождения было какое-то психическое отклонение, что-то вроде аутизма, хоть я не могу сказать точно — ни черта в этом не понимаю. Мальчика отправили в «Маяк», где он стал жертвой экспериментов. Рувик выяснил, что этот парень обладает какими-то способностями и он нужен той машине, которую они создали. "Мёбиус" так же заинтересовались Лесли. Собственно, как оказалось, все эти убийства были подстроены, а нашу команду с Кидман вызвали туда для того, чтобы она привела им мальчишку и разделалась с Рубеном. — Значит, нас закинули туда как приманку, чтобы отвлечь босса, — заключил Ода. — Да. — И как он сбежал?       Себастьян странно посмотрел на Джозефа, обдумывая ответ. Говорить всё как было — он не мог, слишком уж безумно все это звучало, а бывший напарник только начал ему доверять. Кастелланос надеялся, что Ода сам всё вспомнит, хоть и понимал, что даже в таком случае убедить напарника в том, что всё это правда — будет не легко. — Сложно сказать. Когда приехали солдаты и началась неразбериха, он прошмыгнул мимо них. Там такая суматоха была, что и слон бы незамеченным прошёл. — Странно, — пробормотал канадец, — мне казалось, что сам бы этот парнишка никуда не пошёл. — Сам — нет, — согласился американец, — но он был подопытным кроликом Рубена, и есть основания предполагать, что Викториано что-то сделал с ним. Как-то повлиял. Да и сам Рувик мог не умереть, а инсценировать свою смерь. — Хм…       Джозеф посмотрел в окно, на улице было совсем темно, а дождь так и не закончился. Время на часах давно перевалило за полночь, а они почти ничего не добились. Все, что они сделали, — построили пару теорий, которые сложно проверить, как будто они не профессиональные детективы, а два школьника, начитавшихся детективов о Шерлоке Холмсе. — Нам придётся взяться за поиски. Ты нашёл что-то о Кидман? — Да, — отозвался Себастьян. — В Канаде она появляясь под именем Александры Блэквуд. Я записал её канадскую прописку. Но она живёт в Квэбеке. — Чёрт. Придётся просить кого-то со стороны. Полицейским из Онтарио крайне нежелательно появляться в границах Квебека без очень серьёзных на то оснований. — Нужно что-то придумать. Кидман опасный человек. Кастелланос отхлебнул из кружки свой остывший кофе, обдумывая план действий. У них действительно почти ничего не было, только пара предположений. Удивительно, что Ода согласился взлезть в дело, не имея на руках чётко выверенных фактов. — Я постараюсь разыскать её в Канаде, но нужно узнать о том, что случилось с Лесли. — Я хотел отправиться в Кримсон-сити и постараться найти информации о нём, но, кажется, это бесполезно. То, что Визерс до сих пор не объявлен в розыск, а трагедия в "Маяке" почти не получила огласки, — говорит лишь о том, что "Мёбиус" приплатили за всё это. — Думаешь, он мог бы вернуться к месту трагедии? Два года прошло, — отозвался Ода. — Не знаю. Но, может быть, если постараться, то можно понять, где искать. Сам Визерс непременно бы отправился домой. Может быть, кто-то видел его или знает о нём что-то. Японо-канадец забрал ноубук и, открыв браузер, начал что-то печатать. Себастьян молчал, смотря куда-то в сторону, размышляя над тем, что он мог бы найти на месте трагедии. Около двадцати минут Джозеф молчал, сосредоточенно просматривая страницы в интернете, после чего позвал напарника. — Смотри.       Ода открыл станицу одного сайта, где размещались новости Хай Ладинга, — одного из городов Мэна. На странице была отображена фотография из газетной вырезки 2003 года. «В Хай Ладинге случилась ужасная трагедия. На глазах подростка было совершено кровавое убийство его семьи. Наш корреспондент, Дэниэл Роквэн, побывал на месте страшной трагедии и поговорил с детективом Олдбери, рассказавшем ему подробности эксклюзивно для «Хай Ладинг Дэйли ньюс». Вчера ночью неизвестное лицо совершило нападение на семью, проживаю на улице N в городе Хай Ладинг. Предположительно, неизвестное лицо совершило нападение с целью ограбления. Пока криминалисты не говорят о какой-либо картине преступления. Известно, что нападавший проник в дом через кухонное окно и, пробравшись в зал, столкнулся с матерью и сыном. Женщина подняла крик и была убита ножом на глазах сына. На крик сбежал отец, но и он не смог справиться с преступником. Получив ранения в драке, преступник попытался скрыться, оставив ребёнка, больного аутизмом, в живых. На шум сбежались соседи, обнаружившие тела Визерсов. Весь город потрясла эта ужасная трагедия, так как на улице N Визерсов знали, как очень добрых и старательных людей, не имевших врагов». — Джозеф — ты чёртов гений! — воскликнул Кастеланос, еле сдерживаясь от порыва приобнять своего друга. Порой испанские корни давали о себе знать, из-за чего мужчина проявлял излишнюю эмоциональность, свойственную южанам.       Ода растерянно кивнул, записывая адрес дома, в котором произошла та самая трагедия, имя журналиста и следователя, расследовавшего это дело. Что ж, теперь у них было хоть что-то, с чего можно начать. Конечно, шанс узнать что-нибудь в Хай Ладинге был небольшой, но он всё же был. В кармане Оды завибрировал телефон, от чего мужчина вздрогнул. Звонили из участка. — Детектив третьего класса Джозеф Ода, слушает, — произнёс японец. — Срочный вызов на ***-улицу, дом 26, приём. Поджог. — Есть, немедленно въезжаю. Джозеф отключился и помчался за своим саквояжем, где хранил копии протоколов, необходимых на месте происшествия. — Себастьян. Уже поздно, — произнёс полицейский, накидывая на себя пиджак, — оставайся дома, я тебя закрою. Когда вернусь — не знаю.       Кастелланос кивнул, скорее по привычке, не до конца понимая, что произошло. Опомнился он, когда Ода выскочил из квартиры, заперев его в своём доме. Всё это было несколько неожиданным, но вполне обычным и нормальным. Полицейским часто приходится срываться в любое время дня и ночи, если поступил вызов с их территории или связанный с преступлением их профиля.       Подойдя к окну, Себастьян проводил взглядом бегущего по улице Оду, проследив за тем, как он сел в полицейскую машину. Оставшись один, он ощутил смутную тревогу, ведь неизвестно, что случилось: быть может, Джозеф направился в опасное место, а был ли у него напарник — до сих пор оставалось неясным.       Ожидание было долгим. Кажется, Кастелланос осмотрел все уголки квартиры, все особенности интерьера, все книги и документы, хранящиеся в зале и спальне. Он уже дважды успел выпить чай, чуть не оплевавшись от вкуса зелёного чая, который он не любил, но всегда исправно покупал Оде в те далёкие времена. Себастьян через каждых десять минут подходил к окну, чувствуя, как с каждым разом ожидание становится всё невыносимее. Мужчина никогда не понимал, почему Майра вечно так сильно переживала за него, когда он точно также, как сейчас Джозеф, уезжал ночами на вызов, а теперь, когда он сам ждал, когда его друг вернётся назад, — начинал понимать, как тяжело перебороть все страхи и навязчивые идеи, лезущие в голову помимо воли.       Электронные часы в зале показывали уже три часа утра, но Джозеф не возвращался. Дурные мысли всё чаще проскальзывали в голове, заставляя сердце испуганно биться. А что если что-то случилось? А что если и этот вызов подстроен, и его друг попал в беду?       Кастелланос настолько впал в возбуждённое от страха состояние, что уже готов был выносить дверь и мчаться на поиски Оды, как услышал, что в двери щёлкнул замок, и через пару секунд в коридор зашёл мокрый и усталый Джозеф.       Себастьян, уже чуть не обезумев от радости и всё ещё испытывая ужасающее волнение, кинулся к японцу, заключив его в крепких объятиях, от чего тот растерялся и испуганно замер. — Господи… Всё хорошо? — извиняющимся голосом пробормотал Кастелланос, отходя назад, запуская хозяина в дом. — Да. Всё хорошо, — растеряно отозвался Ода, не привыкший к такому проявлению чувств.       Мужчина быстро переоделся в сухие вещи, чувствуя себя несколько скованно. Почему-то эти мимолётные объятия взволновали его. Нет, даже не взволновали, напугали своей неожиданностью. Джозеф не любил тактильных контактов, ему совершенно не нравилось, когда кто-то хватал его за руку или дотрагивался до плеча, даже обычное рукопожатие было ему во многом неприятно, отчего он практически никогда не снимал свои кожаные перчатки. И эти объятия были так же нежеланны, но почему-то вызвали лишь ступор. Обычно Ода сразу отходил назад или пресекал любые попытки тактильного контакта, но элемент неожиданности ввёл его в степень крайнего удивления, из-за которого мужчина даже не мог пошевелиться несколько секунд. И всё же. Почему-то это объятие не показалось ему неприятным, как обычно случалось. Да, это было неожиданно, но почему-то вовсе не неприятно.       Стараясь не думать над этим, Джозеф посмотрел на часы и качнул головой, после чего ушёл в спальню и вернулся с подушкой и пледом. — Уже слишком поздно, чтобы продолжать заниматься нашим расследованием. Я постелю тебе на диване. — Хорошо. Что там случилось? Ода постелил постель гостю, после чего ответил: — Кто-то убил Маргарет Хэм, после чего поджог её старый дом, в котором она сдавала комнаты. Себастьян побледнел, что не укрылось от Джозефа. — Что-то не так? Ты её знаешь? Кастелланос вздохнул, после чего медленно проговорил. — Она сдавала мне комнату. Там были все мои вещи, чёрт! Чёрт!       Лицо Оды помрачнело; он никогда не был сторонником теории заговоров, но поверить в то, что это убийство и поджог случайны, — он не мог. Кто-то следил за Кастелланосом, и только чудом его не оказалось в той комнате, в противном случае, сейчас бы вернулся с осмотра сразу двух трупов. Он вспомнил, что Себастьян говорил про какого-то человека, сновавшего возле департамента, тогда, он не придал словам знакомого большое значение, но сейчас понял, что едва ли не совершил роковую ошибку, которая могла стоить мужчине жизни. Мысли об этом заставили его вздрогнуть. Как можно было совершить такую ошибку! Он идиот. — Тебе нужно уезжать, — севшим голосом произнёс Джозеф. — Проклятье.       Себастьян выматерился и достав из карманов верхней одежды документы, решил проверить всё ли он взял. Паспорт был на месте, кредитка и немного мелочи. Что ж, взял самое важное — значит что-то у него в голове ещё осталось, не пропил последние мозги. Кастелланос вернулся на диван, потянувшись за сигаретами. — Я закурю? — На кухне, — сдавлено отозвался Ода.       Испанец ушёл на кухню, и прикурив от плиты, открыл окно, зная, что Джозеф терпеть не может сигаретный дым. Должно быть, хозяин дома был слишком ошеломлён полученными известиями, иначе никогда бы в жизни не разрешил закурить в квартире.       Японец остался сидеть на диване, судорожно соображая, что же делать. Кажется, они оба влипли в опасную историю, которой Джозеф не придал должного значения. Почему-то они оба были необоснованно уверены в том, что их никто не тронет. Ода вздохнул. Нет, за себя он не переживал — добраться до полицейского куда сложнее, чем до безработного нелегала-путешественника, чёрт знает как живущего. В душе начал появляться страх за Кастелланоса. Если его уже выследили, то шанс, что Себастьян сможет вернуться живым в штаты, крайне мал. Нужно найти безопасный путь и придумать как связаться друг с другом, чтобы никто не смог проследить этот момент.       Кастелланос вернулся в зал, замёрзший и пропахший дымом: от его кожи исходил тяжёлый аромат прохлады и сигарет, от которого Ода поморщился, но промолчал. — Мне нужно выпить, — хрипло произнёс Себастьян. — Нет.       Испанец вздрогнул от такого резкого и холодного ответа, моментально ощутив злость. Хоть он и не спился вконец, но пагубная привычка частенько обвивала его своими руками и не пускала, заставляя проявлять по отношении к окружающим злобу и раздражение. — Я сказал, что хочу выпить, — зло процедил мужчина. — Нет, — холодно и с нажимом отозвался Ода.       Кастелланос часто задышал, сжав пальцы в кулак, злоба поднималась в нём, как лава. Ему хотелось накричать на Джозефа или ударить его, но остатки разума жалобно молили этого не делать. Злость придала глазам особый блеск, от которого взгляд стал грозным. — Чёрт возьми, Ода, я пойду и куплю этот чертов виски, — угрожающе прошипел экс-детектив. — Ты не сможешь купить себе виски, даже если очень захочешь, — совершенно спокойно ответил японец и не дожидаясь, пока Кастелланос дойдёт до стадии ярости, отскочил в сторону.       Испанец, словно озверев, кинулся на Джозефа, чувствуя жгучие желание придушить его, но Ода был хорошо подготовлен к подобным стычкам и, умело проскочив за спину, повалил мужчину на живот, выворачивая руки за спину. — Успокойся, чёрт возьми, — прошипел канадец, сдерживая порыв напарника освободиться и хорошенько его избить.       Кастелланос несколько минут пытался его скинуть, но алкоголь сделал его куда слабее не только морально, но и физически. Злоба и бессилие жгли его огнём, но ледяная непробиваемость друга отрезвили. Когда же вернулось осознание, что он чуть не задушил последнего и единственного друга, Себастьян ощутил такое омерзение и ненависть к самому себе, что захотел причинить себе как можно больше боли. — Господи, Джозеф, прости, — сдавленно произнёс мужчина, перестав сопротивляться. — Прости, Джозеф, прости. Я не хотел… Я… Вот, чёрт, прости. Ода медленно отпустил Себастьяна, всё ещё готовый к возможной атаке, но бывший напарник повёл себя более спокойно. Поднявшись с пола, он взял свои документы, стараясь не смотреть на Джозефа, чувствуя ни с чем не сравнимую вину. — Куда собрался? — холодно произнёс канадец. — В порт. Нужно убираться отсюда. Японец тяжело вздохнул, после чего подойдя к Себастьяну, произнёс. — Я не пущу тебя ночью, что бы ты там не говорил. Забудь про то, что сейчас произошло и ложись спать. Завтра придумаем, что делать. Кастелланос кивнул, не решившись спорить. Положив вещи обратно на стол, он вернулся на диван. — Хорошо, я останусь. Спокойной ночи.