lost remembrance

      Джозеф устало откинулся на спинку широкого кожаного кресла, прикрыв глаза. Последние три дня он почти не бывал дома, проводя время на работе. Преступлений в городе стало больше: только за сегодня к нему обратились с заявлениями трое граждан, все случаи было необходимо проверить. Трое! И это, не считая пяти, висящих на нём мёртвым грузом, дел. Его коллеги, имеющие ко всему прочему ещё и недовольных жен, и вовсе валились с ног, не понимая, как он ещё держится. Криминальная обстановка в городе стала походить на вспышку чумы. Впрочем, для Джозефа преступники всегда были больными моральной чумой людьми.       В кабинет зашла молодая сотрудница, Клара. Даже она выглядела измученной. Женщина молча положила на стол несколько бумаг, присланных по факсу через канцелярию, после чего удалилась. Да, кажется, у неё не осталось сил даже на разговоры, хоть Клара была из тех женщин, что любят поговорить.       Джозеф поднёс бумаги к лицу — поступил ответ от судебных экспертов из криминалистической лаборатории, а также отчёт пожарных и отчёт эксперта об идентификации отпечатков пальцев грабителя. Всё это нужно прочитать, отписать и подшить к материалам. Отвратительный день.       Ода просидел за бумагами почти до ночи. Три дня без отдыха — пытка для любого человека, где бы и кем он ни работал. За всё время удалось поспать только пару часов на диване в кабинете Луиса Берто, в квартире он появлялся всего два раза. Не удивительно, что, наконец-то закончив, Джозеф направился домой, чувствуя себя раненым зверем.       Дорога до дома показалась адом, но мысль, что он наконец-то сможет поспать больше четырёх часов в сутки, вселяла надежду. Добравшись до порога квартиры, мужчина, сонный и уставший, открыл дверь и почти что ввалился в дом. Однако, повесив верхнюю одежду в шкаф и пройдя в зал, Ода замер, непонимающе уставившись на стену над диваном.       Всё в комнате было перевёрнуто верх дном. Документы, всегда лежавшие аккуратной стопкой на журнальном столе, застилали пол неровным слоем словно ковёр. Книги валялись возле шкафа, а дополняла картину разбросанная одежда, которая раньше хранилась в спальне. Над всем этим безобразием с опрокинутой мебелью и разбросанными бумагами, на стене, красовалась надпись: "Не лезь не в своё дело". Вместо подписи краской был нарисован странный символ, показавшийся Оде смутно знакомым: ромб, который пересекала вертикальная линия, отчего он напоминал кошачий глаз или две зеркальные буквы «Х».       Джозеф резко развернулся и, забежав на кухню, схватил нож. Обойдя всю квартиру и никого не обнаружив, мужчина успокоился. Желание спать совершенно пропало. На часах — десять вечера, но оставлять все это так — не допустимо.       Ода набрал номер дежурной части и вкратце изложил суть произошедшего, объяснив, что в его дом проникли посторонние, нарушив обстановку, что, возможно, свидетельствует о цели хищения имущества, а также они оставили угрожающую надпись на стене. Мужчина понимал, кто мог оставить ему предупреждение, но решил, что для своих коллег — он ничего не подозревает и связывает данный факт с исполнением своих служебных обязанностей.       Пока коллеги добирались до его квартиры, Ода с удовлетворением для себя заметил, что ничего из его вещей не пропало. Конечно, это было слабым утешением, но всё же они могли бы унести его ноутбук или документы. Хорошо, что последнее время Джозеф работал на своём ноутбуке и брал его в офис вместе с блокнотом.       Полицейский задумался: стоит ли рассказать обо всём Кастелланосу? Но решил, что не стоит: перед отъездом мужчина и так выглядел слишком взволнованным.       Коллеги приехали через пятнадцать минут, угрюмые и усталые. Ода провёл их в зал и быстро описал все известные ему обстоятельства происшествия, попутно помогая сотрудникам с документами. В качестве детектива к нему приехал дежурный, Дэвид Морган. Морган был неплохим человеком, но не самым усердным полицейским, что сильно печалило Оду. Впрочем, сейчас лучшую кандидатуру было сложно подобрать, так как дело, в которое влез Ода, становилось опасным.       Заполнив все протоколы, Морган уехал в участок, решив, что доложит начальству утром. Что ж, этого было не избежать. Единственное, что действительно волновало Оду, — каким образом неизвестный проник в его квартиру.       Первым делом Джозеф, что не удивительно, подумал на Кастелланоса, но эксперт по взломам, приехавший на вызов с Морганом, осмотрев запирающий механизм, пришёл к выводу, что преступники повредили штифты. Похоже, они торопились и не успели незаметно сделать слепок и дубликат ключа, а потому воспользовались более грубыми средствами. Получив данный ответ, Ода испытал стыд за то, что подозревал бывшего коллегу, и успокоила его только мысль, что если бы он не учёл данную возможность, то не мог бы считаться хорошим детективом.       Утром Оду вызвали на разговор с начальством. Джозеф хоть и не был приверженцем теории заговоров, всё же посчитал, что лучше отрицать всякую возможность связи между угрозой и "Мёбиусом", ведь у такой организации вполне могут быть сильные покровители, так что не стоит рисковать.       Начальник, мистер Андрэ Паттисон, был человеком на редкость спокойным и умным; он обладал поразительной способностью входить в доверие и в разговоре быть приятным и обходительным. Должно быть, в нём просто хорошо сочетались французские и английские корни. Мистер Паттисон пригласил Оду в свой кабинет — довольно просторный, но простой: без дорогих картин в золотых багетах, мебели из редких пород дерева и кресел из дорогой кожи.       Начальник был полным человеком с квадратным лицом, высоким лбом, глубоко посаженными голубыми глазами, волевым подбородком, аккуратной бородкой и тонкими губами. Роста он был высокого, с широкими плечами и шеей тура, руки — короткие и полные. Всё это делало его похожим на сытого огромного льва с пышной гривой и набитым брюхом, а все его подчиненные казались молочными козлятами. — Вы желали меня видеть? — спокойно произнёс Ода, заходя в кабинет босса. — Да, Джозеф, заходи, — добродушно ответил Паттисон, указав подчинённому на стул. — О чем Вы желали поговорить со мной? — О том, что с Вами случилось, конечно. Непозволительная дерзость — вломиться в дом исполняющего обязанности детектива, перевернуть всё верх дном и оставить угрожающие послание на стене. Неслыханно! — По-старчески произнёс начальник.       Джозеф кивнул, стараясь казаться спокойным и не слишком заинтересованным, придерживаясь чёткой позиции, что всё произошедшие — следствие исполнения его обязанностей и что данное событие вполне могло произойти и с другими его коллегами. Кроме того, ему очень повезло не оказаться в тот момент дома и не быть ограбленным. — Конечно, сэр. Это возмутительно, но мне кажется, что нечто подобное могло произойти с любым из сотрудников, исполняющих обязанности детектива или простого офицера. — Несомненно, могло. Но... — босс внимательно посмотрел в глаза Оде, — это случилось именно с Вами, с одним из лучших сотрудников нашего штата. — Признаюсь, я польщен столь высоким мнением о моей работе, но, сэр, мне кажется, что виной всему — моя невнимательность. Мистер Паттисон удивлённо взглянул на своего подчинённого. Кажется, он не ожидал подобного ответа, а потому лишь переспросил: — Ваша невнимательность? — Конечно. Я уверен, что это послание как-то связано с деятельностью банды "Золотые горы". Возможно, они имеют больше сообщников, чем предполагалось. Я думаю, что упустил нечто важное при их поимке, и теперь их квебекские соучастники воспользовались этим. — Что же натолкнуло Вас на такую мысль? — осторожно поинтересовался собеседник. — Странный символ. За последний год я имел дело только с одной бандой, а символ скорее всего указывает на какое-то объединение. Впрочем, я не исключаю и того, что это кто-то из бывалых жуликов: символ может оказаться и личной подписью. — Скажите, — задумчиво произнёс начальник, — вы не сталкивались в последнее время с подозрительными личностями? — Что Вы имеете ввиду, говоря «подозрительная личность», сэр? Данным термином можно охарактеризовать каждого второго канадца. Паттисон странно посмотрел на подчинённого, после чего размеренным тоном произнёс: — Никто за последнее время не желал с Вами проконсультироваться или встретиться со странными вопросами, просьбами и прочими вещами, не входящими в Вашу компетенцию?       Джозеф сделал вид, что задумался. Наводящий вопрос начальника дал ему понять, что мистеру Паттисону известно очень многое, или по крайней мере тем людям, что стоят за ним. — Я не знаю, как ответить на этот вопрос, сэр. Несколько дней назад ко мне действительно подошёл странного вида человек, из речи которого, я заключил, что он нуждается в помощи закона. Мы встретились с ним на следующий день вечером в парке, но, к сожалению, этот человек не стоит того, чтобы тратить на него время. — Почему же? — с искренним удивлением произнёс старший по званию. — Все его слова оказались бредом алкоголика, коим он и является, судя по его внешнему виду, запаху и поведению. Он стал рассказывать мне настолько невероятные вещи, что я едва не арестовал его за появление в нетрезвом виде в общественном месте. — Вам стоило его арестовать, — как бы между прочим заметил босс. — Возможно. Мне он показался неисправимым алкоголиком, словившим "белочку" и решившим поделиться своими бреднями с работниками правопорядка. Начальник задумчиво почесал свою слегка седую бороду, разгладил усы. После нескольких минут молчания, он заговорил. — Вам не кажется странным, что тот человек решил рассказать всё это именно Вам? — Нет, сэр. Охранник рассказал, что данный индивид просидел на входе некоторое время и расспрашивал его про Мэтью Миллерса, а после покинул здание департамента и встретил меня уже на улице. Вы считаете, что это он может быть взломщиком? — Возможно, — уклонился босс. — Быть может, Вы помните, что он Вам говорил и как представился? — Он назвался довольно странным именем. Что-то французское, кажется, Бастен или даже Савен. Фамилию я, к сожалению, не припомню, она показалась мне весьма распространённой в Квебеке. — И что же этот Бастен Вам наговорил? — Он говорил мне, что он некий миссионер, что он борется со злом по всему миру и обратился в полицию с целью оказания ему содействия в этом деле. Он говорил что-то про порабощение людей, масонские ложи и прочее. — И что же Вы ответили на это? — Посоветовал ему проспаться или провериться у психиатра, а лучше убраться отсюда, пока я не арестовал его. — Я думаю, Вам стоит разыскать его. Может быть, странный знак — как раз его рук дело. — Хорошо, сэр. Я поговорю об этом с Морганом. — Вот и славно. Думаю, что после такого Вам стоит поменять замки в квартире. — Да, сэр. Непременно займусь этим вечером. А теперь разрешите вернуться к работе. — Разрешаю.       Ода поблагодарил начальника и неспешно покинул кабинет, обдумывая их разговор. То, что он не стал ничего отрицать, — очень хорошо, так как про его встречу с Кастелланосом явно знали, но, возможно, не располагали полной информацией о ходе этой встречи и её последствиях. Просмотреть записи с камер на входе — невозможно, так как они работают в онлайн-режиме. Кроме того, когда Себастьян наведался к нему в кабинет, работал новенький охранник, который вряд ли придал значение этому факту: к полицейским часто ходят пострадавшие от преступных действий граждане. Соседи Джозефа тоже ничего не знали и не видели, как и коллеги. Да, кажется, именно это и называется удачей.       И всё же обстановка была не самой приятной. Под него копают, ему угрожали, и сейчас в первую очередь необходимо убедить начальство, а вместе с ним и тех людей, что послали ему это сообщение, что он ничего не знает и того человека больше не видел, что не удивительно, так как он, скорее всего, проживает в Квебеке. Единственный человек, который видел его с Кастелланосом, — водитель патрульной машины, но его расспрашивать не станут: Джозеф ничего не указал о Себастьяне в отчётах. Точнее указал, но не успел приобщить их к материалам, а перед отъездом мужчины и вовсе уничтожил.       Единственное, что казалось ему более, чем странным, — то, что замок был взломан так неосторожно. Быть может, это было сделано специально, чтобы всё выглядело как взлом непрофессионального воришки, но, как казалось Оде, куда проще было сделать копию ключа.       Вернувшись в свой кабинет и написав несколько документов, он решил, что было бы лучше поговорить вечером с Морганом и предложить ему помощь в расследовании этого преступления. Дэн, как человек ленивый, точно не откажется от помощи и даже попытается переложить большую часть работы на коллегу, но сейчас это обстоятельство было как нельзя кстати.       Закончив с делом о хищении и отослав запросы с отчётами по всем инстанциям, Ода покинул свой кабинет, направляясь в кабинет своего коллеги. Морган сидел по соседству, но сама комната находилась в состоянии такого хаоса, что, казалось, будто кабинет Джозефа и кабинет Моргана расположены в департаментах разных государств.       Кабинет Дэвида Моргана выглядел так, как будто в нём перевернулась фура, перевозящая канцелярские товары, на столе и полу валялись стопки материалов, сваленных кучей. Если у Джозефа все они лежали по номерам и месяцам, то у Дэвида материал под номером 1450 мог спокойно лежать рядом с 304-м или 708-м. Ода не представлял, как Морган сам понимает, где что искать, но читать коллеге нотации не решился.       Войдя в кабинет, японец увидел товарища, мирно пьющего кофе над документами и с беззаботным видом разглядывающего что-то в телефоне. Дэвид — человек невысокий, смуглый, с шоколадными волосами средней длины, острыми подбородком и скулами, с прямым носом, изогнутыми бровями, широко посаженными карими глазами и полной нижней губой. Он мало походил на полицейского и чаще производил впечатление беззаботного паренька, коим, в каком-то смысле, и являлся. — Привет, Ода, — поздоровался Дэвид, допивая кофе. — Я могу поговорить с тобой по делу? — с сомнением уточнил Джозеф. — Конечно. Ты что-то узнал о тех идиотах, что влезли в твой дом? — беззаботно поинтересовался Морган. — Именно. Я хотел предложить тебе помощь. Весь штат завален работой, а тут ещё и взлом.       Коллега согласно кивнул, радуясь, что более трудолюбивый товарищ сам предложил ему помощь с этим делом. Начальник сообщил ему, что в первую очередь необходимо установить лиц, угрожавших полицейскому, так как расследование преступлений, совершённых в отношении коллег, — дело чрезвычайной важности. Морган, конечно же, согласился, но не понимал, почему это дело не перепоручат более опытным детективам. Ведь, если это так важно, то пусть расследованием занимаются детективы первого и второго класса, а не переходная ступень от третьего ко второму. — Да, честно говоря, я совершенно не знаю, что со всем этим делать. Только позавчера пришло сообщение о грабеже на окраине, а теперь вот это. У тебя есть подозреваемые? — Только группа «Золотые горы» и один подозрительный мужчина по имени Бастен. — А? — удивлённо моргнул Морган. — Да тут гражданин один пару дней назад бродил. Пытался встретиться с сотрудниками полиции и рассказывал невероятные истории чуть ли не о спасении мира. Словил "белочку". — Ну, этого можно выкинуть из головы. — Нет. Лучше проверить. Ты же помнишь принцип нашей работы.       Дэвид закатил глаза. Он не очень любил дотошность Оды, но, так как они редко пересекались, не обращал на это внимания, а теперь им предстоит работать вместе. Джозеф промолчал. Неожиданная мысль, пришедшая ему в голову, показалась почти гениальной: нужно проявить себя как можно более заинтересованным и дотошным, чтобы Дэвид, как человек эмоциональный, уже из личной неприязни работал вполсилы. Всё равно он не докопается до истины. Сейчас больше внимания будут уделять не расследованию, а поведению Оды, и оно не должно казаться подозрительным. — Проверю. Что ещё? Какими опасными делами ты занимался за последнее время? Убийства, мафия, француженки? — Держи, — Джозеф протянул лист со специально выписанными делами и материалами, которыми он занимался и которые могли бы теоретически считаться мотивом для угроз со стороны третьих лиц. За год работы мужчина расследовал не так много преступлений, но среди них были и довольно серьёзные. Коллега забрал листок и положил его поверх своих бумаг, не просмотрев даже беглым взглядом. — Это всё? — разочарованно произнёс Дэвид. — Не густо, но побегать придётся. Сделаешь мне фоторобот своего красавца? — Кого? — непонимающе уточнил Джозеф. — Ну этого, супермена с пьяным угаром. Ода кивнул, подумав, что данная характеристика была в некотором роде подходящей для Кастелланоса. — Сделаю. Но следует сразу учесть факт того, что я виделся с ним при плохом освещении в тёмное время суток. Морган раздражённо-громко цокнул языком, после чего съязвил: — Ода, ты либо ручаешься, что узнаешь мужчину, с которым у тебя происходило нечто увлекательное в ночное время, либо мы не будем надрываться и тратить свои силы понапрасну. — Конечно,— в тон ему выпалил Джозеф, задетый и раздражённый такой грубостью, — давай мы лучше вообще не будем искать и опрашивать неизвестных. Жертвы же всегда знают преступников.       На это детективу третьего класса Моргану ответить было нечего. Он лишь начал жалеть, что решил попробовать работать с японцем, но отказываться было уже бесполезно, да и опасно для его карьеры. — Принесёшь фоторобот — найду твоего спасителя, — раздражённо ответил Дэвид. — Не сомневайся. Но я пришёл сюда не для ссоры. Дэвид тихо фыркнул, явно выказывая иное мнение. — Я помогу тебе с этим списком. Тех, у кого не было очевидного мотива, — опрошу я. Остальных — ты или мы оба. Доказательства я также возьму на себя, но только в отношении тех лиц, которые действительно имеют желание отомстить. — Хорошо, — более добродушно произнёс Морган. — Только мне кажется, что дело не в прошлых эпизодах, а в чём-то новом. Тебе ведь советуют сейчас не лезть в расследование, так? Значит, это что-то новое. — Я уже проверил эту теорию, — устало произнёс Джозеф. — Кроме «Гор», я не занимаюсь ничем опасным, да и те уже почти на скамье подсудимых. А в деле про поджог пока ещё слишком мало ясного, преступник очень умело заметает следы, и было бы глупо писать угрозу детективу, который ещё ничего не нашёл. — Разве старуху убили? — неуверенно побормотал коллега. — Эксперты сказали, что она умерла от инфаркта, а пожарные заявили, что причиной возгорания было нарушение правил эксплуатации электроприборов. Но я направил им повторный запрос на проведение экспертизы. — То есть это случайность? — уточнил Морган. — Да. Если экспертиза подтвердит, что больше ничего не могло стать причиной смерти, то я списываю этот материал. — Хм. Жаль, для нас это было бы неплохим объяснением. — Не стоит находить объяснения из собственного желания представить какой-либо факт в выгодном свете. Что ж, уже поздно, начнём заниматься этим завтра.       Пожелав доброго вечера, Джозеф покинул товарища, напоследок заглянув в свой кабинет и забрав из него ноутбук и необходимые документы. Ода подумывал, что после такой истории было бы неплохо переехать, но переезд выглядел как бегство, он дал бы повод к размышлениям о том, что детективу есть, чего опасаться, а этого он допустить не мог. Для всех, включая начальство, он должен казаться сбитым с толку, но в то же время воинственно настроенным, желающим найти и покарать. +++       Кастелланос прибыл домой за сутки до того, как Ода получил угрозу. Квартира встретила его холодным спёртым воздухом, пропитанным алкогольными парами. Он поморщился, вдыхая этот воздух, поморщился и скривился, но запах алкоголя словно одурманил его и, несмотря на внутреннее сопротивление, Кастелланос обшарил холодильник и полки на предмет хотя бы одной бутылки виски. Ничего не найдя, он, выругавшись, достал из заначки немного денег и отправился в магазин, чувствуя, как при мысли об алкоголе его начинает потряхивать, а в горле болезненно пересыхает.       Купив бутылку виски, Кастелланос еле дошёл до квартиры, борясь с желанием начать пить ещё на улице, но это было опасно — ему уже угрожали штрафом за распитие в общественном месте. Еле добредя до квартиры, ощущая нервную лихорадку, мужчина ввалился в дом и, заперев за собой дверь, откупорил бутылку, делая большой обжигающий глоток. Мужчина ощутил сладкое потряхивание, похожее на возбуждение, словно по его коже пробежал разряд электрического тока. Отпив, он прикрыл глаза, наслаждаясь этой мнимой лихорадкой, чувствуя, как дерёт горло и пальцы слегка подрагивают.       Перебравшись на кухню, он скинул верхнюю одежду, ещё раз сделав глоток. Второй глоток был не такой будоражащий, как первый, но ему было уже всё равно. Непреодолимая жажда накрыла его с головой, и он не мог себя сдерживать.       Бутылки виски было недостаточно, чтобы напиться, но воздержание от ежедневной порции алкоголя одурманило его, и он захмелел слишком быстро. Напившись, мужчина добрался до кровати и уснул, сморённый алкоголем.       Сон был каким-то мутным, бессвязным и неприятным. Обычно Кастелланос помнил, что ему снилось, даже хуже: он словно видел сны наяву, — но сейчас он не мог вспомнить ничего, кроме крови, чувства страха и пронзительного крика Оды. Именно этот крик разбудил его, но стоило ему отвлечься — и сон забылся, лишь крик Джозефа остался стоять в ушах.       Надрывный, мучительный, рвущийся крик поселил в душе Себастьяна страх. Он был таким отчётливым, что мужчина испугался, решив, что он слышит этот крик в действительности. Слышать этот звук было почти физически больно, столько в нём было муки.       Проснувшись, Кастелланос в панике огляделся, но, встретив привычную обстановку квартиры, успокоился. Всё было так тихо, что он даже засомневался: а видел ли он Оду на самом деле, или всё это был длинный изнуряющий сон? Сомнения и страх смешались; мужчина, вспомнив про телефон, попытался найти его и написать Оде. Если это не сон — он ответит. Схватив устройство связи, детектив с лёгкой дрожью написал: «Всё хорошо?», и отправил по заученному в дороге номеру.       Кастелланос смотрел в экран телефона со смесью страха и надежды, но ответа не было. Сообщение отправилось на номер, но было ли оно адресовано Оде, прочёл ли он его — неизвестно. Несколько напряженных, тяжёлых минут он смотрел в экран, ничего не происходило; на смену надежде пришло разочарование.       "Быть может, это и правда сон?" — прозвучала мрачная мысль, которую мужчина старательно отгонял. Это не могло быть сном, не могло. Он видел Джозефа, живого Джозефа, и это был именно он!       Нервное возбуждение заставило Кастелланоса пройтись несколько раз по квартире туда-сюда в попытке совладать с собой. Ему нужно доказательство, какое угодно доказательство, что угодно, но доказательств не было. На мужчину наплыл приступ паники, и он побежал к заветной тумбе у кровати, но и пистолета не было. Крупный пот побежал по спине, натянув нервны до предела. Заметавшись по квартире, Себастьян прибежал на кухню, схватил кухонный нож и сжал рукоять так крепко, что побелели костяшки пальцев.       Его никто не тронет, он в безопасности, в безопасности — лихорадочно шептал внутренний голос, становясь похожим на хриплый голос Лесли. Паника оказалась столь сильной, что звук sms, раздавшийся в зале, произвёл эффект выстрела из винчестера.       Вздрогнув, испанец кинулся к телефону, хватая его дрожащими руками и читая одно-единственное слово: «Да». Всего пара букв, но они подействовали на него как лошадиная доза успокоительного, будто он разом проглотил ложку морфина. Дрожь, всё ещё ощущавшаяся в теле, уменьшилась, и он сел на диван, чувствуя резкую слабость от нервного перенапряжения. "Это не сон", — благоговейно подумалось мужчине, и на душе стало хорошо.       Несколько минут детектив пребывал в странном состоянии духа, похожем на опустошение, вызванное столь бурной сменой эмоций, но, взяв себя в руки, выругался, вспомнив зачем вернулся сюда. Посмотрев на часы, испанец заметил, что ещё слишком рано для визитов куда бы то ни было, а спать он уже просто не мог. Появилось желание выпить, но мысль об алкоголе вызвала отвращение. Он подумал, что был похож на свинью, нализавшуюся виски и упоённо хрюкающую от своего свинского счастья. К отвращению примешался стыд. Стыд был вызван мыслью о том, что если бы всё это видел Джозеф, что бы он сказал? Почему-то эта мысль не давала покоя. Он не понимал, отчего вдруг мнение Оды стало так важно. Впрочем, он ведь виноват перед другом, это ли не причина?       Выкинув бутылку из-под виски, мужчина открыл окна, желая проветрить помещение: в комнату ворвался апрельский ветер, ещё прохладный, но уже сладковато-цветочный, как и полагается весной. Свежий воздух дохнул в усталое лицо, провёл невидимой ладонью, легко лаская его. Было так приятно стоять у окна, подставив щеки ночной прохладе, окутывающей словно плащом.       Постояв так некоторое время, Кастелланос вернулся на кухню и, найдя все свои записи, сделанные в Канаде, стал обдумывать план действий. Билеты на автобус до Хай Ладинга он купил сразу; повезло, что рейс отправляется из пригорода в семь утра, добраться до города успеет. Но Себастьян не знал, где искать дом Визерсов, не привлекая к себе внимание.       Хорошенько подумав, он решил, что пойдёт сразу в полицейский участок и, под видом журналиста, вытащит из следователя, который вёл дело об убийстве Визерса, всё, что тот помнит, а затем отправится на место преступления. Может быть, дом ещё не наполнился жильцами. Если ему повезёт, он окажется одним из «чёрных домов» — местом, обросшем легендами про призраков и тайнами.