Янтарный Ехо

Несчастный зевака уже посерел. Конечно, на концерт её привёл След. Досада была сильнее даже доставляемого Преследованием удовольствия. Она, вообще-то, имела право рассчитывать на автограф. И на эту работу. Но Мастер Преследования обязана ловить преступников, а вовсе не нарушать покой законопослушных лиц. Пусть ей для этого надо будет вломиться в зал посреди выступления. Меламори чуть прикусила губу. Слуга матери протискивался сквозь толпу. В старомодной накидке для Напыщенных Поручений. Леди Атисса нашла нужным отправить поэту письмо. Теперь он будет считать не только маму, но и сослуживицу своего друга взбалмошной аристократичной идиоткой. Наскоро затолкав в амобилер свою жертву, Меламори погнала в Управление. Незадачливый любитель магии запретных ступеней жался в сидение и молил хоть связать, но ехать потише. Она спихнула его служащему из Канцелярии Скорой Расправы и села, без всякого желания, за составление документа. В табличку с отчётом вкрались ошибки. Леди Блимм не стала их искать, а справившись о новых преступлениях, коих не было, просидела в кресле, вместо отправленного на чрезвычайно важное задание Мелифаро, до вечера и направилась к своему дому. И, как ни удивительно, путь лежал мимо того самого здания, где она уже побывала сегодня. Сэр Кори как раз появился из-под свода арки. Господин Истина в своём белом одеянии следовал правилам и не проводил певца после выступления, но выйдя через вход для слушателей-гостей, тотчас оказался подле человека, за которым сэр Халли, вообще-то, не ему велел следить. Интересно почему, ведь Шурф обязанностью докладывать о поступках своего друга не тяготился бы совершенно. Сэр Мелифаро был занят чем угодно, кроме королевского поручения. Он прислал Зов с предложением угостить леди мороженным с кислым кремом, ведь отрицательное настроение помножится на отрицательный вкус и сделает такую славную леди ещё и очевидно славной. Меламори удостоила его видом броши на задней стороне тюрбана. Настроения ехать по вечернему городу быстро не было. Закат был до отвратительного мил, и леди стала думать на мрачные темы. И между прочим, сэр Кори никакой не драхх. Их тела красят или корёжат силы, что мятутся в душе. Страшно представить себе, на что способно действительно являющееся таковым существо. И Шурф не в отпуске, а в полной готовности стереть то, что очаровало столичную публику и самого его манит и увлекает. Ещё мать может обозлиться и снова учудить что-нибудь после отказа. На днях как раз обещала убить какого-то Макса за то, что тот напугал её девочку. И не верила, что нет никакого Макса, и всё с повзрослевшей леди вполне хорошо. После неудачного в целом и вполне славного в плане работы дня, хотелось перепробовать все бассейны, а потом с размаху, будто споткнувшись, упасть в одеяла. Но ей не довелось рано лечь. Квартира самой служащей Тайного Сыска подверглась преступному нападению. Леди Блимм обокрали. Было вполне ожидаемо, после ночи бесплодных поисков Следа, быть призванной на поздний завтрак в родительский дом. Для выслушивания речей о том, что зачаровывать ценности от воров — предусмотрительно и хорошо, и горестных рассуждений о том, что провинциальный болван отказал в просьбе ценительнице искусств. Но в зале с Потолком Украшенным Разными Птицами отсутствовал стол. Сэр Шурф и сэр Блимм творили ограждающие заклинания, надо сказать вполне запрещённые и уже искрящиеся от мощи. А в сети рисунков на полу мирно сидели и беседовали драхх Кори и высокороднейшая Атисса Блимм. Поэт по всем канонам красивого сидения на том, на чём воспитанным людям подобает сидеть, занимал кресло. А леди устроилось на опрокинутой подставке для масел и душистых ключей. — Деточка, отойди. Папа сейчас очень занят. Лорд Корвин вполне меня понял. И наша магия чересчур рада этому. По полу от теней сидящих расползалось пыльно-сумрачное волшебство. Меламори просто знала, ага, из ниоткуда, прямо как матушка, что оно принадлежит тому аномальному безумию, что годами просачивалось в их особняк. Сэр Корвин достал свой вычурный меч с розово-огненным рисунком, и добрых две трети этой мерзости поувяло. Не исчезло, но структурировалось во что-то способное слушаться и вести себя прилично. Леди Атисса посмотрела на своего мужа тем дурацким нежным взглядом, который маленькая Меламори считала ужасно глупым, и который они с отцом не видели уже так давно. — Милый, принеси, пожалуйста мои серьги. Они лежат в Лиловой Шкатулке. Голос тоже стал звучать по-иному, его нельзя было назвать здоровым, скорее нормальным для какого-то не вполне человеческого существа. Которое чувствует себя довольно-таки хорошо. — Прости меня, дорогая. Я ведь верила, что больна. И повторяла гримасы сошедших с ума. Лорд Кори показал мне, что целостность существует и вне того узкого мира, который я привыкла считать обычным.