the secret of our hearts

Ханбин целует лежащую в постели Чжинхван в лоб, желая так помочь температуре упасть, но это, само собой, никак не помогает. У девушки жар; она лежит в постели со вчерашнего вечера, и Ханбин в шесть часов утра сменила «на посту» ее несчастную мать, позволив ей вздремнуть хотя бы лишний час или два. Она пришла к ним в квартиру с лекарствами, которые попросила купить мисс Ким, и со связкой фруктов, чтобы, если вдруг у Чжинхван проснется аппетит, почистить ей мандарин или, может быть, нарезать яблоко. Когда Чжинхван простужается, это катастрофа и для нее, и для ее близких. У нее почти постоянный озноб, температура под сорок, ее организм упорно отказывается потеть, и на следующие дни к ней приходят боль в горле и насморк, с которыми она не может ни есть, ни дышать. Ханбин чувствует себя так, будто сидит у смертного одра Чжинхван, которая хочет скорее покинуть этот мир, только бы не испытывать этот кошмар. Ханбин очень хочет помочь, но не может; она лишь помогает Чжинхван пить таблетки, мерить температуру и капать капли в нос, чтобы той не было совсем плохо. Но сейчас никакие таблетки и капли не были нужны, и поэтому она по рецепту той же Чжинхван, который та дала ей во время болезни Ханбин, делает ей холодные компрессы на лоб. С балкона слышится тихий голос мисс Ким, которая зовет Ханбин к себе. Та мягко и в то же время нервно оглаживает ладонь уснувшей беспокойным сном Чжинхван, касается губами ее лба и направляется к женщине на зов. Та курит крепкие сигареты; Ханбин замечает на её лице обычно только придающие ей красоты морщины, которые сейчас показывают ее настоящий возраст, и это угнетает девушку. Ничто не вечно, и мать Чжинхван этому подтверждение. Она очень красивая, и это объясняет факт наличия у ее дочери такой неземной красоты. — Ханбин, ты любишь мою дочь? Та вдруг становится по струнке и нервно сжимает пальцами край подоконника. — Да, как... Но женщина не дает договорить «...как подругу» и перебивает Ханбин. — Понятно. Она продолжает курить, зажимая сигарету двумя пальцами, и замолкает. И все? Это все, что она скажет? Всего лишь «понятно»? — Вы неправильно поняли... Ханбин хочет оправдаться, но в итоге под напором тяжелого взгляда затыкается, устремляя взгляд в окно. Между ними тишина, и когда ее прорезает хриплый голос, Ханбин вздрагивает. — Она рассказала мне о тебе. О вас, если быть точной. Просто посадила меня перед собой и сказала все в лоб, не тая от меня ничего. Рассказала, что ты замечательная, хоть и грубая немного. Рассказала, что ты играешь в баскетбол. Что вы вместе ходите в кафе три раза в неделю, когда у вас обеих получается по графику учебы. Ханбин отводит взгляд, упирается им куда-то в стенку и сжимает зубы. Зачем было это рассказывать? Чжинхван поступила неправильно, думает Ханбин, но затем женщина добавляет: — Она сказала, что у тебя всегда есть время для нее. Ты никогда не отказываешь ей в просьбах, всегда рядом, если ей вдруг понадобится помощь... а я накричала на нее. Сказала, что это неправильно, что так нельзя, что вы неправильные, и мне стыдно за нее. Я правда сказала это ей, мы поссорились, и сегодня она не смогла даже встать с постели... Ханбин, это не простуда. Это нервный срыв, ее здоровье очень слабое, и потому после этого ее как подкосило... я довела ее. Это я. Ханбин смотрит на мисс Ким, стоящую рядом, и замечает в ее глазах слезы, слезы матери, которая раскаивается перед своим ребенком. Перед единственным человеком, который всегда будет рядом несмотря ни на что. Чжинхван всегда говорила, что готова доверить маме все свои секреты, и когда-нибудь она расскажет и о Ханбин, и вот, она рассказала и получила лишь «мне стыдно за тебя» от единственного родного человека, который мог бы поддержать ее. Неудивительно, что наутро у нее был жар и все сопутствующее ему — слабость и головная боль. Но Ханбин не хотелось винить женщину в этих последствиях. Ее воспитывали по-другому, и ей было трудно принять Чжинхван как лесбиянку, у которой уже есть девушка. Поэтому она лишь обнимает ее, укладывает ее голову себе на плечо и дает выплакаться. Сама Ханбин не плачет — дома ее приучили. — Мисс Ким, все в порядке. Просто... постарайтесь принять это. Я не хотела открываться вам, честно говоря. Как и своим родителям. Но Чжинхван всегда любила делать все по-своему. Она у вас строптивая. Женщина как-то разбито улыбается Ханбин, отстраняясь от нее, и говорит: — Спасибо, что приехала в такую рань. Я вижу, что Чжинхван сделала правильный выбор. Девушка хочет поблагодарить ее, но они вдруг слышат тихий зов Чжинхван из ее комнаты и сразу же направляются туда. По дороге мисс Ким брызгает в рот освежителем дыхания, чтобы замаскировать запах табака, а Ханбин идет вперед, не дожидаясь ее. И когда женщина стоит уже на пороге комнаты, она слышит разговор: — Ханбин, мне так плохо... — Тише, Чжинни. Не говори много, пожалуйста. Они говорят шепотом, будто боятся спугнуть кого-то. Мисс Ким приоткрывает дверь и видит, как Ханбин нежно целует девушку в лоб, принося ей хотя бы небольшое успокоение, в котором она так нуждается сейчас. — Ты говорила с моей мамой? — Да. Все в порядке, я ей понравилась. Они обе смеются тихо, их пальцы переплетаются, и с материнского сердца сразу сваливается груз беспокойства. Ее (навсегда) маленькая принцесса рядом с Ханбин быстро идет на поправку, и она теперь уверена, что с ними двумя все будет в порядке. — Поспи немного, ладно? Я побуду рядом. Ханбин укладывается рядом с Чжинхван на кровать, а та сразу же прижимается к ней и просит обнять, чтобы чувствовать Ханбин рядом и знать, что сама Чжинхван все еще здесь, а не где-то в своих сумасшедших мыслях, вызванных жаром. В прихожей стучит входная дверь, что означает уход мисс Ким на работу, и в квартире воцаряется тишина. Чжинхван снова засыпает в объятиях Ханбин, Ханбин гладит ее волосы, а в их сердцах играет лишь безграничная любовь друг к другу, которую они будут хранить как зеницу ока до конца своих дней.