Покров Шута.

От автора. Не так уж просто писать сцену, которая уже была в манге. Меня разрывало от противоречий: менять всё, ничего не менять? Описать что-то конкретное или пропустить то, что уже и так известно по манге или аниме? Я даже думала разделить её на две главы и подробно описать происходящее, но потом поняла, что хочу пройти этот этап уже здесь.. Но зато это последняя глава, которая так тесно переплетается с каноном. Скоро или уже прямо сейчас начнутся сюрпризы. — Граф.. — Изыди. — Господин Граф! — Погорячился. Тикки, прекрати завывать мне под руки, ты понимаешь, что я занят? Занят, ты слышишь? И я ничем не могу тебе помочь! — Мне не нужна помощь, Граф, я хотел сказать… — А я уже слышал! — всплеснул руками Тысячелетний Граф, начиная думать, что проще было поблагодарить Тикки за блестяще выполненное задание. Он уже проклинал тот момент, когда начал отчитывать его за провал, а тот начал оправдываться. Который день он уже оправдывается? Граф сбился со счёта. А у него ведь Ковчег не готовый до сих пор к копированию стоит. Стоит и, благодаря одному одарённому на одно место дитятку, с места больше не сдвигается. И самое ужасное, что отец этого всеми любимого... исчадия только и умилялся ловкости задумки. Впрочем, нет. Самым ужасным был тот факт, что Граф тоже гордился и умилялся, разглядывая блокирующие сети и запасные страховочные системы. — Граф, вы же не сердитесь на меня? — Нет, малыш, всё в порядке. — Граф, я не малыш уже очень давно. Прекратите так меня называть. И к тому же… Граф, ну правда, что вы тогда задумали? Граф внимательно посмотрел на Тикки, потом на разложенные перед ним расчёты с так и не выясненным самым оптимальным порядком загрузки и решил, что следует всё же на свой страх и риск поведать этому индивиду о своих дальнейших планах. Но как-нибудь осторожно, чтобы не снести свою и его психику. — Всё просто. Аллен Уолкер спасён друзьями. Он жив. — Вы сказали убить экзорциста… — Я помню!! — гаркнул Граф во весь голос, и Тикки удивлённо заткнулся. У него даже изо рта сигарета выпала и, зацепившись за отворот кармана, стала медленно прожигать рубашку, — Ты сделал всё нормально. Хвалить я тебя не буду, но ладно. Это было… хитро! — Граф никак не мог подобрать нужной формулировки и понял, что на время придётся выкинуть из головы все планы, характеристики и прочее. — А теперь я сделаю так, как мне хочется. Я пошлю акума уровня второго, скажем, к этим экзорцистам. Врата же работают в приемлемом режиме, так что их защита отделений окажется перед ними слишком слабой. Конечно, это не считая отделения, где находится Родитель, но… Но этого они и сами, наверняка, не знают. В общем, я пошлю акума, и они убьют этого Аллена Уолкера. Тикки побледнел так, что его серая кожа приобрела почти человеческий цвет. Граф даже внимательно всмотрелся в стигматы, дабы увериться в том, что тот всё ещё в ноевском обличии. — Граф… — медленно выдохнул Тикки. — Но зачем? — Зачем? Я хочу избавиться от этого мальчика. Что, этого недостаточно? — Но он нам уже даже не враг. Он не экзорцист больше! Граф посмотрел на Тикки, как на ребёнка. Нет, ну в самом деле, рассуждает, как ребёнок. Он точно сейчас Ной, а то не похож? Как ему объяснить, что сам тот факт, что Уолкер выжил после встречи один на один с Ноем, до этого убившим стольких экзорцистов, вполне может стать не самым лучшим примером. Примером идиотизма и слабости Ноев. А этого Граф пока себе позволить не мог. Пока его Семья и впрямь была слаба. Но эти дураки ведь не могут оценить весь упадок собственных сил! — Он должен умереть. Я пошлю акума третьего всё же уровня, чтобы наверняка. — Чего уж сразу не четвёртого? — ядовито поинтересовался Тикки. — Четвёртого нет в наличии, — вздохнул Граф, отворачиваясь с одним единственным намерением - наконец-то погрузиться в работу. — Вы не можете убить его! Он не экзорцист, Граф! А вот это уже было поводом для тревоги: слишком открыто и прямо. Слишком очевидно, что Тикки отчего-то желает видеть Уолкера живым. К тому же тот странный приказ: Граф не сказал Тикки, что знает об этом, не желая слышать его оправдания, но тот дал акума очень странный приказ там, в бамбуковой роще. Тикки приказал им найти и уничтожить голема экзорциста, простого голема… Разумеется, ни один акума не кинулся за золотым големом Уолкера! С этими недомолвками и сомнениями следовало подождать. — Он мой и твой враг. Даже если бывший. Даже если калека. Мне надоело, что ты постоянно просишь кого-то пощадить и не трогать: твоих друзей, твою жизнь, твою светлую сторону, твои принципы и правила, а теперь вот и мальчишку Аллена Уолкера! А потом ты попросишь за весь Орден, и я должен буду с тобой согласиться? Тикки уже сообразил, что ляпнул лишнее, но он так же понял, что теперь можно и в омут с головой. — Но вы не можете убить Малыша! — Малыша? — пронзительный голос Мечты Ноя, и девчонка возбуждённо выскакивает из ниоткуда. — Подождите, а ведь Тикки уже так называл какого-то паренька. Юного мальчишку, давно, ещё когда только стал Ноем… Тикки, — вкрадчиво протянула она как раз в тот момент, когда Граф попрощался с покоем, — а что у тебя с ориентацией? Оба мужчины подавились. — В смысле? — попятился Тикки. — В прямом. Что это ещё за Малыш-то? Не Аллен ли? Так он мой! И, видно, сегодня был день длинных языков, до Роад тоже поздновато дошло, что она ляпнула не то. — Твой? — переспросил уже Граф, в то время как Тикки давился смехом с возмущением. — Ну… да! Мой Аллен!! И никто не смеет его делить! — И не будут, потому что сегодня его убьёт акума!! — наконец-то выдал Граф. — И делить будет уже некого! И я больше не буду слышать ни этого имени, ни этой фамилии, вы меня поняли? — Моего Аллена грязному акума? — в два голоса. — Роад, немедленно приступай к подготовке загрузки Ковчега, а ты, Тикки, — Граф ткнул в него, — готовься встречать гостей! Экзорцисты достигли берега, и нам надо организовать им подобающий приём. Всё это было произнесено таким тоном, что перечить никто не стал. — Мы можем притащить Уолкера сюда и убить на глазах у друзей, — наконец-то предложил Тикки. — Хочешь реабилитировать себя? — устало поинтересовался Граф и покачал головой. — Хорошо, я скажу акума об этом, звучит неплохо, да и для встречи тоже подойдёт. Идите. Но Роад всё ещё переминалась, и Тикки явно не знал, как ему готовиться к приёму, но они молчали до тех пор, пока Удовольствие Ноя не зашептал Роад: — А что у нас тут... В смысле, с чего ты на меня так с ориентацией наехала? Какие-то проблемы здесь у нас что ли? — Какие проблемы? После наших Уз? Ты хоть знаешь, в каких они отношениях состоят? Тикки, надо отдать ему должное, призадумался. — Садо-мазо? — осторожно поинтересовался он. — И оно тоже. — Я сидел с ними за одним столом… — протянул Тикки в ужасе, кажется, поверив Роад без доказательств, что было весьма неосмотрительно с его стороны. А Граф, в уме повторив все свои задачи на ближайшее время, попытался отмести подальше странную мысль о том, что он о чём-то безнадёжно забыл. О чём-то необязательном, но важном… Главное было не забыть послать акума убить или забрать Уолкера. *** Аллен рефлексировал почти полдня и очнулся только, когда желудок начал требовать внимания и напоминать, что одному молодому организму, даже с оторванной чистой силой необходимо питаться. Но Аллен опять задумался на сей раз насчёт того, жрёт ли чистая сила и сейчас его энергию или нет? Этот вопрос настолько заинтересовал его, что Аллен вскочил на ноги и приготовился прямо сейчас опять бежать к чистой силе. Традиционно никакой комнаты ему здесь не выделили, у Аллена был свой уголок в госпитале, из которого он мог уползать в любой момент и где мог отдыхать, когда ему заблагорассудится. Было удобно, да и Аллен никому не мешал. Хотя он сомневался, что в этом огромном подземелье он мог хоть кому-нибудь помешать. По сравнению с Центральным Отделением, где царил бардак, суматоха, бурлила жизнь, шум и гам, здесь было… тихо. Безлюдно, нешумно, все заняты своими делами, да и людей здесь, кажется, было поменьше. Или помещения были действительно огромными. К тому же Аллен не все успел увидеть за эти дни, хотя бы потому, что занят был только тренировочными боями, которые едва не превращались в настоящие сражения на смерть. Аллен потянулся к как всегда заботливо свёрнутому на уголке тумбочки с лекарствами и водой листочку бумаги, где был набросан простой план прохода до той запертой двери, из которой и появлялась Фоу. Эту карту ему выделили после того, как он, однажды оставшись в одиночестве, забрёл в какие-то немыслимые, вроде бы, совершенно точно запертые коридоры, а теперь она помогала ему доходить до нужных мест без лишних приключений. Карту ему, кстати, нарисовала та девушка, Лоу Фа. От этого ещё меньше хотелось пересекаться с ней. Аллен опять опустил взгляд на план и вспомнил, что на деле хочет есть. Время было уже довольно позднее, но столовая должна была ещё работать. К тому же путь до столовой он находил почти всегда безошибочно. Злые языки могли бы пошутить о том, что он находит направление по запаху, но на деле столовая просто располагалась по соседству с госпиталем. На редкость удачное архитектурное, инженерное, тактическое и вообще решение. Почти гениальное — подумал Аллен, потихоньку выбираясь из госпиталя и осматриваясь в поиске нежелательных лиц. Но, видно, никто не подумал о том, что в конце дня Уолкеру приспичит начинать новый бой с Фоу. Кстати, он снова впервые подумал о том, не может ли Фоу оказаться занята чем-то более важным? А чем она вообще может оказаться занята, какие у неё обязанности? Оказывается, он ещё столько всего не знал! В столовой этого отделения работал мужчина восточной наружности, довольно молчаливый, но, как успел выяснить Уолкер, дружелюбный, но предпочитающий не лезть в чужие дела. И готовил он тоже очень вкусно. Но Джерри всё же лучше! Поздний ужин так же прошёл в тяжёлых и не очень размышлениях. Аллен ел гораздо меньше обычного, но полагал, что это, возможно, не от того, что чистая сила отделена от него, а от того, что его пичкали, как хотели, различными витаминными добавками в огромных количествах. Аллен не спорил, понимал, что ему же нужно, и что так будет лучше. Да и добавки эти были хоть и специфического вкуса, но ничего неприятного. Кисленькие в большинстве случаев. А Аллен хоть и был сладкоежкой, но умел есть всё. Суровая школа Мариана Кросса. Вот ведь засел он у него в голове в последнее время! Аллен подумал, что это точно не к добру. К скорой встрече с Кроссом, что звучало совсем уж жутко. Хотя удостовериться, что Учитель всё-таки жив, действительно хотелось. Не то чтобы Аллен верил, что его демон, то есть его Учитель, может погибнуть, но всё равно так было бы спокойнее. Но в идеале Кросса должен был встретить кто угодно, кроме него самого и передать эту радостную новость Аллену без дополнительной пачки долгов. Почему его Учитель ассоциируется у него только с этими дрянными долгами? Приближалась угроза окончательно грохнуться в собственнические объятия депрессии, которые сейчас угрожающей тёмной тучей нависли прямо над ним, напоминая о той непроизносимой сумме…. Никогда ещё Аллен Уолкер не был так рад боли, прострелившей его проклятый глаз. На мгновение всё вокруг даже окрасилось в алый, а изображение потеряло чёткость, но всё равно он был рад этому избавлению от мыслей. До тех пор, пока не ощутил в полной мере подступающую к горлу желчь, сдавливающие виски иглы и болезненный спазм, скрутивший его внутренности в три узла как минимум. А всё от одного пылающего глаза. И чёртово онемение конечностей, и невозможность вздохнуть, и даже отвратительный запах, который ему явно чудился, но продолжал настойчиво забивать ноздри, потому что открыть рот, когда зубы крошатся друг о друга в попытке сдержать боль, просто невозможно. Акума. Несчастные пленники Тысячелетнего Графа. Он чувствовал их, слышал, знал, что они есть, что они пришли в движения, и что их много, так много, что хочется выть в голос от бессилия, подобно волку, обдирая ногтями ближайший косяк, пол, сбивая кулак, только бы отвлечься, заставить себя вспомнить о реальности. Давно на него так не накатывало. Он не просто знал, что они есть, не просто мог ощутить их местоположение. Нет, на таком расстоянии он даже не мог рассмотреть в подробности то, что сталось с измученными душами. Он их… чувствовал. Нет, не так… будто бы он был ими, как-то по-другому. Но менее паршиво от того не становилось. Он стоял, прижавшись к стене, стоял, сжимая кулак, закрывая слезящийся воспалённый глаз и повторяя бескровными губами словно мантру: — Подождите. Ещё немного. Я не могу сейчас... никому... ничем... помочь. Знать, что ты нужен, и знать, что он не может помочь. О Боже, неужели некоторое время назад ему в голову и впрямь стучалась мысль о том, что без руки было бы лучше? Он не может, не имеет права, и глаз, проклятие Маны, будет наилучшим напоминанием об этом. Он должен идти вперёд, он должен найти подход к своей чистой силе, сделать её и себя сильнее, выжать всю выгоду из собственного ранения и доказать, что все планы Ноя, какими бы они ни были, оказались провальными. Он сумеет. Оставалось только переждать эту адскую боль, пережить это собственное отчаяние и пойти добивать строптивую руку. Хоть клеем, хоть изолентой, но он смастерит ей старую форму. Или, раз уж она такая изменчивая модница, новую. Лишь бы акума квасила, как прежде. Или даже лучше. Боль наконец-то отступила, как отступают с берега солёные волны — обещая вернуться в ещё более страшном обличии. Так что Аллен, пока было время и силы, сумел вернуть своей тушке почти вертикальное положение и, мысленно ругаясь на собственную ранимость и хрупкость, отправился дальше. А потом понял, что так и не осознал, где именно было его это «дальше». Короче говоря… Короче говоря, какого хрена больной топографический кретин выползает в коридоры этого подземного лабиринта без тщательно отобранного сопровождения? Пришлось идти, куда глаза глядят, и уже совсем скоро всего-то через полчаса он услышал знакомый голос Бака. Вот только вместо того чтобы сразу влететь в комнату и заявить о своём присутствии, он замер у приоткрытой двери, едва услышав своё имя. — .. и нет, думаю это для Аллена не проблема. Он только и делает, что тренируется, возможно, нужно что-то другое. Но он единственный, кто может сказать, что именно. Если его чистая сила уже меняла форму, не значит ли это, что он не нашёл её настоящую…. Да, да! Я не сомневаюсь в профессионализме Генерала Кросса, но слабо представляю его в роли хорошего учителя. И правильно, — подумал Аллен, соглашаясь, что учитель из Кросса был аховый. Собеседник Бака похоже в это время о чём-то спросил. — Да, получили и от них. Они прибыли в Японию. Аллен насторожился ещё сильнее, затаив дыхание. Речь шла о его друзьях, о тех, с кем он должен был сражаться бок о бок, а вместо этого… Взгляд опустился туда, где должна была быть его левая рука, и горечь обожгла его душу. — Из экипажа корабля выжило, кажется, трое… Трое? Всего лишь? — Все экзорцисты живы. Только Линали… Она пострадала во время боя, но её чистая сила сама собой защитила её. Вы понимаете? Нет, её жизнь вне опасности! Я серьёзно, Комуи! Вне опасности, да. Сообщение короткое, но, кажется, они встретили какого-то акума, которого переделал Генерал Кросс. Он жив и работает в Эдо, ищет завод акума. Кросс, а не акума! Сколько лет назад ему дали это задание? Аллен переваривал информацию о том, что его Учителю, оказывается, дали задание, а Бак слушал Комуи. — Не знаю. Говорю же. В общем, Кросс, предложил, сказал им не мешаться под ногами, но они сами решили идти в бой. Не знаю, что там найдут. Действительно. Да. Конечно, мы не можем да и не думаем даже о том, чтобы выпускать Уолкера! Это опасно, он был целью Ноя, целью, которую должны были убить. Мы же не зря проводили все эти исследования, чтобы убедиться, что он не принёс что-нибудь внутри себя. Пока у него нет оружия, ему придётся остаться здесь, хотя, кажется, он сам уже от этого на грани. Опять о нём. О его беспомощности и смятении. Аллен отвернулся, так и не решаясь зайти. Он должен был вернуть себе чистую силу любой ценой. А потому пошёл на поиски Фоу. Через полчаса он понял, что вновь заблудился. А ещё через час наконец-то пришёл, куда и собирался, и Фоу встретила его радостным: — О! Ну наконец-то ты вернулся, я уже устала ждать! Разомнёмся немного? С утра пораньше, когда отделение только проснулось и работники начали выползать из нор, Аллен Уолкер завершал свою тренировку, всё ещё стоя на ногах и нагло утверждая, что он в порядке, только очень голоден. Его уже почти покинула тревога, иногда всё ещё подёргивало глаз. Но потом они с Фоу одновременно замерли. Глаз болел снова, не так мерзко, как ночью, по-другому. Будто бы акума был рядом. Но ведь его не могло быть в управлении? Он поднял взгляд на Фоу и понял, что с ней происходит что-то странное. Её приподняло, запрокинув голову, и она закричала во всё горло: — Бак! Бак!! — Что происходит? — тяжело дыша, обернулся к учёным Аллен, но тут же вспомнил, что они здесь всего ничего и знать этого не могут. К тому же, судя по панике, звучавшей в голове бесстрашного стража, происходило что-то из ряда вон выходящее. Пол под ней пошёл кругами, словно воронка, так же заклубился воздух, а Фоу закричала во всё горло: — Немедленно спрячьте Аллена, Бак!! А потом грудь Фоу пробил странный чёрный луч, преобразовавшийся в разных форм секции с номером на самой первой. Они расправлялись одна за другой, Фоу глотала воздух ртом, будто самый обычный человек. — Это и есть тот самый хвалёный барьер? Довольно хиленько, — произнёс голос из этой темноты, и вскоре в помещении Ордена появился и хозяин этого голоса. — Врата Ноева Ковчега пробивают и не такие заградительные конструкции, — усмехнулась фигура. — И кто у нас тут Аллен Уолкер? Взгляд этого существа пробежался по присутствующим здесь людям, если у него вообще был взгляд, учитывая, что акума был в шлеме с большим, загнутым вперёд рогом и без малейшей возможности увидеть его глаза. — Седые волосы, необычный левый глаз. Взмах рукой - из неё вылетает тонкий белый луч, пронзивший Аллена в грудь так быстро, что он даже не успел понять, что случилось. А потом понял, что не может больше и пошевелиться, тело онемело, а этот луч как будто высасывает его жизнь, его самого. Учёные вокруг попытались, кажется, прервать эту нить, но, похоже, акума лишь с усмешкой принял их наивные попытки. — Моя тёмная материя позволяет разрушать выбранный мной объект, эта нить расщепит его на молекулы и поглотит. Очень удобно. А теперь, мальчишка, я сотру тебя с лица земли! И в следующий миг Аллен понял, что то самое затягивание, которое он ощущал до этого, было цветочками. Ягодки посыпались на него сейчас - адской болью, будто бы его шибанули разом по всем нервам, сразу охватили его полностью. Аллен слышал что-то об отданных указаниях, слышал крик, что кто-то становится прозрачным и понял, что это говорили о нём. А потом был голос Бака, грохот и радостное «Вовремя, Бака-бак!» в исполнении Фоу как раз в тот момент, когда нить порвалась и боль ушла вместе с его сознанием. Кажется, его куда-то тащили, был топот многих ног, эвакуация или что-то наподобие. Всё-таки акума в управлении это ситуация из разряда чрезвычайно опасных. Когда Аллен открыл глаза, он едва не свихнулся, услышав голос Фоу из собственных уст. С ним прощался он сам. Вернее, Фоу в его обличии, говорившая, что ему нужно убежать, пока она задерживает акума. Что он сможет вернуть чистую силу. Что она не сможет победить сама. — Стой!! Фоу! Почему кто-то жертвует собой ради него? Он рванул вперёд, но оказалось, что его взвалили на чью-то спину, и он едва не скатился на пол. И закричали по этому поводу почему-то на учёного. — Ему опасно сейчас даже двигаться, посмотри, он прозрачный! — Уолкер, ты и впрямь не в силах сражаться сейчас! — а это уже Бак. И собственная рука. Она и правда прозрачная, точно у приведения. Наверное, так можно ходить да людей пугать, особенно Лави, было бы прикольно. Глупые мысли. — Откройте эту дверь!! — только и мог требовать Аллен безжизненно. — Вы не можете творить подобного! Вы же убьёте Фоу, так? Она не сможет победить акума! — А ты, можно подумать, сможешь! Уолкер, сейчас без чистой силы ты не сильнее обычного человека! — Тогда к чему это идиотское отношение и спасение?! — К тому, что ты всё ещё экзорцист! Ты знаешь сколько вас? Сколько вас осталось в живых вообще? И каким ударом для Ордена становится смерть каждого из вас? — продолжал наседать Бак. — Ты гораздо важнее каждого из нас, пора бы признать, что бывают вот такие более ценные люди! Это неотвратимо в такой войне, которую мы пытаемся вести! Аллен усиленно думал над тем, что ещё сказать и как убедить этого непрошибаемого открыть эти врата. Он даже попытался прибегнуть к шантажу, напомнив о фотографиях Линали и воспользовавшись тем, что Бак выбит из колеи, попытался сам доползти и открыть дверь, но ему не дали! — Да какого чёрта? Я должен быть там! Там есть акума, а я экзорцист, это моя работа! Это мой путь и я должен идти по нему! — Ты не в том состоянии! Они опять пришли к тому же. — Нам это нужно! — закричал Аллен, во всё горло удивляясь тому, что его не услышали за дверью. — Мне и чистой силе! Мы должны быть там, я знаю это, чувствую! Вы должны пропустить меня! Обязаны! Я экзорцист! И Бак всё-таки принял это решение, когда коридор сотрясся от взрыва за дверью, а Уолкер вновь вырвался из их рук. Он позволил тому пройти внутрь, в разрушенный зал, прямо к акума, повисшему над почти поверженной фигуркой Фоу в обличии самого Аллена. У него не было чистой силы, но хотя бы и так треснуть акума по голове хотелось от души. Аллен не смог устоять перед этим желанием, обнаруживая своё присутствие. — Так значит, это была подделка. Что ж, посмотрим насколько ты силён, — произнёс Акума, а Аллен слышал совсем не это. Он слышал душу. Пылающую, умирающую и вновь возрождающуюся человеческую душу, заключённую в эти жуткие оковы. Она молила о помощи, она просила, она так рвалась к освобождению, и его переполняло осознание, что он… он должен, он может освободить её, остановить мучения, закончить это издевательство. Он улыбался. И знал, что эта душа знает, что он улыбается ей. Они сейчас стояли так близко друг к другу, а Аллен вёл этот заранее проигранный бой. Нет, его чистая сила не восстанавливалась, но он знал, что пока рано. Что он что-то должен понять, и она придёт, вернётся к своему хозяину. Его переполняло это знание, знание, которое, кажется, было заложено в нём с самого рождения. Он знал это даже в тот миг когда собственное тело не выдержало, кажется, начиная просто напросто рассыпаться на части. Странное ощущение. Страшное ощущение. Бак оказался тоже в зале, призвал какую-то защиту, попытался прикрыть Фоу, попытался спасти Аллена, который мог лишь наблюдать за умирающей душой, понимая, что, умирая сейчас, он оставит эту душу на растерзание адской машине Графа, и вряд ли кто-нибудь освободит её ещё. Никто не освободит эту душу, которая стоила всех потраченных усилий и боли. Никто не спасёт Бака, которого пронзил знакомый светлый, тонкий, разрушающий луч акума. Никто не спасёт их. Никто не защитит. Защитит. Он жил этим. С тех пор, как Мана умер, умер и мальчик без имени, умер и безродный сирота, цирковой выкормыш, урод. Умер, познав и боль, и надежду на то, что он вполне может быть Алленом. Умер, но его замерзающее тельце подобрал Мариан Кросс, никак не подходящий для роли доброго самаритянина. Подобрал, поучаствовал в выхаживании и даже дал ему путь, напомнил об имени, напомнил о человеке, что единственный годился на роль отца. Хотя нет, роль отца это слишком мало для Маны, скорее, мужчина был его ангелом-хранителем. Вдвойне обидно, что Аллен едва не вручил его душу в лапы Графа. И лишь чистая сила спасла его от этой ошибки. Он многим был обязан ей. Он был обязан ей своим путём. Путём, в котором он спасал, уничтожая. Он сражался ради этой клятвы и акума. До тех пор, пока не стал экзорцистом. Наверное, он должен был стать более преданным этой борьбе, возможно, он должен был ещё плотнее посвятить себя своему пути, но у него опять всё вышло не как у людей. Совсем не так. Он заметил, что его окружают ещё живые люди, тоже удивительные, тоже дорогие ему и кому-то ещё. Он был мёртв и заботился лишь о мёртвых, вежливой улыбкой отгораживаясь от живых, возводя стены, заслоны, запирая себя на тысячи замков и давая путь лишь тем, кто уже был мёртв. Может быть, у него просто не было сил на то, чтобы заметить их, оплакать их, протянуть руку и понять на самом деле. Может быть, он для них сам был слишком другим, отгораживаясь своим путём и призванием, своим обещанием и стремлением. У него просто не хватило сил. Но может ли быть, что он использовал не всё, что было в нём, что он был так слаб лишь потому, что не только мёртвые, подобные ему, нуждались в помощи, но потому что были ещё и живые, о которых он так легко забывал до тех пор, пока они не прорвались через его защиту? Может быть теперь, на самом деле у него есть силы, у него есть путь, у него есть оружие настолько великое, что его хватит как для акума, так и для людей? И никто не останется без защиты. Ведь это не так уж трудно, когда цель прямо перед тобой, левая рука тянется вверх, расправляя тонкие, длинные стальные когти, невесомым, но прочным туманом, оседает защитный плащ, закрывающий людей от атаки акума. Рука становится вновь единым целым с телом экзорциста, серебристый плащ обретает форму на плечах своего хозяина, слегка щекоча шею пушистым воротником, а на лицо опускается маска. Аллен чувствует своё тело, стремительно восстанавливающееся под воздействием чистой силы. И хочется почему-то смеяться от радости осознания, что ему нужно сделать всего движение, и душа третьего уровня освободится, что этот человек внизу будет спасён. Что он сумеет. Что он уже сумел. Защитить и мёртвых, и живых от единственного зла, чьими безумными словами некогда блеснула перед маленьким мальчиком надежда.