Покров Шута.

В госпитале было тихо. Вернее в этом уголке госпиталя, в отдельной палате, в которую пациентов обычно устраивали на карантин или при слишком сильном ранении, или если необходим был постоянный контроль над больным. И в этой его палате было очень тихо, и никого кроме него не было. Приглушённый свет сбивал с толку, никак не желая дать понять, сколько сейчас времени на самом деле, и Аллен, едва отрывая голову от подушки и сонно оглядываясь по сторонам, снова ронял её обратно, говорил себе, что можно поспать ещё чуть-чуть, и засыпал. Пару раз он говорил себе, что лишь полежит, дожидаясь, пока к нему кто-нибудь не заглянет, но снова проваливался в сон. В недолгий сон, если верить ощущениям. Но каждый раз, когда он пробуждался, его ждала одна и та же картина: нехватка дневного света, плотно закрытое жалюзями окно, отсутствие других людей. Вставать не хотелось. Привлекать к себе внимания — тоже. Сонный разум твердил, что это из-за какого-то нелепого приснившегося ему сна. Пару раз он даже вспоминал, о чём он был, и ужасался своей буйной фантазии. А потом снова засыпал. Ненадолго. Ему не было жарко или неудобно, и он, вроде бы, даже был сонным, но всё равно сон покорял его лениво, нехотя, всё же утаскивая юношу к себе вновь и вновь и каждый раз, кажется, на всё меньший и меньший срок. Словно Аллен не должен был сейчас столько спать, но его разум не был способен на бодрствование. Когда Аллен проснулся в чёрт знает какой раз, ему уже было нехорошо от этого постоянного засыпания и пробуждения. А за окном, кажется, лишь чуть-чуть стемнело. А он успел проснуться и заснуть раз тридцать! Юноша хотел уже встать, но в то же время его голова была переполнена сном и желанием спать, чтобы хотя бы подняться с постели. Ему казалось, что, пожелай он сейчас в туалет, всё равно не сумел бы заставить себя подняться и отправиться в нужном направлении. Эти постоянные сумерки, эта душившая его тишина мешали. Казалось, ещё немного, и в голову на полном серьёзе забредут мысли о том, что он умер или в коме и мечется между жизнью и смертью. Состоянию «жив» то, что происходило с ним сейчас, не подходило. Состоянию «мёртв», вроде бы, тоже. Хотя, вариант со своеобразной пыткой «недосном» заслуживал отдельного рассмотрения. Но даже сосредоточиться на определённой мысли Аллен не мог. Мысли кружили в голове нестройными рядами, подпрыгивали то туда, то сюда, клонились в сторону, наскакивали друг на друга. Одни и те же слова повторялись в голове раз по десять, и он буксовал на них, не в силах сдвинуться дальше и не понимая, откуда они вообще возникли в его голове, потому что во всех случаях это был лишённый смысла бред или просто заевшая мысль. А затем он снова погружался в недолгий и ненадёжный сон, который был лишь короткой передышкой перед новым этапом пытки. Аллен никогда не представлял, что это может быть так мучительно: спать и не спать. Раз за разом. То спать, то не спать. Было ли это последствием всех последних дней, когда он спал совсем мало и редко? Точно нет. Аллен знал это. Его состояние сейчас напоминало болезнь, неприятную болезнь, но до этого он болен точно не был. Так что же с ним теперь стало? Вопрос без ответа. Ему оставалось только уповать на крепость собственного организма и чистой силы. Определённо, всё происходившее лишь отрицательно сказывалось на его самочувствии, и он уже готов был молиться о том, чтобы в палате появился хоть кто-нибудь, кто вырвет его из лап этой странной болезни, смены сна и бодрствования которой, казалось, уже не будет конца. Кем-нибудь оказалась Линали. На сей раз в палате была включена лампа, и рядом с ней в небольшом кресле сидела, читая какие-то бумаги, девушка. Читала сосредоточенно, слегка хмурясь и даже не замечая, что Аллен проснулся и улыбается во всё лицо. Ну да, ведь теперь он был уверен, что останется в царстве реальности без страха погружения в очередной некрепкий сон. — А можно побольше света? — голос хрипел, а в горле ощущался скрипучий песок. Но Аллен говорил. Наконец-то говорил, стряхивая с себя огромную глыбу перемешанных мыслей, потому что те, испугавшись произнесённых вслух слов, тут же бросились врассыпную, оставляя голову абсолютно пустой и грозя заполнить её новой ерундой. Этого следовало избежать. — Привет. — Ли улыбнулась, повернувшись к нему, и прошла прямо к постели Уолкера. — На счёт света — запросто. Если тебе не помешает. — Я грежу светом все эти часы. Ли только удивлённо приподняла брови и щёлкнула включателем, зажигая лампу на стене прямо над постелью Уолкера. — Уже вечер. — Я промучился сутки? — Прости? — Сколько я спал? — повторил свой вопрос Аллен, понимая, что Ли наверняка не знает, какие жуткие ощущения вызвал у него этот сон. — Ну да. Но ты вообще-то рано проснулся. Тебя дали лекарство, чтобы ты отдохнул. — Снотворное… — в ужасе выдохнул Аллен, наконец-то понимая, что было не так с его сном. Он не нуждался в долгом сне, но снотворное не давало ему подняться, сбивало с ног и с мыслей. Похоже, его естественная или подкреплённая чистой силой натура боролась во всю с медикаментами. — Скажи остальным, что оно мне противопоказано. — Ты о чём? — Линали нахмурилась ещё сильнее, наблюдая за тем, как кряхтя, словно старик, Уолкер приподнимает свою тушку и садится на кровати. — Это были одни из самых страшных часов в моей жизни. Я просыпался раз тридцать - я серьёзно, я не преувеличиваю - и каждый раз не мог даже встать. То есть моя голова не соображала, мысли заклинивало, я снова засыпал. Бред короче. Впрочем, бред лучше, насколько я помню. Там почти ничего не запоминаешь и мечешься в жаре. У меня подобная лихорадка была пару раз, хотя уже и давно. Короче, не надо мне больше снотворного, скажешь им там, хорошо? — Было так плохо? Тогда тебе и самому надо сказать… — Скажу. Но просто сейчас… Здесь ещё так пусто, и это помещение, оно… — Аллена передёрнуло, — Я уже чёрт знает о чём подумать успел. Фух, хорошо сейчас хоть отступило. — Получается, ты, считай, и не спал… — Спал. Мне даже что-то виделось. — Да, когда я только пришла, ты был очень беспокойным и… Наверное, это был кошмар, я слышала имя Тикки Микка. «Не краснеть!» — взревел внутренний голос, и Аллен с трудом, но всё же удержал на лице маску равнодушия. Такого сна он не помнил, но отлично знал, в каких именно снах ему так же может сниться Тикки. Не только в кошмарах. Кошмары даже были более редкими перед другим типом снов. Но Аллен не видел в этом ничего странного: он подросток, недавно впервые занимавшийся сексом, причём так, что ему понравилось и даже очень, да ещё и с человеком, который, несмотря ни на что, привлекал его уже несколько лет. Ничего странного в эротических снах с присутствием Тикки не было. А с кем ещё им быть-то, в конце концов? Так что Аллен уже смирился с этим. Но совсем не думал, да и не помнил, что в этом полубреду ему могло присниться что-то такое… Стыдно… Хорошо хоть Линали не поняла. Или это и впрямь было что-то вроде кошмара. Ему пару раз снились не кошмары, а просто тёмные, мрачные сны с Тикки. Он их почти не помнил; там, кажется, не было крови, убийств и месива, но в них было что-то неимоверно тяжёлое. — Хороших снов у меня точно не было. — Извини. Просто я слышала, твоя чистая сила учудила что-то невероятное, и все с ног сбились. И решили дать тебе отдохнуть как следует. Ах, вот почему он в госпитале, да и в отдельной палате! С ног они сбились и накачали его снотворным. Изверги! Впрочем, не могли же они знать. — Хорошо. Это не страшно. А вот мне такое причудилось, представляешь, — он уже не мог удержать усмешки и решил рассказать об этом странном видении, — а мне вот приснилось, будто бы я оказался беременным. — Вообще-то именно это я и имела в виду, когда сказала, что твоя чистая сила что-то странное сотворила. Кошмар оживал на глазах. — Я сплю… — Нет, Аллен, то же самое ты сказал братику. — Линали, это бред! — Аллен продолжал улыбаться, а девушка безуспешно выкручивала себе пальцы, пытаясь сообразить, что теперь делать с юношей и как его убедить. — Послушай… Я позову сейчас их, и они тебе объяснят. И это был не сон! — Ага, а я вдруг превратился в женщину и не заметил! «А вдруг и правда» — тут же пронеслась леденящая мысль, но Ли на его слова только фыркнула. — Нет, Аллен, но согласна, что это звучало бы не так дико! Я сейчас… — Не бросай меня тут одного!!! — тут же заорал Аллен, увидев, что его пытаются снова оставить в этой страшной комнате. И он снова может уснуть, а потом вновь проснётся один. Особенно после его бурной реакции наверняка решат опять накачать его чем-нибудь. А ему снова мучиться. Ну уж нет! — Аллен? — на пороге застыли Вонг и Комуи собственными персонами, изумлённо переводя взгляд с Уолкера, повисшего на самом краю собственной кровати, и на Линали, в чей рукав вцепился Аллен. Первой сориентировалась Линали. Она быстро объяснила, что случилось с Алленом, в первую очередь упомянув негативную сторону действия снотворного, за что юноша был ей очень благодарен и кивал, как мог. Вонг тут же успокоил его, сказав, что если так получилось, то, разумеется, снотворного ему больше давать не будут. Просто на самом деле им нужно было время для обработки полученных данных к пробуждению Аллена, а потому они и решили отодвинуть его пробуждение. А потом они перешли к самой неприятной части разговора. К убеждению Уолкера в том, что скорее всего, тот каким-то совершенно немыслимым образом оказался беременным. Дело это было нелёгкое, но на одного Аллена навалилось сразу три человека, двое из которых сыпали порой совершенно непонятными для Аллена рассуждениями или терминами, сбивая с толку, а третья была несколько эмоциональна и явно переживала за Аллена из-за этой беременности, что Уолкер снова начинал чувствовать себя виноватым. Акума бы побрал эту его неспособность дружить с девушками! Особенно с девушками-ровесницами, которые потенциально должны были его привлекать. Но не привлекали. Просто сбивали с толку. И толк не возвращался до тех пор, пока девушка не удалялась на приличное расстояние. А потом к ним присоединился ещё и Бак. И главу Азиатского Подразделения волновали и некоторые практические аспекты намечающейся беременности, чем он едва не сбил с толку всех находящихся в комнате и не вогнал в краску Уолкера, пытающегося скрыться от этого не знающего о тайне личной жизни демона под кроватью. Так что пришлось сдаться и допустить (всего лишь временно допустить), что он может быть беременным. Или же что с ним что-то странное, что в любом случае требует дополнительного наблюдения. Это был реальный компромисс: Аллен кивает на их предположения, поддакивает, успокаивает и сам знает, что это что угодно, но уж точно не беременность!! — Но я надеюсь, из-за этого вы не запрёте меня в четырёх стенах. Судя по виду переглянувшихся мужчин, именно об этом они и думали. И Линали поняла их действия точно так же. — Эй, но ведь Аллен сойдёт с ума здесь взаперти! — Не сойдёт… — Сойду! — тут же вскочил на ноги Аллен и едва не грохнулся на пол: полусонное помутнение ещё не сбросило свои цепи с его тела. — Нет, потому что запирать тебя никто не станет. Это потребовало бы слишком много объяснений или фальшивого алиби. К тому же ты экзорцист, сильный экзорцист, которого никто не станет так просто списывать со счетов, — отозвался Комуи. — И, опережая возражения и вопросы, поясню, что этот вопрос уже решён. У нас здесь есть представители... — Комуи кивнул на потолок. — И они уже постановили всё. Другое дело, тебе, Аллен, придётся регулярно обследоваться и через какое-то время, возможно, тебе придётся отказаться от миссий. — Но пока я свободен. — Да. Возможно, это всего лишь очередная мутация чистой силы. — Которая приносит детей? — Да откуда это вообще в Баке? — В любом случае чистая сила не даёт нам провести полного обследования, — заметил Вонг. — Никакие рентгены и аппаратура не позволяют увидеть всю картинку целиком. Хотя есть одно сканирующее устройство, которое могло бы помочь, там нужны будет несколько сеансов, конечно, с большим разрывом… — Но его у вас нет, — напомнил Бак. — Почему это нет? — тут же встрепенулся Комуи. — На самом деле очень даже есть! Наши американские коллеги и не такое сюда притащили! Вот сейчас свяжусь с Эпстейн и затребую… Он уже развернулся к выходу, как замер и развернулся обратно. — Ах да, Аллен, для всех твоя чистая сила просто вытворила что-то невероятное. Без конкретики. О твоём настоящем состоянии знаем только мы, ещё один врач — можешь за него не беспокоиться, никому не расскажет — Линк с Рувелье и… и книжники. То есть Книжник знает и сказал, что это твоё решение, говорить об этом Лави или нет. Всё же это довольно личное. — Ребёнок-то? Ребёнок, взявшийся из ниоткуда? — Из чистой силы, похоже… — вздохнул Смотритель, вновь поворачиваясь к выходу. Никто не понимал трагедии Аллена. Следующие полчаса Аллен учился ходить. И даже немного бегать. Туман покинул его голову совсем, Вонг причитал о снотворном, а Аллен во всю гадал, куда его отправят теперь. То и дело, когда на него не смотрели, ладонь скользила к абсолютно плоскому животу и замирала там на некоторое время, дабы убедиться, что всё в порядке, всё как прежде. Никаких намёков на эту чёртову беременность. Хотя, наверное, ещё было рано… Рано… Вообще-то он твёрдо заявил, что секса у него никогда ни с кем не было. И это вполне могло бы быть правдой, если бы не было Ковчега. Ему поверили. И Аллен тоже поверил в то, что одно с другим связанно никак быть не может. Но ориентировался в сроках именно на этот Ковчег, на те шесть часов, которые они с Тикки провели вместе. И выходит, подсознательно он смирился уже и даже определился с тем, кто, когда и как? Ну, кроме «как» всё-таки. Вот этого он не понимал вовсе. А потому был склонен считать, что секс и этот ребёнок, если это и вправду ребёнок, никак не связаны друг с другом. Да и не ребёнок это! Комуи вернулся, когда Аллен уже наворачивал большие круги по пустующему госпиталю на приличной скорости, с лёгкостью огибая все встающие на его пути препятствия. И повёл их вниз. В лаборатории. Аллен уже видел пару раз, как лаборатории центрального отделения закрывали, и доступ туда оставался только у учёных. Так вот и с этими коридорами было то же самое, но на постоянной основе. Практически всё место, выделенное людям Эпстейн, было закрыто от посторонних, и, как и полагается в этом случае, по Ордену быстро расползлись слухи, что новый проект поражает своей гениальностью или кровожадностью. А Аллену было всё равно. Он предпочитал не замечать пополнения в научных группах и закрытых дверях, являя собой образец идеального работника: дело делает отменно и никуда не суёт любопытный нос. А вот теперь его повели прямо за одну из таких дверей. Впереди шёл Комуи, выглядевший чем-то очень озабоченным, рядом с Уолкером шагал Вонг, тоже погружённый в свои мысли. Где именно они потеряли Бака, было непонятно. И хорошо, что потеряли. Бак задавал самые скользкие вопросы связанные с отцовством (материнством?) и сексом, мерзавец! Аллен думал о том, что стоит позволить другим вести его и дальше. Куда бы они его не привели. Легче решать проблемы по мере их поступления, а не вот так вот сразу, а там, глядишь, он за работой и обследованиями всеми и не заметит, как пройдёт время и как раз подойдут сроки… Стоп. Зачем он об этом подумал? Сопровождающие даже не стали мешать ему, когда Уолкер, отклонившись от курса, уселся у стеночки в коридоре и позволил себе мысленно разбить голову об пол. Потому что в конце сроков должны быть роды. Но он ведь уже приказал себе решать проблемы по мере их поступления, ведь так? А это значит, пока даже не ясно, беременный он вообще или нет! Может, это всё же очередной бред сотрудников Ордена! Правда об этом говорят не только такие странные люди, как Комуи, но и люди посерьезнее. Аллен не мог думать об этом. Лабораторные коридоры, по которым их провели уже в сопровождении одного из странных типов в красных одеждах и с закрытым лицом, воображения не поражали. Тут тоже не было ничего интересного. Или же интересное предпочитали не выставлять в коридор, что, по сути, было верно. Спустившись ещё на пару этажей, Комуи наконец-то ответил, что надо было запоминать дорогу, но, встретившись с возмущённым взглядом Аллена, пояснил, что его, в принципе, всё равно всегда будут сопровождать до этой комнаты. Коридор уходил дальше со своими двумя закрытыми дверями и одной дверью в самом начале, возле которой стоял чем-то недовольный и немного ошарашенный Линк. Он как раз говорил с мужчиной в халате, возможно, тем, кто отвечал за это оборудование. Аллен точно не знал. Но когда они приблизились, инспектор приветственно кивнул им, фигура в красном кивнула в ответ и отчалила к началу коридора, и только после этого взгляд Линка остановился уже на Аллене. И было в этом взгляде именно то, что Аллен и ожидал там увидеть: недоумение, недоверие и близость к вере в собственное безумие. Уолкер молча кивнул, чувствуя прилив благодарности к ещё одному существу, которое считало, что, скорее, все вокруг психи, чем Уолкер может оказаться беременным. Юноша сделал шаг к Линку, коротко обнял его и, вновь отойдя на шаг, произнёс: — Простите, но у нас тут дурдом. Вообще-то он обращался к Линку и проще, но при людях его воспитание как бы намекало, что Линк тут инспектирует Орден, и он не друг-товарищ, даже если друг-товарищ и в самом деле. А Линк кивнул и ответил то, что окончательно подтвердило — инспектор за месяц в Ордене прижился. — Тут всегда дурдом. И они наконец-то вошли в кабинет. По сути, это помещение опять напоминало палату. Только тут, несмотря на отсутствие окон, было очень светло и стояла загромождающая почти пол комнаты аппаратура. Аллену лишь на мгновение стало интересно, насколько она может оказаться технической, потому что соображение, что многие сюрпризы в Ордене имеют магическую подоплёку, вертелось в его голове ещё со времён ученичества. Всё же путешествовать с Учителем и не узнать, что этот пьянствующий вредитель как бы владеет магией, было сложно. Не смотря на то, что Кросс редко говорил что-то дельное о себе. Доверия эта палата не вызывала. Аллен же покорно позволил уложить себя на единственную здесь пригодную для этого, но довольно жестковатую горизонтальную поверхность, стянул с себя рубашку, при этом бросив тоскливый взгляд на предательницу-манжету. Как она могла сотворить со своим носителем такое? Затем к его шее подсоединили колючий датчик прямо туда, где билась сонная артерия, и это немного напрягало. Зачем этот парень набрал шприц очередного лекарства, принялся растирать Аллену руку, кажется, не замечая, как растёт напряжение Уолкера… А в следующее мгновение сильнейшая волна отбросила всех находящихся в комнате людей к стенам, а сам Уолкер обнаружил себя с активированным распущенным плащом и вытянутой левой рукой, между когтями которой он вновь фокусировал энергию. И понял, что сделал что-то не то…