Покров Шута.

От автора: Сегодня у меня большой день… Тарам-пам-пам! И почему-то именно я дарю вам этот небольшой подарочек в виде глав)) Надеюсь, они вам понравятся. — Новости, новости, новости… И сдались тебе эти новости! — Лави расхаживал по тренировочному залу туда-сюда, бормоча под нос всякие глупости. Опускающиеся на Башню сумерки как всегда не приносили ни грамма тишины или спокойствия: лаборатории работали круглосуточно, сменяя работников дневных смен и ночных, искатели прибывали и уходили на миссии в любое время суток, и отчёты из самых разных точек земли так же приходили в разное время. И если среди сообщений или бумаг вдруг появлялось что-то с пометкой «срочно», то, разумеется, Смотритель и его помощники были вынуждены отвлечься от дел или долгожданного отдыха и приступить к новому заданию. Чёрный Орден бурно прожил первый месяц нового года и так же бойко отстучал второй. Шли дни и недели, но предполагаемый спад активности так и не наступал, все боялись чего-то не успеть, все помнили, что Тысячелетний Граф заполучил всё-таки Ковчег, и наступление ветреного февраля никто не заметил. Только Аллен продолжал кропотливо измерять время. Странный режим сна так и остался с ним, и бодрствовать по четыре дня разом стало для него в порядке вещей. Так что свободное время, появившееся за счёт лишних часов бодрствования, Аллен предпочёл тратить на кое-что полезное: он налаживал отношения с окружающими его людьми. Налаживал целенаправленно, стараясь не лгать и не перегибать с дружелюбием, помогая всем подряд, улыбаясь и поддерживая беседы. Разве что начальство не удостоилось его внимания: их Аллен предпочитал избегать. А другие экзорцисты, новые и старые учёные, искатели и вообще все, до кого мог дотянуться Уолкер, всё больше и больше проникались к нему симпатией. Аллену нужна была эта дружественная атмосфера и чистая репутация, он кожей ощущал на себе редкие, колкие, предупреждающие взгляды: шаг влево, шаг вправо, и он окажется изолированным от целого мира. Пока его действия всех устраивали. И даже ненавязчивый присмотр и в некоторой степени опека Говарда Линка, на поверку оказавшегося довольно неплохим человеком, Аллена совсем не раздражала. Чистая сила становилась всё более привычной, миссии, на которые его посылали реже, чем остальных экзорцистов, радовали возможностью размяться и освободить новые души акума. Впрочем, об этом он всё больше молчал, намекнули уже, что не всем может понравиться подобный подход: спасение акума. Хотя это и было логичным. И Уолкер искренне не понимал, почему организация под руководством Ватикана считает, что гораздо удобнее идти уничтожать врагов и тварей созданных Графом, его оружие, а не спасать застрявшие в этих машинах души ни в чём не повинных людей. Но смена курса ими запланирована не была. Помимо пяти коротких миссий, на которых успел побывать Уолкер, он также однажды встретился и с Тикки Микком в городе. На сей раз встреча продолжалась всего-то пару часов, Аллен действительно спешил, хотя, чем больше времени они проводили порознь, тем сильнее подросток убеждался, что… скучает. И это было ужасно. Он всё чаще, практически каждый день ловил себя на мысли, что скучает. Скучает, хочет увидеть, почти бредит во сне и наяву и даже не пытается от себя это скрыть. Только если на первых порах он всё сваливал на подростковые гормоны, на страсть, постоянную неудовлетворённость, ибо проснувшаяся чувственность и желание не давали теперь юноше спуска, напоминая, что тело это не рассудок, с ним так просто не возобладаешь. Принимать душ посреди дня, после того как неудачно задумался не о том или не так, когда бросил взгляд на мужчину, что отдалённо, но всё же напоминает Микка, стало почти в порядке вещей. Хорошо хоть никого такое не удивляло: экзорцистам и сотрудникам Ордена часто требовался душ посреди дня, после тренировок или от того, что они помогали учёным и заляпались в очередном с трудом опознаваемом эликсире Комуи. Да и отдельная комната, запирающаяся на шпингалет изнутри, теперь не казалась роскошью, а превратилась в острую необходимость. Хорошая изоляция тоже перешла в ранг необходимого. Аллен не был уверен, что во время своих снов не проговаривает имя любовника. Скорее, он был уверен в обратном. И на миссиях, где они обычно делили комнаты на двоих или троих, по той же причине опасался засыпать. Тут его новый режим сна тоже был на руку. За это Аллен почти влюбился в свою чистую силу, изредка выговаривая за эту беременность. Впрочем, сам он в неё не верил и всячески уходил от темы. Даже в те моменты, когда Комуи что-то радостно орал про его чистую силу, наконец-то позволившую хоть немного рассмотреть ребёнка… Аллен не думал об этом. Он думал о миссиях, немного о Тысячелетнем Графе, от которого не было ни слуху, ни духу, думал о странном проекте Ордена, который проводился в соседних комнатах лабораторий, и думал о Тикки. Дошло до полномасштабного планирования нового самовольного побега в город. Аллен даже решил и нашёл приличный способ сделать это ночью. Но потом подумал, что Тикки может его ночью не ждать. Или вообще не ждать. Идея послать Тимканпи, как они и договаривались, пришла в его голову, к счастью, гораздо позднее. А то мучимый новыми сомнениями по поводу того, что именно испытывает к нему Ной и как им жить дальше, он мог натворить глупости. Долго это копание не продлилось, ровно столько, сколько потребовалось Аллену дойти до зала и начать тренировку с оказавшимся там Лави (а его там редко видели). Правда, тренировка не пошла, юноша отвлекался и позорно пропускал удары рыжего и вскоре сбежал. Затем была попытка заткнуть сомнения едой, но аппетита как не бывало. Потом Аллен отправился к учёным, попытался докопаться до Комуи и тринадцать раз пожалел, что спит так редко. Через семьдесят два часа полных блужданий, страхов и самовнушения Аллен уснул. И приснился ему Тикки. Только стало почему-то легче. От мыслей о Тикки всегда было легче. И эти мысли преследовали Аллена везде. Уж очевидно, что новая привычка надолго запираться душе была связана именно с этим мужчиной. С мыслями и фантазиями о нём. И с тем, что тело юноши требовало к себе всё больше внимания. Пытаясь проанализировать свои чувства к этому мужчине, Аллен соглашался с тем, что явно питает к нему некоторую страсть, которая в некоторые моменты жизни грозила перерасти во всепоглощающую. Возможно, любовь — этого он не отрицал ещё с первых встреч с Тикки Микком, когда ничего о нём не знал. Ощущение двойственности начало спадать, и Аллен для себя решил, что тот безымянный португалец и Ной Тикки Микк действительно одно и то же лицо. Просто как две стороны медали. Или как психическая болезнь. Но ведь с ней можно бороться? Высветлить — это слово застряло в голове юноши, словно ответ на все вопросы. Он надеялся когда-нибудь суметь вытащить Тикки из его тьмы обратно. Или дождаться того времени, когда Тикки сумеет сделать это сам. А пока он решил жить дальше. Наблюдая за тем, что делает Микк, терзаясь сомнениями насчёт того, лжёт ему Ной или говорит правду, и… и продолжая любить, наверное. Всё же любить. Было немного обидно, впервые обидно за то, что мир оказался не таким уж безоблачным и что война никак не желала заканчиваться. Аллен всей своей душой пожелал уничтожить Тысячелетнего Графа и закончить всё это, чтобы… Чтобы… Что? Жить обычной жизнью с обычным Тикки? — Ты спишь? — Лави склонил голову на бок, отросшая чёлка скрывала единственный глаз. Аллен вздрогнул, промаргиваясь и пристально всматриваясь в своего товарища, пытаясь вспомнить, что происходит и что они тут делали. Тут — это в комнате Аллена. — Прости, я задумался. На чём мы остановились? — Мы начать не успели. Может, тебе стоит ещё поспать? Да, сегодня его подняли всего через два часа после того, как Аллен лёг в постель. И чувствовал он себя не шибко хорошо. Но, отогнув уголок лежащего на столе календаря с всунутым в него кратким расписанием, отрицательно качнул головой. — У меня обследование через полчаса, там и посплю. Обследование обычно проходило раз в пять дней, и на нём не делали ничего необычного. Через раз забирали кровь и отправляли на короткие дополнительные процедуры с врачом, а обычно он просто ложился на кушетку, давал закрепить на себе датчики и лежал так около двух-трёх часов. Иногда даже спал. Но очень редко. Чаще всего ему было банально скучно, и Аллен даже стал таскать с собой книги, которые он раньше не особо жаловал. Не было у него ни усидчивости, ни прилежности, чтобы интересоваться чтением. Грамоте был обучен, не считал землю плоской — и ладно. Этого достаточно. Потому и книги он выбирал полегче. В основном какие-нибудь рассказы о дальних странах и укладе жизни местных народов, иногда что-нибудь захватывающее об истории, что советовал ему Лави, а юный книжник в этом деле был отличным советчиком. А теперь Аллен собирался не брать никаких книг, а просто выспаться хорошенько. Трёх часов плюс к тем двум, что он уже спал, ему было теперь достаточно. — Меня пугает твоя новая способность не спать сутками, — хмыкнул Лави. — А меня пугает, что ты уходишь от темы новостей. Неужели успело произойти что-то страшное? — Уолкер только вчера вернулся с миссии и не успел как следует осмотреться в Башне. Лави фыркнул. — На самом деле ничего нового. И ничего интересного, честно. — Рыжий замахал руками и бодро вскочил на ноги, начиная кружить по комнате. — Но Книжник говорил, что хочет о чём-то с тобой поговорить или спросить, я точно не понял. И раз времени до твоего осмотра осталось не так уж много… — Надо было тебе перехватить меня до того, как я пошёл спать. — Упаси Боже! А потом нарваться на гнев всех охранников твоего священного сна? — с наигранным благоговением воскликнул Лави. Уолкеру захотелось чем-нибудь его треснуть. Но губы предательски разъезжались в стороны, образуя открытую, почти счастливую улыбку. Он так хорошо чувствовал себя, когда общался с этим недокнижником! Хотелось ответить так же какой-нибудь достойной шуткой или усмешкой, но ничего подходящего в голову не приходило. Так что он всего лишь замахнулся в сторону Лави и сквозь зубы пробормотал нечто, что и сам бы никогда не сумел разобрать. Смысла у этой абракадабры не было. Вынырнув в коридор, наполненный отдалённым шумом чужой работы,Лави притормозил и заявил, что они могут и не успеть найти Книжника, до того как Аллену придётся пойти на осмотр. А потом начали поиски Книжника в стиле: «Тут нет, и тут нет, и здесь нет, и здесь тоже! Да где же этого Панду носит? ПАНДА!!» Благо, народ в Ордене давно привык к немотивированным признакам сумасшествия, и никто не обращал внимания на мечущего между комнат рыжего юношу, как на прицепе таскающего за собой Уолкера. Аллен лишь успокаивающе улыбался, виновато пожимал плечами или кивал потревоженным обитателям Ордена. — Да что же это за ерунда? Они замерли в одном из коридоров внешних лабораторий Комуи, и Лави, оглядываясь по сторонам, удивлённо чесал макушку. — Я скорее заблужусь, чем найду этого вредного Панду! — А ты можешь заблудиться? — Аллен всегда полагал, что с идеальной памятью Лави отлично помнит и знает все закутки Башни. — Здесь иногда… Иногда… Не важно! Просто фигура речи! — Юный книжник, в первые мгновения явно грешивший желанием что-то рассказать, что-то не вполне нормальное, быстро свернул с этой темы. — У всех есть свои слабости, у меня тоже иногда может мозга за мозгу залезть, и я буду совершенно беспомощен. Сам будешь меня выводить отсюда. Скептицизма на лице Уолкера в этот момент было столько, что можно было смело идти и разрушать всем известные аксиомы. — Я? — Ты. — А под чрезвычайной ситуацией ты что имеешь в виду? Если отраву Комуи, я тоже пострадаю. — Я верю в твою устойчивость к подобной гадости. Желание расхохотаться во весь голос затмевало шёпот разума. Но Аллен героически сглотнул, с усилием удерживая грозящие разъехаться в радостном оскале губы, и выдавил из себя: — Если бы... — Не бог весть что, но… он выразил своё собственное мнение. — Что там дальше-то у нас? Куда пойдём? — К Комуи? Вдруг Старик решил вообще нас покинуть и меня не предупредил. Маразм у него уже, так что мог и такое сотворить. — Не наговаривай на книжника, — тоном самого примерного мальчика на свете отозвался Аллен, неуверенно следуя за своим товарищем. Лави шёл какими-то подозрительно захламлёнными коридорами, а только что они оставили за собой целую забитую дверь. Это всё больше напоминало заброшенные складские помещения со всеми самыми опасными прибамбасами их главного учёного. — Ты уверен, что мы здесь совсем ничем не можем отравиться? Или наткнуться на дикого Комурина? — Комурины бывают не дикие? — со смехом Лави отворил следующую дверь и тут же поднял палец. — Слышишь? Там люди! — Комурины бывают вполне нормальными, но у них срок безопасной эксплуатации меньше часа. — А откуда ты такие слова умные знаешь? — Какие? А! Так меня же Кросс всё время моего ученичества эксплуатировал. И нефиг ржать по этому поводу! — Да-да! Это трагедия всей твоей жизни, мы знаем! — Лави замахал на него руками, боком вваливаясь в приоткрытую дверь и делая это так неосторожно и резко, что Аллен не удивился бы, если бы узнал, что тот решил покончить жизнь самоубийством, и, точно вторя его предположениям, с той стороны раздался двойной вопль: — Осторожно!! Юный книжник замер в позе ласточки, зацепившись одним «крылом» за косяк и выпучив глаза на двух парней — единственных живых обитателей зала, одетых в почти нормальную, но выпачканную одежду, которую, видно, было не жалко. Один из них так же замотал себе голову, а второй невозмутимо тряс своей пушистой - иначе и не скажешь - светлой головой. Волосы у него буквально стояли торчком, хотя и были не такими уж короткими. Аллен подумал, что это либо от удара тока, либо парень уже вдохнул что-то из препаратов Комуи. А Лави задумчиво обозревал расставленные перед дверью кастрюли и вёдра со сгруженными в них пластиковыми и стеклянными бутылками и искал место, куда можно безопасно поставить ногу. — Приветствую живых в этом царстве смерти и ужаса! — наконец-то обретя равновесие и приподняв руку для приветствия, произнёс Лави. — Я вас помню, ребята, вы здесь новенькие, помогаете в лабораториях и вообще. Эван и… — И одуванчик, — закончил представленный парень со смешком. Он был повыше своего товарища. Почти как Лави. А его друг, видно, не первый день получавший подобное прозвище, обиженно ткнул его локтем и пробормотал что-то о невоспитанных идиотах. — И Эрик, но одуванчик ему действительно идёт больше, — склонив голову на бок и состроив задумчивый, оценивающий вид, пробормотал Лави. И Аллен был с этим согласен. Со своей лохматой, почти белой, воздушной головой, тёмно-зелёными штанами, кофтой и почти такого же цвета тряпкой, повязанной на поясе, парень и впрямь казался цветочком. На который дунешь, и голова сразу станет лысая. Уолкер едва удержал смешок при этой мысли и совсем уж оказался на грани, когда Эрик услышал слова Лави и, схватив первую попавшуюся бутыль под ногами, с азартом швырнул ее. — Эй, полегче, нам же сказали, что это что-то очень опасное! — Вот именно! — бутыль была пластмассовой и пролетела в полуметре от юного книжника, но он, как обиженная сторона решил, что имеет право возмутиться. — От этого и умереть не долго! Почему вас послали разгребать этот склад? Лаборанты переглянулись и вздохнули. — Нужно свободное место! — хором, будто тренировались уже раз десять, произнесли они. — Грёбанный Североамериканский отдел со своими опытами, — сразу же сообразил, о чём идёт речь, Аллен. — Я слышал, Комуи в последнее время всё больше и больше сцен на виду у всех устраивает, когда ругается с Эпстейн. — И что Бак ему пытается противостоять и вернуть разум, снова и снова нелегально проникая в наше управление, — дополнил орденские сплетни Лави. — Что, всё действительно так плохо? — удивился Уолкер. — Да, Аллен, мы вот в первую же неделю с подобной очень большой ссорой столкнулись. Насколько поняли, там едва ли не сцепились как раз трое глав отделений и какие-то учёные. Впрочем, возможно, учёные пытались всех разнять, — заметил Эван. — Или всё же поучаствовать в этом веселье, — вздохнул Эрик, оттирая пот со лба рукавом и кивая в сторону расставленных всюду и разбросанных ёмкостей. — Вот мы и отпросились куда подальше от нового конфликта, правда не знали, что это едва ли не так же опасно… — В Ордене вообще везде и всё опасно! — хмыкнул Аллен, присматриваясь к лаконичным наклейкам на бутылках. — Вы их сортируете, да? — Да, обычно на них есть наклеенные ярлычки с названием и кодом, вот по этому коду и сортируем. Ну, ещё неопознанное есть, его мы запаковываем каждую отдельно, — Эван помахал рулоном белого, воздушного обёрточного материала, — и убираем в сторонку. Ничего интересного. А что тут понадобилось гиперлюбопытным начинающим книжникам? Лави, практически засунувший свой нос в огромный, ящик, попытался изобразить что-то заумное рукой в воздухе, но вышло, скорее, что-то совершенно нецензурное. Аллен даже покраснел. Эван, к радости Уолкера, тоже. Эрик смотрел не в их сторону, наблюдая за тем, как на верхушке стеллажа, под самым потолком, неуверенно покачивается стальная труба. Что она там вообще делает и кто её туда запихнул? — Мы с Алленом мимо проходили, искали моего Старика, — Лави с самого начала, конечно, вёл себя так, словно давно знаком с этими двумя пареньками. Но теперь это было уже очевидно. — Мы-то его точно не видели. — Но я слышал, — тут же вставил Эрик, стягивая с рук перчатки и кивая Эвану. — Время завтрака уже давно прошло, но моего голода никто не отменял! Эван оглядел фронт предстоящих ему ещё работ и шумно вздохнул: — А плевать, пошли есть. — Стоп, а где вы Панду-то видели? — Панду? — Эрик даже запнулся у выхода, но, потрепав свою пушистую шевелюру, очевидно, осознал, что его друг не единственный любитель придумывать дурацкие прозвища. — Так он со Смотрителем о чём-то болтал! Аллен с Лави мрачно переглянулись. Ещё несколько минут назад Комуи утверждал, что не видел сегодня пожилого Книжника и не знает, где тот может сейчас находиться. — Значит, заговор. Ладно, ребят, приятного аппетита! — юный книжник стоически перенёс очередной удар злодейки-судьбы и махнул знакомым на прощание. Парни уже из коридора отозвались, попрощавшись, и Лави, не дожидаясь решения Уолкера, тоже отправился в коридор и прямиком к ближайшему тупику. — Идём в лаборатории, твоё время уже подошло. Может, придёшь немного позже. И жестом фокусника юный книжник раздвинул стену. Аллен даже услышал тот глухой стук, с которым его челюсть встретилась с полом. — Что, хочешь сказать, ничего не знаешь о старых лестницах? Они, между прочим, указаны в планах эвакуации. — Эвакуации? — Да, и ты раз в полгода подписываешь документ, что знаком с этим планом и знаешь, что и как делать при любом возможном ЧП, будь это катастрофа или критическое нападение Графа. — Да? — что-то Аллен не помнил, чтобы подписывал что-то такое. А он имеет привычку тщательно вчитываться в документы, под которыми ставит свою личную закорючку, а то мало ли. Мог ли Комуи его провести? Ничего умного он сказать не мог, а потому молча двинулся за Лави к довольно широкой и удобной лестнице, если бы там был свет, и она не была завалена старым стройматериалом, мешками какими-то и кирпичами. Особенно много всего этого было у двери. Будто для того, чтобы не дать войти и выйти. — Слушай, а ты с этим парнем знаком, что ли? — снова подал голос Лави. — Ась? — Ну, с Эваном? Вы так открыто общаетесь, и он твоё имя знает. — Да я всегда так общался, — легкомысленно отозвался Аллен и ткнул Лави в спину, не сильно, но не ожидавший этого парень всё равно опасно накренился и едва не запнулся о ступеньку в темноте. — А насчёт имени, ты уж извини, но я, пожалуй, самый известный и популярный экзорцист. Канда ещё известен, но уж точно не популярен. Лави поперхнулся, громко откашливаясь и кидая на довольного, словно пережравший кошак, Аллена оскорблённый взгляд. — Вот ведь! И откуда в тебе это? — С рождения было! — Да уж. Может, ты у нас каких королевских кровей на деле, и это твоя порода так и прёт? — А кто знает, — Аллен флегматично пожал плечами. Тайна его рождения его давно не волновала. — Но ты, может быть, и прав, твоя молодость и необычная внешность сделали тебя популярным, — Лави не мог не согласиться с очевидным. — А теперь ты ещё и Ковчег восстановил. А ещё вон, странную болячку подхватил от чистой силы и ходишь на обследования. — Обследование, — Аллен покорно ступал вслед за Лави на новый пролёт старой лестницы, надеясь, что хотя бы выход с ней внизу будет нормально расчищенным. — И чего они там хотят увидеть-то? — Сердце, может быть? — Сердце, Сердце, причём здесь оно? — вздохнул Аллен, — Почему вы так легко сбросили со счётов Линали-то? Чем она так не понравилась? Недостаточно сильна или что? — Или что. Мой Старик, вроде, за доступ к чему-то поделился некоторыми тайнами о чистой силе. Теми, половина из которых, как он считал, вообще не применимы к настоящим экзорцистам. Но, похоже, тут он ошибался. Оказывается, в первую войну не было, не существовало вовсе никакого оружейного типа чистой силы. — А какой был? — Аналог паразитической и второй, другой. И назывались они плотью и кровью. То есть те, что соединялись с плотью, как твоя рука, к примеру, или зубы Крори. В общем, чисто наши паразитические. И те, что соединялись с организмом через кровь. Кровь носителя давала им форму в крови и хранилось некоторым образом. Дверь внизу оказалась почти не завалена, Лави только пришлось отодвинуть парочку досок к другой стене, и они наконец-то вырвались наружу. — Помнишь, что стало с чистой силой Линали? — Я знаю то, что рассказывали в Ордене, меня там не было, — напомнил юноша, отряхиваясь от будто всюду налипшей пыли. — Кристаллический тип — прозвали они. А я уверен, что это как раз по крови связь, понимаешь? Прямая связь с телом носителя, вот что было у экзорцистов иного времени! Вот что должно быть у нас! Теперь полагают, будто все, у кого технический тип, по сути, не связаны с чистой силой как надо. — А паразитический тип сразу предполагает полную связь? — Аллен зевнул. Вроде интересно, но спать хочется. — Нет. Если у нашей оружейной изначально не хватает прямой связи с носителем, то у нашей паразитической не хватает устойчивого выражения, формы. Книжник тебе лучше объяснит, да ты и сам должен помнить, как сначала с рукой обращался, и сравнить с тем, что сейчас. — Да уж, теперь у меня целая гардеробная… Продолжая путь к лабораториям, Лави так же поведал Аллену о некоторой возможной специфике чистой силы и, скорее всего, о важности работы в команде. О необходимости такой работы, на которую экзорцисты настоящего не плюют лишь на некоторых заданиях, предпочитая игнорировать на тренировках. В общем, было интересно. Но, запихнув собственную тушку на ставшую почти родной кушетку, Аллен милостиво позволил врачу подсоединить все датчики и, недолго думая, погрузился в лёгкую дрёму. Его разбудили через положенное время, сказали, что он может идти. Аллен согласно кивнул и снова провалился в сон. Сколько было времени, когда он очнулся в следующий раз, Аллен уже не знал. Только понял, что его так никто и не потревожил, вокруг удивительная, не типичная для Ордена тишина, и он был бы не против понежиться ещё немного на этой кушетке, если бы не бурлящая внутри энергия, побуждающая своего хозяина вскочить на ноги и двигаться навстречу новым делам. С удивлением отметил, что успел накинуть на себя рубашку после обследования и завалился спать. Видно, был очень сонный и преодолеть могучее притяжение кушетки так и не сумел. Подавляя рвущийся наружу смех, Уолкер бодро спрыгнул на пол, быстро зашнуровывая ботинки, и, воровато оглядываясь, выглянул в коридор. Всё как обычно: путь налево ведёт к выходу, путь направо в помещения уже нового проекта. И ни-ко-го… Секретный проект, блин. Бодрость и необходимость нового активного действия прямо таки вынуждали его не спешить с выбором пути, не идти туда, куда он уже ходил после каждого осмотра. Память деловито подсказывала, что это внешний уровень, и безопасность здесь почти на нуле, благодаря тому, что у Аллена был пропуск. Без него, конечно, не пройти. И сейчас здесь тихо, безлюдно, дверь в следующий отсек, где должны располагаться помещения проекта, приоткрыта, на одном уровне двери редко закрывали, потому что распознавание кода с чипа занимало минут пять, а тем, кто здесь работал, приходилось то и дело шмыгать туда-сюда, а задерживаться по пустякам никто не желал. Да и наверняка дома, в родном отделении у них было и комфортней, и места больше, и система лучше отлажена. Аллен крадущимся шагом подобрался к не нужной ему в обычные дни двери, осторожно приоткрыл её пошире, заглянул. Ничего необычного: новый, чуть более широкий коридор, заворачивающий вправо, и двери в ряд. Двери со знакомым единым для всех замком, тем самым, который обычно отзывался на чип Уолкера. Аллен медленно поднял правую руку с тонким браслетом, на котором и был этот чип, чтобы не потерять и никуда не деть. Сунув руку в карман и с некоторым удивлением вытянув на свет божий маленький уголёк, Уолкер едва удержался от соблазна сунуть его в рот. Вот уж если и появилось в нём что-то странное, так это вкусы: мало того, что он начал есть, выбирая дикие даже для него сочетания продуктов и блюд, так ещё и появилась привычка сосать разные железяки или уголь. И теперь всегда носил с собой то или другое. Впрочем, небольшой гвоздик (больше всего он предпочитал именно гвозди) или ещё что-то можно было найти в Ордене довольно легко, а вот уголь… Отряхнув руки, Уолкер решительно направился к ближайшей двери, надеясь найти что-то интересное и не нарваться на неприятности. Однако, к его великому разочарованию, первая комната, покорно распахнувшись перед его чипом, не явила ему ничего интересного: огромный, с человеческий рост резервуар, ремни, пара коробок, каталка в углу. И темнота, потому что внутри отыскать включатель Аллену не удалось, а света из коридора не хватало. Может быть, на внешнем уровне и не было ничего интересного? Однако Аллен продвинулся дальше. Что бы он сказал, если бы его засекли? Что заблудился? Или что чистая сила приказала ему обыскать эти комнаты? Или что его ребёнок пнул по рёбрам, принуждая открывать запертые двери? При последней мысли он фыркнул, но улыбка тут же сползла с губ, когда он очутился в третьей открывшейся комнате (предпоследней в этом коридоре, если не считать широкие, двустворчатые двери в противоположной стене коридора, у которых был совсем другой замок). Больничная палата — первая ассоциация. Больничная палата и пациент. Худой, выглядящий изрядно потрёпанным паренёк в светлой, лёгкой больничной одежде. Светлые волосы беспорядочно растрёпаны, скрывают глаза и обрамляют худые, впалые щёки. Странный ошейник на шее с ещё более странными символами,начертанными на его поверхности или даже вырезанные на них. Некие печати на скреплённых друг с другом руках, подозрительный обод на голове. Всё это наталкивало на мысли о заключении. Молодой парень был настолько утомлён, что, похоже, даже не услышал, как открылась дверь, или не имел сил повернуться в сторону пришедшего. А Аллен мялся на пороге нерешительно, думая, что надо бы повернуть обратно, пока не поздно, но… Кто этот человек и почему его здесь держат? Он скользнул взглядом по скромной обстановке этой палаты, остановил взгляд на дверце, ведущей куда-то ещё, на тусклый светильник в углу. — Эй? — тихо произнёс юноша, делая шаг вперёд. Он не знал, что именно подтолкнуло его, но этот парень… Этот парень… Ощущение, что он остро нуждается в помощи, распирало грудь. — Эй, ты меня слышишь? — А? — неизвестный бодро обернулся на голос Уолкера, сразу же весь подбираясь на скрипучей кушетке. Говорил он очень громко и двигался куда быстрее, нежели рассчитывал Аллен. Когда парень сидел неподвижно, он выглядел бессильным. Но это оказалось лишь иллюзией. — Ты кто? — Я… Я просто здесь обследование в соседних помещениях проходил. Я работаю в Ордене, — называть вот просто так имя и род деятельности не шибко хотелось. Парень усиленно хмурился. — Ты не мог бы… — он постучал ладонью по уху и своему обручу на голове. — Говорить громче, не разбираю половину слов. — Я мимо проходил, говорю, — Аллен прикрыл дверь за собой, убеждаясь, что она не защёлкивается, и прошёл поближе. — А обычно я здесь живу, получаю задания и работаю. — Работаешь? Кем? Чем? То есть что это вообще за место? — Ты не знаешь? — от неожиданности Аллен вновь произнёс это недостаточно громко, но его собеседник всё понял и так. — Что не знаю? Я ничего не знаю! — Как ты сюда попал? Парень свесил ноги с койки и, морщась, попробовал пальцами холодный пол, видно, раздумывая, есть ли резон вставать. — Забрали, — мрачно ответил он, подозрительно поглядывая на Аллена. А потом, словно решил что-то для себя, отбросил в сторону нечто, не дававшее покоя, и махнул рукой на свою подозрительность. — Похитили меня среди бела дня. Правда, я пьян был немного… Ну так, это… Это что? Что в этом такого? А тут эти типы в алом! Очнулся здесь, ничего не понял, ничего не объяснили, нацепили эти тяжеленные штуковины, — Парень даже указывать на них не стал. — И вот с тех пор то и дело приходят всё кровь забирают, изучают, высматривают, дрянь какую-то колют, от которой кости выворачивает. И приговаривают, что если попробую за периметр выйти, мне вот эта штука голову и снесёт. Парень тряхнул головой. Аллен даже не пытался скрыть своего удивления. И оба некоторое время молчали. — А ты… Ты знаешь, что… — Не знаю! Эти идиоты, они… — похоже, у парня конкретно накипело, но не было даже сил вскочить и хотя бы пронестись по палате. — Мне ещё везёт, вроде, говорят, процент маленький. Процент того, что я что-то там… Что-то… Не знаю… Ничего не знаю! Они ищут среди нас кого-то! Кого-то, кто им очень неприятен! И подозревают, что любой из нас может им быть! Аллен кусал губы. Пытался понять, что это может значить. Новый проект отбирает людей? Для чего? Что за проценты? И почему они относятся к этим людям так настороженно? Что здесь происходит на самом деле? Какая-то мысль крутилась близко-близко, но никак не могла сформироваться. — Я не знаю, — во рту пересохло, говорить было сложно. Но он стоял уже совсем рядом с парнем, и тот всё слышал. — Вообще-то это Чёрный Орден. Ой, а вы не будете рассказывать, что я здесь был и рассказал вам обо всём? — Нет, — парень усиленно закрутил головой. — Я здесь почти всегда один. Скучно и с ума сводит иногда. Слишком уж… жутко. Я буду только рад узнать хоть что-то. Может, ты ещё сможешь потом прийти? — Не знаю… — вздохнул Аллен, присаживаясь рядом. — То есть, может быть, и смогу, кто знает? Если здесь и впрямь так безлюдно… — В это время — почти всегда. Тут по дням недели ориентироваться надо, только я недавно сбился, — парень тряхнул головой и скривился, как от очень сильной боли. Так кто ты и где я? Что за Орден? — Кто я? Я Аллен, — решил-таки открыть своё имя парень, воровато оглядываясь на дверь, но решая остаться. Что-то внутри него было уверено, что это правильное решение. Единственное правильное — попытаться поддержать этого человека и узнать, что творит Орден. — Приятно познакомиться. За последние месяцы действительно впервые приятно, — парень улыбнулся, и Аллен подумал, что не даст ему больше восемнадцати. Парень протянул правую руку, подтягивая и вторую, соединенную тонкой и, казалась бы, незначительной цепью. — А я — Вайзли.