Покров Шута.

Гвоздь был кислым. Настроение ещё более кислым. Небо за окном кисло и грозило в любую минуту разразиться страшным дождём или даже штормом. Реальность обретала очертания гигантского, ядовитого лимона. Итак, кислый центр этой системы — недоверие к своим же. Откуда взялось? Из колючих предчувствий? Из собственной наблюдательности? Этот Проект не давал покоя. Не давал покоя так же, как парень, подопытный, схваченный непонятно по какой причине, запертый и подвергающийся исследованиям. Щадящим исследованиям, потому что процент был мал. Процент чего? А кто знает? Но Уолкеру казалось, он близок к разгадке, так близок, что стыдно не догадаться, стыдно! Он должен был понять, всего лишь взглянув на этого узника, понять, почувствовать. Внутри ворочалось, ёрзало и холодило. Холодило так, что Аллену не терпелось юркнуть в объятия ни кого иного, как Тикки Микка. Вот тоже — приличная кислость, при встрече волшебным образом преображающаяся в хмельную сладость. Кисло было от того, что хотелось в Ковчег, в комнату управления, но Комуи всё никак не мог состыковать прошение об этом. Войти в комнату мог только Аллен, Ковчег не давал ему даже провести туда кого-либо с улицы, а потому начальство опасалось оставлять его с такой большой властью: куда хочешь беги, какие хочешь врата закрывай или открывай. Уолкер порой усиленно задумывался о том, что они себе напридумывали о мотивах молодого экзорциста. Ещё кислинка — это начальство, присутствующее всё ещё в Башне. Небольшая кислинка, потому что Аллен встречался чаще всего только с Линком, а против него ничего особенного и не имел. Кислинок поменьше было и того больше. Одна вон во рту. Другая в том, что его в тренировочный зал не пустили, у них там какая-то несущая стена оказалась повреждена после чьих-то долгих споров. И Уолкер видел лишь двух возможных виновников этой беды: Комуи с его препаратами-взрывчатками или Канда… Да просто потому что он Канда. Но тренироваться его не пустили. Наружу — тоже. Об этом попросили ещё перед обследованием, и Аллен, хоть и засыпал на ходу, но всё равно запомнил, что просил Линк, что Линк не особо с ним зверел, даже вон в город отпускал, и что не стоит его подставлять. Но энергия после сна восстановилась в полном объёме, а девать её было некуда. Ещё одна кислая область бытия. Одно было хорошо - Аллен не страдал в одиночестве; рядом сидел Лави и ныл, откровенно ныл о бросившем его в самой гуще идиотизма Книжнике. Причитания и стенания так и лились полноводной рекой, юный книжник имел не маленький словарный запас и отличную фантазию. Аллен даже ставил в памяти галочки напротив некоторых понятий, впрочем, осознавая, что никогда не посмотрит их значения на самом деле. Иначе сидел бы с блокнотом и кропотливо записывал. А он сидел с большим длинным гвоздём, шляпка которого, как и пара дюймов длины, скрывались за плотно сомкнутыми губами, и пытался понять, чего ему не хватает для полного счастья. Еды — подсказывал желудок. Но Уолкер только час как вернулся с плотного «зелёного» обеда и знал, что дело не в этом. — Хочу чего-то, чего сам не знаю, — наконец вслух выразил он свои метания. Ну да, Аллен бесцеремонно прервал излияния Лави, но ведь когда-нибудь это сделать было необходимо, ведь так? Так! — Сиди и хоти дальше! — раздражённо отозвался тот, шмыгнув носом, но в следующее мгновение рыжего, кажется, осенило. — Секса ты хочешь! — Гениально. Лави смерил его недоверчивым взглядом. — Подозрительно спокойно ты реагируешь на подобные обвинения, тебе не кажется, друг мой Уолкер? — Подозрительно заинтересован ты вопросами моей сексуальной активности, друг мой Кролик. — Это почему это я вдруг стал Кроликом? — Потому, друг мой, что это намёк. — Ах… ну да, я тоже хочу, — и не думал отрицать Лави. Аллен кивнул, прикрыв глаза. — Оба хотим, значит. Две секунды тишины. Пять секунд. Двадцать секунд. Покашливание, едва сдерживаемое. Сорок первая секунда. Кому-то не хватает воздуха. Пятидесятая секунда. Губы сами разъезжаются в улыбке. Минута, и пустующую библиотеку огласил несдерживаемый хохот парней. Точнее, они думали, что библиотека пуста. — Вы чего так ржёте, ребят, не поделитесь шуткой? — из-за стеллажа вынырнула Линали с охапкой тонких книжонок и подшивок. Поперхнулись товарищи тоже одновременно, только вот в отличие от Аллена Лави сумел не покраснеть. — Личные разговорчики? А говорят, только женщины этим грешат, ай-яй-яй! — Ли погрозила им пальцем, и Лави тут же нахохлился. — Враньё. Просто у нас разговоры серьёзные, нормальные, а у девушек всё про ерунду, шмотки, духи, свидания, парней! Уи, какой красавчик! О, я влюбилась, он прислал мне розу, розу не того цвета, что я люблю! Ой, он коснулся губами подмышки… — Подмышки…? — пытавшаяся сохранить строгий вид до самого конца, Линали всё же рассмеялась. — А ты не знала? — продолжал Лави так, словно объяснял основы мироздания известные всем, вроде количества материков или того, что люди по небу ходить не могут. — Эрогенные зоны у всех разные, между прочим. Хотя в большинстве схожи. А если человек реагирует на щекотку, то откуда тебе знать, как он будет реагировать на ласку? — Вот услышит Комуи, что ты его невинной сестрёнке рассказываешь, и не сносить тебе головы… — громко напомнил Аллен и немного тише, но Линали всё равно услышала, добавил, — или яиц… — Не курица, чтобы их нести! Линали прикрывала ладонью рот, но всё равно, услышав последнюю фразу, предпочла отвернуться и отсмеяться как следует. Лимонный мир Аллена покорно отступал в сторону перед светлыми, дружескими посиделками. — Я слышала, ты на миссию с Кандой завтра выдвигаешься, — Линали присела на свободное кресло, временно сгрузив подобранный ею материал на стол. — И… Ничего, что я здесь сижу? Ваши сверхсекретные беседы закончены? — А ты их слышала? — максимально серьезно спросил Лави. — Нет, а что? — В противном случае нам пришлось бы тебя убить, — с куда более удачно спокойным выражением лица произнёс Аллен. — Иначе агенты ассоциации МХС отыскали бы нас, и нам с Лави пришлось бы понести тяжелейшую кару. — И что за кара? — Склонила голову Ли. — Что за МХС? — поинтересовался Лави, тут же получив по лбу. — Мужчины, хранящие секреты. Хотя у этой аббревиатуры есть вторая, менее приличная расшифровка… Но это, опять же, секрет! — хитрый взгляд в сторону Линали. И вот скажи Аллен, что это получается само собой, Лави бы поверил с трудом, но поверил. И подумал, что в учителя нужно было выбирать Мариана Кросса. Потому что Уолкер даже не подозревал, как привлекательно выглядит сейчас. — А что это за книги? И что ты делаешь в библиотеке? — снова нашёл приличную тему для беседы Лави. — Ищу кое-что, что сюда заныкал брат, — Линали демонстративно вздохнула. — Где проще всего спрятать камень? Среди других камней, вот и он какой-то важный документ заныкал в книгу. Говорит, в библиотеку заходил, чтобы проверить что-то, и мог заткнуть документом книгу вместо закладки. А за последние три часа я нашла восемнадцать закладок из документов! — Похоже, он давно это практикует, — улыбнулся Аллен. — Нам от этого не легче. А вы чего секретничаете посреди открытых пространств, где так просто спрятаться? — Так никого здесь не было, — попробовал оправдаться Лави. — Я была. Или вы опасались конкретного «никого»? — Так, Ли, не путай нам мозг! — замахал руками юный книжник, — тем более мне накануне этой долбанной миссии! — И когда Канда успел тебя настолько достать, что ты стал отзываться о нём, как Аллен? — Ничего подобного, Лави не называет его БаКандой! — поспешил восстановить историческую справедливость подросток. — И это будет большая и странная миссия! — не совсем к месту добавил Лави. Линали кивнула, всматриваясь в что-то за ним — Мы уходим на миссию. То есть я и Канда. Но, по сути, мы уходим к кому-то из Генералов на подмогу, людей просили подослать толковых. Говорят, Ноев видели. А учитывая, что там Сокаро, с которым я ещё ни разу на миссии не был, а характер у него не сахарный пирог с ванильной начинкой, то миссия обещает быть хреновой. — Может, интересной, — пробормотала Линали, накручивая прядь волос на палец. — Я о Генерале Сокаро мало что знаю. Боец сильный, это да. Характер — сволочной, но лично с этим не сталкивалась. Я мелкая тогда была! — Линали прочертила рукой на максимальной высоте, как бы показывая разницу в росте. — Он меня как-то и не замечал особо. Да нафиг ему это было? В ордене тоже сидеть не любил и не засиживался, как некоторые Генералы, всё либо своих учеников муштровал, либо опять уходил на охоту. На акума, то есть. Часто без предупреждения. Только записульки оставлял где-то на столе братца, а тот, разумеется, их ни разу вовремя и не находил. А часто и не искал вовсе. — Ну вот, а говоришь, ничего не знаешь. А тут целый психологический портрет, — Лави вовсе не смутило скептическое фырканье поднимающейся девушки. — Там только ещё Ноев видели, вроде. А до этого акума веселились. Короче — будет жарко, а Старика нет. Ты уходишь что ли? — Пойду к брату докапываться, какой именно ему документ нужен и обязательно ли его найти. — Тогда я сейчас тоже пойду. Поднялся уже к выходу, но так странно пятился, поглядывая на Аллена. Уолкер пару раз ловил на себе такие задумчивые взгляды юного книжника, но тот вовремя переводил взгляд, и спрашивать, в чём дело, было как минимум неудобно. А тут смотрит впритык, словно просит чтобы спросили. — Насчёт второго родителя ребёнка, — нерешительно начал Лави. Насчёт чего? — не понял Аллен и даже хотел переспросить, но потом дошло-таки, о чём говорит рыжий товарищ, и отлегло. Ну не верил Аллен в этого ребёнка, не верил. Чем угодно оно окажется, но уж точно не ребёнком и не беременностью. — Книжник собирался тебе это рассказать, но так как не сказал, а я думаю, ты иногда очень странный ходишь и… Чтобы ты там себе не напридумывал. Книжник, а он много знает про чистую силу, гораздо больше, чем кто-либо, сказал, что, скорее всего, в твоём плаще была заложена программа. Короткая, но самая плодотворная, и как только ваша синхронизация преодолела рубеж, вы наконец-то правильно сошлись, эта программа была принята. В общем… У твоего ребёнка должен быть второй родитель, но ты вполне можешь не понимать, как так вышло. — Что вышло? — во рту пересохло. Мысли испуганно заметались. О чём говорит Лави, что он имеет в виду? Зачем так тянет? — Ну, чистая сила могла подтолкнуть тебя к поспешному решению. — Поспешному решению? Ты хочешь сказать, что она подтолкнула меня к кому-то в кровать. — Это всего лишь возможность. Они свихнулись с этим ребёнком, честное слово! — Лави… — как бы так прилично выразиться? — Иди к Комуи и не забивай голову этим. — Да, я, наверное, не должен был так рассказывать… — Иди к Комуи! Уолкер откинулся на спинку кресла, понимая, что жизнь всё ещё противно отдаёт лимонами. Безумными лимонами с рыжей бородой. Здесь было холодно и шумно. Очень шумно, до Аллена не сразу дошло, что это гул ветра. И что именно ветер, гоняющийся за собственным хвостом, дарит это окоченение, от которого так и хотелось свернуться клубочком и попытаться отогреть свои ладони. «И где Тикки, когда он так нужен?» — с обидой пронеслось у Аллена в голове, но вслух произнесено не было. Всё заметно подмороженный разум продолжал работать. С трудом, но жаловаться не приходилось. Оставалось после этого только разогнуть конечности, потому что тело инстинктивно всё же сжалось в комок, и попытаться встать, при этом удержав равновесие. Его немилосердно шатало, бросало из стороны в сторону так, словно Аллен напился. Или обессиленный пёр против мощнейшего бурана, ничего уже перед собой не видя, но зная, что обязан продолжить путь вперёд, пока может. Пока имеется такая возможность. Но на деле ему не удавалось не то что продолжить путь или определить направление, но даже подняться. Холодная твёрдая земля под ним, в которую с силой можно было зарыться когтями, неровные выступы, какая-то балка прямо под шеей. Глаза улавливают рядом огромную груду чего-то серого, блоков с неровными краями и сколотыми боками. И этот ветер. И чёрная луна наверху. И белое небо. Не небо, всего лишь натянутый, старый тент, который даже от старости посерел и местами протёрся до дыр. Замороженный мозг никак не желал въезжать в ситуацию. Руки тряслись, колени разгибались и сгибались с едва ли не слышимым скрипом, в памяти не было ни одного ответа на вопросы: где он, как он здесь оказался, почему и за что? Что за ерунда? И почему здесь так холодно? Юноша выдохнул, ожидая увидеть клубы пара, но здесь определённо были проблемы с физикой. Словно в сломанном кем-то мире. Мире чёрной луны. Постойте-ка! Мир чёрной луны, мир руин, мир под водой, мир-отражение! Осознание вспыхнуло подобно замасленному фитилю, и силы тут же вернулись в его, лишь условно существующее тело. Всё же это был сон или то, что Аллен привык считать сном. Но никогда раньше он не был на другой стороне. Всё когда-нибудь происходит впервые — теперь он понимал это как никогда ясно и верно. Особенно то, чему суждено случиться. Его всегда тянуло к воде невидимыми канатами, кто-то, или что-то желало притянуть его к воде и заставить нырнуть сюда. И теперь он изначально здесь. Ноги наконец-то сумели принять на себя вес непослушного тела, руки всё так же тряслись, отчаянно не хватало тепла, но Аллен уже определил свою цель и готов был идти к ней до последнего. Он искал озеро. Через него можно было упасть в более приветливый, только расцветающий мир, который казался более правильным. Но сейчас, сейчас… Ветер продолжал наматывать круги по этой дикой пустоши, в тысячный раз обходя покинутые всеми владения, потирая бока о старинные развалины. Или, может быть, даже древние развалины? Аллен не знал, сколько им лет. Но он чувствовал кое-что иное: этот мир был настоящим. Он не смог бы объяснить это словами, не существовало слов, которые могли бы передать его эмоции и чувства. Но этот буйный, погребальные ветер, эти поваленные деревья, громоздящиеся вдали, выгоревшие дотла строения - всё это казалось слишком реальным. Болезненно стискивающим сердце и заставляющим скапливаться в уголках глаз необъяснимые слёзы. Он оглянулся назад, отлично зная, что там увидит. Не было спокойной глади озера, она волновалась и покрывалась рябью и почти вся была покрыта осколками, что Аллен раньше наблюдал лишь снизу. Или сверху - как объяснить странное расположение этих двух миров, приклеенных к одному основанию, он не знал. Он лишь постепенно, отмечая мелкие царапины или искусные вырезы, поднимался взглядом по громадному нагромождению блоков. Всё выше и всё дальше от озёрной глади, грани между этими странными мирами, оживающим и погибшим. И сегодня на вершине снова не было никого. То ли он придумал хохочущего безумца, то ли тот исчез, когда Аллен не захотел к нему пробираться, то ли юноша и был тем безумцем. Взгляд опустился вниз. Отсюда было сложно разглядеть зеленеющие первой листвой уже не такие страшные как прежде деревья того мира, в который Аллен попадал до этого. Под высоким нагромождением обломков не было видно плавучих могил, но Аллен был уверен, что они всё ещё существуют. Понимал, что тот мир продолжает расцветать, а вот этот — холодный и мёртвый, навеки погибший. И вместо сотен и тысяч могил здесь была лишь одна — это нагромождение, этот своеобразный памятник, состоящий лишь из жалких фрагментов былой, ныне окаменевшей жизни. С другой стороны были могилы людей, а это… это могила целого мира. Могила мира. Аллену было трудно дышать. Он и сам уже не чувствовал себя живым, не вполне понимая, что произошло, но трагедия врывалась в его существо с бесцеремонной болью, которую невозможно было сдержать. Два мира отражения, один из которых лишь зацветал и казался ненастоящим, а второй умер. Что они значат? Какой из них является истинным? Должен ли Аллен вообще пытаться перебраться на ту сторону, уходить от боли? Разве трудности когда-нибудь пугали его, заставляя отступать и искать простые дороги? Разве он имеет право не быть здесь, не поддерживать хоть собственной жизнью этот замерзающий мир? Что правильно? Что является настоящим? Что? Он стоял на коленях у самой кромки неспокойной воды и понимал, что не может так просто променять одно на другое. Должен отойти или сделать что-то для пробуждения. Или, быть может, он попал сюда, чтобы что-то понять и не имеет права на ранний выход? И если это сон, то не слишком ли много в нём смысла? Смысла, который его разум постигнуть не в силах! — Интересно, чья это могила… Шёпот, шорох, шебаршение. Аллен не мог точно ответить, слышал ли он эти слова или они пронеслись в его голове. Но, похоже, он опять был здесь не один. — Она уж слишком подозрительна для противовеса тысячам обычных… — Обычных чего? — Аллен едва разомкнул губы, но вопрос получился довольно громким, испугавшим в первое мгновение его самого. Не то боялся, что обнаружит какой хищник его, не то чего-то ещё. — Могил, разумеется. Разве мы не о них? Голос, странный голос, единственная приходившая Уолкеру в голову ассоциация — тёмный. Бывает же, люди звукам цвета приписывают, вот и Аллен приписывал звучанию этого голоса тягучий чёрный, сплошь покрывающий всё, до чего дотянется. Но он раздавался снизу, из-под земли, если быть более точным, из другого мира. И был знаком. Во время своей первой прогулки Аллен слышал не только безумный смех, но и кого-то ещё. Того же, кого и сейчас. Тогда он звал его по имени, хотя имени Аллен и не слышал.* Впрочем, если вспомнить, что после этого он ещё и с луной общался, с той, которая светит, то можно объяснить или придумать что угодно. — Что здесь происходит? — Ничего. — А что здесь происходило? Ведь не сами по себе возникли эти руины? И почему он никак не может смириться с тем, что это всего лишь сон? Тишина в ответ - либо не знает, либо скрывает. — И что мне делать? — То, что считаешь нужным. — А что я считаю нужным? Аллен ожидал, что в ответ рассмеются, но собеседник из соседнего мира ответил всё так же серьёзно. — Решить что важнее. Он ведь сказал, когда пришёл в последний, третий раз. Но не смог дотянуться... Не знал имени, настоящего имени в то время, и всё вернулось, когда защита тайны уже пала. — Имени? Тайна? Ничего не понимаю. И который из миров более важен? Но... они оба важны, разве не так? — Аллен попытался сдвинуть затёкшую ногу, чтобы устроиться в более удобной позе, но сделать этого не удавалось. Потому он немного покряхтел, слегка завалился на бок из позы на коленях и продолжил разговор. — Почему я должен выбрать один и какие это будет иметь последствия? — Ты уже видел последствия. И ты знаешь, всё уже произошло. Догадываешься. Прошлое. Минувшее. Это и есть разгадка. Всё меньше и меньше понимал Аллен. — А ты не будешь снова пытаться меня поймать, как во время нашей первой встречи? Не то чтобы это была попытка поймать, просто его собеседник сказал, что Аллен больше никуда от него не убежит. И хотелось бы знать, что конкретно он имел в виду. — Это была констатация факта. Мы рядом, но не так, как следовало бы. Мешает. — А почему мы должны быть рядом? — Не то. — Что не то? — Ты сказал не то, что сказал я…. — в голосе отвечающего послышался смех. — Зачем искажать значение? — Ты у меня спрашиваешь? Да кто ты вообще такой!? — вскрик Уолкера взвился к небу, к чёрной, опустошённой луне, а прямо под ним кто-то засмеялся. Аллен лишь через некоторое время осознал, что смеялся он сам. И голоса больше не было. Были лишь два мира, разделённые гладью воды. Тот, что мёртв с одной единственной могилой, и тот, что жив с тысячами могил. Что это? Будущее, которое он выбирает? Одна или множество? И почему они поставлены будто равноценные, тогда как Аллен понимал, что это не так? Он протянул белую, словно снег, руку к самой воде, и та, словно ощутив это, подобно живому существу замерла. — Я говорил сам с собой, да? — спросил он у своего отражения, которого даже не видел или не запомнил. - Но почему тот "я" так отличался от себя? — И Аллен коснулся ледяной жидкости, решительно погружая в неё руку. Вода тут же вспенилась, дёрнула юношу в себя, опрокидывая полностью, погружая в глубину другого, оживающего, зацветающего мира с сотнями и тысячами обелисками смерти и гигантским огрызком сияющей, бесцветной, но такой тёплой луны. Он открыл глаза и понял, что почему-то стоит, и что его тянет вперёд или даже подталкивает, или это что-то другое. Грохот и шум со всех сторон раздался немного позже, когда коленки уже встретились с полом, и, кажется, это были падающие со всех полок книги. Аллен задрал голову вверх, понимая, что мир, как уже это было, не стоит на месте, а шатается из стороны в сторону, словно блудный муж, возвращающийся с большого праздника. — Твою же, Аллен, ты, наконец, очнулся! — рядом плюхнулся рыжий и тут же потянул за руки. — Давай выбираться, здесь не слишком безопасно, в коридоре лучше будет. И знаешь, Аллен, если тебя даже таким землетрясением не разбудить, то… Ох! Очередная волна, от которой и самого Аллена, и Лави, и пару скрипучих шкафов повалило в сторону, и Уолкер был даже благодарен тому, что, попытавшись удержаться на ногах, юный книжник невольно пробежал около трёх метров, иначе им досталось бы больше, чем просто несколькими книгами по затылку. К тому же грохот этой пыльной громадины оглушал и мешал верно ориентироваться в пространстве. — Ты хочешь сказать, что это…землетрясение? — Аллен чувствовал себя идиотом под этими дико раскачивающимися люстрами, в пыли, посреди разгрома и хаоса, с трудом представляя, что творится в других помещениях. — Ну, типа да, — Лави было смешно. Аллен изумлённо вгляделся в знакомое лицо с хитрым прищуром и, остановившись у стены в коридоре, понял, что снова кое-что упустил. Что он уже присутствовал на одном землетрясении. И тоже проснулся как раз в тот момент, когда оно было в разгаре. Или землетрясений было даже два, но первое потише, и Аллен не очнулся сразу. Слишком разбит он был. Два землетрясения — два сна накануне или во время них. Два странных мира во сне, могилы. Жизнь и смерть. Смеющийся безумец и кто-то ещё. Аллен умел считать и на память пока не жаловался. А ещё он больше не верил в совпадения. — Лави, мне срочно надо поговорить с Книжником. * Голос звал Аллена настоящим, первым именем, которого тот не знает. Потому Аллен и расслышать даже не мог. Все намёки на тайну имени Аллена найдут объяснение очень не скоро. Я затрону эту тему уже к рождению ребёнка или после него. Там и будет упомянуто, что было за первое имя у него, почему его тайна его защищала от стороннего вмешательства и почему защита в итоге пала. (Это уже есть в черновиках, но могу лишь мечтать, что мы доползём к этому до Нового Года)) (да-да, совсем Нового, такими-то темпами…) это ближе к шестидесятым главам и концу фика. От Автора: Прошу читателей помочь мне с выбором имени ребёнка. Пол пока раскрыть не могу, но если у вас есть идеи напишите, пожалуйста и мужские и женские имена. Само рождение для вас может ещё не скоро, но я подобралась к нему в черновиках))