Покров Шута.

Это долгожданная и очень важная для меня глава. И перед тем как выложить предыдущую, я договорилась с собой: я выложу тридцать шестую через две недели, но отниму от этого срока столько дней, сколько человек мне оставят отзывы! Сегодня я получила восьмой отзыв))) Юкихиме Куран, Nastya 123, ЮкиJYF, Польская Злючка, Лиа Сифлекс, vera95, Aniko-Mayer, Winter Cold… Спасибо вам огромное!! Благодаря вам эта глава выходит сегодня. Я искренне надеюсь, что вам и вообще всем читателям понравится этот поворот. Тайна открывается, переплетается с другими. Полотно начинает разворачиваться. Наверное, это лишь половина фанфика. Ну и… просто для заметки: следующая дорогая для меня глава носит номер 44. (это не значит что иные главы пусты, я стараюсь наполнять смыслом каждую, просто эти особенные) Это будет глава всего фанфика. Глава с, пожалуй, главной сценой фика. Нет, с одной из главных, но… Она воплотит в себе кое-что очень важное)) Я надеюсь, скоро мы дойдём до этой главы. Я надеюсь, что вы насладитесь ей, и насладитесь этой главой)) Простите, за длинные слова автора занявшие столько места…. Всё равно их читают не все, если что пропуститеХД Аллен думал, что Линк нравится ему всё больше и больше. Тем более теперь, когда Аллен не был заперт на месте, а мог перемещаться свободно в Ордене, и вообще его жизнь налаживалась. Конечно же, были и некоторые омрачающие существование факторы, но, как ни странно, стоило всего-то полтора часа поваляться с Тикки в постели, и всё, наконец-то, прошло. Аллен чувствовал себя хорошо выспавшимся и полным сил и планов на ближайшее и, несомненно, радужное будущее. Линк удовлетворённо кивал, выяснив, что его подопечный снова спал, и все вокруг, кажется, узнав о предполагаемой беременности экзорциста, отнеслись к этому с пониманием. То есть они привыкли к тому, что это Чёрный Орден, которым заправляет Комуи, в котором может происходить чёрт знает что, и вообще… Аллен вздохнул, безжалостно обрывая цепочку своих мыслей, убедился, что помнит, по крайней мере, половину (лучшую половину) речи, заготовленной для допуска в Ковчег, и подошёл к единственной фигуре сгорбившейся в этом тёмном углу библиотеки. — Ты хотел меня увидеть? Аллен осторожно, потихоньку присел рядом с зарывшимся в книги юным учеником книжника. — Да… нет… Аллен?? Лави, не сразу определившийся с тем, кто и зачем к нему вдруг подошёл, выглядел изумлённым и обрадованным одновременно. — Ты что, до сих пор не спал? — поинтересовался Аллен, складывая руки на столе и убеждаясь, что вокруг никого нет. — Спал. — Ты выглядишь жутко. — Я спал… недолго, — Лави взлохматил свои волосы и глубоко, трагично вздохнул. — У меня бессонница. Очень-очень много мыслей. Я удивлён, что ты не занят тем же. — Я, конечно, в шоке от того, что узнал, но на самом деле это меня успокоило. Нет ничего нового, что бы я должен был делать, понимаешь? Ничего нового. Но есть зато кое-что, что объясняет уже происходящее. Я благодарен Книжнику за тот рассказ, мне стало гораздо легче. — А мне вот не очень, — Лави бессмысленно чиркнул пером по странице и уткнулся лбом в старые страницы. Едва слышный вздох говорил о том, что парню было действительно плохо. Оставалось выяснить причину такого состояния. — Итак… — начал Аллен, надеясь, что Лави продолжит сам. — Не так. — Лави, ты хотел со мной поговорить. О чём только, не понимаю, ты сказал, что это что-то личное… — Я не знаю, с кем говорить о таком вообще. То есть, я даже не думал, что мне понадобится с кем-то говорить. У меня не было проблем, и я не думал, что когда-нибудь вообще будут. Это же… — Это же ужас - ты запинаешься в словах и не можешь подобрать формулировку, — деловито кивнул Аллен. — На тебя совсем не похоже, «мистер остроумие». Что-то случилось? Что-то действительно серьёзное? Постная мина рыжеволосого парня была красноречивее слов. — Ого. И может ты, наконец, начнёшь говорить? — Мои мысли ещё не сбежались в кучку, и это действительно трудно. Тем более, с тобой, — Лави решительно захлопнул книгу, — ты всё равно поймёшь всё сейчас. Я начну… Ты ведь… О, почему я снова буксую на ровном месте!!! Лави начал биться головой об стол, а Аллен осознал, что разговор обещает быть длинным и действительно сложным. — Фух. Ты же встречался с кем-то или даже сейчас встречаешься, так? — Ась? — Ты… У тебя… — Лави тщетно пытался подавить неуверенность и наконец-то решительно ткнул в Аллена пальцем, выдавая на одном дыхании, — Ты встречаешься с мужчиной! Аллен никогда не желал знать, как он выглядит в такие моменты. Потому что изумление, ужас, обида, непонимание, смущение — это очень глупый коктейль эмоций. И выглядит он именно как глупость. А уж когда ты не понимаешь, говорить ли правду или строить из себя оскорбленную невинность, положение дел становиться только хуже. Гораздо хуже. — С чего ты взял? С той теории, что я спал с кем-то? Так если я помню, та теория… — Аллен, я видел твою реакцию на то моё предположение, и я уверен, что ты уходил из Ордена. Уходил, когда был не в себе. На самом деле, не будь на тебе устройства слежения, я бы предположил, что ты ходил и в этот раз, ты слишком быстро успокоился. Поэтому я допускаю мысль, что из Ордена ты не уходил, а прятался здесь, и что любовник твой здесь, так… — Лави, заткнись, будь добр! Лави заткнулся. Это было слишком неприятно слышать, как юный книжник говорит о нём и Тикки. Как кто-то посторонний вмешивается в их отношения. Аллену хотелось кричать и пинаться, чтобы Лави перестал совать свой нос туда, куда не следует, потому что эти отношения ему точно не понравились бы. Никому не понравились бы. Ной и экзорцист. К тому же, оба мужчины. Кто это примет, кроме странноватой, но родной и, видно, привыкшей к его причудам чистой силы? — Я могу теперь говорить? — осторожно поинтересовался Лави, в нетерпении ёрзая на стуле. — Не знаю. Смотря о чём. — Я угадал? — едва ли ни привстал Лави. — Ты гадал?? Активировавшийся Плащ подсказал Лави, что стоит отступить в сторону и забыть об этой теме. Придумать новый путь. — Не важно. Я думаю, ты сможешь меня понять. С кем ещё мне обсуждать, что я… я… — Влюбился, что ли? — Аллен не мог поверить, что за последнюю неделю уже второй раз почти безразлично задаёт этот вопрос своим друзьям. И на сей раз Лави снова покраснел до кончиков ушей, с головой выдавая себя. — Я надеюсь, нет, — тихо-тихо одними губами пробормотал он. — Но разве книжники… — Я человек, Аллен, я могу ошибиться! — Ты считаешь любовь ошибкой? — Ты и впрямь влюблён и счастлив с ним, Аллен? — снова переменился в лице Лави, и Уолкер понял, что книжник, пусть даже и ученик, в любой ситуации попытается выведать максимальное количество полезной для него информации. Очевидно, что сейчас это наглое рыжее создание считало полезным для себя всё, что связанно с любовными или романтическими отношениями. И получалось, что говорить и вызнавать, кроме как у Аллена, было не у кого. — На самом деле, я далеко не лучший пример, знаешь ли. И мы собирались говорить о тебе. Ты книжник, тебе нельзя любить, но ты влюбился и не знаешь, что с этим делать? Как видишь, я тоже умею складывать факты, но не представлю, как могу помочь в твоей трагедии. Если я мог бы скрываться и таиться, то ты, как книжник, отвечаешь в первую очередь перед собой, разве не так? — Так, — согласился Лави. — И моя работа, моё дело это не та проблема, которую я хотел бы обсудить. Я не думаю, что ты мог бы помочь здесь, это мои заморочки. Я хотел поговорить с тобой о другом. Лави влюбился в мужчину — это единственное, что приходило на ум. Может, потому и напирает так на Аллена. Но ведь Лави не идиот, он видавший многое ученик книжника, он тот, кто должен быть опытнее и умнее Аллена раза в три как минимум. Или ему нужна компания для обсуждения? Так, кажется, девушки любят судачить о таком… Или геи тоже? Аллен задумчиво почесал макушку, так и не произнося ничего вслух. — Ты… ты знаешь, что произошло на нашей миссии? — Вы встретили Ноя, — Лави кивнул, и Аллен продолжил, — он убил Генерала. Уничтожил чистую силу. Не всю чистую силу. Чуть не убил тебя. Отправил Канду в госпиталь, это его достижение. — Ты видел его после? — Видел… Канду? — медленно дошёл до истины Аллен, пока не позволяя себя даже думать в открывающемся направлении. — Да, я видел его, я тренировался с ним. А в чём дело? Лави выглядел слишком сильно погрузившимся в собственные мысли. — В чём дело, Лави? — громче переспросил Аллен, собственно уже не зная точно, хочет ли он знать ответ на этот вопрос или не хочет. — Почему ты спрашиваешь о состоянии Канды? — Я думаю, он понял. — Понял что? Что ты идиот, не способный внятно передать свои мысли? — Что-то вроде… Понимаешь, на миссии я попал в одно неудобное положение, и, кажется, Юу понял, что я... ну… что он меня привлекает. Аллен прикрыл глаза, мысленно повторяя только что сказанное Лави. Он прокрутил эти слова в голове раза три, пытаясь осознать, что это может значить и что это значит на самом деле. Аллен отринул заманчивую идею слуховых галлюцинаций. — Ты влюбился в БаКанду?! — изумлённо прошипел юноша, и юный книжник тут же шикнул на него, ударяя ладонью по столу и начиная озираться по сторонам. Словно опасаясь, что из-за любого угла покажется Юу с Мугеном наперевес, и славные дни Кролика закончатся прямо сейчас и здесь. — Почему сразу так жестоко? Я не знаю. И не думаю что всё так. А Юу — он меня привлекает. Прояснения ситуации, о котором Аллен тайно молил небо или хотя бы одного рыжего индивида, не случилось. Уолкер оставался в состоянии полного офигивания. — Тебя привлекает Канда, так? — поинтересовался он и, дождавшись кивка Лави, сухо кашлянул. — А меня Тикки Микк. — Аллен, я серьёзно! Уолкер не стал просвещать друга, что он тоже был серьёзен, отметив про себя, эту сказанную сегодня чистую правду! И если в будущем тот посмеет его в чём-то обвинить, у Аллена теперь есть путь для отступления. Со времён оплаты учительских долгов Аллен был уверен только в одном: везде и всегда должны быть пути отступления. Иначе это может стоить тебе жизни. Или даже чего-то более ценного. — С этим трудно смириться? Или ты боишься, что теперь, когда он узнал, он убьёт тебя? — снова перешёл к уточнениям Аллен. — Аллен, я не знаю даже, как в глаза ему сейчас смотреть! Когда мы из этих пещер выбирались, и Юу в первый день был совсем никакой, вместо того, чтобы помочь ему идти, я его на искателя перекинул. Он знаешь как на меня зыркнул, когда я до него всего лишь дотронулся? Будто я тут на его честь посягаю, пока он не слишком здоров! А теперь я и вовсе думаю, куда мне деться и в какой угол забиться, чтобы не отсвечивать и не мешать ему жить… — Как всё запущенно… — Собственно, поэтому я и спросил, видел ли ты его или нет. И как он вообще сейчас? Опасно к нему приближаться или нет? И вообще, что мне теперь делать, я тоже не знаю. — Я видел и дрался с ним. То есть мы тренировались. И он был довольно… зол. Но лишь из-за необходимости мириться с ранением. — Привык, наверное, что ему всё нипочём, да и не любит он врачей Ордена. И учёных. И Орден тоже не шибко жалует. Стоп! — резко откинувшись на спинку стула, Лави едва не опрокинулся со стулом, — Он что делал? Тренировался? Как? То есть, ему отсекло руку… — Она была первая… что? Отсекло? БаКанда монстр, что ли? Ты хочешь сказать, что она приросла обратно? — Практически, — тихо выдал Лави. — Кто он такой? — Это не то, что я могу сказать тебе. Честно, Аллен, я редко выступаю за сохранность частной жизни, но это то, что я знаю, как книжник, и не должен знать, как Лави. — Это сделал с ним Орден? — попробовал пойти другим путём Аллен. — Да. Орден снова сделал что-то. Теперь уже с экзорцистом. И Аллен чувствовал, как гнев, пробуждавшийся в нём после встреч с Вайзли, прорывает наружу. — Эти ублюдки, — очень тихо начал он, — они похищают людей для того, чтобы изучить. Сейчас их новый проект…. Интерес вновь появился во взгляде Лави. — Их проект? Ты знаешь, чем они сейчас занимаются? Я не уверен в том, что Панда знает это. Аллен мысленно взвесил все плюсы и минусы. Книжники, они не так просты, как казалось вначале, и, возможно, если поделиться с ними информацией, от этого будет реальная польза в будущем. А он должен был думать о будущем. Особенно сейчас, когда он носит ребёнка, что может оказаться Сердцем, когда Орден оказывается не милым и пушистым, когда его любовник на деле враг и Ной. Вряд ли хоть одна из сторон примет его такого, какой он есть. Значит, ему нужны отдельные союзники. Такие, как Тикки. Тот, в кого Аллен верит больше всего, тот, кто вряд ли теперь смирится с потерей Аллена. Или юноша всего лишь льстил себе? Проецировал собственные чувства на Тикки Микка? — Знаешь, Лави, — Аллен поднялся с неудобного кресла и улёгся на спину на небольшом, но куда более мягком и милом диванчике. — Это будет долгий разговор, похоже. — Я готов. — И, возможно, его прервёт Линк. — Мы всегда можем продолжить. — А книжники информацию не упускают, как я погляжу? — Аллен уже решил, что вряд ли расскажет правду о Вайзли. Но всё остальное — вполне можно. Он не видел в этом ничего ужасного. — Хорошо. Я расскажу то, что я знаю. А ты поможешь мне кое-где в другом месте. *** Аллен нуждался в Ковчеге. Во-первых, он уже давно хотел снова побывать в нём, обследовать комнату управления. Хотел, а его всё как-то не пускали. То есть, не то чтобы прямо не пускали - прямых запретов на поход в Ковчег не было, но отговорки «позже», «не сейчас», «с должным сопровождением» наводили на мысли, что юношу банально водят за нос и никогда не дадут приблизиться вновь к желанному пианино. А это означало, что Аллен должен был взять всё в свои руки и справиться с ситуацией своими путями. Во-вторых, Уолкер хотел открыть рядом с Башней врата для Тикки. По какой-то невероятной причине тот положительно действовал на юношу. По крайней мере, по наблюдениям юного экзорциста, только с Тикки тот мог спать сутками и чувствовать себя после этого просто прекрасно! Так что чистая сила Ною полностью доверяла, и Аллен доверял ему так же, не задумываясь о причинах доверия чистой силы. Может быть, дело в отцовстве Тикки Микка, может, ещё в чём… Странно, что чистая сила относилась к Микку так хорошо после того, как он едва не уничтожил её… Странно, но объяснимо. К тому же вся эта ситуация всё равно сводилась к необходимости попасть в Ковчег и прогуляться по нему как следует. Аллен мог бы сам открыть врата незаметно для всех. По крайней мере, он полагал, что способен на это. Но только не в центральном отделении. Башня (теперь Аллен был уверен, что в этом виноват Родитель, то есть Хевласка) имела дополнительную защиту, которая не позволяла открыть больше одних врат. А, к сожалению, переход по вратам в последнее время был практически отлажен, и потому Аллен не мог открыть дополнительные врата, даже когда главные врата Башни были не активны. Это было что-то вроде состояния сна для более быстрой реакции. Так задержка, возникающая из-за щитов Родителя, заметно уменьшалась. И все были довольны. Все, кроме Аллена Уолкера, которому необходимо было обойти правила. Оставалась возможность открытия своих врат в Комнату Управления, находясь снаружи или в другом отделении. Но, как назло, теперь он всегда был в компании кого-нибудь. Линка, к примеру. Да и на миссию его не спешили выгонять. Проблема была и в том, что, нелегально проскользнув в Ковчег, Уолкер наверняка не удержался бы и мог начать экспериментировать, а его эксперименты обычно, так или иначе, влияют на Ковчег. То есть он мог нечаянно сотворить что-то с этим Городом такое, что заметят и находящиеся там учёные Ордена. И вспомнят они в первую очередь, конечно же, об Исполнителе. Ситуация складывалась непростая. И Лави думал над ней три дня. За эти три дня он не стал выглядеть лучше и всё так же избегал Юу. Другое дело, что мечник всё ещё числился пациентом госпиталя и почти всё время проводил там, так что Лави не приходилось прилагать никаких особых усилий, для того, чтобы прятаться от него. О том, что ему делать со своим влечением или, не дай бог, влюблённостью, Лави, конечно же, так и не решил. И тут Аллен был ему не помощник. Хотя в библиотеке они ещё долго сидели и болтали на темы, близкие к личным, не переходя на личности, не конкретизируя и жалея, что под рукой нет алкоголя. То есть, жалел, конечно же, только Лави. Аллен до этого пока не опустился. Аллен продолжал влачить своё отнюдь не жалкое существование, есть, заниматься, тренироваться, помогать в научном отделе, выводить Линка, вести дружеские беседы. А потом Лави таки сделал своё дело и каким-то невероятным образом уболтал начальство на пропуск Аллена в Ковчег! Развернуться не удалось, пришлось идти и с Лави, и с Линком, но хотя бы незаметно установить врата для своего Ноя Аллен сумел. И сразу ощутил себя так, словно сделал что-то очень важное и необходимое для собственной безопасности. А потом наступил момент, когда приставленный к нему инспектор не выдержал и вновь погнал юношу спать, и как бы тот не сопротивлялся, но четвёртые сутки истекли, пришла пора отдыхать, и Аллен, тщательно заперев дверь и попрощавшись со всеми, улёгся в постель, закутался в одеяло, невзначай активировал плащ и так же закутался в него, но всё равно не мог позволить себе сомкнуть глаза. Ситуацию разрешил завернувшийся в его волосах, будто в гнезде, Тимканпи. С его приходом Аллен наконец-то сумел погрузиться в мир грёз. И грёзы на сей раз были… Странными. Это была его старая знакомая комната. Правда, она неожиданно изменилась, стала шире, просторнее, выше, прибавилось и мебели, и даже появилось зашторенное окно. Только Гость оказался неизменным и, всё так же закутавшись в серые одежды, стоял в углу. — Ну, проходи, раз уж пришёл! — с усмешкой произнёс юноша, обводя комнату рукой, сам усаживаясь на высокий стул и укладывая локоть на стоящий тут же столик. — Сегодня ты кажешься куда более гостеприимным. — Я немного… — он передернул плечами, — во время твоих прошлых визитов у меня было не самое лучшее на свете настроение. — Что случилось теперь? — гость сделал несколько шагов навстречу. — Теперь мне всё равно. Я потерян для того, что происходит там, ведь так? Или ты не знаешь о моей ситуации? — Знаю. — И ты являешься не тем, о чём я думаю, — он усмехнулся. И это было странно. Очень странно. Потому что Аллен снова ощущал двойственность. Это был он, он говорил с гостем, и он отлично знал, о чём именно говорит. И в то же время не понимал. Но ведь это же всего лишь сон? Или очередная подстава, как с камнепадами? — Не тем, — кивнул гость, практически подтверждая, что он умеет читать мысли юноши. Аллен своими двумя сущностями плевал на этот факт. — Но ты связан… — Это очевидно. — И ты человек. — Несомненно, — перед новым ответом гость сделал паузу и переместился к окну, однако не отодвигая штор. Аллен был уверен, что шторы отодвинуть и нельзя. Ничто не должно нарушать темноту этого места. Юноша усмехнулся, упираясь ладонью в лоб. — Мне здесь не очень хорошо, и я рад тебе, несмотря на то, что ты в некотором смысле являешься причиной моих проблем. — Мне жаль, что это бремя доставляет тебе такую боль, — произнёс гость. — И всё же выбран был именно я. — Я ведь говорил, что ты удивителен. Твоя человечность, твои привязанности, твой рассудок, твоя душа… — Моя сущность?? — с ухмылкой напомнил юноша. Впрочем, что он имел в виду, он точно не знал. — Твоя борьба, — отозвался гость. — Ты тот, кто мог бы пронести это бремя с честью. Я благодарен тебе в итоге. Начиная, я не мог быть уверен в том, что моё дело будет завершено. Хотя и верил, и знал, что так и будет.… Но страху подвержен и я. В тот момент, когда… Когда была смерть. — Я не вполне понимаю, о чём идёт речь, — парень решительно поднялся, разворачиваясь. — Я не знаю, как объяснить это, Неа… «Как-как он его назвал?» — и юноша замер. Замер, глядя прямо в висящее перед ним зеркало. Когда он успел к нему подойти? Почему подошёл? Почему застыл глядя… Глядя на себя. Тёмные волосы, собранные в хвост и слегка вьющиеся, серые глаза, худощавое телосложение, небрежно наброшенная на плечи рубаха, штаны, заправленные в высокие сапоги, и левая рука, покрасневшая у ладони, покрывшаяся черной корочкой, будто после раны. И эта корочка ползёт вверх. До самого локтя непрерывным, причудливым узором. Его другое лицо. Его другой внешний вид. Его другое имя. Собственное имя. Знакомое имя — Неа Уолкер. Как просто! Его левая рука. Левая рука, он поднял её, поднося к лицу, и, кажется, это был совсем не сон, не тот сон, что прежде, потому что это и не было сном, а в горле застыл комок. — Она меня укусила,* — одними губами произнёс Аллен, глядя на повреждённую руку. Двойственность исчезла, два целых стали одним. И старые, обрывочные воспоминания, до этого лишь эхом отдававшиеся в голове, всплыли на поверхность. Его разговор с кем-то, смех, рассыпающаяся в кулаке очередная чистая сила, очередной уничтоженный кристалл и неожиданный укол прямо в ладошку… Роад смеялась над ним, когда он пожаловался на уничтоженную им же чистую силу, умудрившуюся его укусить. Кто же знал, что это будет именно этот кристалл? Кристалл, который не так просто уничтожить, который обращается в пыль, чтобы вновь воскреснуть легко и изящно. Кто мог предположить, что этот кристалл восстановится в руке, пытавшейся его уничтожить? В его собственной руке? Аллен смотрел на неё. На свою повреждённую чистой силой руку, и понимал, что всё это правда. И то, что он уничтожал её, и то, что она вживалась в его ладонь, и то, что этот сон был на деле воспоминанием о сне из прошлой жизни. Гость приходил во сны к Неа Уолкеру в последний год его жизни. И Аллен видел это, потому что это было… была его собственная память Это был он сам. Он был этим парнем из зеркала. В своей прошлой жизни. Часы пробили полночь, а в глубине Чёрной Башни Аллен Уолкер проснулся от сна и закричал. *зелёная миссия, вот где на самом деле открылось первое воспоминание, кто уже помнит об этом?