Покров Шута.

Лави грохнулся на колени и, тяжело дыша, прислонился горячим лбом к ледяной стене. — Сда.. сдаюсь… — сказать хоть что-то было настолько тяжело, что Лави почти ощутил себя победителем. До тех пор, пока не остался в зале один-одинёшеник и не застонал удручённо во весь голос. Не будь его ребра столь крепкими и закалёнными в сотне боёв, точно оказались бы сломанными. На самом деле он не был уверен, что они не сломаны прямо сейчас или, по крайней мере, не дали трещину. Но жаловаться было не на что. Точнее, не на какого, не на самого же себя себе? Или найти слушателя? Вот Юу предупредил сразу, что если тот сунется, на своих четверых не уползёт. А голова Лави была занята совсем другим. Ну, совершенно другим. Он был в настолько отвратительном, раздавленном состоянии после всего произошедшего, что готов был на что угодно, лишь бы отвлечься. Даже побыть грушей для битья. Только его ждала куда более худшая участь — спарринг партнёр для нехорошего Юу. Да, злопамятным оказался японец. И всё ещё неспокойным. Что-то было не так в этом непокорном японце, что-то важное произошло с ним. Мечник рвался куда-то, но такое чувство, будто не знал, куда. Словно ему пришло письмо, где сказали, что открытие его смысла жизни произойдёт в одной единственной точке, но не назвали эту самую точку. И теперь Юу ждал не то проводника, не то почтальона. Лави хорошо разбирался в Юу, действительно хорошо и гордился этим, как может гордиться ученик книжника, избитый до полусмерти, валяющийся в углу тренировочного зала посреди ночи и стонущий в голос о своей непростой судьбе. Да, он гордился тем, что следил за Юу и понял раньше всех остальных, что с ним произошла беда. Больше гордиться было нечем. Он был жалок. И это его смешило. Только вот при смехе рёбра и мышцы взорвались такой болью, что он чуть не потерял сознание. Похоже, придётся всё же обратиться в госпиталь или – что, возможно, ещё хуже – к Книжнику, потому как госпиталь в новом управлении ещё не был нормально оборудован. В общем, ему придётся тащиться к учителю. Ползти к учителю. Умолять кого-нибудь подбросить его до комнаты. Или просто расквасить свою дурную голову о… Нет, стены в зале были не самыми надёжными и довольно мягкими, это он уже успел оценить. Нужен бетон или камень. Или смелость, чтобы всё-таки найти способ добраться до Книжника и повиниться перед ним во всех своих грехах. Тот был отличным врачом на самом деле. Плюс его «волшебные» иглы, творящие чудеса акупунктуры. Но Панда точно пожелает узнать, где это его нерадивый ученик получил эти все раны. И потом сам же добавит пинков или особо болезненных лечебных процедур за то, что Лави сунулся туда, куда не следовало. Но Лави чуял, чуял так, как может только будущий книжник: за поведением Канды скрывается какая-то большая тайна. И она действительно важна для этой войны. Для войны. Это всё так важно и глупо! И так отвратительно! Вся эта дурацкая война между экзорцистами и Ноями. Лави до сих пор не мог поверить, что Аллен вдруг не сдержал лавину, и Нои, воспользовавшись этим, проникли внутрь. Об этом говорили несколько странных жертв. Однако Ной мог прийти и не снаружи. Ной мог оказаться в управлении, потому что они сами привели его сюда. Один из подопытных, тот, что имел наименьший процент вероятности и почти не охранялся. Он оказался соседом Аллена, когда тот ходил на обследования! Он был тем, возможно, от кого Аллен и узнал об этом эксперименте. Он был тем, кто похитил Аллена. Может быть. Точной информации о произошедшем отыскать так никто и не смог. По крайней мере, Сердце пока, вроде бы, было живо. Либо подросток сумел обороняться Покровом, либо ещё что-то удивительное, либо даже пошёл торговаться с Ноями на что-то.. Неизвестно. Он должен был оказаться жив и, скорее всего, в руках Ноев, если не успел оттуда сбежать. А это значит, что… Всё рушилось. Лави, кряхтя, попытался подняться на колени, но ничего не получалось: ноги отвратительно дрожали при малейшей попытке опереться на них, а лодыжка левой ноги ещё и опухнуть успела немного. А через время наверняка превратиться в один сплошной синяк. Панда его убьёт. Точно убьёт. Лави уронил себя обратно на жёсткие доски и снова не сдержал стона, утыкаясь взглядом в потолок. Башня была разгромлена, новое отделение Лави не нравилось. Не было здесь этой готичности и мрачности, что сразу же оправдывали название Ордена «Чёрный». Раньше ни у кого после посещения центрального отделения не возникало вопросов о названии. А что этот светлый лесной домик, который, кажется, был некогда церковным каким-то заведением? Может, монастырь или ещё что. У Лави не было настроения копаться в документах и по триста раз перепроверять прошлое всех, кто связан так или иначе с этим местом. Особенно сейчас, когда Юу его избил. Обновил, так сказать, новый зал тренировочный. Сейчас, когда Лави получил то, на что напрашивался. Ну, хоть теперь ему больно не только от внутреннего смятения, но и от возможного внутреннего кровотечения! То есть стоп: разумеется, ничего настолько серьёзного у него не было. Вот он сейчас соберётся с силами, поднимется, вот прямо сейчас… Сейчас… Всё же, наверно, ему отбили что-то важное. Печень там или почки. Не железный же Лави всё-таки. Нет, конечно, все бойцы в Ордене, особенно экзорцисты, были несравнимы по выносливости и перспективам в обучении боя с обычными людьми. Может, и впрямь чистая сила так влияла. А может быть, она сама выбирала не таких уж обычных людей? Кто знает, по каким параметрам выбирает кристалл? Старик говорил что-то о необходимости. Или о том, что чистая сила даётся в руки лишь тем, кто в ней действительно нуждается. Тот, кто может посвятить себя пути войны. Тот, у кого нет нормального пути среди обычных жителей, — вот, что услышал в этом Лави и припомнил Миранду и Крори, соглашаясь. Вот только почему же так мало из них могут стать настоящими жрецами? Сама по себе чистая сила ошиблась и выбрала ещё и тех людей, которые смогли бы вырваться и без неё? Или тех, кто решил использовать свои новые способности и должность в собственных корыстных целях? Но они в некоторой степени были корыстны! Даже желанием найти новый путь, стать нужной, как Миранда, желанием вырваться из оков, подобно Крори, желанием найти одного человека, как Юу. Стыдно признать, но Лави попросту не помнил, что за стремления были у того же Мари, чего уж тут говорить о Генералах? Мариан Кросс вызывал особенно много вопросов. Вот только сколько бы Лави об этом не думал, отвлекаясь от, вроде бы, успокаивающейся боли, никак подняться и не получалось. Совсем. Даже перевернуться хотя бы на бок Лави не мог. Так и лежал, едва дыша, и наблюдал потолок. А что это за подозрительная золотая вспышка? Подождите-ка! Разве это не пропавший вместе с Алленом… — Тим? — очередное слово больно оцарапало пересохшее горло, и Лави закашлялся, лишь ухудшая ситуацию. Кашлять - это всё равно что смеяться, только остановиться ещё сложнее. Почти невыполнимая задача. — Ты чего? Голем осмотрелся. У него было достаточно мимики для обозначения того, что Тимканпи обеспокоен возможным присутствием нежелательных лиц. — В отделении кроме меня всего человек тридцать сейчас, остальные до сих пор пакуются. Успокойся. Голем спокоен не был, он продолжал кружить по периметру зала, и Лави как никогда пожалел неумению чертить как следует те удивительные символы, что помогают от прослушивания. Надо будет сходить по поводу этого к Панде… Когда вылечится. Лави мог бы попытаться поторопить голема, но было действительно больно сейчас говорить и кашлять, так что он ждал. Медленно начиная приподниматься, опираясь спиной о стену и руками в пол. И, вроде бы, неплохо получалось. Тим же как раз замер на месте и запустил видеозапись. — Лави, у нас с тобой есть возможность поговорить. Реально поговорить, я имею в виду, конечно же. И ты ведь должен понимать, насколько это для меня жизненно важно, ведь так? — раздался знакомый голос, почти не искажённый записью. Аллен на записи выглядел вполне нормально. Живой, невредимый, в светлой комнате с краем штор и подоконника, захваченными фокусом Тима. Подросток сидел в кресле, сосредоточенно хмурясь и собираясь с мыслями. Ненормальным был тот факт, что подросток вообще был на этой записи. Тысячи мыслей успело промелькнуть в голове Лави, начиная от того, что Тим успел проскользнуть к Аллену тайком, и кончая тем, что на записи вообще не Аллен. Но ведь зависший под записью голем точно был самим собой. Очень маловероятно, что он позволил записывать на себя подозрительные видео. Аллен рассказывал, что на этот счёт Тимканпи очень строг, снимает лишь по команде хозяина и то не всегда. Будто кто-то ввёл в него программу по нравственности специально для хозяина-ребёнка. — Ты можешь прийти в Ковчег для разговора со мной и уйти обратно не тронутым. — Продолжил собравшийся с мыслями и формулировками Уолкер на записи. — Это нормальная, вроде, практика. Почти. Короче, мне разрешили поговорить с тобой три часа о чём угодно. И мне это нужно. Тебе, думаю, тоже. Слишком складно, неожиданно и дико. Кто разрешил-то? Нои? Если он в Ковчеге, то, наверное, да. С чего бы это? Или об этом и пойдёт речь? — Только у них есть одно требование. Оно непонятно мне, но, судя по некоторым увиденным мной фактам, например, по тому, что именно этого хочется больше всего, это что-то очень плохое. Они готовы предоставить встречу на три часа, но всё это время ты должен обязательно просидеть без повязки на глаз. Ты должен прийти без неё. Надеюсь, это не смертельно? Нои садисты. Конечно, непонятно от чего они вообще пошли на какие-то поблажки и разрешили эту встречу? Что у них там не сложилось? — Мне нужно узнать кое-что у тебя, и ты должен узнать всё возможное у Книжника, поэтому ты придёшь сюда как Жрец Сердца, как книжник и… — видимо Аллен понимал, что повторяет одно и то же, но большего сказать не мог. Только попытаться внушить важность этого похода. — О, мне так много надо бы объяснить и услышать. Слушай, есть кое-что важное, что вы имеете право, что вы обязаны знать обо мне. Мне жаль, что я не раскрыл правду, когда понял сам. Но это непросто. И мне нужно говорить с тобой. Через три дня тебя будут ждать у входа в центральную библиотеку в Лондоне, в полдень. К тебе подойдут сами, ты, скорее всего, не знаешь, как выглядит Вайзли. Тот самый Ной, что сидел в Ордене. Он проводит тебя на встречу. Все заверения в безопасности и полное выполнение договорённости со стороны Графа и Семьи Ноя, считай, у тебя есть. Тебя не тронут. Ну, с Книжником поговори по этому поводу. На этом всё. Я надеюсь, что смогу тебя увидеть. Запись погасла. Тимканпи тут же взвился под потолок, исчезая среди балок, но у Лави была хорошая память на всё, что он видел, и то, что он слышал, и мог провести ассоциацию с виденной картинкой. Так что… Похоже, его и впрямь ждёт теперь Панда. И это немного… жутко? Жизнь не так уж плоха, в принципе. Аллен торгуется чем-то с Ноями и даже выпросил встречу. Разве это плохо? *** Встреча должна была состояться. Панда ходил по комнате задумчивый, даже не выгоняя ученика вон и не скрывая от него своего взвинченного состояния несколько часов. И именно тогда юный книжник уже всё понял. Встреча была неизбежна. Лави не казался себе действительно готовым к тому, что он сможет узнать на этой встрече и вообще к тому, что его может ждать там, но прибыл к назначенному месту в назначенное время, и всего через какие-то десять минут возле него оказался молодой светловолосый человек в простом костюме с удовлетворённой улыбкой на устах и, протянув ладонь, пригласил последовать за собой. — Вайзли? — уточнил Лави. — Именно. Соглашение принято полностью? Если честно, то кое-кто очень тобой был заинтересован. И методами Книжников избавления от твоей напасти. — От моей напасти? — эхом переспросил Лави. Нои были заинтересованы в его проклятии? Но они не могли знать о нём! Точнее, они уже поняли, что с его глазом что-то не то, но разве они могли знать, что именно? Или им было всего лишь интересно? — Ломаем голову? — Ты, случаем, не Мудрость? Вайзли в ответ постучал по лбу и кивнул. Лави мысленно чертыхнулся. Конечно, кое-что в его голове защищено от таких вот наглых личностей, но остальное оказывалось как на ладони. — Да, я Мудрость, и я встречаю тебя лишь потому, что это мой шанс отдохнуть и проветриться. Ты не против, если мы сделаем небольшой крюк до Врат? Семья долго ждала моего пробуждения и у них на меня столько планов, что голова раскалывается. А сегодня так прохладно и свежо! — он взмахнул руками в завешанный зеленью сквер. — К тому же я так давно не гулял на свободе. — Скоро лето, — заметил Лави, думая о другом. Если Нои долго ждали пробуждения Мудрости, то не это ли было причиной их затишья? Может быть, нападения на отделения было и не таким уж важным. Может быть, на самом деле планы Ноев были связаны с этим типом, умеющим читать мысли, внушать их и манипулировать памятью? Мурашки пробежали по спине. Он был практически безоружен, несмотря на болтающийся на поясе Молот, который он не имел права применить. До тех пор, пока Нои не нарушат условия договора. Иначе Лави подставит Старика. — Я могу спросить что-то о намечающейся встрече? — Нуу, я думаю, что могу уточнить кое-что. Ты ведь никуда не сбежишь и не станешь увиливать от нашего соглашения? — светловолосый паренёк обернулся. Такой улыбчивый и такой юный, Лави был уверен, что Вайзли на самом деле младше его. И Ной. Что за жестокая лотерея с этими генами, способными в одно мгновение сломать жизнь и не одну? Впрочем, вся жизнь была не менее жестокой лотереей. — Как Аллен? — Думаю, ты и сам увидел - он неплох. — И что он делает у вас? — О! это не такой простой вопрос. Он занят некоторыми делами, но пока старается не слишком мозолить нам глаза. Не выходит у него ничего, конечно, всё равно кое-кто его уже приметил, и то и дело лезут без разбора. Аллен умеет притягивать к себе народ. — Ещё бы… Пока Лави ничего не понимал. А идущий рядом юноша этим наслаждался. Вкупе со свежим воздухом, прохладными дуновениями лёгкого ветерка и ласкающей взгляд молодой, не успевшей потерять свою сочность зеленью, его положение было просто восхитительным. — Ты довольно смел, книжник, — Вайзли наконец-то завернул в глухую аллею, и Лави понял, что сейчас и будут врата. — Ученик книжника, — теперь он предпочитал уточнять этот простой факт. — Твои амбиции поутихли? Я не очень хорош в этом, но, скорее всего, это говорит в твою пользу. — Чёрные прямоугольные двери с замысловатой «рамой» наверху и закорючкой, обозначающей не то цифру, не то название, открылись, и Вайзли протянул руку ладонью вверх. Лави набрал побольше воздуха в лёгкие и, стараясь не морщиться и не выдавать своего возмущения, развязал повязку, скрывающую закрытый глаз, и, не дрогнув, протянул её в ладонь в Ноя. Запасной у него с собой не было. Это был знак доверия. Мудрость определённо уже прочёл этот знак и, продолжая улыбаться, пропустил гостя впереди себя. Первое впечатление Лави произвёл очень даже хорошее, оказавшись в просторной, заставленной разными вещами комнате, которая совмещала в себе и спальню, и кабинет и временную мастерскую. По крайней мере, судя по количеству чертежей, линеек, набросков и непонятных расчётов, написанных на нескольких языках. Лави распознал прусский, датский, японский, испанский, протокельтский, умбрский, лидийский… и ещё некоторые малознакомые и не распознаваемые. Зачем они были собраны здесь, было не понятно, но Лави так же заметил и письма, написанные шифром Четырнадцатого. Но это было лишь в передней части комнаты, где также располагался немаленький стол, несколько удобных стульев и пара неглубоких, предназначенных для сосредоточенной работы кресел. Ближе к задёрнутому прозрачным тюлем полуовальному окну находилась довольно широкая, рассчитанная как минимум на двоих кровать. Секцию с кроватью от остального бардака отделяла декоративная ширма, в центральной части которой было зеркало, которое можно было с легкостью занавесить. Большой комод напротив, книжная полка лесенкой, полностью забитая этими самыми книгами. Большинство корешков украшали замысловатые серебристые символы с цифрами. Но, разумеется, главным была не комната, которая вообще не напоминала комнату пленника. Главным были обитатели, обернувшиеся к вошедшему Лави. Их было двое, и, судя по недовольному бормотанию Вайзли за спиной, один из них уже должен был уйти, но никто, собственно, и не верил, что он уйдёт. Это был Ной, и Лави слышал кое-что об этом Ное в причудливом костюме, плотных перчатках и маске на лице, что полностью сливалась с костюмом. Тринадцатый Ной, Одарённость. Главный затворник Семьи Ноя и довольно опасная личность уже хотя бы потому, что о его слабостях и настоящих сильных сторонах ничего известно не было. И этот Ной полностью отвлёк Лави от присутствия Аллена Уолкера, оседлавшего один из стульев и выглядевшего, опять же, очень даже прилично. Его поразило совсем другое. — И чем же обязан такой честью? — он обращался к Тринадцатому. Тот, будто пружина, подскочил с давно насиженного места, быстренько подкрался к Лави, внимательно всматриваясь в парня. Лави смотрел в ответ, хотя лица Майтры рассмотреть, разумеется, не мог. Сейчас не мог. К концу этого дня... кто знает? Эти гляделки прервал сухой кашель Аллена. — А я думал, время уже идёт. — Действительно, Майтра, время-то уже идёт, — осторожно пробормотал Вайзли и, точно разгадав, что именно можно сделать с Тринадцатым, покачал перед его глазами повязкой Лави. Та перекочевала в загребущие ручки тут же начавшего её изучать Ноя. Не нравилось это Лави, совсем не нравилось. — Ничего особенного, просто реально интересно, что же сделал Женевье с нашей шутливой посылкой, если его внучка о ней отлично знала. Оно не использовалось напрямую, — Майтра качнул головой. — О чём ты? — Лави не понимал. — Вы, книжники, порой зря не интересуетесь своими корнями, Лави, — цокнул Ной, обходя его и перехватывая Майтру за рукав. — Я верну её к концу вашей беседы и, возможно, сам задам пару вопросов. Отвечать или нет – дело, конечно, нашего гостя. — Пошли, у нас ещё дела есть. — Не вижу, чтобы ты стремился погрузиться в дела, — обернулся в сторону дёргающего его Вайзли Тринадцатый. — Нам ещё удерживать Тикки в стороне. — Тикки? — не понял Лави. — Папочку,— кивнул на Аллена Майтра. Лави идиотом не был. И порой соображал быстро, очень быстро. Слишком быстро. — И обязательно надо было так сразу меня выдавать? — фыркнул «мамочка». — Ну мы же не сказали, кто именно ты сам, — Майтра махнул им рукой прежде чем захлопнуть дверь. — Веселитесь, мальчики. Лави обернулся к Аллену, сглотнул, сцепил руки в замок и кивнул. — Ты прав. Нам определённо есть о чём поговорить. — Я даже, честно говоря, понятия не имею с чего начать, — Аллен отвернулся, уже привычным жестом сложил ладони на животе и вздохнул. А потом и выпалил. — Тикки Микк является человеком, с которым я встречался, и единственным возможным отцом моего ребёнка. — Твою мать!! — боль в глазу смешалась с жесткой необходимостью попытаться абстрагироваться от того, что этот глаз может увидеть. Лави был просто рад возможности выразить свои бьющие через край чувства и эмоции. — Как? — Ну… вот так… мы, вроде как, влюбились друг в друга… — Когда он отрывал тебе руку? — нет, конечно, разговоры о Камнепадах, Сердце, Ноях, чистой силе были гораздо важнее, но сейчас Лави было плевать на их важность. — До этого. — В поезде? — До… — едва слышно проговорил Аллен. — До того как ты попал в Орден? — До того, как он стал Ноем. За неделю буквально до этого, — кивнул Аллен. — Потому он не убил меня тогда, отрывая руку. Узнал и решил уберечь таким вот способом, удержав подальше от войны. А потом был Ковчег, мы переспали, — за показным равнодушием скрывалось дикое смущение и раздражение, видно, Аллен повторял это не первый уже раз. — И я вот… залетел. Мы встречались и позже. Ты был прав. И я влюблён. Надо отдать Лави должное, даже со своим идиотским глазом он соображал сегодня просто отменно. Имел время на подготовку к этой встречи. — Это не повод для подобного положения. — Я Шут, Лави, не беспокойся о том, что я могу предать тебя, — Аллен вытянул руку, демонстрируя свою привычную манжету. — Я не могу, и я хочу, чтобы ты услышал и запомнил это прежде, чем я отвечу на твой вопрос. Лави это не нравилось, но он кивнул. — В мире много странностей, — словно сказочник, начал Аллен. — Нои с рождения это определённые люди, которые могут быть, однако, заменены при преждевременной смерти. Они не могут контактировать с чистой силой, потому что в руках Ноев она разрушается. Однако Плащ уничтожить Нои не могут: он рассыпается на мириады мельчайших частиц и подобно пыли может проникнуть, куда пожелает. Чистая сила выбирает себе носителей, но лишь сами носители могут посвятить себя Сердцу и стать истинными Жрецами. А ещё... Вопреки всему я родился с чистой силой, у вас книжников ничего по этому поводу нет? Только догадки, я прав? Как может родиться такой человек? Может быть, он такой потому, что этот человек нашёл эту чистую силу ещё до того, как родился? Звучит удивительно, не правда ли? Но так оно и было. Ещё до своего рождения я сам нашёл свою чистую силу. Это было в Египте. Знаешь, среди пирамид бывают иногда чудеса, и там были экзорцисты. Двое. Один из них был Генералом с двумя чистыми силами, которым он мог попытаться найти носителя. Позор, но я так и не узнал имя человека, который нашёл носителя для Плаща Шута. Роад убила его. А я разобрался с младшим экзорцистом. И именно я уничтожал чистую силу в тот раз. Я просто… просто сжал её в своей ладони, как уже делал это раза четыре. Просто сжал, и всё было почти обычно. И если ты ещё чего-то не понимаешь, Лави, я был… — Аллен вытянул левую руку и, закрыв глаза, выдохнул, — левшой. — Это был Плащ, что нельзя уничтожить и что может попасть… он… Ты был Ноем? — Четырнадцатый. Неа Уолкер, к твоим услугам.