***
– Хён, ты там вообще живой? Инсон берёт трубку с третьего раза, и у Чжихуна сдают нервы. Конкретно так. Он забивает хуй на позднее время, завтрашние занятия в универе, усталость после тренировки и едет на последнем автобусе в сторону, противоположную его дому. В квартире Чон Инсона царит мрачный сумрак и многонедельный беспорядок: разбросанная по полу одежда, упаковки от рамена и дешёвых сладостей ядовитой химической окраски. Чжихун включает свет на входе и старается ступать осторожно, чтобы случайно не влезть ни во что живое, что могло завестись здесь с его последнего визита. – Чаю? – обладатель гигантских синяков под глазами растягивает губы в условной улыбке и кивает в сторону кухни, – там почище. Ким безропотно следует за ним, отмечая про себя, что в прошлый раз старший был в тех же самых трениках и помятой на спине рубашке. Ему совсем не хочется знать, какой именно кошмар прячется за бледным лицом с искусанными губами и висящей мешком одеждой, поэтому он отвлекается на то, чтобы привести завал на кухонном столе в хоть какое-то подобие порядка. – Я сказал ребятам, что ты болеешь, – Чжихун вплетает пальцы в волосы Инсона в попытке расчесать запутанные в узлы пряди, – и, похоже, был прав. Чон болезненно усмехается и расплескивает себе на руки горячий чай. Младший хватается за относительно чистое полотенце. – Одного не понимаю, как тебе не надоело со мной возиться? – спрашивает Инсон, пока Чжихун вытирает его руки и заставляет снять рубашку с мокрыми рукавами. – Дурак что ли? – вздыхает Ким обречённо, и отправляется собирать вещи в стирку. Засыпая, Инсон крепко обнимает его всеми своими костлявыми конечностями, и когда Чжихуну, наконец, удается добраться до телефона, он видит больше десяти пропущенных и плачущие смайлики от Сынджуна, который наверняка уже с ума сошел от беспокойства. «Хён, я пока побуду у Инсона. Извини». Он выключает телефон со смутным чувством того, что поступает несправедливо, и кому-то из них наверняка будет больно впоследствии (уже больно, на самом-то деле), но усталость заставляет забыть обо всём. Чжихун поправляет одеяло на спящем и сам отключается, провалившись в тревожный сон.ii
30 октября 2017 г. в 15:04
До студии, расположенной в подвале офисного здания, Хёнгу добирается разве что чудом. Он несколько раз сверяется с адресом и только после этого решается зайти внутрь. Дверь в зал приоткрыта, из-за неё слышатся негодующие возгласы участников и тихий, но твёрдый голос лидера. Сидящие в кругу танцоры оборачиваются, заметив на пороге новенького. Йенан энергично машет ему, а Хвитэк одаривает ободряющей улыбкой.
– Пришёл? Проходи скорее! – на секунду прерывает свой монолог Джинхо.
Хёнгу кидает вещи в единственный свободный угол и спешит переодеться. Пальцы путаются в шнурках сменных кроссовок, но ему удаётся кое-как справиться с ними и присоединиться к уже начавшим разминаться мемберам.
– Повезло же тебе придти именно сегодня, – Хиджун кладёт руку на плечо Хёнгу и, понизив голос, участливо поясняет, – хён начитался хейтерских комментариев в интернете, так что нам всем пиздец.
Кан хочет уточнить, какой именно пиздец ему ожидать, и стоит ли пытаться сбежать заранее, пока не поздно, но его прерывают.
– Чжихун проведёт комплексную растяжку, как и договаривались, – сообщает лидер под аккомпанемент разочарованных стонов.
Ким Чжихун окидывает одногруппников многообещающим взглядом и спрашивает, как у новенького дела с растяжкой. Тот опускается на шпагат, стараясь улыбаться как можно более непринуждённо.
– Неплохо, – кивает ведущий танцор, – а если...
Что следует за этим «если» Хёнгу не хотел бы повторять даже в страшном сне, потому что после тренировки мышцы обещают болеть ещё неделю, как минимум. Чжихун с Хвитэком синхронно валятся на пол и, кажется, мечтают там и остаться. Раскрасневшийся от нагрузки Хёджон стаскивает с себя футболку и устраивает из неё импровизированный вентилятор. На его плече лучами разбегаются контуры татуировки, и Хёнгу невольно засматривается.
– Да, она настоящая. Нет, я не пожалею. До старости жить не планирую. Можешь потрогать, – смеётся Ким, замечая его удивление, – избавляю тебя от необходимости задавать неловкие вопросы.
– Я бы тоже хотел тату, – замечает Джинхо, доставая воду из рюкзака, – что-нибудь вроде логотипа нашей группы, чтобы сохранить эти воспоминания навсегда.
– Тогда она должна быть такой же большой как твоя любовь к нам, – Йенан разводит руками, показывая размер воображаемой татуировки.
– Хён слишком маленький, не влезет, – вздыхает Чангу.
— Эй!
Лидер отвешивает ему несильного пинка и хлопает в ладоши:
– Так, ладно, надо репетировать! Кто-нибудь знает, почему нет Инсона?
– Хён говорил, что снова болеет, – Чжихун неуверенно пожимает плечами, – не знаю, как он будет догонять пропущенное.
– Позанимаешься с ним отдельно, хорошо? Пусть за Инсона пока встанет Хёнгу.
Кан чувствует себя немного неловко, как будто занимает чьё-то место без разрешения, но возможность танцевать в основном составе кажется слишком заманчивой для новичка. Его хвалят, и это придаёт сил, несмотря на то, что тренировка длится до позднего вечера.
– Давайте постараемся, чтобы занять призовое место на фестивале, – говорит Джинхо вместо прощания.
– В следующий раз можно устроить ночную, так больше успеем, – предлагает Хиджун. Он, как и все, выглядит усталым, но не теряет энтузиазма.