По следам. Несказка.

Она посмотрела на часы – до рассвета еще не меньше чем четыре часа, Анна поежилась. Внезапно стало так холодно, что затылок свело неприятное ощущение – как будто, ледяной сквозняк пробрался в комнату и зашевелил волосы. Ощущение было странно знакомым, и она замерла, уже не видя ничего перед собой. Там, за спиной, был призрак, она уже знала это, но сейчас не могла обернуться и посмотреть. Оцепенев от ужаса, она боялась пошевелиться, боялась увидеть то, что могло быть там, за спиной. В спутанном сознании прочно связались мысли о Якове и то, что ощущение холода пришло мгновенно вслед за этими мыслями. Душа отказывалась принимать эту страшную догадку, но неясный разум отчего – то подсказывал именно это. Холод усиливался, ее начало знобить, и она ощутила собственную дрожь. - «Мне нужно обернуться. Нужно. Но я не могу. Не хочу. Я не хочу» – это была последняя мысль перед тем, как наступила полная темнота. *** Холодно. Так холодно, что невозможно пошевелиться. Отчего –то очень сильно саднит в правом боку. Анна, с большим трудом пошевелила рукой и прижала к телу – под пальцами чувствовалось что –то теплое и липкое. Она отняла руку и приблизила ладонь к лицу – кровь, она была яркой и алой, а рука дрожала перед ее потрясенным лицом. Анна отвела взгляд от окровавленной руки и огляделась. Ночь, темнота, вокруг только снег, он летит и падает с темного, ночного неба и шаги, чьи – то торопливые шаги слышатся все ближе и ближе – это помощь – приходит внезапная мысль, и она поворачивается на эти шаги, но снег идет так густо, что невозможно разглядеть того, кто подходит все ближе и ближе. И наступает тьма. Тишина и тьма. И ничего не слышно уже и ничего не чувствуется, боль и мысли уходят и приходит покой. Анна пошевелилась и открыла глаза. – «Господи, что это было» – пришла первая осознанная мысль, и она огляделась. Все было как прежде – ночь, в комнате тепло и тихо, лампа все так же светит неярким, теплым светом, часы на каминной полке – пять часов утра. - «Меня не было здесь около получаса, почему я не обернулась? Почему? Кто мог быть там, за моей спиной, Яков? Нет. Я чувствую, что он жив. Это слабость, это мысли сбили меня с толку и я ошиблась. Нужно было повернуться. Но почему кто – то пришел именно сейчас? И что это было, сон или видение? Это просто сон, дурной сон, кошмар» – сопротивлялась душа, но разум уже подсказывал, что это не так. «Это странное ощущение, я была там или не я? Или мне показано то, что случится с нами? «С нами» – эта мысль дала новую подсказку. Мы всегда, во всех моих снах связаны и этот не исключение. Они похожи, как я сразу не поняла, только здесь это я а не он, место другое, но во всем остальном…это метафора, шифр, знак. Знак, который мне послан. Я должна разгадать эту загадку для того, чтобы понять, что мне делать дальше. И это ощущение, присутствие духа, было ли это или это игры измененного сознания, но если он был, то кто, кто это мог быть?» Она попыталась припомнить, что еще было в этом странном и страшном сне. Она вспомнила холод, ночь, звук чьих – то шагов.- «Что – то было еще, еще, я должна вспомнить. Если этот сон – предупреждение, то позже это приснится снова, так было всегда. И тогда я смогу увидеть что – то еще». Анна прижала пальцы к вискам и попыталась воссоздать в памяти картинку. – «Почему, если вокруг ночь, я смогла так ясно увидеть кровь? Свет! Откуда – то падал свет» – подсказала логика и она вспомнила. Вспомнила, как, оглядевшись, видела свет. Позади нее был дом. Странный, небольшой дом с занесенным снегом крыльцом. На перилах крыльца стоял фонарь, уличный керосиновый фонарь и это его теплый, желтоватый свет разливался вокруг неярким, но ясным, нечетко очерченным пятном. Перед глазами мелькали разноцветные пятна, в висках стучала кровь и Анна сказала себе – Все. Достаточно. Я вспомнила. Если этот сон вещий – он повторится. В ином виде, но повторится. И тогда я смогу узнать больше. А сейчас, сейчас я возьму себя в руки и продолжу то, что начала. Она постаралась больше не думать ни о чем. Она приказала себе не думать. И, как ни странно, мысли ушли. Остались только бегущие перед глазами строчки и, через мгновение она вспомнила его лицо тогда – бледное от гнева и свои чувства, и все перестало существовать, кроме этих нервных, неровных строк. Как он мог? Как он мог так со мною поступить? Как, одним только словом, одной догадкой ложной, перечеркнуть все? Обман. Он подумал, решил, что все, что я говорила и делала это обман. Из –за нелепости, из – за того, что случайно сказал дядя он так решил. Как такое может быть? Что же это такое, Господи, почему? Он никогда не верил, никогда. Он всегда сомневался и теперь ухватился за этот, по его мнению, факт для того, чтобы обвинить меня в обмане? Или же его так часто обманывали в жизни, что он теперь не верит никому? Или однажды, кто – то так жестоко обманул его, что он перестал верить всем? Всем, кроме себя. Неужели он не понимает, что все, что я делала в этот раз, только лишь для того, чтобы помочь ему, возможно даже, для того, чтобы спасти. И вот, вместо благодарности. Он назвал меня чудовищем. Чудовищем! Боже мой, да как он мог. Я никогда не смогу забыть его лицо. Не возмущение было на нем. Не обычное его возмущение. Это был гнев. Гнев и обида. Да, это теперь видится яснее. Именно – обида и гнев. И все эти жестокие слова о том, что я внимания лишь хочу и прочее – это все оттуда. Что же такое было в его прошлом, если он способен вот так высказаться, да он себя не помнил от гнева, это было очевидно. И что же мне теперь делать? Как быть с этим? Как с этим жить? Теперь он никогда не поверит мне снова. А хочу ли я его доверия после всего? Эта внезапная вспышка ярости, она не испугала, нет, удивила и обидела, но не испугала. Из – за такой малости, нелепости, и – такое. Но для него, выходит, это не нелепость и не малость. И вел он себя именно так, потому что почти поверил мне или даже поверил, а потом узнал этот « факт» и не смог справиться, почему? Может быть, именно потому, что обманула его я? Не кто – то другой, а именно я? Тогда выходит, что все же я далеко не безразлична ему. И все, что было, до этой страшной истории с этим шулером, все мои догадки относительно его чувств – правда. Но что же теперь будет, как мне говорить с ним после всего? Как? А может быть, теперь нам и не доведется говорить, как знать? Нет, такого быть не может просто. Но, как же мне говорить с ним, если он придет просить прощения? А придет ли? Возможно, это последнее, что я слышала от него. Но я не хочу, чтобы последнее, что он сказал мне, было вот это! Он не может верить и не хочет, ни во что, так пусть тогда все будет так. Я не стану больше говорить с ним о мистицизме и прочем и не стану больше ввязываться в эти истории с духами, если они будут касаться его. Но если это всегда связано, как же я смогу избежать общения с ним? И как объяснить ему, что все это связано? Он никогда не поймет и не поверит. P.S. Это наказание. Это наказание мне за то, что я вижу. Этот человек послан мне, видимо, ради этого. Но теперь я ничего не смогу с собой поделать. Нам лучше не видеться вовсе. А там – будь что будет.