Два часа назад
— Скажи мне, Рин… — А? — удивлённо подняла голову Арагаки, смотря на свою спутницу. Прошло уже два часа с того момента, как они вышли из лаборатории, однако очертания построек лишь едва виднелись издали. Дождь давно закончился, и теперь светило яркое солнце. Солнце… Но почему? — Рин… Ты ненавидишь своего отца? — Спросила Ичиру, даже не повернув головы, но Рин вдруг почувствовала какое-то необъяснимое волнение в её голосе. — Разумеется. — Кивнула она, — Он — чудовище. Демон, что пойдёт на всё ради достижения своей цели. Он был готов на любую жертву, лишь бы познать что-то необычное! Он… Он даже готов был убить собственных детей ради своих чёртовых экспериментов! Я… Я не просто его ненавижу. Я ненавижу его всей душой! — Ха-ха-ха, — Рин резко замолчала, вновь услышав страшный, пробирающий до костей смех Пятнадцатой. — Хватит, хватит. Я поняла. Но… За что ты ненавидишь его? Считаешь, что знала его достаточно хорошо, чтобы утверждать подобное? — Ичиру победно усмехнулась, и Рин показалось, что она слышала сатиру в её голосе. Арагаки лишь до боли сжала зубы, понимая, что ничего не может ответить. Но это ведь не оправдание, правда? Арагаки Шоичи как был демоном, так им и останется! Но Рин не могла этого утверждать. Не имела права. Она всё ещё слишком мало знала… — Может и не знала. Но это ничего не меняет! — Злобно оскалилась она. — Ты видела, что он делал со мной?! Он демон, убийца! Не важно, какие у него причины, ничем его не оправдать! Ичиру вновь жутко засмеялась, но теперь Рин вдруг услышала какую-то мимолётную грусть, что так хорошо была запрятана за маской хладнокровия. Она… Неужели Ичиру вообще есть до этого дело? — Как бы тебе сказать… Не вини его в этом. Боль, что ты испытала, то, что он творил с тобой — во всём этом нет его вины. Он очень многое перенёс на своих плечах. И знаешь, на самом деле, он был прекрасным человеком, Рин. Гордись им. Я хочу, чтобы ты гордилась своим отцом, — Ичиру странно покосилась на Арагаки, и услышала вполне ожидаемый ответ. — Да как я могу… Как, чёрт возьми?! Не его вина? Что за чушь?! Если не его, то тогда чья?! Ведь он… Он! — Моя, Рин. Всё это моя вина. — Ичиру вновь отвела глаза в сторону, стараясь не смотреть на Арагаки, — Только моя, и ничья больше… — Не неси чушь… Я тебя даже не знаю! Даже если ты и знала моего отца, но какое отношение ты имела ко мне? Хватит пороть чепуху. В чём же ты могла провиниться? А, Ичиру? — Рин в гневе посмотрела на свою собеседницу. — Я… Я подарила тебе жизнь, тем самым обрекая на вечные страдания. Ведь, не стукни мне тогда в голову эта дурная идея… — Ичиру на секунду замолчала, словно думая, что говорить дальше, — Прости меня, Рин. Прости. Я не думала, что он настолько любил… — Подарила жизнь? Любил? Да о чём же ты, чёрт возьми?! — Не могу сказать. — Ичиру виновато посмотрела в глаза Рин, и на секунду, лишь на мгновение, Арагаки показалось, что не такой уж и страшный у неё взгляд, — Но… Твой отец сильно изменился с нашей последней встречи. И в этом виновата лишь я. Надо было пойти с ним, поддержать его, помочь… Но я всегда была эгоисткой. Это я убила его, Рин. Ты уничтожила лишь бездушную оболочку уже мертвого в глубине души человека. А я… Я совершила ужасный грех — я предала самого дорогого мне человека… — Рин не смогла понять смысл данных слов. Но больше её удивляло другое. Странно, но только сейчас Рин заметила, что, не смотря на равнодушный взгляд и чудовищную силу, Ичиру вовсе не была злой. Она так же переживала, и она тоже грустила. Но Рин не могла забыть того хладнокровия, с каким она приставляла к её шее нож. Так кто же она — друг или враг?! — Думаешь, что я хороший человек? — Рин уже устала удивляться сюрпризам, а потому лишь кивнула, — Ха. Как наивно. Знаешь, ты, наверное, не можешь разобраться, можно ли мне доверять. Я права? Что ж, я тебе отвечу. Верить — да. Доверять — нет. Не забывай — я отличаюсь от обычных людей. В отличие от них, у меня нет души. — Она как-то криво усмехнулась, после чего добавила, — Ты ведь хотела что-то у меня спросить? Ну, валяй. Рин кивнула. — Я знаю, что ты мне не скажешь. Но просто послушай. Что… Что было тогда на самом деле? Почему отец так ненавидел меня? Почему издевался? И почему ты говоришь, что виновата лишь ты?! И да… Что ты вообще такое?! Наступила тишина. Лишь где-то вдали слышался стрекот цикад. — Так и знала. И правда, на что я вообще надеялась? — Рин медленно побрела вперёд. Мысли в голове спутались и совершенно не хотели складываться в общую картину. Да и… —…Хочешь, расскажу?***
— Когда я училась на последнем году средней школы, у нас в классе проводили научный эксперимент. Мы готовили различные лабораторные работы, после чего представляли их публике. Тогда всё и началось. На выступление собралось множество учёных и лаборантов с целью выявить у нас скрытые таланты в этой сфере. Я уже и не помню, о чём был тогда мой рассказ. Помню лишь то, что после этого я нашла у себя в комнате письмо от неизвестного лица, просившего меня прийти по указанному адресу для работы в лаборатории. Этот человек говорил, что я необычайно умна, хотя, на самом деле, это было далеко не так. Но сейчас не об этом. Это заинтересовало меня, и на следующий же день я отправилась в путь. Когда я пришла по адресу, то была очень удивлена — это было очень старое полуразрушенное здание с выбитыми окнами. Честно говоря, я ожидала чего угодно, но не этого. А внутри… Впрочем, я думаю, ты знаешь. Шоичи-кун никогда не убирал за собой, а потому и сама лаборатория выглядела немного жутковато. Кровь на стенах, разбитые лампочки, повсюду трупы людей. Вонь стояла дикая. Я и правда не знала, что делать. Но это была лишь оболочка. Всё здание было лишь прикрытием, лишь корочкой, что защищала собой то, что внутри. На самом деле лаборатория и комнаты лаборантов находилась под землёй в вполне обустроенном и комфортном помещении. Там я и встретила Шоичи-куна. Знаешь, он всегда казался мне очень странным и чудаковатым человеком — вечно нёс какую-то чушь, вёл себя как ребёнок, но при этом знал раза в три больше нас со всеми лаборантами вместе взятыми. Ах да, о лаборантах. Я ведь не сказала. Всего у твоего отца их было тридцать. У каждого был свой номер. Мой — пятнадцать, хотя это ты, наверное, уже и так поняла. Среди всех тридцати помощников была и девушка лет шестнадцати с прекрасными волнистыми алыми волосами. Ей восхищался каждый, кто только мог. Её ровная осанка, гордо вздёрнутый подбородок и аристократические черты лица просто сносили крыши всем мужчинам, которым повезло с ней встретится. Её звали Ёка, серийный номер — девять. Да, Рин. Как ты уже, наверное, догадалась, эта чудесная девушка — твоя мать. Девятая… А, нет, теперь уже Арагаки Ёка… А ведь поначалу мы даже дружили. Она всегда казалась мне странной и необычайно умной, словно она сошла с обложки модного журнала. Я же… Я думаю, она мной интересовалась. Она часто помогала мне и всё время следила, наблюдала, не сводила с меня глаз, словно пытаясь узнать что-то, что было скрыто внутри меня. Но я привыкла к подобному обращению, а потому игнорировала этот её сверлящий взгляд. Мы с ней были словно две стороны медали — с одной стороны я, угрюмая и не общительная бледная девчонка низкого роста с вечными синяками под глазами и длинными торчащими в разные стороны голубыми волосами. С другой стороны она — милая и добрая на вид, высокая, стройная и до жути обаятельная красавица с копной прекрасных волнистых алых волос. Мы отличались так сильно, что никто никогда не мог понять, как мы вообще можем терпеть друг друга. Да и я, что поделать, думала также. Но теперь я поняла. Мы всю жизнь дополняли друг друга. Я — спокойная, она — буйная, я — расчётливая, она — любвеобильная… Знаешь, Рин, всё-таки ты ужасно на неё похожа. И радует лишь одно — ты всё же не переняла её настоящих эмоций и чувств, не стала такой же тварью… Но, об этом я расскажу попозже. А сейчас… Помнишь, я говорила тебе, что любовь — самое ужасное, что может произойти с человеком? Ты, наверное, не поняла, о чём я говорила. Но сейчас я объясню. Знаешь, самое больное, это не невзаимная любовь. Самое больное, это любовь, которая не имеет права существовать. Я прочувствовала это на собственной шкуре. Тогда я совершила главную в своей жизни ошибку, и лишь из-за неё Шоичи-кун сейчас мёртв, а твоё тело изуродовано хуже, чем любой мой неудачный эксперимент. А ведь всё начиналось очень красиво, Рин. Как бы сказать… Я любила Шоичи-куна. Любила безумно и ужасно, любила всей душой. Я никогда не говорила этого вслух, вечно ругаясь с ним, и каждый раз пытаясь словно отстранится от него, пытаясь показать самой себе, как мне всё равно на это глупое чувство. Я пыталась оскорбить его, скрывая за этим свою дикую привязанность и зависимость. Но он и так всё понимал, и лишь улыбался своей чудесной улыбкой. Улыбался так, как мог улыбаться только он. Он тоже любил меня, но, в отличие от меня самой, не упускал возможности мне этого говорить. Всегда, сколько себя помню, я всегда слышала это короткое и насмешливое: «За это я тебя и люблю». Знаешь, я до сих пор помню, как он говорил мне это, гладя по голове и застенчиво улыбаясь. Хотя нет, не то слово я подобрала. Даже самой смешно. В конце-концов, я даже представить себе не могу застенчивого Шоичи. Всё же, не думаю, что он был способен испытывать такие эмоции как стыд и страх. Такой он был человек — прямолинейный и жестокий, но по-своему прекрасный и чуткий к важным ему людям. Арагаки Шоичи… Больно осознавать, что больше я никогда не смогу сказать ему то, что так и осталось, словно шрам, на моей душе. Лишь сейчас я поняла, что он заслуживал куда более тёплого отношения к себе. А я снова подвела его. В очередной раз… Первые несколько лет мы всегда работали всместе. Нас было трое — я, Шоичи и Ёка. Все проекты мы делали вместе, и были чуть ли не лучшими друзьями. Но однажды… Всё началось с одной телепередачи, в которой рассказывали про клонирование живых организмов. Не знаешь эту историю? Американские учёные смогли удачно клонировать овцу. Об этом тогда говорили по всему миру, и каждый телеканал считал своим долгом вывести свою версию происходящих событий. Это очень сильно заинтересовало меня, и я поставила перед собой почти нереальную тогда цель — клонировать человека… Ичиру замолчала, и Рин заметила, что её лицо вновь стало холодным и неприступным, а в глазах не осталось и капли той теплоты, которую она заметила в начале их разговора. — О чём это ты… Ичиру? — Да всё о том же. Тебе сейчас это, наверное, кажется диким и странным, но тогда для меня это стало единственной целью в жизни. Я заперлась в своей лаборатории, целыми днями изучая, проектируя и создавая всё новые и новые теории. Я почти не спала — у меня даже на это не было времени. Я пробовала, переделывала, решала, и снова пробовала… И однажды… Однажды я поняла. Хватало лишь одного волоска, лишь одной частички, чтобы передать своё ДНК клону. На уровне элементарных частиц можно было, проделав огромную работу, создать подходящие условия для выращивания искусственного организма. Я придумала всё, что было необходимо. Да, Рин. Я пошла на этот рискованный шаг лишь ради создания совершенного существа, лишь ради покорения новой высоты. Я была такой же, как и Шоичи-кун. Мы совершенно ничем не отличались. Ты наверное и не представляешь, но на моей совести лежит куда больше трупов, чем даже на совести самого опасного серийного убийцы. Такой я родилась, такой я буду всегда. Я убила намного больше людей, чем твой отец. Ведь, когда я чем-то увлекалась, то меня уже невозможно было остановить. Я была зависимой от своих желаний, но только благодаря этому на свет и появилась Сузуна. Я смогла. Я поняла эту сложную систему программирования ДНК и РНК, я работала над этим проектом почти два года, пока не увидела своими глазами — тело младенца, плавающее в колбе с оранжевой жидкостью. Ребёнок, самый настоящий ребёнок из крови и плоти был результатом моих тяжких трудов. Я смогла, Рин. Я стала первым учёным, кто смог клонировать человека… Я дала ей имя — Сузуна. Это была моя точная копия, созданная на основе моих же молекулярных частиц. Её строение было до безобразия элементарно — никаких дополнительных программ, просто тело без каких-либо эмоций и особых сил. Лишь отголоски моей личности, да элементарные внешние признаки. Но… Пускай сейчас я и вижу её неполноценность, но тогда она стала для меня лучом надежды, новым открытием, осознанием своих возможностей. Сузуна, прототип, клон номер 0001. И я была той, кто её создал… Я скрывала её существование аж три года. Но потом, когда она подросла, всё и началось. Я растила её как человека, но она прекрасно знала, что им не является. Однако её мечтой было стать такой же, как и все люди. Она вечно пыталась выбежать из лаборатории, за ней нужен был глаз да глаз. Всё же, четыре года — отвратительный возраст для ребёнка. И я бы справилась с этим, если бы не одно важное событие, которое и стало ключевым в этой истории. А было оно до безобразия простым и глупым — Ёка влюбилась в Шоичи. Это случилось неожиданно и резко, но Ёка решила бороться за своё счастье до конца. Она знала, что ей ничего не светит, пока я здесь. А девятая была сволочью принципиальной, завистливой и не жалела никого в достижении своих целей. Не удивляйся так, Рин. Мы все поголовно были гениальными и бесчувственными тварями, и каждый из нас по праву заслужил несколько пожизненных. Но мы жили лишь за счёт того, что никто не знал о нашем существовании. Шоичи-кун хорошо умел заметать следы, что и шло нам на руку. А Ёка… Я слишком поздно поняла, что её любовь не была минутным увлечением. Поняла лишь тогда, когда услышала американскую речь за дверью своей лаборатории… Я всегда доверяла Ёке как самой себе. И это стало моей главной ошибкой. Ёка никогда не была мне другом. Лишь притворялась хорошим человеком до поры до времени, видя лишь мою перспективность. А теперь, когда я стала для неё главной и единственной помехой в любви, она и показала своё настоящее лицо. Я ведь не только смогла создать первого в мире человеческого клона, Рин. Я, так же как и остальные лаборанты, изучала и много всего другого. И Ёка, как единственный человек, знающий пароль от моего компьютера, отправила все мои разработки в главный научный корпус в США. Сейчас ты, наверное, подумаешь: «А что тут такого?», но для меня тогда это было равносильно смерти. Ведь, представь шок этих важных шишек, которые узнали, что в какой-то там замызганной Японии двадцатилетние студенты создают то, над чем они работают уже долгие годы? Они не знали, что всё это мы создавали вместе компанией в тридцать человек, ведь Ёка, чёртова программистка, отправила всю информацию от моего имени. И получилось, будто все эти вещи создала я одна. А на такое обычный человек не способен. Именно из-за этого недоразумения в Америке посчитали, что я невероятный гений-самоучка, и тотчас во все лаборатории страны был отдан приказ найти меня и забрать любой ценой. Всё мои эксперименты кроме клонирования, к которому доступа не имела даже Ёка, были тогда в руках Американцев. А я об этом даже не знала… Они приехали неожиданно. Седой старик в лабораторном халате и несколько чиновников в деловых костюмах. Он говорил мне что-то на коренном английском, но я ничего не понимала. Безумный ужас тогда овладел мной, и если бы не страх за Сузуну, на которой могло плохо сказаться электричество, то я бы поубивала их всех даже до того, как этот старикашка открыл бы рот. Но я боялась за свой эксперимент, за пять долгих лет моих стараний. Боялась за жизнь существа, что стало для меня почти родной дочерью. Тогда я и совершила главную ошибку. Даже не используя электричество, я могла тогда перерезать их всех, могла спасти нашу счастливую жизнь… Но не успела. Я даже не заметила, как вместе с Сузуной оказалась в кабине огромного вертолёта вместе с этими американцами. Единственное, что я смогла сделать, это подкинуть в карман Шоичи-куна листик с паролем от проекта клонирования. Шоичи-кун… Прошу, запомни кое-что, Рин. Все мужчины очень слабы характером, они легко сдаются, даже если после этого не смогут жить от разочарования и боли, что останется в их сердце. То же случилось и с Шоичи-куном. В тот момент его причуда ещё позволяла дотянуться до меня, но… Его лицо в тот момент я запомнила навсегда. Лицо человека, навсегда потерявшего надежду на счастливую жизнь. Он пережил это расставание намного хуже меня. Да, мне было больно, да, тяжело, но… Но ему было намного больней. Он перестал сражаться. Это я убила его тогда. Убила в нём того жизнерадостного и безумного подростка, вечно смотрящего на жизнь сквозь розовые очки. Сейчас я поняла — тогда он ещё не был готов меня потерять… Ичиру вновь замолчала, теперь уже точно решив, что рассказала всё, что было нужно. А Рин… Рин была в смятении. Как? Разве клонировать человека… Разве такое вообще возможно?! Эта Сузуна, где она сейчас? Да и тот Шоичи, о котором говорила Ичиру… Она и правда совсем ничего не знала, говоря, что он бесчувственная сволочь. Получается, во всём виновата Ичиру? Нет… Пока нельзя этого утверждать. Рин ещё не узнала самого главного… — Так почему отец издевался надо мной? И почему наши причуды так похожи? Почему… — Потом, Рин — Ичиру обернулась, и Рин заметила, что она вновь стала собой, жестокой и безразличной ко всему. — Всё это потом. Мы уже пришли.