Там, где нас нет

      Город, что сейчас расстилался перед глазами Рин, был воистину прекрасен. Совсем небольшой, однако красота его просто не имела границ. Маленькие домики из белого, словно мрамор, кирпича, ровными рядами шли по кругу. Почти все балконы и окна были засажены цветами и растениями. В середине всего этого богатства стояла высокая башня, достающая почти до неба, а сам город с двух сторон окружали высокие горы, уходящие за горизонт. Яркий свет солнца отражался от стен, создавая некую иллюзию зеркал. Всё вместе это выглядело невероятно красиво и чудесно, отчего Рин просто замерла на месте, не в силах пошевелится. Уже начинало темнеть, однако город всё так же светился лучами уже заходившего за горизонт солнца. — Ну же, пошли, — услышала Рин голос Ичиру, которая даже не обратила внимания на ту красоту, что их окружала, и лишь продолжала идти дальше. Рин очень удивилась этому, но вида не подала. — И где… Она? — Уже поздно, Рин. Сегодня мы переночуем в этом городе, а завтра отправимся к Ёке. Будь готова к тому, что нам, возможно, придётся добывать информацию силой. А против Ёки ты, что песок на полу — ничем не помогает, лишь только мешается. Пойми это, и даже думать не смей идти туда без меня. — Странные у тебя сравнения… — Рин уже стала привыкать к странным фразочкам Ичиру, — Но, всё же, у меня нет столько времени. Я должна идти сейчас, иначе… — Ты чего-то не поняла? — Угрожающим тоном начала Ичиру, и Рин от неожиданности отшатнулась, — Хочешь, чтобы девятая тебя в фарш перемолола?! Пока ещё кишки на месте, будь так добра, слушай меня, а то подохнешь раньше, чем узнаешь хоть что-нибудь!       Такой её Рин видела впервые. Обычно Ичиру в таких случаях лишь смеялась, и начинала перебирать возможные способы, какими её будут резать на кусочки. Но сейчас в её глазах читались страшный гнев и ненависть. И вся она была направлена на Рин. И дело далеко не в том, что Ичиру беспокоилась за младшую Арагаки. Скорее, просто не хотела доставлять Ёке такого удовольствия, как расчленение столь ненавистной ей девчонки. Хотя, Рин ведь даже этого пока не знает…       Ичиру резко развернулась и направилась в сторону города. Рин ничего не оставалось кроме как пойти за ней. Она не понимала гнева Ичиру, хотя то, что такой могущественный человек признаёт чью-то силу, уже было чем-то странным. Однако Рин этой опасности не чувствовала. Она привыкла полагаться на свою интуицию, а она сейчас молчала, не подавая никаких признаков опасности. Но тогда почему Ичиру так переживала? Нет и шанса, что эта женщина имеет такую же разрушительную силу! И пускай Ичиру говорила, что все тридцать лаборантов были совершенствами — сильнейшими и умнейшими девушками со всей Японии! Рин всё равно не могла себе представить человека более сильного, чем пятнадцатая. Так к чему тогда это всё?       Они прошли через огромные позолоченные ворота, прошлись по вымощенным белым кирпичом тропинкам и вышли на широкую площадь, переполненную людьми. Все они сидели на коленях и молились, смотря на заходящее солнце. Рин хотела подойти поближе, но Ичиру остановила её. — Подожди. Они скоро закончат. Сейчас их лучше не трогать.       Рин не знала, отчего такая уверенность, однако она не стала препираться. И правда, не прошло и пары минут, как все люди разом встали, поклонились, и стали расходиться. Арагаки подбежала к какому-то неестественно бледному старику, решив всё же задать свой вопрос. — Эм, извините… Не подскажете, что вы сейчас делали? — Мужчина странно посмотрел на неё. — Ну, я про молитву… — А, так ты не местная! — Дошло до него, и он по-старчески рассмеялся. — А я всё думаю, что же ты имеешь ввиду! Это, дитя моё, наш ежедневный ритуал — когда заходит солнце, мы все молимся за здоровье нашей госпожи Величайшей. Она — наш создатель и наш хранитель, обитающий в горах, что уже многие годы охраняет порядок в нашем городе. Я сам никогда её не видел, но, поговаривают, она очень обаятельная женщина, способная покорить сердце любого мужчины. Право, восхитительный человек… — Величайшая? Это что-то вроде вашей богини? — Нет, дитя моё. Госпожа Величайшая — реальный человек. Она с нуля отстроила наш город, она приютила нас, дала нам крышу над головой. Мы навеки обязаны ей нашем спасением. — Чёртова девятая, — Ичиру вдруг резко схватила Рин за рукав кофты, и потащила куда-то, — Пошли. Нам нечего тут делать. — Но Ичиру…       Они прошли ещё несколько поворотов, прежде чем наткнулись на большое белое здание, на крыше которого стояла каменная статуя орла. — Нам сюда — Ичиру без стука зашла внутрь. Внутри было просторно, то ли от всё того же белого цвета, полностью занимающего собой всё свободное пространство, то ли от того, что единственными предметами мебели здесь были два дивана, ковёр, и небольшой столик, за которым сидела бледная женщина с белыми волосами. Ичиру подошла к ней, и что-то сказала, на что женщина лишь кивнула и ушла куда-то. Ходила она не долго — почти тут же она вернулась с пачкой бумаг и отдала их Ичиру. Потом, покопавшись в столе, она достала маленький серебряный ключик, и, поклонившись, также вручила его пятнадцатой. Ичиру кивнула. — Идём, Рин. Сегодня мы останемся здесь. — Скажи мне, Ичиру, — Рин пошла за ней, — Когда мы пойдём к моей матери? И где она вообще?       Они шли по каменной лестнице на второй этаж. От приторного запаха цветов уже начинало воротить. Даже солнце здесь казалось неестественно белым, словно кто-то облил его белой краской. — Она живёт в горах, — Ичиру посмотрела в окно, — Вон, видишь, гора, что посередине? Именно на её вершине и находится дом Ёки. Мы пойдём туда завтра утром. А сейчас…       Она подошла к белой двери и открыла её. Это была небольшая комната с двумя кроватями и столиком посередине. Всё было окрашено в тот же белый цвет, уже ставший таким привычным, словно так всё и должно было быть. — Мне нужно кое-что сделать. Я уйду где-то часа на три, и вернусь уже поздно ночью. Ложись спать и даже думать не смей выходить из комнаты. Ты поняла? — Хорошо — Рин кивнула, — Скажи, Ичиру… Ты ведёшь себя так, словно знаешь это место. Если это так, то скажи, почему тут всё такое странное?       Пятнадцатая задумалась, но тут же вдруг засмеялась уже ставшим для Рин таким привычным холодным смехом. — Как бы сказать… Этого места не существует. Всё это — лишь иллюзия города. Каждый дом, каждый человек, каждое животное… Всего этого нет и никогда не было. И я знаю человека, что эту иллюзию создал. Вот так вот. — Весь город?! — Рин просто не поверила своим ушам. — Но… Как?! — Это очень долгая история. Давай в другой раз. Я пойду, и только попробуй что-нибудь учудить!       Она выключила свет и вышла из комнаты, оставив Рин одну думать обо всём произошедшем. Сама Арагаки устало бухнулась на кровать и уставилась в потолок. Пускай Ичиру и снизошла до рассказа о некоторых вещах, однако Рин всё равно почти ничего не понимала. Сначала клон-прототип Сузуна, а теперь ещё и чья-то невероятная сила, способная создать столь огромную иллюзию. Сколько бы Рин не пыталась понять хоть что-то, всё равно всё было безрезультатно. Всё, чего она добилась, так это небольшая снисходительность к своему отцу. Она, конечно, не сможет любить его как Ичиру, однако теперь она и не может его ненавидеть. Хотя причину его жестокости она так и не узнала, но зато поняла, что его жизнь тоже не была лёгкой. И это немного успокаивало.       И всё. И больше ничего. Ничего о себе и лишь самую малость об Ичиру, хотя Рин была уверенна, что это далеко не всё. Она знала, что Ичи много не говорила из принципа, но и то что она явно пытается что-то скрыть не ушло от внимания Рин. Она снова вспомнила её слова. Верить — да. Доверять — нет. Теперь Рин и сама сомневалась в том, что правильно поняла эти слова. Как бы то ни было, у неё есть лишь один шанс самой разобраться во всём. — Прости, Ичиру, но другой возможности у меня может и не быть…

***

      Используя электрическую энергию, Рин аккуратно вылезла в окно и спустилась по стене на землю. Шёл десятый час, однако ещё было не сильно темно, да и фонари блестели ярким белым светом, давая хоть какую-то возможность видеть дорогу. Именно сейчас Рин поняла, что пора бы выходить из-под опеки Ичиру, и действовать самой. Не ровня Ёке, говоришь? Возможно. Но на этот раз Рин не повторит ту ошибку, какую совершила при встрече с Ичиру. Тогда она была самоуверенна, но теперь она будет осторожнее. Она одолеет её хитростью и коварством, и узнает наконец всё о своём детстве. Так она думала тогда, и именно об этих словах она ещё не раз пожалеет, когда поймёт, что эта Ёка, как и Ичиру, тоже не совсем человек. Но пока ещё она ничего не знала, а потому и не повиновалась приказу пятнадцатой. Сейчас к ней вновь вернулись её желание и самоуверенность, из-за которых она тогда чуть не рассталась с жизнью. Но пока она этого ещё не поняла, а потому и беспокоиться ей ещё было не о чем.       Она быстро преодолела всё расстояние до главных ворот и, одним махом перепрыгнув их, побежала дальше. Теперь она уже больше стала верить в то, что все эти люди — лишь иллюзии, ведь каждый, кто повстречался у Рин на пути, не обратил на неё ни малейшего внимания. Но ей это было даже на руку. Она смогла незаметно преодолеть препятствия в виде ворот и леса, и, к тому времени, когда она оказалась у подножия горы, от её выхода не прошло и десяти минут.       Оставалось самое тяжёлое — забраться наверх по почти вертикальной скале. Конечно, используя магнетизм, Рин с горем пополам смогла бы это сделать, вот только она не была уверенна, что с её-то контролем она сможет подняться хоть на метр. Но выбора не было. Надо было торопиться.       Как оказалось, падать на спину на самом деле очень больно. Три раза Рин пробовала забраться на гору, но выше, чем на тридцать метров всё равно подняться не смогла. Пройди она метров двести, дальше было бы легче — там заканчивался обрыв и начиналась лёгкая часть пути. Но вот только сможет ли она?       Получилось лишь с двадцатой попытки. Спина ужасно болела, ноги не слушались, но надо было идти. Рин немного подлечила себя с помощью всё того же электричества, однако это не сильно помогло. Дальше дорога была получше — многочисленные выступы давали Рин заметное преимущество, однако всё же мягче не становились. Теперь ныли и руки, а колени были разодраны в кровь. Арагаки снова использовала электричество, чтобы залечить телесные повреждения, но тут сказался и плохой контроль — она сильно ударила током себе руку, и теперь на ней красовался очередной шрам. На самом деле, теперь было намного больнее, но, по крайней мере, теперь руки и колени пришли в нормальное состояние. А это уже многое значит.       К тому времени, как Рин забралась на высоченную гору, на неё было страшно смотреть. Пускай она и подлечивала себя, однако сильно сказывался слабый контроль — руки были в красных ожогах, и даже казалось что от них идёт пар. Но Рин уже не чувствовала боли. Сейчас весь её разум занимала лишь одна вещь — огромный пятиэтажный красивый особняк, который она сейчас увидела перед собой. Это точно был он. Сомнений и быть не могло — Арагаки Ёка жила тут. Теперь оставалось лишь пробраться внутрь…       Только сейчас Рин заметила, как сильно у неё бьётся сердце. Возможно она и была бездушной, может, ненавидела, однако сейчас она стоит здесь, прямо перед дверью, что отделяет её от того, кого она бы и вовсе не хотела видеть. Но всё же… Ёка была её матерью. И не так то просто идти против того, кто родил и воспитал тебя. А потому…       Рин постучалась в огромную деревянную дверь, и где-то послышались отдалённые шаги. Младшая Арагаки твёрдо решила пойти в лоб. Она не станет прятаться, словно крыса. Теперь она решила — она встретится лицом к лицу с Ёкой, и только тогда будет делать выводы. А пока надо лишь ждать.       Дверь открылась, и Рин не поверила своим глазам. Да, Ичиру говорила, что Ёка невероятно красива, но всё же… Та женщина, что сейчас предстала перед глазами Рин, была не просто красива. Она была восхитительна. Густые блестящие волосы алыми волнами спускались до колен, а красные глаза смотрели совсем не так, как глаза Ичиру — они были переполнены добротой и любовью. Рин так и замерла, не в силах и двинуться с места. Неужели такая женщина могла быть её матерью? И почему Ичиру говорила о ней такие страшные слова? Каждая клеточка этой женщины излучала такое количество тепла, что теперь Рин уже не могла отрицать — сейчас она действительно была счастлива. — Мама… — Из её глаз невольно полились слёзы, но она даже и не заметила их, продолжая смотреть в прекрасные глаза Ёки. И тут же над её головой раздался голос, столь прекрасный и мелодичный, что все птицы вдруг разом стали для Рин лишь шумом и помехами, а каждый цветок — кучкой грязи, что забыли убрать за собой прохожие. Теперь Ёка и вправду казалась Рин богиней, что снизошла с небес. Да и… — Как же я рада вновь увидеть тебя, Ринни-чан! А ты и правда совсем не меняешься…