* * *
— Тэхён? — Чонгук заходит в комнату, предупредительно постучав. В любимую, уютную комнату омеги, где всегда много подушек лежит на тёплом полу, а солнечный свет робко пробивается сквозь небольшое окно в скошенном потолке и падает на теплые одеяла, наваленные рядом. Тэхён вздрагивает от неожиданности того, что кто-то нарушил спокойную тишину его мирка, но молча окликается взглядом на вошедшего. — Поговорим? — спрашивает альфа и садится рядом, утопая в мягкости бесчисленных подушек. Омега нерешительно кивает, стараясь не смотреть на Чонгука своими до сих пор красными от слёз глазами. — О чём? — Обо всём, — альфа слабо улыбается воспоминаниям. — Как раньше. — А работа? — К чёрту, — отвечает младший и смотрит на Тэхёна с теплотой и лаской. Такой, что омега, кажется, влюбляется ещё сильнее. — Ну... ладно, — Тэхён вмиг кажется бодрее. — Как насчет поиграть в приставку? — О да, — довольно тянет Чонгук и потирает ладони. — Готовься проиграть, детка. — Ты слишком уверен в себе, — смеётся Тэхён и сжимает в руках джойстик.* * *
На вилле царит тишина, пропитанная счастьем. Юнги ерошит волосы Чимина, о чём-то задумавшись, пока омега лежит на его голой груди, наблюдая, как под лучами солнца, что стремится к началу заката, полыхают огненными красками волны реки. Скоро яркий диск дневной звезды покатится к горизонту и окрасит чистое голубое небо в цвет нежной сирени и сочного апельсина. Там по мосту, что виден из панорамного окна, спешат и снуют куда-то в вечер воскресенья машины, тёмным жучками-точками проводя невидимые линии вдоль задетого их крышами сиренево-огненного горизонта. — Малыш? — шепчет Юнги, и Чимин обращает на него всё своё внимание. — О чём ты задумался? — Ни о чём, — омега улыбается, утыкаясь носом в чужую шею. — Хочешь чего-нибудь? Чимин хочет быть рядом с Юнги самой красивой розой без шипов; искренним и нежным, дарить красоту, а взамен получать крепкое плечо альфы. Быть таким, чтобы Юнги всегда с ним было комфортно. Сейчас омега точно чувствует себя счастливым, видя рядом Юнги таким, какой он есть: спокойным, сильным, заботливым и, черт возьми, классным. Сейчас, когда альфа осторожно поглаживает чужое хрупкое плечо, а Чимин, будто по-классике, в его футболке. Омега чувствует, как хочет доверить Юнги не только сердце, но и душу. И Чимин с альфой настоящий. Больше, кажется, не боится искренне улыбаться и звонко смеяться. — Детка? — окликает Юнги. — М? Прости, — Чимин прикрывает глаза и губ дотрагивается счастье. — Я хочу... Хочу мороженое. Юнги хрипло посмеивается и целует Чимина в макушку. — Ребёнок. — Что? — недоумевает омега, вставая за Юнги и следуя за ним, ероша волосы там, где альфа поцеловал его. — Почему это? — Ты мог попросить что-то другое, — замечает Юнги и берёт Чимина за руку, ведя за собой. — Например, полететь на какой-нибудь другой край света прямо сейчас. Омега тихо посмеивается, но не может надолго отвлекать взгляд от широких миновских плеч, покрытых его царапинами. — Мороженое – оно мороженое, — замечает Чимин, чуть краснея. — Наверное, — сдавленно хрипит Юнги, и омега видит, как подрагивают его плечи от тихого смеха.* * *
Чёрный рояль зеркалит лучи заката. Будто в огне, он стоит одиноко в большой комнате около панорамного окна и ждёт, когда сможет снова запеть. — Ты ведь умеешь? — спрашивает Чимин у Юнги. Тот молча кивает, подходя к инструменту, садится на чёрный кожаный табурет, поднимает крышку с пюпитром и осторожно оглаживает белые клавиши, будто касается чего-то драгоценного с тысячью надписями в округе «не трогать». Чимин внимательно следит за Юнги, как меняется его взгляд на тёплый и еле уловимо печальный. Сердце омеги замирает от звучания первых одиноких нот, лучше ощущается частое дыхание, и Чимин, может быть, невольно впадает в раздумья под аккомпанемент какой-то грустной мелодии. Юнги отдаётся игре, старается влить в неё все чувства, о которых сказать словами вряд ли возможно, и Чимин понимает, что Юнги всегда старался быть рядом, сделать так, чтобы омега доверился ему. Чимин находит искусство в черных татуировках Юнги, в его хриплом голосе и тонких пальцах, бегающих по клавишам и иногда сжимающих тлеющую сигарету. В его побитых костяшках, шраме на брови, его белой футболке, в которой он сейчас. Искусство в взъерошенных волосах, тёмных толстовках, строгом, но влюбленном взгляде и жестком характере. Искусство в том, как Юнги держит на расстоянии, но иногда всё-таки позволяет подбираться ближе. Весь Мин Юнги — это искусство. — Малыш? — снова окликает альфа. — Куда ты постоянно пропадаешь? — Прости, — Чимин немного опускает голову и прикрывает губы, расплывшиеся в слабой улыбке. — Я задумался. Омега подходит ближе к Юнги со спины, обнимая плечи и прижимаясь, уткнувшись носом в затылок и вдохнув природный запах. — Ты красиво играешь. — Этот рояль... — как-то нерешительно начинает Юнги, думая, стоит ли рассказывать. — М? Он что-то особенное для тебя? — Почему? — альфа оборачивается к Чимину, позволяя сесть на колени и ожидая узнать, почему он решил так. Омега вдруг поддаётся желанию поцеловать Юнги в лоб. — Ты так отдавался игре... Я подумал, возможно... Альфа кивает, обхватив омежью талию крепкими руками. Чимин берёт его лицо в свои ладошки и со странной болью в груди наблюдает, как Мин еле заметно грустнеет. — Прости, я сказал что-то лишнее? — Нет, всё в порядке, — Юнги прижимает омегу ближе к себе до невозможного. — Мой папа часто играл на этом рояле до своей смерти. Последний раз он сел за него за час до аварии. Сердце Чимина замирает и, кажется, на несколько секунд дыхание останавливается. — И ты в порядке? — Возможно, — честно отвечает Юнги. — Но мне становится лучше, когда я играю на нём. Омега тяжело выдыхает, зарывается пальчиками в волосы альфы и прижимает его голову к своему плечу, вновь уткнувшись носом в миновскую макушку. — Спасибо, — тихо шепчет Юнги. — За что? — Мне кажется, сейчас ты очень близко к моему сердцу. — Я всегда буду рядом, до тех пор, пока ты этого хочешь, — отвечает омега и перебирает чужие локоны. — Я хочу, — Юнги целует шею и щекочет кожу горячим дыханием, заставляя Чимина хихикать и запрокидывать голову, чтобы чужие губы лучше касались его. — Ты уверен, что имеешь в виду то, о чём мы говорим? — посмеивается омега, цепляясь за крепкие плечи. — Хочу всего тебя, — тихо произносит альфа, отстраняясь и туманным взглядом смотря в чужие глаза. Чимин замолкает и, пару секунд посмотрев на Юнги и поняв что-то, целует его, прижимаясь всем телом, не оставляя между ними никакого расстояния. Юнги целует так, будто всё ещё просит о чём-то. Чтобы Чимин действительно всегда был рядом, доверял и любил. Юнги изучает его губы своими, пока сердце рвёт грудную клетку. Привычно сжимает бока и хмурится, а Чимин цепляется за футболку на спине и чувствует себя беззащитным, но теперь точно знает, что с Юнги он в безопасности, поэтому доверяет себя и своё сердце. Когда они отстраняются друг от друга, они почти не увеличивают расстояние между собой. — Твои губы как наркотик, — шепчет альфа, чаруя Чимина своим голосом, и прикрывает глаза, прикасаясь своим лбом к чужому. — А твои глаза? Я не верующий, но, Боже, какие там звёзды... И Чимин даёт волю своим эмоциям: солёным слезам счастья, что катятся по щекам.