* * *
Пак паркуется у здания, стены которого светятся неоном и дрожат от громкой музыки. Выйдя из машины, он подходит к Джину, и старший говорит что-то о том, что Хосок вырвался к ним навстречу. В это время у Чимина бешено бьётся сердце, потому что скоро он увидит Юнги и, словно ещё совсем зелёный омежка, надеется понравиться. Когда Тэхён припарковался рядом с автомобилями друзей и хлопнул дверью, ожидая, что выглядит при этом так же круто, как и в своей голове, Джин тянет их быстрее ко входу в клуб. Хосок, собиравшийся вот-вот снова набрать старшего из омег, оживлённо начинает им махать, чтобы оказаться замеченным. — Неужели, — начинает альфа, как только может стать услышанным. — Вы пропустили всю препати. — Мы позаботились об этом в примерочной комнате, — кидает Тэхён, без вопросов пытаясь понять, что Хосок показал охране на фейсконтроле, что те расступились, уважительно кивнув. Позже они проходят в VIP-зону, где Юнги рычит кальяном и листает новости твиттера, а Намджун запивает коктейли коктейлями на пару с Чонгуком, параллельно наблюдающим за пульсирующей под музыку толпой внизу. — Я привёл омежек, где мои бабки? — прикалывается Хосок. Юнги сразу поднимает взгляд на Чимина, чьё сердце остановилось, и, наверное, его стоило бы уже начинать откачивать. Альфа сглатывает. Джин отбивает Тэхёну пять, улыбаясь. — Пиздец, — слышно только для себя (и Чимина, возможно, тоже) ругается Юнги. Альфа встаёт с дивана, медленно, словно тигр, что охотится на добычу, подходя к Паку. — Этот мой, — отвечает Мин на шутки Хосока, опасно хмыкнув, и кладёт на бока омеги ладони, немного сминая ткань блузки. Чимин рвано выдыхает, вцепившись в пиджак альфы, и ломается под взглядом, где под неоном и энергичными басами танцуют черти; словно лёд, плавится стыдливо в бледных руках с татуировками; как промокший под дождём, промёрзший до костей котёнок льнёт к Юнги, горячо дыша в шею. «Недолго музыка играла, недолго фраер танцевал», — замечает в голове Тэхён, наблюдавший за тем, как его друг плывёт, но просто проходит мимо, упав рядом с Чонгуком на диван и прошептав тому что-то, что на секунду заставило его лицо покраснеть. Теперь Чон по-дикому улыбнулся, и, схватив Тэхёна за запястье, куда-то ушёл. — Не мог бы ты не быть таким ахуенным? — вскинув бровь, просит Юнги, утягивая Чимина на диван и усаживая его на свои колени. — Прости, но не умею, — в ответ шепчет омега на ухо, и по спине Мина пробегает приятный холодок. Альфа сжимает пальцы на бёдрах Чимина и пытается рычать только в мыслях. — И что мне с тобой делать? — прикрыв глаза, Юнги ведёт носом от изгиба открытого плеча до скул Чимина, пока тот крупно вздрагивает, выпячивая задницу к широким ладоням альфы и прикусывая губу. — Всё, что ты захочешь, — на выдохе почти стонет омега, когда Мин оставляет мокрые поцелуи, и открывает шею больше, тяжело вбирая воздух. Здесь жарко, и это либо от большого количества людей, танцующих уже даже не в такт музыке, а так, лишь бы подвигаться; либо от того, как Юнги кончиком языка мажет по пульсирующей венке, будто считая частые удары чужого сердца. — Скажите, когда начнёте трахаться, и мы по совершенно удивительному совпадению спустимся к бару у танцпола, — немного пьяно кричит сквозь музыку Намджун. — Все трое. Юнги, целуя губы Чимина, улыбается недолго, за талию придерживая омегу, что плавно двигается на нём и не сдерживает своих стонов в поцелуй, цепляясь за одежду на широких плечах Мина, хватаясь за ткань пиджака и игнорируя чувство пробивающегося стыда. Он хочет здесь и сейчас. — Исчезните, — задыхаясь, кидает Пак кому-то из друзей. Понимающе ловит Намджун, усмехнувшись, и, хлопнув одной рукой по своему бедру, другой — по бедру Джина, кивает, поднимаясь с места и уводя с собой и Хосока. — Ты серьёзно сделал это, — рычит Юнги в чужие губы. Теперь он может больше, поэтому сжимает паковскую задницу настолько, что белеют пальцы, а Чимин тихо шипит и приподнимается, упираясь в плечи Мина. — Ты такой горячий, малыш. Альфа мечется меж двух огней, то нежно целуя ключицы, то грубо кусая плечи, и Чимин хмурится, но безумно любит это, терзая локоны тёмных волос Юнги. — Они же всё равно могут увидеть нас, — омега кидает беглый взгляд на танцпол под их балконом и спускается рукой по широкой груди Мина медленно-медленно к торсу, что сразу напрягается, стоит Паку его коснуться. — Это чьё дело? — Юнги поддаётся, откидываясь на спинку дивана, чтобы Чимин изучил его везде, где (и как) только хочет. — Их, — хмыкает омега, наклонив игриво голову вбок, и Мин, не сдержавшись, резко толкает его на диван. Секундное удивление моментально превращается снова в дикое желание ощущать альфу больше, и Чимин, обняв шею, притягивает к себе ближе. Юнги спешно выправляет красную блузку омеги, ныряя под неё холодными руками, отчего младшего пробивает новой волной мурашек, и он вжимается макушкой в диван, когда Мин кончиками холодных пальцев пересчитывает рёбра. — Эта юбка, детка, не даёт мне покоя, — хрипит Юнги, впивается в сочные бёдра до новых синяков, рычит от того, как приятно острыми ноготками царапает Чимин его шею, судорожно стягивая с широких плеч пиджак и скуля. — Сними её. Лёгкие омеги пробивает запах сосны и вина, сильнее становится его собственный, и в груди что-то кричит о диком желании скорее прогнуться под альфой, выстонать его имя во всех тональностях, каких только можно, и выцарапать на чужой спине одно из доказательств своей любви. Чимин звенит ремнём юбки, путаясь пальцами, нетерпеливо разматывает его и заводит руки за спину, чтобы расстегнуть молнию. Юнги рычит, дёрнув головой, и резко переворачивает омегу на живот, впившись в бёдра и потянув на себя, чтобы Чимин прижался к нему своей задницей. Мин тянет за металлическую собачку, цепляет пальцами резинку кружевных трусиков и рывком стягивает их вместе с юбкой. Он напористо ведёт рукой по дрожащей спине омеги, и тот красиво прогибается, словно кот. Юнги прикусывает губу, потому что Чимин виляет сладкой задницей, прося быстрее взять его, но Мин приторможено мажет взглядом по его телу, обласканному синим светом. Он поворачивает омегу к себе лицом, невесомо ведёт подушечками пальцев по невидимой линии на внутренней стороне паковского бедра, пока сам Чимин дрожит и вдруг вскидывает голову, вжимаясь в диван, потому что Юнги вставляет два пальца немного быстрее, чем следовало. Мин припадает к чужим пухлым губам своими, когда омега пытается хватать ртом больше воздуха, и целует так пошло и мокро, что ноги Чимина дрожат. Младший сжимает волосы Юнги, по плечам спускается руками на спину альфы и царапает, пробравшись под футболку. — Возьми меня, — хрипло скулит омега, немного отстраняясь, — я прошу тебя, быстрее. Чимин тянется к ремню на штанах Мина, задирая чужую тёмную майку. Юнги, под скулёж омеги убрав пальцы, стягивает её с себя, отбросив куда-то на пол, и хмыкает, потому что его малыш такой мокрый сейчас, пахнет слаще и ведёт себя развязно. Мин знает, что на щеках Чимина румянец, губы блестят и стали краснее не от помады, горит огонь в тёмных глазах и каждый вздох приходится особенно горячим и тяжёлым. — Хочешь сесть на меня? — Юнги тянет Чимина к себе, тот усаживается на его колени, цепляясь за плечи. Мин входит медленно, сжимая пальцы на тонкой талии и насаживая омегу на себя, пока дыхание обоих ненадолго останавливается, затем бьёт сильной волной в голову настолько, что та начинает кружиться. Когда Чимин горячо выдыхает на ухо Мину, постанывая от дикого удовольствия и совсем призрачной боли, по спине альфы бегут мурашки, которые омега сцарапывает короткими ногтями. Юнги до синяков на паковских боках сжимает пальцы, опуская руки на задницу и двигаясь грубее. Чимин, зарывшись одной рукой в волосы, небольно их сжимает, второй царапает плечи и спину, прижавшись к Мину всем телом близко до невозможного, и стонет так, что заставляет Юнги истошно рычать, видеть в темноте чувств искры от звёзд, ронять голову на спинку дивана и просто сходить с ума от того, как прекрасна его детка. Не сравнится ни с одной из тех шлюх, которых мог трахать Мин. То, как плавно и невыносимо красиво Чимин двигается, мелодично стонет, подобно фантастической нестареющей классике, целует, будто дышит Юнги, кусает губы, царапается и скулит, потому что близок к разрядке, взрывающимся перед глазами и в груди фейерверкам, заставляет атеиста молиться так, как не молились Иисус и все его приспешники вместе взятые. Мин готов задохнуться. Блядская помада немного размазана на губах Чимина и альфы, Юнги дико рычит, вцепившись длинными пальцами в бёдра омеги, и кусает в изгиб шеи и плеча, впиваясь зубами. Чимин судорожно вбирает воздух, кончая, открывает губы в немом стоне, распахивает глаза и роняет голову на чужое плечо, уткнувшись лбом. Он задыхается, в последний раз насаживаясь на Юнги, позволяя входить особенно глубоко, и Мин кончает следом. Альфа облизывает сухие губы и поглаживает Чимина по спине. Тот, не отстраняясь, медленно касается укуса, что болит, стоит омеге до него дотронуться. Метка. Чимин слабо улыбается, закидывая руки на плечи Юнги, и обнимает, смазано целуя в висок.* * *
Чимин потягивается, сладко зевнув в большой, но пустой кровати. Юнги рядом нет, но омега улыбается солнцу и вдруг замирает. Эта комната отличается от той, что была на вилле. Чимин собирается встать, но, только поднявшись, падает обратно из-за боли, что будто давит на голову от вчерашних алкогольных коктейлей, и той, что ноет в заднице. Омега тихо скулит, шипит под нос проклятия для Юнги и пытается встать снова. Он кривится немного, но поднимается на ноги, выглядывая в панорамные окна. За стеклом спокойное Средиземное море с тихими лазурными волнами и песчаный берег неподалёку. Чимин вспоминает, что вчера они поехали не на виллу, а в порт, и теперь он здесь. Омега, накинув большую футболку Юнги, лежащую рядом, спускается вниз по лестнице на главную палубу, проходя ещё через парочку, где нет никого из людей (и не людей тоже). Закрадывается мысль, что Чимин здесь один, поэтому он ведёт плечами, чтобы скинуть с них какие-то неприятные ощущения, и оглядывается по сторонам, надеясь встретить хоть кого-нибудь. — Доброе утро, — приветствует Джин, сидя за барной стойкой и выпивая что-то холодное. — Доброе, — взаимно отвечает Чимин, спокойно выдыхая. — А где остальные? — Хосок с Чонгуком дурачатся в бассейне на корме, Тэхён загорает рядом и читает Гарсиа Маркеса, — Джин встаёт с высокого стула, отставив бокал с каким-то коктейлем и тающим в нём льдом, и кивает Чимину, чтобы тот садился за стол. — Намджун и Юнги с минуты на минуту вернутся с берега. — С берега? — Сам не знаю, зачем они полетели туда, — Джин ставит перед Чимином стакан воды и маленькое блюдце с парой таблеток, на что младший скулит слова благодарности. — Позвать повара, чтобы он приготовил тебе завтрак, или подождём, когда все будут в сборе? Я тоже ещё не ел. — Нет, спасибо, я не хочу пока. Обойдусь каким-нибудь коктейлем. — Я приготовлю, — кивает старший. Он хмыкает, достав бокалы. — Красиво, кстати. — Что? — Чимин непонимающе поднимает на него глаза, жадно осушив стакан с водой вместе с таблетками. — Метка, — Джин даже спиной чувствует, как краснеет младший. — И синяки. Не больно? — Ах, это- Шум лопастей вертолёта, безжалостно разрезающих воздух, донёсся с передней части яхты. — Вернулись, — заключает Джин. — Пойдём встречать? Чимин, улыбаясь, кивает и вскакивает со стула, хмурясь на неприятно пронзившую боль, но всё-таки игнорируя её, и несётся к вертолётной площадке. Как только лопасти останавливаются, Намджун с Юнги выходят, заинтересованно обсуждая что-то. — Зачем вы улетали? — спрашивает Джин, когда спокойно подходит к ним, в отличие от Чимина, прыгнувшего на Юнги. — Сядем за стол и всё расскажем, — отвечает Намджун, обнимая плечи омеги. — Доброе утро, малыш, — довольно хрипит Мин, поддерживая своё чудо под бёдра. — Давно проснулся? — Нет, но почему тебя не было рядом? — почти обиженно бурчит Чимин, легонько кусая ухо Юнги. — Я исправлюсь, — альфа посмеивается, немного отстраняясь, чтобы заглянуть в любимые глаза, и, словно по традиции, получает свой утренний поцелуй, который был нужен ему всё это время. — Был пацан и нет пацана, — комментирует Намджун. — Заткнись, я так чертовски поплыл, — отвечает Юнги и целует Чимина снова. — И, кажется, я разучился плавать, раз всё-таки тону. — Мы все заметили, — подхватывает Джин и не оставляет своего альфу без поцелуя. Чимин на все слова улыбается и чуть позже спускается с рук Юнги, не отходя далеко. Джин почти сразу подходит к Мину и показательно, но легонько стучит ему по голове. — Только вернулся, а уже за что-то получаю? — возмущается Юнги. — Потому что головой надо думать, а не членом, — отчитывает Джин недоумевающего Мина. Чимин тоже наблюдает за всем этим и пытается понять, почему Джин делает это. Юнги же хмурится, оглядывая своего омегу. — Что случилось? — с разгорающимися нотами беспокойства спрашивает Мин. — На синяки, которые ты понаоставлял, посмотри, и на метку свою, придурь, — шикает Джин. — Ты хоть знаешь, что это больно? Юнги облегчённо вздыхает, закатывая глаза. — Иди ты нахер, — отмахивается альфа, вновь возвращая взгляд на Чимина. Он бережно притягивает его ближе к себе, нежно касаясь тонкой талии, и почти невесомо гладит метку. — Сильно болит? Чимин прикусывает губу, сдерживая улыбку, потому что Юнги так осторожен сейчас и действительно взволнован, не замечая никого другого, кроме своего омеги. — Всё нормально, если не трогать её. Это скоро должно пройти. — Прости, — Юнги убирает руку, но Чимин останавливает его. — Ты же осторожно. — А синяки? — Мин по-хозяйски кладёт ладони на ягодицы омеги, немного сминая, и тот вздрагивает, прикусив губу снова. — Я уже привык. — В смысле «привык»?! — возмущённо вскрикивает Джин, собираясь снова отчитать Юнги, но альфа взглядом говорит, что если Ким сделает ещё хоть шаг в их сторону — ему дорого это обойдётся. Джин успокаивается, закатывая глаза и уходя за Намджуном на кухню. Пора звать повара, чтобы тот готовил завтрак на всех. И этих двоих, кажется, стоит оставить наедине. — Это было страшно, — заметив недавний взгляд Мина на другого омегу, говорит Чимин, ткнув носом в татуированную шею. — Нехуй лезть, когда я занят тобой, — серьёзно хрипит Юнги. По спине омеги бегут мурашки, он довольно улыбается и, оставив одну руку на плече Мина, другой спускается к его торсу совсем медленно. Юнги напрягается, тяжело вдыхая. — Намджун рассказал, почему позвонил тогда? — Точно, — Мин хмурится, потирая переносицу. — Я забыл. Спрошу за завтраком, спасибо, что напомнил. Юнги оставляет поцелуй-бабочку на носике Чимина, и омега забавно фыркает, смущённо улыбнувшись.* * *
— Намджун, — Юнги откладывает столовые приборы, упомянутый поднимает на него вопросительный взгляд, — ты что-то хотел рассказать мне, когда звонил из Сеула. Джун поджимает губы, вцепившись взглядом в свою уже почти пустую тарелку, и сжимает в руках вилку с ножом сильнее. Он как-то неуверенно прочищает горло, пока Джин, явно что-то зная, поддерживающе смотрит на него, положив свою руку на чужую. — Я не знаю, стоит ли говорить об этом именно сейчас. — В чём дело? — Юнги хмурится, бросая взгляд то на Намджуна, то на Джина. Хосок, видимо, тоже не в теме того, что происходит, не говоря уже о Тэхёне с Чонгуком. — Кан-Дэ… Чимин видит, как напрягся Юнги. Видит, что тот всё понял, только теперь ждёт, когда услышит это. — Умер, — на выдохе произносит Намджун. Джин берёт его руку в свою, поглаживая большим пальцем тыльную сторону ладони. Чимин замирает, на несколько секунд его будто оглушили выстрелом или целой взорвавшейся бомбой, опустили в толщу воды. Что-то в груди неприятно начало щемить, и он поднял взволнованный взгляд на Мина: чужие глаза с грустной пустотой смотрели сквозь стол, дыхание Юнги стало заметно тяжелее. На яхте повисла тишина, что невыносимо давила на голову и заставляла истошно стонать от неизбежности. Омега осторожно взял Юнги за руку, переплетая с ним пальцы, и альфа сильнее сжал его ладошку в своей, откинувшись на спинку стула. — Ну… — устало протянул Мин, — такое бывает. И замолчал. Чимин думал, что вопросов будет больше, ответы станут больнее, но Юнги просто принял это. — Он был довольно стар, и ты прав, что это нормально, — Намджун продолжал, потому что понимал, что слова Мина в голове совершенно отличаются от тех, которые он сказал вслух остальным. — Кан-Дэ был очень тактильным в последнее время, — вспоминает Чимин (и на его глазах наворачиваются слёзы), теперь понимая поведение кота: тот хотел отдать всю свою ласку перед своим уходом и потому постоянно был рядом. — Он не хотел отпускать нас. Намджун замолчал, принимая слова. Ещё он понимал, что Юнги не позволил сказать себе ничего больше, потому что он сильный, а Кан-Дэ — просто кот. Кот, который вырос вместе с Мином и был рядом на протяжении стольких лет. — Я позвонил в тот день, когда он умер. Мистер Ли рассказал мне, потому что ты улетел, а он боялся сорвать твои планы на отдых. Я не сказал тебе по телефону, Юнги, потому что это не то, о чём стоит говорить так. Скорее всего, ты вернулся бы в Сеул. Мин кивает. Он, немного поджав губы, слушает очень внимательно, не отпуская руку Чимина. — Должен ли я вернуться в Сеул теперь? — хрипит альфа. Намджун отрицательно мотает головой. — О нём хорошо позаботились. Кан-Дэ похоронен в лучшем месте, — успокаивает Джин, — поэтому, пожалуйста, не прекращай отдыхать до тех пор, пока на это есть время. Юнги кивает снова, но не поднимает глаз до сих пор. Намджун сидел напротив Мина, но, уперевшись ладонями в стол, поднялся на ноги. Он подошёл к другу и похлопал того по плечу; Юнги взглянул на него, и Джун глубже вдохнул. — Слушай, я знаю, что ты дал ему всё, что нужно было, и даже больше. Однажды, ты вовремя вытащил его с того света, когда ветеринары сказали, что усыпить было бы проще, — Нам опустился на корточки, сложив руки в замок. — И Кан-Дэ безумно любил, любит и будет тебя любить. — Я знаю, но- — Юнги, я уже сказал и скажу ещё раз: ты дал ему всё. Ты был лучшим хозяином для него. Снова повисла тишина, и Чимин положил голову на плечо Мина, обнимая руку альфы. Юнги, наконец, выдохнул. Намджун поднялся на ноги и слабо улыбнулся. В последний раз в голове Мина всплыли воспоминания о том, как он впервые увидел Кан-Дэ, осторожно взял его на руки, восторженно следя чуть ли не за каждым его вздохом, и ещё долго отказывался отпускать, пока кот спал, положив голову на плечо Юнги. Ещё Чимин понял, что Мин потерял того, кто напоминал ему о папе.