Светоч

      Дыхание было сбитым, когда брюнет, впиваясь пальцами в острые камни под собой, пытался подняться на ноги. Пальцы словно жгло, грязь смешалась с кровью, своей и чужой, забиваясь под сломанные ногти. Глуша собственную боль на закрылках пошатнувшегося сознания, Локи поднял затуманенный взгляд. Перед глазами все плыло, каждый вдох давался с трудом в столь забытом и ужасном месте, где витала пыль, а воздух казался раскаленным до предела, что легкие просто разрывало изнутри.       В голове не укладывалось, что все было напрасно. Они напрасно спасли столько асгардцев, ведь их мертвые тела еще не успели остыть рядом, а Локи уже ловил себя на мысли, что готов сдаться. Он знал, что, встретившись с безумным титаном, на «долго и счастливо» он может не рассчитывать. Когда он не смог завоевать Землю и не отдал ему тессеракт, Локи подписал приговор о долгой и мучительной смерти. И теперь ему никогда не отмыться от того, что это из-за него были убиты все асгардцы. Да, жажда ими править затуманила его взор на долгое время, но теперь ему осталось править лишь на кладбище, где перемешались тела с грязью и пылью.       Тело свело очередной судорогой, и Локи тихо зашипел, опершись коленом о землю. В этот момент его взгляд встретился с широко раскрытыми глазами рядом лежавшей девушки в легком шелковом голубом платье. По телу прокатилась волна дрожи, даже вдох показался Богу обмана тяжким действием. В серых глазах юной асгардки навечно застыл ужас и страх, который был столь заразителен, что Локи боялся даже отвести взгляд, все глубже вглядываясь в запрокинутое лицо девушки. Последнее, о чем она думала, как спасти своего сына (может, это был ее брат), тянувшись к нему тонкой окровавленной рукой, запястье на которой покрывали мелкие порезы. Мальчик лежал неподалеку, сломленный под пугающим углом, глядя потухшими глазами вверх, словно ища в последние секунды жизни там упокоения.       — Ну что, доигрался, плут, — Локи вздрогнул, услышав низкий голос титана, который словно пронзил его тело, что он даже не смог пошевелиться, чувствуя, как руки мелко подрагивают.       Танос почти бесшумно ступал по земле, не замечая лежащих под ногами тел, словно те были прилипшей грязью на его подошве. Медленно подкрадывающийся страх застыл в горле, когда титан остановился в нескольких метрах и смерил его презрительным взглядом.       — Почему-то я ожидал от тебя большего, — со вздохом произнес он и сделал еще один шаг, откинув резким ударом тело того самого мальчика, которое с хрустом упало с большого камня.       На месте, где он лежал, остался расплывчатый кровавый след, глядя на который, Локи ощутил подступившую панику, но так и не смог заставить тело двигаться, будто все мышцы в миг отвердели и превратились в камень. Единственное, что у него вышло, это сделать глубокий вдох, сопровожденный низким хрипом. Все мысли вышибло, а тело сковало от ужаса, которого Бог лжи еще никогда не испытывал. Перед глазами до сих пор витали картины того, с какой жестокостью титан уничтожал последних людей Асгарда, словно те были скотом для убоя.       — Не смей! — услышав настолько знакомый голос, Локи поднял взгляд и увидел тяжело поднимающегося на ноги Громовержца.       Первой мыслью было закричать, чтобы он не поднимался, чтобы остался на земле, лишь бы Танос не заметил его и не добил. Сердце пропустило удар в момент поворота головы безумного титана в сторону Тора. В это же мгновение Локи встретился глазами с ним и только смог, что сжать кулаки и с мольбой продолжать смотреть на него. Но Тор, казалось, не заметил или проигнорировал его, лишь уверенней встав на ноги и сверля злым взглядом ухмыляющегося Таноса.       — Еще жив, сын Одина, — низко рассмеялся титан, разводя руками в стороны, будто лишний раз показывая, что он с легкостью перебил всех асгардцев, глядя прямиком в пылающие ненавистью голубые глаза.       — Ты ответишь за это, — тяжело дыша, прохрипел Одинсон.       Было видно невооруженным взглядом, насколько тяжело было держаться на ногах Громовержцу, но тот решил даже в таком состоянии противостоять Таносу.       «Глупец», — промелькнуло в голове обманщика, когда Тор, покачнувшись, ступил вперед, то и дело бросая обеспокоенный взгляд на него. Локи горько усмехнулся, опуская голову. Даже при таком повороте событий Тор продолжает за него беспокоиться, продолжает бороться за его жизнь, даже когда он сам уже не пытается.       — Что же ты сможешь мне сделать, Громовержец? — Танос склонил голову вбок, с усмешкой глядя сверху вниз на пошатывающегося Бога. Казалось, для титана все вокруг — игра. Даже убийство целой расы ему казалось мелким развлечением, а валяющиеся под ногами сломанные тела людей — мусором, не заслуживающим внимания.       Локи читал, слышал, а затем однажды видел безумного Таноса, когда просил помощи в захвате Земли. Но даже зная, кем титан является по своей сути, в голове брюнета до конца не укладывалось случившееся.       Он повинен в случившемся. Он повинен в смерти отца и гибели стольких существ. Повинен в том, что не предугадал, хотя знал, что его ищут. Локи уверял себя, что смог бы пережить презрение в глазах землян, если бы они все же добрались до Земли. Смог бы сотрудничать, помогать Мстителям, если бы это требовалось для защиты и выживания народа Асгарда. В конце концов, Локи сделал бы это ради единственного человека, который, казалось, всегда в него верил, даже когда он раз за разом разочаровывал.       Но сейчас, глядя на окровавленные тела вокруг, на перекошенные от ужаса лица и чувствуя металлический запах, который пропитал все вокруг, Локи понял, что не имеет права на трусость. Только не сейчас. Только не в момент, когда он доказал Тору, что он куда лучше, чем кажется. Будет правильней, если в последний миг его жизни брат запомнит его как героя, а не предателя.       — Я думал, что наследник Одина будет более устрашающим, — Танос угрожающе покосился на Громовержца, сжимая кулаки, — а увидел лишь мальчишку, забравшегося на трон и не способного защитить собственный народ. С каждым его словом Тор мрачнел, его глаза начали сверкать, а руки окутывали тонкие, почти незаметные молнии. Такая реакция блондина вызвала лишь еще одну надменную усмешку титана и тяжелый пронзающий взгляд.       На мгновение прикрыв глаза, Локи нащупал на глубине трепыхающего сознания остатки магии. От понимания, что ее еле хватит на портал для Тора, брюнет судорожно выдохнул, пытаясь собраться с мыслями и хотя бы на секунду унять нарастающий страх в груди. Для открытия портала нужна отличная концентрация, четкое представление, куда он должен привести, если, конечно, не хотите сгинуть в пустоте меж мирами. Пока Бог обмана выстраивал в голове свои последующие движения, его сердце не прекращало с каждым разом будто все громче стучать по ребрам. Слегка сместив ступни, Локи попытался равномерно распределить вес тела, чтобы ничего не помешало быстрым отточенным движениям. Он чувствовал напряжение мышц ног, спины и плеч, как кончики пальцев начало покалывать, и появилось еле заметное синее пламя.       Почувствовав, как магия начала медленно циркулировать по телу, Локи вновь открыл глаза, пытаясь четко визуализировать в голове портал за братом. После этого он плавно качнулся вперед, его пальцы словно запорхали, в воздухе оставалась почти неуловимая человеческим глазом дорожка от магии, напоминающая множество быстро сгорающих огоньков. В момент последнего взмаха — нет, даже раньше, в то мгновение, когда невозможно было предотвратить магию, — Локи впервые почувствовал, как ему казалось, давно потерянное ощущение удовлетворения и успокоение от собственной магии. Он четко осознал, что все получится: он спасет Тора и, может, так отплатит тому за его бесконечную веру в него.       Тор чуть ли ни рычал, словно бык, глядя на Таноса. Золотые волосы были растрепаны, торча в разные стороны, будто у дворняги, а вместо утраченного глаза зияла большая кожаная повязка, служащая напоминанием о его подвигах. Сейчас Тор был похож на своего отца как никогда, и от этого Локи задержал взгляд на блондине, не совсем осознавая, что даст это мгновение ему. Успокоения? Вряд ли. Танос не даст ему быстро умереть, а от одной лишь мысли, что вздумается сделать титану, холодела кровь в жилах. Хотелось запомнить, отдать дань тому единственному человеку, чтобы знать в момент гибели, за что он отдал свою жизнь. Знать, что хоть раз в жизни он поступил действительно правильно.       Словно почувствовав на себе взгляд зеленых глаз, Тор удивленно посмотрел на него. Уголки губ дрогнули, и, гордо вздернув подбородок, Локи ухмыльнулся ему в ответ, чувствуя, как то чувство, что сжимало до этого его сердце, уже добралось до горла, сжимая его своей невидимой стальной рукой. Наружу рвался беспомощный рык, хотелось закричать, а затем разрыдаться, как мальчишка. Но обманщик лишь уверенней расплылся в усмешке, и в это же мгновение за спиной Одинсона образовался портал, напоминающий овальное, искрящееся разноцветными огоньками, жидкое стекло. Танос кинулся вперед, намереваясь схватить Бога Грома за шиворот, но Локи вовремя успел сомкнуть портал на брате, который, видимо, даже не успел осознать случившееся. Последнее, что увидел Тор перед тем, как его глаза заволокла темная пленка портала, была померкшая ухмылка на бледном с синими прожилками лице брата.       Локи же смог облегченно выдохнуть, когда фигура Громовержца полностью исчезла. Как только это произошло, и последняя капля магии покинула его тело, Локи обессиленно осел на землю. Его кожа словно стала бледнее и напоминала папиросную бумагу, на которой видны медленно пульсирующие голубоватые вены. Последним, что увидел Бог лжи перед тем, как полностью погрузиться во мрак, это алые полные злобы глаза титана.

***

      Роджерс удивленно вскинул бровь, когда ближе к вечеру на кухню спустился Баки. В груди возникло странное чувство, словно перед ним вновь тот самый Барнс, который вечно защищал его и во всем помогал. Только глаза у того Баки были светло-шоколадными, настолько притягивающими и яркими, что Стив искренне удивлялся, что карие оттенки вообще могут быть такими.       Баки сейчас лишь отдаленно напоминал того, кто стал старшим братом и товарищем для него. У этого Джеймса Барнса все тело и душа покрыты глубокими ноющими ранами, которые начинают гноиться, если надавить. Этот Баки не манил своим взглядом, а казалось, мог им пригвоздить к месту, словно гвоздями.       — Все-таки решил подстричься? — улыбнувшись, поинтересовался блондин, не торопясь делая мелкие глотки крепкого чая.       — Мне волосы не мешали, — пожал плечами Джеймс, подходя к холодильнику, — но Тони пристал и в итоге... вот, — он тихо усмехнулся, указав на свои волосы, и наконец достал бутылку холодного сока.       Стив украдкой смерил его задумчивым взглядом и лишь плотнее сжал в руках кружку, что не укрылось от солдата. Баки стал чаще замечать косые взгляды Стива и то, как он напрягался каждый раз, когда Тони разговаривал с ним.       — Тебя что-то волнует? — нахмурился Барнс и сел за стол напротив друга, внимательно следя за ним.       — С чего ты взял? — Роджерс сразу отвел взгляд и быстро облизал губы, карябая большим пальцем поверхность стола.       — Кого ты пытаешься обмануть, — недовольно сощурился Баки, чуть наклонившись вперед, — выкладывай, Стиви.       Услышав свое имя, блондин сильнее сжался, будто пытаясь уйти в себя, лишь бы не начинать этот разговор. Кэп понимал абсурдность ситуации и не хотел краснеть перед Барнсом, который, несомненно, понял бы. Но полагаться на него даже в такой момент казалось блондину дикостью, ведь Баки и без него хватает проблем.       — Не делай как обычно, — выдохнул Барнс и расслабленно откинулся на спинку стула, следя за мелко вздрагивающими мускулами на руках блондина.       — Что? — Стив непонимающе взглянул на него.       — Ты всегда накручиваешь, когда тебя что-то беспокоит.       Стив грустно улыбнулся, вновь переводя взгляд куда угодно, лишь бы не видеть этот проникающий в душу взгляд солдата. Даже после стольких лет, стольких событий и боли, Барнс помнил, как Роджерс любит делать из мухи слона. Хоть он и стал Капитаном Америкой, но внутри все тот же вечно переживающий по мелочам парень из Бруклина.       — Так что говори или молчи до конца. — Баки выжидающе смотрел на блондина.       Стив какое-то время разглядывал свое расплывчатое отражение в чае и, наконец, поежившись от столь пристального взгляда, вздохнул и начал тихо говорить.       — Я знаю, что это глупо с моей стороны, — он сглотнул, чувствуя нарастающую тревогу внутри, — но в последнее время только и думаю о том, что ты и Тони проводите время вместе. Господи, я должен радоваться, что вы не пытаетесь проломить черепа друг другу, но я не чувствую ничего, кроме раздражения и злобы… — под конец Стив обессиленно выдохнул и поднял на молчаливого солдата тяжелый взгляд.       — Он меня ножницами пытался пырнуть, — неожиданно пожал плечами Барнс, — в шутку, конечно, да и рана небольшая, но вдруг тебя это утешит.       — Что?! — опешил блондин, сразу же ища взглядом свежую рану на друге.       — Успокойся, — Джеймс усмехнулся и, повернувшись, показал ему мелкую и почти незаметную ранку на шее под ухом, — от такого еще никто не умирал.       — А насчет раздражения... — он вновь откинулся на стул, крутя в руке уже пустой стакан. — Я не понимаю… То ты боишься, что мы поубиваем друг друга, то теперь думаешь, что мы убежим голые в закат под сопливую музыку? — он вопросительно изогнул бровь, сверля взглядом блондина.       — Просто недавно он пытался убить тебя, а сейчас стрижет, — нахмурился Роджерс, ощущая нарастающий жар на щеках, словно говорит о чем-то непристойном.       — Не волнуйся, мы поговорили и все обсудили, — Баки поднялся на ноги и с легкой улыбкой потянулся. — Тони все понимает, правда. В Сибири мы все поддались эмоциям.       И вновь Стиву хотелось биться головой об стену, лишь бы не ощущать этого пожирающего изнутри чувства. Почему он не испытывает радости, что его близкие друзья поладили? Почему это вызывает лишь необъяснимую злобу?       — Хэй, — он вздрогнул от теплого прикосновения к руке и поднял растерянный взгляд, — что еще тебя беспокоит?       Баки хотелось помочь Стиву, особенно после всего, что он сделал для него. Если все дело в том, что он переживает из-за его отношений со Старком, то доказать, что они не собираются грызть друг другу глотки, будет легко.       — Стив, — брюнет сильнее сжал руку друга, привлекая внимание на себя, — мы с Тони не грыземся, мы не будем кого-то калечить и тем более убивать…       — Дело не в этом! — неожиданно резко перебил его Роджерс. — Ты убил его родителей, а уже так спокойно с ним общаешься. А я не могу и парой слов перекинуться, как Тони начинает огрызаться…       Роджерс тяжело вздохнул и непонимающе взглянул на неожиданно помрачневшего друга.       — Теперь я понял, — фыркнул Барнс. — Это как с Джессикой Ховблу, помнишь? — его глаза вмиг потемнели, он словно выискивал что-то в лице блондина с недовольно сведенными бровями.       — При чем тут Джессика? — Стив поежился от медленно ползущего холодка по позвоночнику.       — Если я правильно понял причину твоего раздражения, то это точь-в-точь как с Джессикой, — Барнс скрестил руки на груди и чуть раздраженно усмехнулся. — Милая официантка из кафе напротив в легком голубом платье и всегда ярко накрашенными губами. Ты помнишь, как запал на нее?       — Это было давно, — хмуро ответил Роджерс, глядя на него исподлобья.       — А я вот никогда не забуду ту сцену, что ты мне закатил, — ухмылка сошла с лица солдата, когда тот склонил голову набок. — Тебе она нравилась, а ты мне и слова не сказал. А когда я стал за ней ухаживать, и она ответила мне симпатией, ты будто с цепи сорвался. Винил меня из-за того, что сам не смог первым подойти и нормально признаться.       — Я злился из-за того, что ты даже не заметил мою привязанность к ней, — напряжение Стива было видно невооруженным взглядом. Голубые глаза словно заволокла дымка, плечи и руки были настолько напряжены, что, казалось, водолазка на нем просто лопнет.       — Все мы небезгрешны, — абсолютно спокойно пожал плечами Баки, с насмешкой глядя на недовольно сверлящего его взглядом блондина. — Я не заметил, ты не сказал, но виноват оказался все же я. И почему-то история с Джессикой Ховблу мне напоминает сложившуюся ситуацию. Ты недоволен, что я поговорил с Тони, но в том, что ты и этого не сделал, я не виноват.       С этими словами, взяв бутылку с соком, Барнс, кинув мимолетный взгляд на блондина, развернулся и уверенно зашагал в сторону лаборатории.

***

      Когда в твоем доме проживает с десятка два разных существ земного и неземного происхождения, ненароком ты начинаешь искать успокоения и душевного равновесия в хобби. Но бывают моменты, когда даже твое любимое дело никак не помогает в отвлечении от постоянно лезущих в голову мыслей. Камень Времени был постоянно нестабилен, и почти все обитатели башни считали своим долгом заботливо порхать вокруг, ни на минуту его не оставляя наедине с собой. Моменты одиночества стали для Тони просто неповторимыми и делились на два случая: сон и работа в лаборатории. Каждый раз, ложась в постель и натягивая одеяло до ушей, брюнет в глубине души надеялся, что, проснувшись на следующее утро, он обнаружит все в таком виде, в каком было раньше. Но подобные мысли лишь болезненно отдавались волнами по телу, из-за словно живо пульсирующего Камня. А каждый последующий день оказывался таким же, как предыдущий — медленно идущий по неправильному пути.       Тони несколько часов подряд, склонившись над частями брони, пытался усовершенствовать прочность материала, но в голове царил хаос. Ни одна мысль не получала развития дальше простого «а если». Между ним и собственным разумом вновь возрастала непроглядная стена, за которой он не видел ни единого намека на свет. Все вокруг казалось ему мрачным, безотрадным и абсолютно бесцветным. Старк просто ждал, когда же это закончится и все придет в норму.       — Сволочь, — раздраженно шикнул брюнет и с силой пнул металлический стол, с которого сразу же разлетелись мелкие детали.       Откинувшись на спинку кресла, Старк запрокинул голову и прикрыл глаза, делая неторопливые глубокие вдохи. Его грудь медленно вздымалась, а свет в реакторе почти незаметно стал холодно-зеленым, на что он не обратил внимание. Все буквально валилось из рук: от Тора и Беннера нет вестей, Стрэндж без понятия, как извлечь камень у него из груди, и, кажется, он побратался с убийцей своих родителей.       — Ты просто сказочный идиот, — устало выдохнул себе под нос брюнет, положив ладонь на глаза и медленно потирая веки пальцами. Чувство, что все происходящее с ним за последнее время какой-то пошлый фарс, не оставляла гения, из-за чего раздражение и злоба только усиливались.       «Может, действительно помедитировать?» — усмехнулся про себя Старк и резко дернулся, услышав тихий голос позади.       — Не отвлекаю? — Стив бесшумно вошел в лабораторию, оглядывая разбросанные по полу вокруг гения предметы, и нахмурился. — Все в порядке? — поинтересовался он, заметив, с каким напряжением на него взглянул парень.       — Иди к черту, Роджерс, — Тони, поднявшись с кресла, прошел вглубь лаборатории, все так же стоя к гостю спиной.       Он физически ощущал на себе этот неповторимо проницательный взгляд Капитана, и от этого в груди творилось нечто странное. Это «нечто» вырывалось из самой закрытой части души Старка и мучительно разрасталось по телу, заполняя каждую клеточку и болезненно давя на сердце. Оно возникло еще тогда, в ту секунду, когда Росс принес соглашение. Тони уже тогда чувствовал, что это разобьет Мстителей, грубо раздерет их на части «за» и «против». Но самым ужасным ощущением из всех было предчувствие, что это разобьет ту связь, сложенную в течение долгих миссий и вечерних посиделок. Ведь в последнее время Старк действительно чувствовал, что у него есть семья.       Но одно дело гадать, другое — знать. Когда человек, которым ты восхищался в детстве, о котором собственный отец говорил чаще, чем о сыне; который был аллегорией чести и доброты, неожиданно оказался двуликим Янусом, ты перестаешь верить в сказки и снимаешь розовые очки. Особенно если ты — Тони Старк, состоящий на девяносто процентов из гордости. Это будто удар по ребрам со всего размаху, со всей силы, от которого почва выбивается из-под ног, и ты резко летишь вниз.       Его довольно грубо столкнули с обрыва, слишком больно он приземлился на холодную землю, и оттого обида внутри возрастала по экспоненте с каждой секундой, проведенной под одной крышей со Стивом-лжецом-Роджерсом. Пожалуй, Тони сам осознавал, что ведет себя в последнее время как ребенок. И в мыслях то и дело мелькало: «Как же вообще возникла эта нелепая ситуация?»       — Это значит «нет»? — Стив попытался улыбнуться, но улыбка эта была столь натянутой и печальной, что Тони, до боли впиваясь пальцами в ладони, боролся с желанием прекратить этот спектакль.       — Это значит, я бы убежал с криком, да день был тяжелый, — прыснул брюнет, мельком взглянув через плечо, на напряженного, как струна, Капитана. — Говори, чего хотел.       — Тони, мы должны поговорить, — Стив сделал пару шагов в сторону Старка, пока тот неожиданно не развернулся и не взглянул на него зло сощуренными глазами.       — Мне с тобой не о чем говорить, катись, Капитан-Сосулька, — все внутри словно задрожало от такой интонации Старка. Роджерс тяжело вздохнул, пытаясь унять рвущуюся наружу обиду и необъятное чувство досады.       — Дай мне шанс все объяснить… — Роджерс не унимался и смотрел на застывшего гения широко раскрытыми глазами, в которых, честно признаться, Тони был бы не против утонуть однажды.       Однако его вновь скрутило то самое чувство, что вырастало раз за разом из груди и расходилось леденящей волной по венам.       — Ты — самовлюбленный ублюдок, знаешь? — зло усмехнулся Старк, отчего блондин ненамеренно вздрогнул, отводя взгляд. — Пел дифирамбы о чести и долге, а сам лгал, глядя мне в глаза.       — Тони, пожалуйста… — Стив попытался аккуратно обхватить гения за плечи, но тот резко дернулся назад, шикнув на него, будто дикий кот.       — Я спасал друга, — он пытался сохранять спокойствие, видя какой ураган творится в потемневших от ярости голубых глазах Старка, — Баки был на тот момент маяком, он дал мне надежду, что я вновь обрету семью…       Тони прикрыл глаза и нервно рассмеялся, опершись рукой в стол. «Вновь обрету семью…» — эхом раздалось в голове гения, отчего в груди жгло, будто ему вырвали реактор и вновь вонзили без анестезии. Чуть подрагивающими пальцами Старк коснулся реактора через ткань футболки и болезненно сморщился. Скомканное чувство в груди продолжало его терзать изнутри, руки затряслись, а ноги опасно подкашивались. Стив, решив, что Тони близок к обмороку, ухватил его за плечи, прижимая к себе и растерянно вглядываясь в его глаза. Дрожащий холод словно угнездился в желудке и медленно полз вдоль позвоночника.       — Тони? — с опаской позвал Роджерс, поглядывая на зеленый свет в груди гения, который становился все ярче.       «Колебания камня зависят от психологического состояния…» — молнией пронеслось в мыслях блондина, отчего внутри все содрогнулось от зародившейся паники.       Тони шумно выдохнул, грудная клетка не могла расшириться для вдоха, и воздуха не хватало, отчего перед глазами все медленно поплыло.       — Тони, дыши, слышишь? Успокойся, — Стив обеспокоенно бегал взглядом по ссутулившемуся брюнету, что, тяжело дыша, хватался за реактор в груди.       — Черт бы вас всех побрал, отмороженных, — прошипел сквозь зубы Старк, пытаясь успокоить бешено колотившееся сердце.       Головой Тони понимал, к чему ведет эта боль в груди, жжение и пульсация реактора, но слова Роджерса моментально осели на тонких стенках души и тяжело давили, будто пытаясь вогнать его в землю по шею. Стоило лишь раз промелькнуть в гениальной голове, насколько обидно осознавать, что он не являлся той семьей, которую хотел Стив, и Камень словно хватал это чувство обиды когтями, раздувая до пугающе болезненных масштабов.       Свечение усилилось, теперь яркий насыщенно-зеленый свет пробивался сквозь плотную ткань бежевой футболки и слепил глаза. Стив усадил вздрагивающего брюнета в кресло, не прекращая повторять о том, что все будет в порядке. В голове Тони уже несколько раз успел посмеяться над его словами. Ведь что может быть хорошего, если снова произойдет временной толчок? Романофф до сих пор не выяснила, что вызвал второй, а когда узнает, что произошел и третий, то Старк не доживет до своего шестидесятилетия.       Тони не сразу услышал, как через пелену до него пытался докричаться Роджерс, как голубые глаза с нескрываемым волнением бегали по его лицу. А затем, будто на заднем фоне, послышался второй голос, более низкий, с хриплыми бархатистыми нотками, от которого по телу бегали мурашки.       — Что у вас тут? — Стив резко обернулся на голос и замер, растерянно глядя на солдата.       Баки, не сводя с него взгляда, быстро вошел в лабораторию и, обогнув блондина, увидел балансирующего на краю сознания Старка. Парень с абсолютно отсутствующим взглядом сидел в кресле и тяжело дышал, мелко подрагивая.       — Тони, — выдохнул солдат, присаживаясь перед брюнетом, — ты что это, решил еще доисторических существ призвать? — тихо усмехнулся он в надежде, что Старк хоть как-то отреагирует, но тот лишь зажмурился, вновь хватаясь пальцами за реактор.       — Пятница! — позвал Барнс, мягко поглаживая безвольно висящую кисть гения на подлокотнике. — Немедленно вызови Стрэнджа. Скажи, что, скорее всего, будет еще один временной толчок.       — Сию минуту, сэр, — вежливо ответила ИИ.       — Тони, ты меня слышишь? — Баки вновь попытался добиться от парня хоть слова, но тот будто был уже не здесь, полностью погрузившийся в себя.       От одного взгляда на забитого и мелко вздрагивающего Старка, Барнс ощутил прилив ярости. С плотно сжатыми губами он вцепился бионической рукой в спинку кресла, чувствуя, как оно тихо скрипнуло под таким нажимом.       — Из-за чего Старка так повело? — Джеймс перевел тяжелый взгляд на замершего рядом Капитана.       Он нечасто видел Стива таким… неуверенным. Блондин стоял рядом с таким виноватым видом, с печально опущенными глазами, что бурлящая внутри злоба моментально стихла. Перед ним вновь был тот юный, вечно собой недовольный мальчишка с пшеничными волосами и тонкими руками.       — Стив, — уже мягче позвал Джеймс, с ожиданием глядя на него.       — Я пришел извиниться… — прошептал блондин и поднял глаза на Тони, — разговор не задался с самого начала, но мне не хотелось уходить ни с чем… — он тяжело вздохнул и, зажмурившись, раздраженно провел по волосам, ероша их.       — Забыл, что его эмоции связаны с Камнем, и сболтнул лишнего…       — Старка нелегко вывести из себя, — покачал головой солдат. — Конечно, он хохлится при тебе, но, похоже, ты действительно его задел, — взяв прохладную руку гения в свою, Барнс начал успокаивающе массировать тонкие пальцы, обводя большим пальцем выпирающие косточки.       Дыхание Тони стало ровным, его грудь плавно вздымалась, а глаза были прикрыты. Он словно находился в полудреме, отчего выглядел еще меньше и уязвимее.       — Я пытался объяснить ему, почему защищал тебя, — Стив опустился на стул рядом, — что, встретив тебя, ощутил, что вновь смогу иметь семью…       — Что?! — недовольно скривился Баки, глядя на него с укоризной, словно тот сказал нечто настолько глупое, что даже младенец поймет.       — Знаешь, я тебя безмерно люблю, Стиви, и считаю одним из лучших представителей человечества, но иногда ты бываешь таким отмороженным идиотом, — Баки закатил глаза, скрестив руки на груди.       Роджерс с непониманием смотрел на него, из-за чего солдат лишь устало покачал головой.       — Если я — твоя семья, то кем же был Тони? — вопросительно вскинул бровь Барнс. — Домашним питомцем?       Брови Стива медленно поползли вверх, он перевел взгляд на обмякшего в кресле парня и нервно облизал губы. Кем ему приходился Старк? Впервые Роджерс не мог с точностью ответить на вопрос о своих чувствах, о своих мыслях и желаниях. Старк был товарищем, сослуживцем, может, если бы он меньше плевался ядом, то они стали отличными друзьями. Однако они и так друзья, верно? Тони явно считал его кем-то близким, раз так просто доверял и помогал в любых вопросах, хоть и не без подколов. Но вел ли Капитан себя с ним равноценно?       — Я прям слышу, как в твоей голове закрутились шестеренки, — тихо рассмеялся солдат, с теплотой глядя на поникшего друга.

***

      Хаос. Где бы ни ступала нога Великого Таноса, все превращалось в пепел. Он не скрывался, но отличался нестандартной тактикой: даже имея в своей власти два Камня Бесконечности, он не уничтожал миры одним касанием, а ведь мог бы. Танос был известным любителем «поиграть» с жертвой. Ему нравилось видеть, как соперник раз за разом поднимается с колен в порыве защитить свой мир, свой народ и свою семью. Дать ему хоть лучик надежды, а затем резко и безжалостно вырвать его вместе с сердцем из остывшего тела — вот блаженство. Если в павшем мире встречался перспективный представитель своей расы, то Танос с удовольствием брал того под свое крыло, даруя гордое звание своего «ребенка».       — Его здесь нет, — эхом раздался низкий голос.       Танос с высоко поднятой головой медленно перевел взгляд на Проксиму, что застыла позади, смиренно склонив перед ним голову. Титан любил ее настолько, насколько вообще был способен любить. Он собственноручно выковал в подземельях гномов ее копье, зная, что в руках Миднайт оно обретет истинную силу. Эта дочь никогда не разочаровывала его.       — Так вытряси из этого безумца, где Камень, — Танос смерил равнодушным взглядом пыхтящего коллекционера, что пытался дотянуться окровавленной рукой до копья.       Проксима, кивнув отцу, уверенно ступала по усеянному трупами чудаковатых существ полу, грозно глядя на смотрящего на нее Титана.       Ее черные глаза блестели в темноте, а темные одежды почти сливались с оттенком кожи, предавая образу еще больше мрачности. Она напоминала скалу — переливающиеся под темной кожей мышцы, сильные выразительные скулы и маленькие узкие глаза, из-за чего лицо казалось непропорциональным. Но Танос взял ее не за красоту. Проксима была вынослива, сильна и обладала редкой способностью никогда не промахиваться. В сумме с древним выкованным копьем она представляла абсолютно идеальное оружие, хладнокровно уничтожающее целые миры, если того пожелает безумный титан. Пожалуй, «Черный орден» стал лучшим его детищем за многие тысячелетия.