Служитель смерти

-…вы признаёте себя виновной? — очередной раз спросил Захария, тщетно пытаясь вызвать у нее хоть какую-то реакцию на происходящее. Джинни, покачиваясь из стороны в сторону на своем стуле, не промолвила за допрос и единого слова. Только один раз она отреагировала — когда перед ней положили ее кинжал (как улику), и кольцо, на котором сохранились частички крови убитых: она бросилась было схватить кинжал. Малфой, который тоже присутствовал при допросе жены, не проронил ни слова. Только изредка нервно щелкал пальцами и был бледен. Судя по всему, с ним успели поговорить — он явно не спал прошлой ночью, и думал. — Сегодня же проведут медицинское освидетельствование, — сказал Гарри вслух. — Мне неясно, что толкнуло ее на все это злодеяние. Что-то с психикой… Хотя, у меня есть мысли. — И что по-твоему произошло? — разжал губы Малфой. — То, о чем нас предупреждал Грюм. Когда-то давно, — начал говорить мужчина, — он дал нам наставления, на случай его гибели и на то, как нам всем жить дальше, когда мы победим. Он велел нам не вступать в половые связи, не кидаться в разгул или в семейную жизнь. Он сказал нам, что возможно может развиться психическое заболевание. Он говорил нам, что разуму — переходу от войны к мирной жизни, нужен отдых, хотя бы год-полтора. И я вспомнил, как один раз я снял в клубе девчонку. Прошел… наверное год, или может меньше… Я ж ее едва не придушил! Меня прямо в разгар секса переклинило. Хорошо, вовремя очнулся. Потом я понял, стал более осторожнее и разумнее. — Развел он руками. — Да и до сих пор, иногда клинит… Галя, вот, знает. — А она почти сразу после того, как тебя бросила, подошла ко мне. — Сказал Драко. — Я подумал, поразмыслил, кандидатура хорошая, кровь — чистая, хорошая плодовитость (теперь это важно, мы почти вымерли, и наследники большей частью сидят по камерам) ну и… Ну и закрутилось — свадьба, беременность за беременностью… Возможно, это и стало спусковым крючком. — Сказал министр. — Потом я к ней охладел, с годами. Работа министром у меня тяжелая — тем более, послевоенные годы были. Уделял я ей мало внимания: переспали — она беременная, ну и дальше заниматься с ней любовью было нельзя. И так много лет подряд, по кругу. — И на этом всем фоне у нее развилась ненависть к нормальным семьям. — Сказала женщина. — Скорее всего, у нее посттравматическое стрессовое расстройство* с наложением диссоциативного расстройства** идентичности. Вон, она вроде бы и узнает, и понимает обстановку, но адекватно мыслить, ответить она не может. — Кивнула в стекло полковник. — Грюм, Гарри, предупреждал тебя и остальных именно об ПТСР. А тут налицо — самые тяжелейшие ее последствия… Плюс расстройства психики, до родовые и после родовые депрессии. Она же — полноценный маньяк! Стала маньяком. — Похоже все, — сказал Гарри, смотря в стекло: женщину стало корчить, она стала кричать, биться в истерике и Захария нажал кнопку вызова помощи. Обмякшую женщину утащили крепкие мужчины-санитары. — Допрос окончен. — Я не знаю, что мне сказать детям, — проговорил Малфой. Его губы дрогнули. — Тем более, как мы теперь будем. Старший сын, может, и поймет, но остальные… Это все равно — как клеймо. — Пусть меньше об этом говорят. Честно скажи, что мама заболела, и заболела серьезно, — сказал Гарри, — это все, что ты сможешь в данной ситуации. — Я не могу понять, Поттер, где мы оступились. — Драко обессилено взглянул вверх, в потолок. — После войны было так… спокойно… Мы так хорошо начали жить! Без страха… — А потом у всех судьбы и жизнь пошла кувырком, кое-кто покончил с собой или умер, спиваясь… — сказал брюнет, с тяжелым вздохом. — Пост-эффекты. Рикошет. Мы убивали — и по нам это ударило. Ты Биллу сказал? О Джинни? — Да. Он сказал, что вот-вот будет… Это будет еще один удар по их семье. Знаешь, что Молли Уизли умерла всего три месяца назад? — Да, я от Боунс узнал. — Подтвердил мужчина. — А Артур? Что-то о нем я почти не слышал. — На пенсии, теперь живет один… *** Но при выходе из здания, их с женой ждал сюрприз — около дверей, опираясь на палочку, стоял лысый, немощный старик с седыми усами в костюме, сидевшим на нем как на вешалке. Гарри, внимательно вглядевшись в него, узнал его: — Мистер Уизли? — потрясенно воскликнул мужчина, не веря своим глазам. — Вы ли это?! — А я-то думал, что ты меня не узнаешь, — слабым голосом сказал старик. — Слишком много лет прошло. Я к тебе пришел. Просить. — Мистер Уизли, пойдемте к нам в машину, там сядем, — быстро сказал Гарри, аккуратно подходя к старому мужчине и беря его за руку. Мужчина хромал — видно, сильно болели ноги, и женщина почему-то поняла, кто это — многодетный старый отец семьи Уизли. И по какому он тут поводу, сомневаться даже не приходилось. — Сэм, — поймав за рукав своего водителя, негромко сказал Гарри, помогая усаживаться на заднее сиденье старику, — сходи в аптеку, и принеси на всякий случай успокаивающее и чего-нибудь от сердца и бутылку воды. Сам знаешь, что. Аптечку Галя достанет сама. — Хорошо, мистер Поттер-Рогозин. Водитель быстро зашагал в строну аптечного киоска. Гарри глазами показал женщине, что нужно сесть туда же, и Рогозина еще раз удивилась способностям магии — машина перестала выглядеть как обычная: внутри нее было теперь гораздо больше сидений, чем изначально, и они находились друг напротив друга. Причем габариты авто не изменились. Гарри и она забирались вовнутрь — и уселись напротив старика, и прикрыли за собой дверцы. *** — Мистер Уизли, — Гарри мялся долго, прежде чем начать разговор с ним, — я… — но не смог продолжить свою фразу. — Не надо слов, ты просто скажи мне… о дочери… Виновна ли она… — прошептал мужчина. — Вот и все. Гарри с усилием заставил себя заглянуть в старческие глаза, потом собрал волю в кулак и с трудом выдавил из себя: — Да. Это Джинни убивала семьи. Мне очень… жаль, — хрипло проговорил он, чувствуя, что сейчас зажмурит глаза и спрячет лицо в ладонях, будто бы ребенок, или разрыдается от понимания правды. Глаза старика сделались такими пустыми и полными отчаяния, что женщина испугалась. Но и лицо Гарри стало совсем белым как мел: — Она это совершила не из желания убивать. Старик пошевелился. — Ей не нужно было сразу выходить замуж за Малфоя. Собственно после этого она и впала в полнейшее безумие… Оно и изменило ее — превратив в убийцу. Это… роковая случайность. — Гарри говорил все это хриплым голосом и слабо, не веря своим словам. Да и как успокоить человека, неотвратимо теряющего еще одного своего любимого ребенка?! Где найти такие слова, чтобы утихла боль? — Как хорошо, что Молли до этого не дожила, — старик закрыл глаза, но слезы все равно катились по его щекам. — Она и так все последние годы жизни страдала от горя и дикой боли. Это бы стало ее самой последней каплей. — У вас же есть внуки, — сказал Гарри, жалея Артура Уизли всей душой, — найдите утешение в них… — Мне не рады в семье Малфоев. — Общее горе всегда сближает. Даже непримиримых врагов. Нарцисса будет рада вам… — Все равно. Помоги мне, Гарри, — старик неожиданно быстро схватил его за руку, — помоги ее вытащить. — Жалобно проговорил он. — Пусть смертную казнь заменят на пожизненное. Ты же гражданин номер один, тебя услышат… Твое слово и мнение весомо. Подай прошение королеве. — Вам все равно не удастся с ней увидеться. Ее закроют в психиатрической клинике на пожизненно… — сказал Поттер-Рогозин. — И у вас не будет прав для ее посещения. — Пусть. Но я буду знать, что мой ребенок все еще жив и дышит. Ты же и сам знаешь, какого это — терять собственного ребенка, — твердо проговорил Артур. — Я согласен и на это. — Артур, я сделаю все, что в моих силах, — пообещал мужчина, уже понимая, что никогда ему не выполнить этого обещания. — Я знаю, как это… больно. Я сделаю все, что смогу. Старик вытер слезы с глаз. Рогозиной и самой было очень больно смотреть на старика — мужчина был примерно одного возраста с ее папой, а его невыносимое горе просто убивало — и сделать ничего, чтобы смягчить или облегчить его участь и участь родной дочери, было невозможно. — Спасибо. Старик пошатнулся, вставая, и Гарри помог ему выйти из машины. Потом они о чем-то недолго говорили — женщина не видела, да и не слышала: стекла в машине были закрыты; затем пришел Сэм, и Гарри помог мужчине выпить таблетку. Сэм и сам поговорил с ним, но тот два раз отрицательно помотал головой. А потом старик захромал прочь, и после совсем исчез из глаз. То, что Гарри был очень расстроен, от женщины не укрылось — у того подозрительно ярко блестели глаза. Гарри сел в этот раз не рядом с ней на сиденье, а напротив нее. Как только они двинулись с места, уезжая в отель обратно, полковник поняла, что он украдкой вытирает рукавом пиджака слезы. — Гарри… — Я ничего не могу сделать, Галь. Ничего! — в его глазах моментально вскипели злые слезы. Он с силой кулаком ударил по стеклу машины. — Резонанс у этого дела огромный, семьи убитых требуют крови, да и никто не ожидал, что жестокой убийцей окажется одна из самых богатых и щедрых благотворительниц Англии, героиня войны, имеющая многие награды! Я не могу попросить, чтобы ее упекли в клинику! Да и она лично сама предпочла бы смерть в этом жутком выборе из двух зол, я это знаю! Мужчина зарыдал, и закрыл лицо руками. Сэм, понимая, что у хозяина нервный срыв, протянул женщине таблетки и бутылку воды. Та быстро выдавила из блистера таблетки, и открутила крышку с бутылки. — Гарри, пей. Вот так… Галина Николаевна помогла ему проглотить две таблетки успокаивающего, чтобы они сняли приступ истерики. Гарри два раза, с усилием, глубоко вздохнул, пытаясь собраться, и снова ощутил себя нормально. — Сэм, найди мне бумагу и ручку. Галя, дай мне жесткую папку, на чем можно писать… — мужчина начал массировать виски, собирая разрозненные мысли. — Составлю прошение, и попытаюсь прорваться к Букингемскому дворцу на прием. Как раз время ужина, насколько я помню… Сэм, жми на газ. — Хорошо, сэр. — А ты уверен, что прорвешься туда? — Попытаюсь, — сказал Гарри, сторча текст на бумаге, — в конце-концов, ради меня могут когда-нибудь пойти на исключение из правил? Хотя я и не надеюсь на смягчение приговора… *** — Ладно, Галя, — он обнял жену напоследок, стоя у ворот, — вы с Сэмом возвращайтесь в номер. А потом, когда позвоню, Сэм меня заберет прямо отсюда. — Хорошо. — Никуда не выходи, в номер никого не пускай, и будь осторожнее. Уже пошли первые сплетни и слухи — несчастные родственники убитых могут дежурить уже у отеля, чтобы прокричать мне свою просьбу о немедленной казни и спросить, почему я ее сразу не убил… — Я поняла. Давай, пока. — Попрощалась с супругом женщина. — Пока. *** Гарри не приехал ни через час, ни через три часа. Очевидно, ему приказали ждать, и он ждал аудиенции, сидя на ступеньках или где-нибудь в приемной на диване. Сэм задремал: ему предстояло ехать в ночь, забирать Гарри от дворца, и нужно было сохранить бодрость и внимательность на дороге. Она разделась и легла, понимая, что, возможно, он вернется только утром, и прикрыла глаза. Казалось, она закрыла глаза всего лишь на секунду, но тут же она широко открыла их. По ее ощущению, давным-давно наступила ночь. Она коснулась рукой мобильного телефона, подсветя дисплей — три ночи. Сэма не было. И где, скажите на милость, шляется ее «благоверный»?! Будто бы откликаясь на ее мысль, дверь номера тихонько приоткрывается, и туда буквально вползает Гарри. С трудом, на ощупь — в номере темно, доходит до кресла и с облегчением плюхается в него. Женщина поднимается из постели и босиком идет прямо к нему. Хорошо, фонарь светит прямо в комнату, кое-что видно… Гарри молчит. Она встает, и будто чувствуя, что он дико устал, заставляет его прижаться лбом к ее груди, и гладит его по волосам, стараясь привести мужчину в относительное равновесие. Сначала он не откликается на ласку любимой женщины. А потом начинает тянуться за ее нежной рукой. — Ты весь мокрый, — заметила она, чувствуя мокрые волосы под своей рукой. — Снимай одежду скорее, просудишься. — Я под дождем стоял, ждал Сэма. — Как-то механически отвечает ей мужчина. — Не было сил даже волшебной палочкой взмахнуть и сделать зонт из листка бумаги… — Тогда иди в душ. — Пожалуй… — мужчина поднялся, и она почувствовала исходящий от него тонкий аромат сигаретного дыма. Опять курил. А ему, ведь, пока этого нельзя. Женщина уселась в кресло, где ранее сидел он, и снова принялась ждать. Но прошло значительное время, а она так и слышала шум бежащей струями воды из душа. И ни движения в самой ванной. Насторожившись, она вошла в ванную. Гарри сидел на корточках, все еще одетый в брюки, на дне обширной ванны. Струи стекали по его голове, плечам и спине, но, судя по всему, он был целиком и полностью погружён в свои мысли. — Гарри, — очень тихо позвала она, зная, что его состояние сейчас очень неустойчивое. — Гарри, — уже громче произнесла она, касаясь его плеча и легонько тряся мужчину. Только сейчас она увидела, что по его лицу помимо холодной воды текут и соленые дорожки слез. Мужчина переживал горе в себе, не воя, не крича, не катаясь по земле. Просто опущенный, тяжелый, невидящий взгляд и капающие слезы. — Гарри, поднимайся, ты устал… — Я ничего не смог сделать, — он обессилено закрывает глаза. — Ни-че-го. Единственное, что выбил, это то, что она будет покоиться на нашем мемориале «Свет и Тьма». Галя, я сделал все, — проговорил он срывающимся голосом, — что мог. — Я знаю. Выбирайся отсюда. И пойдем спать. — Давай завтра снова пойдем в торговый центр. Я хочу купить Тимофею железную дорогу. Сам когда-то мечтал о такой… — Давай, — чуть улыбнулась женщина, — сын будет в полном восторге от подарка… *** Далеко-далеко на балкон выходил «пока еще министр» Драко Малфой. Закурив, он начал вглядываться в ночную тьму. Позади него послышался шум, и к нему вышел высокий, статный и красивый юноша-блондин. — Отец, — проговорил сын. — Где мама? — Скорпиус, — сказал ему отец, — у вас больше нет матери. Есть только я, ваша бабушка Нарцисса, да и… дед Артур. — А что мне сказать братьям. И сестрам? — Не знаю, — сказал Малфой. — Не знаю, сын. Он безмолвно распахнул объятия и парень прижался к нему.