Пальто

      Я решила переехать к тёте Розе на пару недель. Потому что одной дома было неуютно и, что ж душой кривить, страшно. По ночам я вслушивалась в тишину, не появится ли за входной дверью подозрительных звуков. Поскольку теперь мне предстояло ближайшие пять лет платить кредит, я взяла побольше часов на работе и расклеила объявления о репетиторстве по своему району. В этом был один большой, жирный плюс — я так уставала, что сил на самобичевание и самоуничижение у меня просто не оставалось.       День был выходным и, наверное поэтому, солнечным. За две недели у тёти Розы я пришла в себя. Перестала шарахаться от машин и даже стала подумывать, а не сменить ли мне пальто. Раз я могу себе позволить платить такие деньги бандитам, то почему бы мне не потратить немного и на себя? Один раз живем! Улыбаясь этим дурацким мыслям, я уже почти подошла к своему подъезду.       — Дарья Сергеевна, — этот мужской голос был мне, к сожалению, уже знаком. Внутри всё покрылось слоем инея от страха.       — Я начинаю ненавидеть свое имя отчество, — пробормотала я сама себе. Я обернулась, чтобы, сощурившись от солнца, выхватить взглядом высокую фигуру. — Не подходите! Я ничего вам не должна! И больше ничего не заплачу! Потому что больше не с чего! — громко и чётко произнесла я. Наверное, с перепугу я тронулась умом, и со мной случился приступ бесстрашия.       — Нет! Постойте! Послушайте… — Мужчина приближался, а я пятилась от него. — Это все ошибка. Я! Простите ради Бога! Ребята дом перепутали….       — Не приближайтесь ко мне! — уже истерично взвизгнула я. Он остановился. И стал копошиться во внутреннем кармане чёрного дорого пальто.       — Вот! Ваш конверт. Здесь вся сумма. Я могу добавить компенсацию за моральный ущерб. — Он протягивал мне конверт. Лицо его было растерянным и взволнованным.       Видеть его таким было странно. Мы стояли друг напротив друга и молчали. Не знаю, сколько продлилась эта пауза. Где-то совсем недалеко посигналила машина. Звук был пронизывающе неприятным, но позволил вернуться в действительность. Чтобы не подходить ближе, я протянула руку, и забрала конверт.       — Так что на счет компенсации? — спросил он, когда я уже развернулась к подъезду лицом.       — Мне ничего от вас не нужно. Я надеюсь, что больше мы никогда не увидимся, — торопливо сказала я, не оборачиваясь.       — Этого я не могу вам обещать. Мы с вами, Дарья Сергеевна, пара Истинных. А значит связаны друг с другом. — Услышав этот откровенный бред, я решила не уделять этому внимания. Желание избавиться от неприятного общества было сильнее любопытства. Отрицательно помахав головой, я спряталась за спасительной дверью.       Первым делом я позвонила Ленке. Она визжала от радости на том конце провода, а я эту самую радость ещё не осознала. Потом я стала думать, что же мне теперь делать с этими деньгами? Банк не примет столь быстрого погашения. Моих скудных знаний в финансовых операциях явно было недостаточно, и я решила обратиться к специалисту. Таковым я считала мужа своей подруги, Катьки Ершовой, он трудился в финансовом отделе городской администрации. Я связалась с Катькой, она же сказала что Виктор, её муж, может встретиться со мной завтра, в обеденный перерыв, в центре города. Я согласилась.       Укладываясь спать, я подумала об этом странном и, как показал опыт, неприятном человеке. Всё же моя склонная к французской романтике натура не хотела воспринимать его как злодея, однако жизненные реалии доказывали обратное вполне ощутимыми аргументами. Меня никто и никогда не бил. Вообще. Мама предпочитала адекватные методы воспитания, а отец бросил нас сразу после рождения Ленки. Ребёнком я росла спокойным, исполнительным и немного замкнутым. Много читала. Так и посадила зрение. Бить меня было просто не за что. А посчитать меня шлюхой мог только сумасшедший. После окончания университета с дипломом особого образца я полностью ушла в работу с головой и за эти пару лет окончательно превратилась в синий чулок. Зарплату я предпочитала тратить на Ленку, или на книги, написанные на французском. С альфами я не встречалась. Ещё в универе на первом курсе привязался ко мне один рыжий очкарик, совсем не предел омежьих грёз, ему нужен был близкий человек, а мне было его просто жаль. Так и продружили до последнего курса. На выпускном он набрался, и пока я волокла его в комнату общежития, прилип к моим губам своим неприятным слюнявым ртом. Больше мы никогда не виделись. Ленка ругалась на меня, что-то втолковывая про личную жизнь и про то, что невозможно прожить всю жизнь в выдуманном французском мире. А мне было смешно — как это невозможно? Я же живу.