Прикосновения

      На площади перед Собором Парижской Богоматери раскатисто раздавалась барабанная дробь. Эсмеральду, переодетую перед казнью в белую дырявую робу, вывели на эшафот и привязали к столбу для сожжения. Низкий звучный голос судьи гремел на всю площадь, оглашая смертный приговор. Закончив, судья взял из рук стражника факел и подошел к Эсмеральде.       — Что ты решила, Эсмеральда? — прошептал он ей. — Что ты выбрала? Ко мне, или в огонь? — его лицо исказилось в муке ожидания.       Эсмеральда окинула взглядом площадь. Ее люди были заперты в клетках. И Фебюс тоже. Джали отчаянно блеяла на привязи.       — Моя Джали, что с ней будет?! — Эсмеральда тяжело дышала, а у судьи, смотрящего на ее ходящую ходуном грудь, потемнели глаза.       — Возьмешь ее с собой! — нетерпеливо сказал он. — Говори же, не томи меня!       — К вам… — у Эсмеральды дрожали ноги, она почувствовала, что еще чуть-чуть, и она просто лишится сознания.       — Цыганка покаялась! — услышала она ликующий возглас судьи.       Дальнейшее для нее происходило весьма смутно. Вот судья говорит, что берет ее под свою опеку и покровительство, чтобы научить ее христианской вере (знал бы он, что она крещеная*!). Вот он срезает веревки, которыми она привязана к столбу, кинжалом, достав его из рукава своей сутаны. Вот Фролло подхватывает ее на руки, потому что сама она идти уже не может, и отдает одному из стражников приказ отвязать козу Эсмеральды и вести животное в поводу возле кареты.       — И отпустите всех остальных восвояси! — отдал судья еще один приказ перед тем, как войти в карету.       — Но, ваша честь, мы их так долго ловили… — попытался возразить недоумок, временно назначенный капитаном стражи.       — Я сказал, отпустить! — прорычал судья, и у стражника больше не возникло никакого желания спорить. — И с мальчишки тоже цепи снимите!       Судья усадил Эсмеральду на скамью, сел рядом сам и подал знак, что можно ехать. Карета тронулась с места. Фролло бережно придерживал Эсмеральду и поверить не мог, что это свершилось! Она согласилась быть с ним! Его переполнял восторг, он готов был за это весь мир положить к ее ногам. Но Эсмеральда была безучастна, более того, она была близка к потере сознания, настолько она обессилела от пережитого ужаса. Фролло прижал ее к себе и коснулся губами ее виска. Эсмеральда вяло подумала, что надо бы вырваться, затем подумала — нет, они договорились о том, что он может касаться ее как хочет, а значит, он имеет право на этот поцелуй. На этом ее глаза закрылись, и она растворилась во тьме…       Очнулась Эсмеральда только на следующее утро. Когда она открыла глаза, то увидела, что находится в большой, светлой комнате, лежит на роскошной постели. Кто-то даже переодел ее в ночную сорочку из тончайшего шелка, пока она спала. В углу, на маленьком коврике, лежала Джали. Увидев, что ее хозяйка очнулась, коза заблеяла и подбежала, требуя, чтобы ее почесали за рожками. Эсмеральда прижала свою рогатую подружку к себе и потянула носом — в комнате очень вкусно пахло свежей выпечкой. На маленьком столике ее ожидал завтрак.       Судья Фролло сидел во Дворце Правосудия и радовался, что это слушанье было последним. Телом он был на суде, но вот душой — у себя дома, рядом с Эсмеральдой. Он вчера с трудом удержался от того, чтобы самому не переодеть цыганку в ночную рубашку вместо этих убогих лохмотьев. Но понял, что просто не сможет тогда сдержать свое обещание насчет ее целомудрия, и поручил это деликатное дело служанке. Мне нельзя сейчас кидаться в этот омут, подумал он, надо притормозить и остановиться, чтобы не натворить глупостей. Если он хочет приручить цыганку, ему надо быть предельно осторожным, чтобы не спугнуть ее и не вызвать в ней отвращение еще большее, нежели она испытывает к нему сейчас.       Однако пора обратить свое внимание на подсудимого.       Подсудимым оказался огромный черный кот по имени Маршан. Добрые люди уже успели выбить ему глаз, и бедное животное в страхе и боли жалось спиной к прутьям клетки, куда его заточили, и жалобно мяукало.       Суды над животными и насекомыми были обычной практикой. Судебные дела возбуждались против свиней, коров, ослов, крыс, гусениц, жучков, шпанских мушек и так далее. Но больше всего доставалось несчастным кошкам за их светящиеся глаза, звонкий голос и ночной образ жизни. Их обвиняли в пособничестве дьяволу, вешали, сжигали и сбрасывали с церковных колоколен.       Судья с отвращением посмотрел на истцов. Они утверждали, что кот — сам дьявол, вон он какой черный, как сажа, возникает неизвестно откуда и пугает их детей, делает молоко прокисшим, а со стола исчезают некоторые продукты. Судья вздохнул — ну что за тупые, дремучие людишки! Фролло любил животных, особенно кошек. И он знал кошачьи привычки — например, затаиться где-то в углу, а потом резко выпрыгнуть, играя. Или украсть лакомый кусочек со стола, чтобы съесть его где-нибудь в укрытии, залезть усами в бесхозную миску с молоком, отчего оно, естественно, прокиснет. Прятать надо продукты от кошек, если хочешь, чтобы они были целы!       Судья хмуро выслушал доводы истцов, затем адвоката, затем пригляделся к самому подсудимому.       — Дьявол, значит, — хмыкнул он.       — Да, ваша честь, смотрите, какой он весь черный, прямо как сама преисподняя! — заявил неопрятный красномордый мужик — сразу видно, что пропойца.       — Черный, да не весь! — изрек судья. — Дайте-ка мне взглянуть на подсудимого поближе.       Клетку с котом поднесли к Фролло. Когда судья достал оттуда кота, чтобы осмотреть его, животное заурчало, и судья понял, что ему до смерти его жалко, это был даже не уличный разбойник, побывавший во множестве драк, это был уютный ленивец, иногда охотившийся на крыс, ласковый и дружелюбный. И такому-то коту эти двуногие ублюдки выбили глаз так, что теперь там зияло бельмо! Судья внимательно посмотрел на живот кота и уверился в том, что его глаза ему не соврали — на пушистом упругом пузе было белое пятно. Небольшое, но судье этого хватило. Фролло объявил, что поскольку кот не является полностью черным, то он не может быть дьяволом, никаких увечий кот никому не причинил, а воровство им продуктов не доказано, следовательно, с кота снимаются все обвинения.       Мужик был недоволен исходом суда, но делать было нечего, пришлось оплатить судебные издержки и отправиться восвояси.       Клетку с котом Фролло забрал себе. Животному требовался уход, хорошо, что глаз не успел еще загноиться. Судья привез кота домой и первым делом занялся его лечением. В арсенале судьи было много лекарств, приготовленных лично им. И судья рассудил, что обеззараживающая мазь для человека животному тоже не повредит, смазал ею кота и перевязал его голову. Маршан терпеливо сносил все эти издевательства — золото, а не кот!       — Не смей сдирать повязку с головы! — строго сказал ему судья, и кот разразился громким мявом, словно понял, что ему говорят. — Вот и хорошо. Иди за мной, наверное, ты голоден.       Фролло пошел на кухню, а кот бежал рядом с ним, подрагивая торчащим, как труба, пушистым хвостом. А уж когда они пришли на кухню, кончик кошачьего хвоста задрожал так, словно был листом, который трепал ветер. Маршан жалобно запищал, выпрашивая еду.       Повар всплеснул руками.       — Да где ж вы такого нашли, ваша честь? — старый Силвестр** был, пожалуй, единственным человеком, не боявшимся грозного судью Фролло, ибо знал его еще с детства и помнил его серьезным, печальным мальчиком, утонувшим с головой в книгах.       — Его обвинили в том, что он — дьявол, и хотели предать огню, — фыркнул судья. — Я оправдал его и забрал себе. Позаботься о нем, Силвестр. Кстати, как наша гостья? Она что-нибудь съела?       — О, да, ваша честь, аппетит у нее хороший! — с улыбкой ответил повар. — Она даже заходила сюда и благодарила меня. Коза у нее забавная.       Повар тоже любил животных.       Судье пришлось подождать, пока Маршан не насытится, потому что, когда судья порывался уйти к себе, кот с сожалением отрывался от миски и всем своим видом выражал желание бежать за судьей. Фролло со вздохом уселся на скамью и подумал, что дожил — из него вьют веревки цыганская девчонка и кот!       Уже наступил вечер, когда судья, наконец, смог добраться до своих покоев. Он уселся в кресло перед горящим камином с книжкой, и Маршан забрался к нему на колени. Но долго судья так не просидел. Его мысли все время возвращались к Эсмеральде. Он хотел ее видеть. Он просто ее хотел. Наконец, судья сдался и послал за цыганкой.       Эсмеральда весь день с содроганием ждала, когда судья придет к ней. Но он этого не сделал даже тогда, когда вернулся домой. Она уже подумала, что Фролло забыл про нее, как прибежала служанка и сказала, что его честь зовет ее.       Эсмеральда настороженно вошла в покои судьи и увидела, как с его колен спрыгнул большой черный котяра с замотанной головой. Судья жестом подозвал девушку к себе, и она подошла к его креслу.       — Вы хотели меня видеть, ваша честь? — спросила она, думая, что вот оно, началось!       — Да, хотел, — голос судьи был такой хриплый, словно он был вот уже четыре дня простужен. — Сядь на колени.       — Вы хотите, чтобы я села перед вами на колени?! — на Эсмеральду накатило возмущение от того, что судья намерен вот прямо сейчас ее унизить.       — Не передо мной, глупое дитя! — прохрипел судья. — Ко мне! Я хочу, чтобы ты села на мои колени!       Эсмеральда открыла уже рот, чтобы разразиться ругательствами, но вспомнила их договор. Она скрипнула зубами и сделала то, чего добивался от нее судья. Фролло привлек ее к себе, и его дыхание сорвалось.       На судью снизошла эйфория от того, что цыганка сидит у него на коленях. Он осторожно зарывался носом в тяжелый шелк ее волос, касался их губами. Когда его рука коснулась ее золотистого нежного плечика, Эсмеральда вздрогнула. Рука судьи была горячей и гладкой. Конечно, он же не знал тяжелой работы, подумала она. И тут он отвел ее волосы в сторону и прильнул своим губами к ее шее. Эсмеральда застыла. Кто его знает, как отреагирует Фролло, если она выдаст свое отвращение…       Судья, прерывисто дыша, ласкал ее бархатистую шейку. Кажется, он даже один раз застонал от удовольствия, чувствуя, как в нем все сильнее нарастает возбуждение. Он касался губами ее виска, прихватывал мочку ее розового ушка, спускался по нежной шейке к ее смуглому плечику… Его руки поглаживали ее талию и спину, но попыток забраться Эсмеральде под юбку или дотронуться до ее груди он не делал. Однако бедром она чувствовала, нечто твердое, пульсирующее, выдающее истинное состояние судьи.       Жар в судье был уже совершенно невыносимым. Господи, подумал он, еще чуть-чуть и я сорвусь! Он с трудом оторвался от Эсмеральды и выдохнул:       — Иди к себе!       — Сначала вы зовете меня, теперь посылаете! Вы шпыняете меня, словно дворняжку! — вскинулась Эсмеральда, слетая с его колен.       Фролло вскочил на ноги, схватил ее за руку и прижал ее ладонь туда, где пульсировала и ныла его страсть.       — Как ты хочешь, чтобы я тебя взял?! — прорычал он. — Повалил на постель?! Или по-простому задрал юбки и поимел возле стены?!       Она вырвалась.       — Вы обещали, что не обесчестите меня! — закричала она.       — И я всеми силами стараюсь сдержать свое слово! — рявкнул судья. — Дитя, мне будет гораздо проще это сделать, если ты не будешь так негодовать, когда я прошу тебя уйти!       Эсмеральда смотрела на него. Лицо судьи из обычного бледного порозовело, что указывало на то, как тяжело ему сейчас сдерживаться. Она ахнула и сбежала в свои покои, захлопнув дверь и привалившись к ней спиной. И сколько же времени он сможет держать себя в руках, панически подумала она, пока не выдержит и не набросится на нее?       Судья, будучи больше не в силах выносить это жгучее желание, помог себе рукой и, приведя себя в порядок, взмолился.       — Господи! — прошептал он. — Дай мне терпения выдержать все это!       Конечно, он заметил, как она вздрагивает и застывает, когда он целует ее. Нет, спешить здесь никак нельзя, она не просто должна привыкнуть к нему, она должна хотеть его ласк. Иначе все это не имеет никакого смысла.       Судья откинулся в кресле и прикрыл глаза. На его колени тут же вскочил кот и удобно там устроился с урчанием.       — И что, ты теперь все время будешь занимать мои колени, маленький оккупант? — спросил его Фролло, поглаживая Маршана по толстенькой спине. Тот ответил хриплым мявом. Судья усмехнулся, чувствуя, как на него снисходит спокойствие и благодать. Если этот кот и был чем-то сверхъестественным, то судья склонялся к тому, что это был скорее ангел. Уж очень он умиротворял.