***
В субботу Вайолет наконец решила рассказать Саммер полную историю своих приключений и как вообще получилось, что она всего за несколько дней стала новостью номер один в этом забытом богом месте. Хармон видела, как Саммер к ней тянется. Она не пыталась влезть в душу и вытащить подробности на свет божий, хоть и было заметно, как ей интересно. Вместо этого Саммер поддерживала Вайолет и делала вид, что всё в порядке. Но, блять, всё было чертовски не в порядке. Вайолет понимала — соседка искренне беспокоится. Да и потом, между ними уже завязались неплохие приятельские отношения. Возможно это шаг к чему-то большему, хоть Вай всегда было тяжело заводить друзей. В такие моменты вставала необходимость рассказывать грязные секреты из детства, спрятанные среди скелетов в пыльном шкафу, слушать чужое нытьё, от которого порой сводит скулы, говорить слова поддержки, на которые Вайолет всегда была скупа, вечно где-то шататься вместе. Если подумать, то кроме Джинни у неё не было настоящих друзей. Ведь только по настоящему близкому человеку Вайолет могла позволить всё вышеперечисленное и даже больше. Дружба не менее деликатный процесс, чем любовь, хотя, второе почему-то чаще возводят в некий абсолют. Она не знала, будет ли их связывать что-то более важное, чем простое соседство. Однако Вайолет тоже тянуло к Саммер. Это был единственный человек в пансионате, кто точно был на её стороне. — Думаю, нам нужно поговорить, — сказала Вай после того, как девушки вернулись в комнату после завтрака. — О том, что происходит. Я знаю, тебе любопытно и всё такое… — Послушай, — Саммер робко перебила её. — Ты не обязана рассказывать, если не хочешь этого. Я всё понимаю. Не заставляй себя. Пожалуй, такие слова всегда подкупают. Ты начинаешь понимать, что человеку действительно не плевать на твои чувства. Именно поэтому на обычно угрюмом лице Вайолет появилась слабая улыбка. — Всё в порядке. Это моё желание. Затем она рассказала всё, начиная от криков Мисти, которые услышала неподалёку от их комнаты, и заканчивая ночным побегом в буфет. Когда история дошла до того момента, где Вайолет вызволяла Мисти, Саммер не могла скрыть восхищения. — Знаешь, я никогда не была смелой и часто отсиживалась в стороне в таких ситуациях. Потому меня потрясает твоё бесстрашие. Хармон хрипло рассмеялась, откидываясь на спинку своей кровати. — Никакая я не бесстрашная. У меня руки тряслись пока я это делала. Лоуэлли только улыбнулась на её реплику. Пожалуй, люди, которые не смотря на страх и тревоги идут вперёд, заслуживают ещё большего уважения. Ведь это противоречит их природе. После того, как Вайолет закончила, между девушками повисла звенящая тишина. Каждый в это время думал о своём. Саммер окутывало беспокойство за дальнейшую судьбу новой соседки и её здоровье, потому что Мэддисон была по-настоящему жестокой и не эмпатичной, в стремлении возвыситься над другими. А Вайолет с каким-то тупым равнодушием осознавала свой внутренний страх перед грядущим, как будто всё происходило не с ней, а с кем-то другим. В противовес этому страху выступало желание отстоять своё спокойствие. Наверно у неё не было дороги назад. Она не хотела строить из себя защитницу более слабых и сломленных, нет. Для этого должно хватать самоуверенности, которой у Вайолет никогда не было. Она просто хотела тихого и мирного существования. — Тебе нужно держаться от этого в стороне, — тихо сказала Саммер, прерывая затянувшееся молчание. Это напоминало просьбу. Бледные губы Вайолет снова сложились в улыбку, но на этот раз в какую-то рассеянную. — Уже поздно. Я в деле. Голубые глаза Саммер округлились. Лоуэлли подумала, что эта девчонка куда безрассудней, чем ей казалось изначально. И вряд ли она станет кого-то слушать. Вайолет поднялась с кровати, решив, что свежий воздух не помешает. Она укуталась в мандариновый кардиган, прихватила с возвышающейся на ночном столике стопки книг самую первую и исчезла за темной дверью. Помимо свежего воздуха ей нужно было одиночество. Самую малость. Спустившись на первый этаж, Вайолет зашла в практически пустой буфет, в котором обнаружилась всего пара учителей, несколько студентов, включая Мисти, и немногочисленный персонал. Она взглядом выхватила ветхий автомат с кофе, подошла, опустила несколько центов внутрь и нажала кнопку с наименованием «латте». С утробным пыхтением автомат начал свою работу, а Вайолет невольно подумала, что винтажный не только пансионат, но и его оборудование. Кофе оказался на удивление вкусным. Вай махнула Мисти рукой в знак приветствия и отправилась к выходу из здания. По дороге ей встретился Сполдинг и горничная мисс Лалори: садовник держал лестницу на которой стояла эта пышная и невысокая дама, и щёткой сметала пылинки с картин. В середине недели Вайолет обнаружила, что на уикенды студентам разрешалось встречаться с родственниками и даже возвращаться домой, потому стены викторианского замка опустели наполовину ещё вчера, что не могло не радовать. Мэддисон и её подружки укатили куда-то вместе с матерью Стефании. Многие девчонки вздохнули с облегчением, когда красный кабриолет миссис Холл скрылся за воротами пансионата. На улице стояла ясная погода: ярко-голубое небо освещало прохладное медовое солнце, ещё зелёные кроны деревьев трепетали от лёгкого ветерка, воздух пах ночным дождём. Двор был пуст. Не долго думая, Вайолет направилась к чёрному ходу. Там были прекрасные ступеньки, идеально подходившие для того, чтобы расположиться на них. В качестве музыкального сопровождения она выбрала альбом The Smashing Pumpkins. Отпив латте, девушка открыла «Эйсид-хаус» в том месте, которое обозначила ночью визиткой отца. Видеосмерть. Уэлш всегда выбирал странные названия для своих рассказов. Чего стоит «Квартет сексуальной катастрофы» или «Бабушкин старый добрый джанк». Однако Вайолет это нравилось. Он был злободневным, безжалостным и агрессивным. Описывал мерзкие вещи, жалких, безнадёжных людей и пропитанный безысходностью быт. Он горел своим творчеством и многое брал из личного опыта, а это всегда цепляет. Спустя несколько страниц Вайолет закурила. Серый дым тонкими струйками поднимался вверх над её головой. Ей было спокойно и хорошо. Голос Билли Коргана убаюкивал, несмотря на гранжевые риффы. Повествование книги уносило всё дальше от просторного двора, погружая девушку в крохотную, грязную квартирку главного героя (именно так это ей представлялось) с вечно мерцающим экраном телевизора, и вырисовывая образ самого героя, молчаливого и нелюдимого Иэна Смита, который медленно сходит сума. Внезапно что-то вырвало Вайолет из плывущей безмятежности. Словно мир, который она построила вокруг себя, в одно мгновение пошёл трещинами и раздробился на звенящие осколки. Чёрные глаза. Они вернули её в реальность. Музыка в наушниках как-будто стала чётче и заполнила всё пространство.Shut my mouth and strike the demons
That cursed you and your reasons
Out of hand and out of season
Out of love and out of feeling, so bad*
Тлеющая сигарета застыла в пальцах. Всё что она могла сейчас — смотреть в эти затягивающие омуты, в которых не было места свету. Сердце гулко стучало в груди, отсчитывая удары, пальцы стали холодными и деревянными. Словно они пытались поглотить друг друга в этот момент: она напускным равнодушием, а он пугающим любопытством, настолько открытым, что становилось не по себе. Тейт стоял в нескольких метрах от неё и курил. Даже после того, как Вайолет заметила его интерес, он не перестал пялиться. К своему немалому удивлению, девушка рассердилась. Она ощущала себя обнажённой под этим препарирующим взглядом. Очнувшись от наваждения, Вайолет поднялась и уже хотела уйти, как Лэнгдон уверенным шагом направился к ней. На секунду в её голове промелькнула наивная мысль, что он пройдёт мимо. И это действительно было наивно. Он ворвался в личное пространство Вайолет так же легко, как осенний ветер, срывающий ещё зелёную листву с деревьев. Аромат его парфюма и сигарет смешались во что-то приятное и пьянящее. Он протянул руку к лицу Вайолет, от чего та замерла испуганным зверьком. Спустя секунду Тейт вытащил один наушник из её уха, намереваясь узнать, что же слушает «загадочная новенькая». Он криво улыбнулся одними уголками губ. — Тыквы? Отличный выбор. А как тебе Кобейн? Глядя на его улыбку, Вайолет внезапно ощутила приступ едва контролируемой ярости, что обычно ей было несвойственно. В голове промелькнул образ несчастной заплаканной Мисти с обрезанными волосами, восседающей на стуле, в окружении главных мразей пансионата. В эту секунду Вайолет осознала, что Тейт не такой, как остальные «вышки». Он определённо умнее и хитрее каждого из них. Благодаря этому он стал негласным лидером и ему ничего не стоит манипулировать ими. Вайолет это злило. Почему он смотрит на всех и всё так, словно это не его дело? Словно он скучающий наблюдатель, ищущий свежую кровь. Вайолет была уверена, стоило ему сказать слово, как остальные оставили бы Мисти в покое. Он мог быть на стороне «хороших парней», но вместо этого Тейт Лэнгдон поощрял это долбанное насилие. Вдохнув поглубже, она захотела пройти мимо, в попытке проигнорировать его подозрительный интерес, но голос Тейта настиг её слишком быстро, буквально приковывая к земле. Почему-то хотелось выбить этого придурка из колеи. У Вайолет не было каких-то искромётных фразочек, которые пускают в ход в таких случаях. Вместо этого была запятнанная правда. — Уже уходишь? — на его красивом лице появились милые ямочки, и это злило Вайолет ещё сильнее. — Что тебе от меня нужно? — с открытой враждебностью спросила Хармон, крепко сжимая в руках «Эйсид-хаус». — Хотел просто поболтать, — ответил Тейт. Он словно чего-то ждал. — Разве это странно? Между ними снова повисает молчание, подобное сильно натянутой струне, готовой порваться в любое мгновение. Вайолет мечтает прописать ему в челюсть, но вместо этого сухо бросает: — Ты отвратителен. Его глаза, уже совсем чёрные, расширяются, словно у джанки. Он ступает ближе, а зачарованная Вайолет делает медленные шаги назад, пока не понимает, что позади холодная стена викторианского замка. Дыхание перехватывает от любопытства: Вай хочется понять, что будет дальше, но голова полна тумана и некой растерянности. Он ставит руки по обе стороны от её затылка и склоняется ниже, к растерянному девичьему лицу. Внезапно Вайолет думает об одном странном и порой пугающем типе людей. Это не просто фрики или манипуляторы, желающие добиться своей цели неочевидными путями. Они не особо похожи на психопатов, но порой творят странные вещи, те, которые обычный человек неспособен предугадать. Порой, они готовы делать всё наоборот или переворачивать вверх дном, чтобы зритель или участник этого действа застыл с ошарашенным выражением лица. Тейт Лэнгдон был именно таким. Вайолет почему-то не сомневалась, что стоит найти его личное дело или поспрашивать местных сторожил, то всплывёт целая куча безумных фактов, которые не каждый готов принять. — Строишь из себя героя? — он скорее утверждал, чем спрашивал. — Зря. Тебя сломают также легко, как грифель карандашей. Или вот так. Его холодные ладони коснулись шеи Вайолет, мягко поглаживая. В этих прикосновениях ощущался трепет и даже забота. Но буквально через секунду длинные пальцы впились в нежную кожу, показывая истинное положение вещей. С губ Вайолет сорвалось удивлённое «ах». Ей пришлось поднять голову и впиться взглядом в его лицо. Он снова улыбался: холодно и плотоядно. И тогда Вайолет улыбнулась ему в ответ, игнорируя пальцы на своём горле. Эта улыбка была издевательской и торжествующей, как будто они поменялись местами. — Не будь так самоуверен. За секунды на лице Тейта мелькнуло сразу несколько выражений, но ей не удалось прочитать ни одного из них. Он умело прятал свои эмоции. — Лучше брось это, — пальцы плавно соскользнули с её шеи, позволяя полноценно дышать. — Принеси свою голову Мэддисон с праздничными фанфарами и добрыми намерениями. Возможно это даже поможет тебе не сойти сума к концу года. — Ещё чего, — Вайолет тут же нахмурилась. — Пусть держится от меня подальше. И ты, кстати, тоже. Иначе… — Иначе? — в глазах Тейта заплясали крохотные смешинки, больше напомнившие Вай чертят, что водят свои хороводы в беспросветной тьме. — Иначе я за себя не ручаюсь, — её ответ был очень твёрдым и уверенным. Вайолет уже поняла, что без крови в этой истории не обойдётся. Она ненавидела проблемы и людей, которые эти проблемы создают. Однако, стоит отдать должное Бену Хармону, тот всегда учил дочь не сбегать от проблем, а решать их. А вот само решение совершенно другой вопрос. Оно может быть неверным, но Вайолет не отступит, она наплюёт на свой глубинный страх. Ведь самое страшное, что с ней может произойти — это несчастный случай или нелепая смерть, но для Вай это лишь ирония. У неё совсем немного вещей, которые позволяют цепляться за жизнь. И если Вайолет потеряет их все или большинство из них, она просто достанет надёжно припрятанную в чемодане баночку «Донормила» и уснёт навсегда. — Тебя могут искалечить, знаешь? — губы Тейта растянулись в ехидной улыбке. — Это не просто отрезание волос. Представь: ты идёшь в школьный сортир и кто-то обливает тебя не просто каким-то апельсиновым соком, а серной кислотой. Будет очень больно, но остальные только рассмеются в твоё изуродованное лицо. Или другая ситуация. Ты идёшь одна по тёмному двору, как из-за угла выскакивают шавки Мэддисон и начинают своё грязное дело. В конце ты валяешься в пыли с кровавыми ссадинами и парочкой сломанных ребер в лучшем случае. В карих глазах Вайолет плескалась ледяная решимость. Эта решимость была настолько обречённой, что брови Лэнгдона поползли вверх. Внезапно он понял, кто такая Вайолет Хармон и почему она так настырно сопротивляется местному сброду. — Если понадобится, я смогу сдохнуть и покалечиться без помощи глумливых шлюшек. Девушка положила книгу подмышку и направилась обратно в пансионат. Она чувствовала как эти чёрные глаза прожигают в ней дыру. И единственный вопрос, которым задавалась Вайолет, зачем мистер Таинственность и Загадочность подошёл к ней. Новичков в этом году прибыло не мало, но этот взгляд… Ему точно что-то было нужно. Вот только, что? Вечером Вайолет позвонили Бен и Вивьен. Это был их первый звонок с того момента, как они расстались у ворот пансионата. Родители знали, что их дочь довольно свободолюбива и не примет постоянной опеки, которая наверняка вместо тёплых чувств вызовет у неё лишь раздражение. Потому Хармоны договорились звонить ей на выходных. А ещё они надеялись заманить Вайолет в дом в один из сентябрьских уикендов. — Как тебе пансионат, дорогая? — спрашивала Вивьен. Её голос, как и в последний их разговор, был наполнен материнской тревогой. То ли она действительно чувствовала, что у Вайолет не всё в порядке, то ли она привыкла к тому, что её дочь постоянно находится в эпицентре неприятностей. — Да, здесь очень круто, — равнодушно ответила Вай. Она стояла на балконе и целых десять минут выслушивала вопросы родителей вперемешку с новостями о Джеффри, который «молодец, ведь начал учебный год с целой горы А с плюсом». Вайолет решила умолчать, что уже успела прогулять несколько уроков. Прогресс у всех разный, если это так можно назвать. — Что насчёт друзей, Вайолет? — она почувствовала в голосе Бена улыбку. Девушка знала, что этот вопрос очень гложет отца. Тогда к чему улыбка? — Неплохо общаюсь с соседкой по комнате, — Вайолет не привыкла врать. — А как тебе учительский состав? — на этот раз спрашивала Вивьен. — Джо говорила он достаточно приличный. При упоминании тётушки Джо внутри Вайолет что-то болезненно ёкнуло. Она была родной сестрой Вивьен и матерью Джинни. — Не обратила внимания, — несмотря на то, что семья была на другом конце Орлеана, Вай пожала плечами, словно бы они были рядом. — А живопись? Ты рисуешь, детка? — снова спрашивал Бен. Вайолет закатила глаза. Ей точно не улыбалось слушать всякие штучки из арт-терапии. По крайней мере не от своего отца. — Пока нет времени. Осваиваюсь. Когда разговор был окончен (ровно тринадцать минут и пятьдесят три секунды) она облегчённо выдохнула. Несмотря на это на душе было как-то тоскливо и пусто. Хотелось уснуть надолго и проснуться аж в октябре, когда всё вокруг будет в золоте и жухлом великолепии, которое хотя бы на время приведёт Вайолет в восторг.