Вайолет было скучно.
Сложив руки на груди, она с пассивным любопытством разглядывала незнакомую обстановку. Стены были обтянуты потускневшими от времени кофейными гобеленами, потолок казался ниже, чем в любом другом помещении пансионата, окна с современными жалюзями почти не пропускали свет, потому вокруг царил лёгкий полумрак, хоть и ветхие часы из викторианских времён показывали всего половину четвёртого. В правой части комнаты стоял коричневый стеллаж, набитый книгами, а напротив стол, за которым сидела Хейден Макклейн. Она непрерывно буравила её острым взглядом, подобным кинжалу. Вай не сомневалась, Хейден и без расспросов понимает, что к чему, однако предпочитала держать рот на замке.
— Ну и сколько ещё ты собираешься молчать? — наконец поинтересовалась Надзирательница. В тот момент, когда тишина уже начинала давить на уши.
— Я уже всё сказала, — упрямо ответила Вайолет. Чертовски хотелось курить. К тому же, Квентин наверняка её заждался. — Мне больше нечего рассказывать.
Поворошив хаотично разбросанные по столу бумаги, Хейден вкрадчиво пересказала её слова.
— То есть, ты хочешь сказать, все эти травмы из-за того, что ты слетела ночью с лестницы, когда шла в буфет.
— Именно так.
Вайолет прекрасно понимала, что в этот бред способен поверить лишь сумасшедший. Ведь если бы от падений с лестницы можно было получить столько увечий, то она должна была падать с верхнего этажа до нижнего, без конца ударяясь всеми частями тела. Обе знали истинную причину, и обе не желали озвучивать её вслух, вероятно, ожидая этого друг от друга.
Губы Хейден расплылись в язвительной улыбке. Однако, спустя всего мгновение, Макклейн выпрямилась и резко пододвинула стул к столу, чтобы быть ближе к Вайолет. В её карих глазах сверкали молнии. Естественно, Хейден Макклейн приходила в ярость, когда видела попытки обвести себя вокруг пальца. В особенности, такие нелепые и откровенно скучные.
— Ты за дуру меня держишь? — прошипела она, и Вайолет невольно сравнила её с опасной тигрицей, готовой перегрызть тебе глотку. — Какого чёрта ты мне врёшь? Какого чёрта Корделия Гуд уже в третий раз приходит сюда и требует, чтобы я обсудила происходящее с тобой?
Хармон устало вздохнула. И как она могла забыть, что миссис Гуд совершенно не плевать на её судьбу. В этом плане она слишком напоминала суетливую Вивьен. Например, пару дней назад Корделия попросила Вайолет задержаться после её урока, потому что он был последним в тот день. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять о чём пойдёт разговор. Как и Хейден, миссис Гуд пыталась выведать подробности о том вечере, однако, в отличие от Надзирательницы, её методы были куда мягче. Вайолет даже показалось, что она может довериться ей — та заварила душистый чай с молоком на манер английского, принесла рассыпчатое и безумно вкусное печенье из буфета, раскрыла окно, позволив дождливому воздуху потревожить их уютный покой. И Вайолет определённо соврёт, если скажет, что это не подкупило. Корделия Гуд мягко интересовалась обо всём: кем она хочет стать, куда поступит после школы, какие отношения в семье и прочие странные вещи, которые давали прекрасное представление о личности самой Вайолет. А под конец разговора, когда Корделия так и не выведала самого главного, они обсуждали литературу. И ещё ни один человек в жизни Вайолет Хармон не знал об этом так много.
Вайолет не злилась на Корделию. В конце концов, методы Хейден можно считать эффективными, но и ей она не станет говорить чего-то конкретного.
— Миссис Гуд слишком тревожная, — наконец ответила Вай. — Видит опасность там, где её даже нет.
Надзирательница со свистом выпустила воздух из ноздрей и вновь улыбнулась.
— Знаешь, Вайолет Хармон, твоё стремление уделать эту белобрысую шлюху похвально. На твоём месте я поступила бы так же. Но ты должна понимать, когда происходящее перестаёт быть забавой, — Вайолет уловила в её карих глазах странный блеск. — Ты юна, потому тебе кажется, что ты можешь справиться с любой напастью. Ты храбра и полна воли, ты горда, и это не позволяет тебе просить чью-то помощь. Думаешь, я не знаю какого это? Но взрослые тем и отличаются от вас, наивных юнцов, что понимают когда нужно остановиться и предпринять меры.
Вайолет задумчиво прикусила нижнюю губу. В словах Хейден была доля правды, но усугублять такую тему она отказывалась, пускай это и опрометчиво.
— Я могу идти? Меня ждут.
— Валяй, — Макклейн лениво махнула рукой, будто и не было этой проницательной тирады.
Однако стоило Вайолет прикрыть за собой дверь, как Надзирательница достала из внутреннего кармана своего кожаного плаща любимую серебряную фляжку с аккуратно выгравированным «
Oderint, dum metuant»*. Сделав глоток терпкого напитка, она медленно встала из-за стола и подошла к ветхим полкам. Среди фолиантов о методиках обучения и томов классики, ютилась полка, посвящённая личным делам студентов. Хейден сначала прошлась по отделу на букву «В», однако нужной папки не было на месте.
— Что за чёрт, — недовольно отозвалась она.
Затем Хейден решила обыскать отдел на букву «Х», но и там её ждал провал. Как бы странно это не звучало, но личное дело Вайолет Хармон исчезло, хотя Надзирательница была уверена, что своими собственными руками зашнуровывала папку и отправляла на нужное место.
Случайное совпадение? Как бы не так.
Квентин поджидал её неподалёку от кабинета Хейден. Отвернувшись, он смотрел на пасмурное небо через огромное окно в коридоре. В его ушах были наушники, поэтому он не ощутил присутствия Вайолет. Казалось, Квентин так глубоко ушёл в себя, что готов простоять здесь целую вечность.
Криво ухмыльнувшись, Вай подошла сзади и осторожно тронула его за плечо. Квентин тут же дёрнулся, отмирая от своего подозрительного транса. Черты его острого лица стали мягче и ровнее. Он улыбнулся, приветствуя новую подругу.
— Долго вы, — резюмировал Браун.
Уже через пару минут они сидели на влажной траве, скрытые от мороси тёмным козырьком крыши мрачного, но уютного замка. Вайолет казалось, будто этой сырой погодой сентябрь не только возвещает появление октября, но и оплакивает собственную гибель. Где-то вдалеке, у центральных улиц Нью-Орлеана, виднелись проблески холодного солнца, однако пансионат был привычно затянут серыми облаками. Как будто и не было тех первых ясных дней, окутанных светом. Как будто здесь навечно поселился дождь и северный ветер.
— Я думала — Хейден типичная сука, — честно сказала Вайолет, вынимая свои Marlboro. — Но, пожалуй, презрение к Мэддисон это то, что нас объединяет.
Квентин тихо и сухо рассмеялся — Вайолет показалось, будто кто-то раскрошил сухие осенние листья.
— Хейден классная.
И тогда Вай снова убедилась в том, что все вокруг знают больше неё.
— Возможно.
Подул северный ветер, пронизывающий до костей. Он забирался под одежду и тянул свои ледяные пальцы прямо к сердцу. Вайолет вздрогнула и поплотнее запахнула свою шаль. Она по старой привычке переодевалась в менее тёплые вещи, хотя кто-то из студентов уже натягивал тёплые свитера и вельветовые брюки. Однако Вайолет едва ли это волновало. Чёрт с этим ветром и дождём. Чёрт с непрекращающимся ознобом и вечно простуженным горлом. Как будто тёплая одежда способна согреть внутри.
Внезапно на её плечи легла чёрная ветровка. Она пахла сигаретным дымом и интересным парфюмом, который напоминал Вайолет запах жухлой листвы и кардамона. Странное сочетание, но слишком узнаваемое, если речь шла о Квентине.
— Ты чего? — удивлённо спросила девушка, так и не успев зажечь сигарету.
Квентин беспечно пожал плечами. Он остался в одной чёрной футболке, но его, словно бы, это и не смущало.
— Ты замёрзла, — заметил он.
— Ну и что. Я редко одеваюсь по-настоящему тепло.
— Это ещё почему?
Вопрос был действительно странным. Вайолет ни за что не смогла бы представить обстоятельства при которых она объясняет что-то подобное.
— Ну, когда одежды слишком много, это сковывает движения. Но проблема даже не в этом. Я просто привыкла немного мёрзнуть.
Губы Квентина расплылись в скупой, но искренней улыбке. Вай вновь удивилась тому,
как меняется его лицо в такой момент. Будто пасмурное небо на мгновение пронзают солнечные лучи.
— Оставь пока себе.
Вайолет промолчала. Такие жесты не смогли бы её смутить, даже если они исходят от привлекательного парня. Было ли это обычное дружеское беспокойство или что-то иное, она не смогла бы ответить наверняка, потому что Квентин Браун не из тех, у кого всё написано на лбу.
В этот момент в саду объявились Тейт и Доминик в компании своих прихвостней. Они что-то шумно обсуждали, но, завидев Вайолет и Квентина, убавили свой пыл, однако многозначительные ухмылки, появившиеся на лицах некоторых из них, не понравились Хармон.
— Как романтично, — ядовито улыбнулся Вилмар. Он сказал это так громко, чтобы услышали все во дворе, а в особенности виновники торжества.
Тейт Лэнгдон прошёл мимо Вайолет и Квентина, даже не взглянув в их сторону. Словно и не было той позавчерашней истории в тёмной роще. Всего на мгновение внутри неё что-то болезненно кольнуло, но сделав глубокую затяжку, она выпустила облако серого дыма и постаралась успокоиться. Вай слишком хорошо знала с кем связывается, потому смысла не было надеяться на адекватное развитие событий.
«Каких ещё событий? Что за чушь!»
Тейт выбивал её из колеи даже сильнее, чем Мэддисон.
Его мрачная фигура как будто сливалась с деревьями, окутанными сплошной тенью. Он курил в стороне ото всех. Вайолет поняла, что он никак не участвовал в обсуждении. Квентин в этот момент смотрел в другую сторону, вероятно, не желая принимать присутствие Тейта, хотя до конца не было понятно, кто из них испытывает большую неприязнь.
Между тем у Вайолет язык не поворачивался спросить, какая кошка между ними пробежала. И даже если заветный вопрос был готов вот вот сорваться с губ, она сдерживалась. Подсознательно Хармон понимала, что сейчас не лучшее время для откровений.
— Может кофе? — наконец спросила Вайолет, чтобы как-то скрасить липкую тишину. Ей хотелось уйти, чтобы Доминик и его пешки перестали бросать в их сторону оценивающие взгляды.
Квентин потушил сигарету и заторможено кивнул.
— Давай.
Они поднялись со своего места и отправились внутрь здания. Прежде чем скрыться за массивными дверями, Вайолет обернулась. Тейт смотрел прямо на неё. Возможно это лишь разыгравшееся воображение, но Вай показалось, будто он выглядит недовольным, что само по себе странно. В конце концов, Лэнгдон всегда хладнокровный, даже если его откровенно прижимают к стенке.
Дверь со свистом захлопнулась, но перед чёрными глазами Тейта до сих пор стояла яркая картина растерянной Вайолет, облачённой в чужую ветровку. И почему его вообще это волнует?
Мэддисон сидела на махровом ковре посреди пустующей комнаты. Вокруг стоял полумрак — она не захотела включать ночник или люстру, дверь на балкон была нараспашку и приносила с улицы пронзительный ветер и запах приближающегося ливня. В одной руке она держала длинную и тонкую «Lucky strike», а второй с интересом листала папку, обвязанную белой верёвкой-лентой.
В комнате становилось холоднее, однако Мэддисон была слишком увлечена своим занятием, потому при очередном порыве ветра, который всколыхнул тяжёлые шторы, она лишь поправила лямку короткого кружевного платья.
Личное дело Вайолет Хармон попало к ней ещё вчера, но только сегодня Мэддисон удалось остаться наедине и без лишних глаз поискать какие-то детали. Стефания вместе с сошками наверняка просиживают в комнате отдыха на седьмом этаже и обсуждают наряды для завтрашней вечеринки. Она тоже должна быть там, но есть кое-кто, кто не даёт ей спокойно спать в этом месте.
— Отец психиатр, а мать домохозяйка. Как иронично, — хмыкнула Монтогомери и потушила сигарету о карманное зеркальце, неразумно оставленное Стефанией. Затем она взяла новую и тут же сделала затяжку. — Чёрт, ей же до сих пор семнадцать. Грёбаная малолетка.
Внезапно красивое лицо Мэддисон пошло красными пятнами. Её обуздал тот самый гнев, который она испытывала каждый раз, когда Вайолет пыталась сопротивляться её силе.
«Она не знает его так, как знаю я, — мрачно подумала Монтгомери. — У неё и шанса нет против прошлого. Шанс есть лишь у меня и я воспользуюсь им во чтобы то не стало».
Мэддисон судорожно вдохнула прохладный воздух. По стёклам застучал дождь, постепенно перерастающий в ливень. И именно в этот час, когда она была так беззащитна внутри, её накрыли воспоминания. Те самые, которые Мэддисон упрямо хоронила в себе последние годы.
***
The Drums — Days
Худощавая девчонка стояла посреди двора, скрестив руки, обвешанные связками цветастых браслетов, на груди. Её лицо ещё не было таким заострённым и взрослым, как спустя каких-то три года. Наоборот, в нём прослеживались детские черты, что было неудивительным, ведь Мэддисон стукнуло всего лишь пятнадцать. Ей тогда и в голову не приходило носить коротких и облегающих платьев с соблазнительными вырезами. Только стильные джинсы, разрисованные красками, и яркие топы.
Откинув небрежным, но надменным движением длинные русые волосы, Мэддисон тяжело вздохнула. И почему родители отправили её именно в эту дыру? Неужели их не устраивала прошлая школа, расположенная в центре. Впрочем, из-за вечных командировок они решили перевести её в школу-пансионат мадам Лэнгдон, почётной дамы города, да ещё и меценатки, если верить слухам.
Стэн, её личный водитель, затерялся среди многочисленных студентов, оккупировавших двор пансионата, в попытках найти руководство.
— Какая безвкусица, — Мэддисон цокнула языком.
Интересно, почему мадам Лэнгдон решила устроить эту глупую школу именно здесь — в старинном, потрёпанном замке с тёмным стенами? Неужели она думает, что у кого-то появится желание учиться в подобных условиях?
— Эй, привет, крошка, — окликнул её какой-то худощавый мальчишка с острыми скулами и топорщащимися чёрными волосами. — Тебе помочь?
Мэддисон окинула его высокомерным взглядом. Она слишком хорошо знала таких парней, ведь в прошлой школе они постоянно общались с ней в похожем тоне, старались привлечь внимание, строя из себя невесть что. Такие воображалы лишь испытывали терпение Мэддисон и выводили её из себя. Ни один из них не стоил того, чтобы она вообще с ними заговаривала.
— Ты мне поможешь, если провалишь отсюда поскорее, — в её голосе слышалось неприкрытое презрение.
Парень тут же сконфузился, однако, не желая терять себя окончательно, произнёс:
— Я Доминик Вилмар, кстати.
Мэддисон демонстративно отвернулась в противоположную сторону, не желая продолжать диалог, потому незнакомому мальчишке пришлось уйти, хоть он и пару раз оборачивался. Мэддисон была чертовски грубой девчонкой, но невероятно красивой.
В той стороне, куда ей пришлось повернуться от навязчивого Доминика, стояла высокая девушка, облачённая в чёрную одежду. Её длинные, каштановые волосы рассыпались волнами по округлым плечам, а в гибких пальцах была сжата сигарета. Мэддисон она сразу не понравилась, хоть и сложно было сказать почему. Незнакомка напоминала ей недоготессу со своими густо подведёнными глазами и грубыми ботинками, стащенными у какого-нибудь солдата. Впрочем, эта девушка, похоже, ощущала взаимность. Она улыбнулась тонкими губами, отчего у Мэддисон по спине пробежалась стайка противных мурашек. Кто она такая? На вид не дашь ей больше восемнадцати. Может старшеклассница?
— Глаза не вытекут? — невозмутимо поинтересовалась эта особа.
Мэддисон сначала даже растерялась. Раньше никто не позволял себе говорить с ней в таком тоне. В конце концов, она Мэддисон Монтгомери, дочь бизнесмена и оперной певицы, способная купить любого вместе с потрохами.
— Ты это мне?
— А ты видишь ещё кого-то, кто бы на меня так пялился? — казалось, из губ этой незнакомки сочился яд.
— А что, нельзя? — с вызовом спросила Монтгомери. Она очнулась от удивления, готовая поставить эту стерву на место.
— У тебя проблемы? — вновь спросила незнакомка. Её голос казался елейным и мягким, но Мэддисон отчётливо уловила в нём опасность. Она не была похожа на тех девиц из школы, которые готовы преклониться перед ней. Наоборот, эта незнакомка напоминал тех, об кого ломаются самые крепкие зубы.
Внезапно на ярко-зелёной траве прошелестели чьи-то лёгкие шаги. В поле зрения Мэддисон попала невысокая девчонка, выглядевшая младше своих лет, хотя возможно так оно и было. Её худенькая фигурка была облачена в красивое готическое платье с белым воротничком, а короткие медные волосы украшал объёмный ободок. Она напоминала японскую лолиту или же тех самых фарфоровых кукол, от которых ночью легко схватить инфаркт, потому что их большие глаза в лунном свете кажутся слишком человеческими.
— Хейден, наша Констанс срочно хочет тебя видеть, — прощебетала девчонка тонким голоском — будто зазвенели колокольчики.
— Опять ты вырядилась в чёрт пойми что, — проворчала недоготесса. — Ладно, Мойра, идём.
Хейден скрылась в замке, а Мойра, нахально улыбнувшись, показала язык оторопелой Мэддисон.
— Что, мать вашу, здесь творится? — пробурчала Монтгомери и быстрым шагом пересекла часть двора. Она чувствовала, как в ней медленно закипает раздражение.
Погружённая в свои безрадостные мысли, Мэддисон и не заметила, как налетела на белобрысую девчонку. Тихо пискнув, она отскочила назад, потирая ушибленное плечо.
— Прочь, — прошипела Монтгомери, но тут же остановилась. Кое-что привлекло её внимание.
В центре пансионатского двора рос исполинский вяз с пышной кроной ещё зелёных листьев, блестевших на солнце. Однако Мэддисон не была натуралистом, да и ценителем природы вообще. Деревья, реки и озера — ей было наплевать. Даже красивые цветы не вызывали в ней трепета, если, конечно, не были сорваны, завёрнуты в красивую бумагу и подарены ей лично. Только в таком случае Мэддисон могла восхититься их красотой, которая на самом деле была отражением её себялюбивой натуры. Но в то время это знание ещё не открылось юной Мэддисон в полной мере.
Её внимание привлекла незнакомая девушка. Среди зеленеющих деревьев и мрачного, грубого фасада пансионата, её волосы выделялись огненным пятном. Словно свеча в кромешной темноте, она невольно притягивала взор.
Мэддисон и не заметила, как ноги сами понесли её к высокому вязу. В последствие она с трудом понимала почему вообще захотела туда пойти. Это напоминало свет, который был чужд её миру. Потому что её собственный мир состоял из посредственных людей и взглядов, которые хоть и устраивали Мэддисон своим спокойствием, однако никогда не дарили полного удовлетворения. Живя в золотой семье, она привыкла к приличиям и считала, что нарушая их она исполняет собственную прихоть, как той самой девчонки, которая не такая как все. Однако именно в эту секунду внутри Мэддисон что-то рушилось. Так бывает, когда сталкиваешься с чем-то потрясающим и очевидно искренним, таким естественным, что своё «безумие» кажется лишь дешёвой маской, призванной привлечь внимание.
Мэддисон остановилась в нескольких метрах от дерева. Незнакомая девчонка, облачённая в цветастое короткое платье, танцевала на траве босая. Её длинные, огненно-рыжие волосы обхватывал хайратник с качающимися в такт движениям диковинными перьями. Казалось, она совсем не стеснялась своего чересчур короткого наряда. Впрочем, её загорелые ноги были весьма привлекательными.
«Без музыки танцует? — изумилась Мэддисон. — Может, она немного того?».
Даже если незнакомка и была сумасшедшей, то её нисколько это не смущало. Она светилась счастьем и широко улыбалась ярко-красными губами.
Лишь спустя минуту Мэддисон поняла, что ненормальная девчонка здесь не одна. Из тени вышел долговязый парень с белокурыми волосами. Она почему-то сразу заострила на нём внимание, хоть он тогда был лишь слабой тенью нынешнего себя. У него была светлая кожа и большие проницательные глаза, такие тёмные, что диву даёшься.
— До сих пор танцуешь? — фыркнул парень и скрестил руки на груди. — Не надоело?
Рыжеволосая обернулась, громко хохоча.
— Врунишка. Я видела, как ты глазел!
Однако он лишь ухмыльнулся и неопределённо качнул головой в сторону, от чего вьющаяся чёлка упала на глаза.
Мэддисон продолжала наблюдать, хоть такое внимание и казалось слишком пристальным.
— Не будь такой букой, Тейт, — девчонка подошла к нему и схватила за руку. — Давай со мной. Всем плевать.
«Тейт. Такое странное имя» — подумала тогда Монтгомери.
— Ты такая прилипала, просто ужас, — проворчал мальчишка, но только слепой не заметил бы радостный блеск в его глазах.
Наконец Мэддисон заметили, хоть она и не стремилась прятаться. Рыжая оставила Тейта в покое и подлетела прямо к ней, так и не соизволив обуться.
— Привет, — она улыбнулась, протягивая ладонь. — Я Тиана.
И тогда Мэддисон смогла внимательно рассмотреть её усыпанное веснушками лицо. Мысли, мелькавшие в голове Монтгомери, перескакивали с одной на другую. Эту девчонку можно было назвать красивой, хоть и не всем нравится рыжий. У неё был курносый нос с крохотной родинкой на конце и выразительные глаза, походившие на грозовое небо. От неё пахло сандалом и полевыми цветами. Впрочем, эта Тиана и сама напоминала подсолнух, тянущийся к свету. Казалось, даже воздух вокруг неё дребезжал от неуёмной энергии. Мэддисон ещё никогда не видела, чтобы жизнелюбие было столь очевидным.
— Мэддисон, — немного растерявшись, ответила она и осторожно пожала протянутую руку.
— Хочешь к нам? — тут же предложила Тиана и, не отпуская ладонь, потянула её к дереву.
Мэддисон оторопела от такой фамильярности. Хотя, в случае с этой девчонкой, всё выглядело до ужаса гармоничным. Видимо для неё входит в норму общаться с незнакомыми людьми так, словно она знает их тысячу лет. Только спустя какое-то время Мэддисон спросит об этом и услышит простой и такой глупый ответ:
«Все в этом мире знакомцы. Мы просто этого не помним».
К этому стоило привыкнуть, потому что Тиана была редкостной чудачкой. Такой, каких не видывал свет.
— Это Тейт, — представила она зависшего на секунду блондина.
— Мэддисон, — снова представилась Монтгомери, но с приливом лёгкого смущения. Как и рыжая девчонка, он казался другим.
Тейт ей вежливо кивнул, никак более не проявив свою заинтересованность. Впрочем, наверно по этой причине Мэддисон и обратила внимание. Естественно, её привлекали только симпатичные мальчишки, но дело было не только в этом. Тейт, в отличие от других, не стал тут же рисоваться. Конечно он заметил — она не какая-то простушка, но это не задурило ему голову. Лишь в последствии Мэддисон поймёт точную причину, а пока ей просто хотелось остаться рядом с ними.
— Вот же дурная. Неужели решила, что я представиться не в состоянии? — Тейт улыбнулся и его бледное лицо удивительным образом преобразилось, на щеках появились очаровательные ямочки. — Кстати, Мэддисон, может тебе стоит помочь с вещами? Ты ведь новенькая?
Она снова растерялась, но спустя пару мгновений кивнула.
— Мы тебе поможем, — подхватила Тиана. — А то старину Сполдинга снова эксплуатирует мисс Лалори.
Ребята понимающе переглянулись и тут же тихо рассмеялись, не отрывая друг от друга радостных глаз. И почему-то в этот момент Мэддисон впервые за долгие годы захотела стать частью компании. Она привыкла к тому, что все стремятся следовать за ней, купаться в лучах её расположения и похвалы. Но эти двое были абсолютно не похожи на остальных — они строили собственный необыкновенный мир, и Мэддисон хотела поскорее стать его частью, понимать так же по взгляду всё, искренне смеяться и быть нужной.
Но тогда она ещё не знала, что тот особый мир, понятный лишь этим двум, закрыт для неё навсегда.
And I worked so hard and I killed myself
And you broke my bones and I sold my soul
But now days go by and I never needed you
But now days go by and I never needed you
***
— Она не способна понять, — уверенно прошептала Мэддисон. — И теперь уже не способен никто.
Она поднялась с пола и с грохотом захлопнула балкон.
Вдалеке прогремели оглушающие раскаты грома.
