Банальная сказка

Витёк нарисовался на пороге Царёвой холостяцкой берлоги минут через сорок. Учитывая, что машину этому профессиональному подкаблучнику не давали из принципа, а добирался он от тестя с тёщей — читай: с другого конца города — там, видимо, и в самом деле «все ужасно нервные» и он попросту сбежал без долгих расшаркиваний. Торжественно возвестив о своём прибытии условным звонком — два коротких дзыньк, один долгий и настойчивый дзы-ы-ы-ынь и снова один короткий — Виктор прибавил ещё и пинок ногой, сообщая дополнительную информацию, мол, явился сам, без супруги. И, выждав ровно пять секунд, затянул громкую, так чтобы все соседи прониклись, серенаду: — Ну, котик! Что же ты не открываешь своему лягушонку? Я уж истомился весь!!! Гад… Зятёк, будь он неладен, просто обожал разыгрывать такие вот сценки, раз за разом ставя Царя в неудобное положение перед несчастными жертвами того, что заменяло этому троллю чувство юмора. С прошлой квартиры, к слову, Кириллу пришлось съехать именно из-за этого, прости Господи, шутника. Нет, нескончаемый поток жалоб жилищного комитета всем подряд, включая местного депутата Государственной Думы, его мало трогал, но вот кучки собачьих экскрементов под дверью да похабные надписи на ней же довели до ручки. От другой квартиры. Мужчина, чертыхнувшись, схватил юмориста за шкирку и потянул вовнутрь. — Постеснялись бы, охальники! — высунулась из квартиры напротив всезнающая и несущая бессменную вахту на страже морали баба Глаша. — Да это зять мой! — начал оправдываться Царь под предательское ржание означенного родича за спиной. — Тьфу, извращенцы! — возмутилась соседка и, сдавленно пискнув, захлопнула дверь. Вы бы тоже пискнули, если бы на вас, насупив брови, двинулся такой шкаф, как занимающийся с детства боксом Кирилл. — Восемнадцать-четыре, — радостно возвестил юморист и, бесцеремонно дёрнув шурина назад в квартиру, с чувством исполненного долга прошествовал на кухню. Четыре в данном контексте означало количество раз, когда Кириллу удалось насладиться сладкой местью за те самые восемнадцать. Виктор, как видите, вёл в счёте с огромным перевесом, но зато выходки экономиста обладали куда большим резонансом. Например, в последний раз он заявился к зятю на работу и, громко причитая на всё отделение, потребовал немедленно «заняться его попкой». Она, видите ли, очень болит после вчерашнего. — Я-то тут причём? — возмутился тогда кардиохирург. — Подведомственная мне часть тела находится немного выше. — Ничего не знаю! — лукаво щурясь, вещал Кирилл, наслаждаясь вниманием собравшейся вокруг них кучки любопытных. — Это же из-за тебя она теперь болит! Значит, тебе и лечить. О том, что болит у него не теоретическая «попка», а конкретный копчик, по которому в пылу ремонта косорукий в этом плане Витя от души приложился стремянкой, Царь коварно умолчал. За что и поплатился буквально на следующий же день, получив на рабочий факс, причём не личный, а тот, что стоит в отделе кадров, официальный именной больничный бланк с пошаговой инструкцией по использованию анальных шариков при медицинском массаже простаты. Вместо подписи на бланке стояло лаконичное «семнадцать-четыре, мальчик!» Вот теперь уже восемнадцать… — Ну, Кирюша, давай, колись, с каких фигов тебя на трансвеститов потянуло? — сначала безошибочно выудив из бара самый дорогой коньяк, поинтересовался Витёк из недр холодильника, где шарил в поисках лимона. — Какой трансвестит, Вить? Ты в своём уме? — поперхнулся Кирилл от неожиданности. — Какой — тебе виднее, — не найдя лимон, зятек достал сковородку с котлетами. Равноценная замена, блин. — Да нормальный он мужик! Обычный. — А за что я тогда от Алиски по башке огрёб? — резонно заметил родственник, наливая по первой. — За язык свой длинный… — Ага… То есть помощь тебе не нужна, — сощурился Виктор, — и мы сейчас хлопнем на дорожку и разбежимся? — Знаю я твоё «хлопнем на дорожку», — буркнул Кирилл. — Когда сказать Алиске тебя забрать? — А… Не-не, — отмахнулся тот. — Она у ваших ночует, так что скажи Дэну, что диван сегодня мой. — Сам с ним договаривайся, — хохотнул хозяин. — Но чует моё сердце — максимум, что тебе светит, это его подстилка в коридоре. — Это та, которой он ни разу не пользовался? — Почему не пользовался? Пользовался, ещё как. Он под неё сухари закапывает… — Ясно… Тогда ты спишь с Дэном, а я, так и быть, воспользуюсь твоей кроватью, — и, предупредив готовое сорваться с губ шурина возмущение, вернулся к предмету обсуждения: — Итак, что за парень и чего тебе от него надобно, старче? Ну что ж, против лома нет приёма, как неоднократно повторял отец, косясь на собственного зятя, когда тот в очередной раз чем-то увлекался. Впавшего в раж Виктора мог остановить только подзатыльник в исполнении худенькой ручки благоверной, коей тут, к сожалению, не наблюдалось. Ладно… — У меня есть подчинённый… — осторожно начал Царь. — О! — закатил глаза семейный клоун. — Злостное совращение и принуждение младших по званию? Я с тобой, брат! — Никаких принуждений! — То есть, совращение да имеет место быть? — плотоядно скверкнув глазами, уточнил зятюшка. — Совращение будет иметь место быть, как только я разберусь, на какой кобыле к нему подъехать. Вот с этим, думаю, ты можешь мне помочь. — Я весь внимание! — с готовностью кивнул родич, почуяв очередную возможность потроллить. — Как ты за Алиской ухаживал? — А он у тебя что, прикидывается нежным и хрупким цветочком, а на самом деле гоняет по шабашам на метле? — Эй! — возмутился Кирилл. — Мы о моей сестре говорим! — И что? — Витя приподнял брови в деланном удивлении. — Моя любимая ведьмочка от этого становится меньшей стервочкой? Да и вообще, оно, знаешь ли, дело такое — кому сестра, а кому и жена… — Ох, договоришься… — Тебя я не боюсь, — отмахнулся тот. — А лисичка не слышит. Так чего тебе от меня надо? — Лисичек… — протянул Царь. — Чего? — парень подозрительно обнюхал рюмку и уточнил: — Коньяк точно без интересных добавок? — Клоун, блин… Ну не умею я вот эти сюси-пуси: лисички там, зайчики, кролики, понимаешь? А Стас — он из этих, — Кирилл вытянул перед собой руку и жеманно махнул кистью прямо перед носом у гостя. — А по-моему, — не упустил случая позубоскалить приятель, — у тебя ничё так получилось… Ладно-ладно, не злись. Задача ясна, записывай! — Что записывать? — Инструкцию… Нет! Мы назовём это… — Виктор на секунду задумался. — Да, мы назовём это Операция «Фу, пративный!» — Витя… — Да ты пиши, пиши… Значит, так. Не можешь сюсюкать — научим, не хочешь — запомни, несчастный, эту аббревиатуру — ШВабРа. — Швабра? — ШВабРа! Шуба, Веник, Ресторан… — Мать моя… — проскулил Кирилл, начиная соображать, каким выносом мозга грозит ему предложенная помощь. — Тц! — шикнули на него. — Не поминай тёщу к ночи! Итак, шуба… Шуба, Кир, понятие растяжимое. Бывают шубы-шоколадки, а бывают шубы-шубы. И чем меньше сюси-пуси в твоём лексиконе, тем больше шуба-шоколадка становится похожа на шубу-колечко или, в твоём случае, шубу-ключи от четырёхколёсного друга. — Ты имеешь в виду подарки? — деловито уточнил Кирилл. — Эх, Кирюшенька… Это они имеют нас в виду со всеми этими подарками! Мой совет — работай над своей аллергией на пупсиков. Дальше — веник. Ну что тебе сказать? Веник он веник и есть. Они почему-то любят называть это сено букетом и приписывают каждой хворостине сакральное значение. Короче, дорогой — не повторяй моих ошибок. Доверь это дело своей секретарше. Так сказать, на её женский вкус. — Веник, ясно. Что-то ещё? — А как же! — Витенька умильно взглянул на непутёвого родственника, как на малое дитя. — Рэ-э-эсторан, — противно протянул он букву э, которой отродясь в этом слове не водилось. — Тут вообще засада. Обычный общепит не пойдёт, надо что-то навороченное. Но! Зацени полёт фантазии — после того, как ты оставишь туеву хучу денег на рис с сырой рыбой, тебе томно сообщат, что было шикарно, но суши она не любит, а потому нельзя ли пойти куда-нибудь покушать. — И что делать? — Терпеть, мужик! Помни, ради чего ты на это идёшь! — И ради чего я на это иду? — продолжал записывать Кирилл. — Кир? — ухмыльнулся Витёк, сложил губы трубочкой и пошло чмокнул воздух перед собой. — А вот теперь твоя очередь. Колись, ради чего ты решил приударить за таким колоритным мальчиком. У меня как раз настроение поржать! — Да потому, что бесит! — сдал пароли и явки мужчина. — Сил моих больше нет на него! — О… — врач-эксцентрик округлил глаза, прописал себе очередную рюмку коньяка и занюхал котлетой. — Знаешь, Кир, вот разное я в жизни видел, но ухаживать за кем-то, потому что он бесит… А ты суров, брат! Ещё по одной?