Лорд Штормового Предела

      Арбор был живописным местом, возможно, мало чем уступавшим Хайгардену по красоте. Мощный флот лорда Пакстера держал ладьи железнорожденных на почтительном расстоянии, весь остров утопал в зелени, фруктовые сады и виноградники встречались на каждом шагу. К сожалению, для юного лорда эта роскошь оставалась недосягаемой. Также, как и для его матери, младших братьев и сестренки. И пусть покои замка Редвинов были просторны, хозяева радушны, а гости не испытывали недостатка в чем-либо, выходить за тяжелые, окованные железом ворота они не могли. В Винном Городке теперь было едва ли не больше Тиреллов, чем в было в Хайгардене до войны. Не считая семьи казненного лорда, а также Мины Тирелл, жены лорда Редвина, сюда перебрались Тиреллы из Староместа — дядья Мейса Тирелла, Гарт и Морин. Они могли ходить куда угодно и когда угодно, что казалось и Уилласу, и Гарлану довольно несправедливым. Все происходящее казалось им несправедливым, неправильным. Казнь отца, по их мнению не сделавшего ничего плохого, бегство из родного дома, постоянные тревоги матери и, ко всему вдобавок, затворничество.       Наконец, Уилласа вызвала к себе бабушка. Разговор должен был состояться наедине, впрочем, в понимании Оленны Тирелл, «наедине» означало присутствие лишь Аррика и Эррика — братьев-близнецов-телохранителей. Оба они стояли по бокам от кресла, которое заняла Оленна. Как и ее невестка, Оленна Тирелл носила черное, траурное одеяние. Траур она начала носить еще по мужу, Лотору Тиреллу. Он упал со скалы, «засмотревшись на небо» — так она говорила. Уиллас смутно помнил дедушку — такой же шумный и такой же толстый, как и отец. Лотор любил подкидывать внуков на руках, и громко смеялся каждый раз, когда Уиллас или Гарлан взлетали в воздух. В отце было больше от него, чем от бабушки, — она часто сама так говорила. И продолжала говорить, поменяв лишь «мой Мейс», на «мой бедный Мейс».  — Кто ты такой? — спросила Оленна вместо приветствия.  — Я Уиллас Тирелл. — сказал юный лорд, несколько смутившись.  — Неверно! — строго, словно мейстер Ломис, оставшийся в далеком Хайгардене, ответила старушка. — Спрашиваю тебя еще раз, кто ты такой?  — Я Уиллас Тирелл, сын Мейса Тирелла, лорда Хайгардена.  — Ты — лорд Хайгардена теперь. Твой отец послушал советы лорда Рована и преклонил колено перед Ланнистерами, а сохрани он верность Рейгару, война бы уже окончилась.  — Но… — начал было Уиллас, но тут же был прерван.  — Я говорю, а ты пока послушай. Ты мальчик умный, но если не будешь учиться думать своей головой, то закончишь, как мой бедный Мейс. Рейгар Таргариен назначил Рендилла Тарли Хранителем Юга. Если бы Тарли владели Простором — весь наш край стал бы военным лагерем. А потом вымер бы, так как некому было бы возделывать поля. Если бы наше место заняли Хайтауэры из Староместа, что же, в каждой деревне был бы свой мейстер, но вся наша казна ушла бы на поиски столетних книг, да обучение школяров. Гордецы Флоренты бы промотали все богатства Простора на пустые безделушки  — так как они поступили с тем наследством, что досталось им от их благородных предков. Все, что у них осталось — это их сла-авная родословная. Окхарты бы наняли наемников, созвали бы знамена и отправились бы в Дорн, сводить счеты с Мартеллами. Редвинов заботит только их родной Арбор — поверь мне, уж я знаю наверняка. Рованы — хорошие знаменосцы, но не более. Что до остальных — какими бы древними или богатым не были бы их дома — сил и влияния владеть Простором у них никогда не хватило бы. Отдать власть над Простором малозначимому дому значило бы то же самое, что отдать Простор во владение какому-нибудь безродному наемнику — неизбежное безвластие. Только Тиреллы могут править Простором, и не потому, что богатейший дом в Просторе, не потому, что также возводят свой род к Гарту Зеленой Руке — о чем, к слову, в отличие от некоторых, не трубят на каждом шагу. Сотни лет дом Тирелл служил Гарднерам в качестве стюардов, помогая им править Простором. И когда последние Гарднеры сгорели на Пламенном Поле, Тиреллы заняли их место и правили ничуть ни хуже. Скажи, Уиллас, каков девиз нашего дома?  — Вырастая — крепнем.  — Верно. Всегда помни об этом, особенно когда вернешься в Хайгарден.  — А когда это произойдет?  — Умный мальчик, а задаешь глупые вопросы. — укоризненно сказала Оленна. — Как думаешь, от кого это зависит?  — От тебя. — уверенно ответил Уиллас.  — Ты слишком высоко меня ценишь. Я всего лишь старая вдова, любящая сплетни. — сказала Оленна. — Вот тебе три новости: Матис Рован разбил войско Флорентов к северу от Заветного, Станнис Баратеон вынудил Рендилла Тарли отступить к Хайгардену и идет на запад, а Рейгар Таргариен идет к устью Мандера, чтобы остановить железнорожденных. Скажи мне, что ты думаешь об этом?       Уиллас задумался, а затем спросил:  — Сколько у них людей и где они сейчас?  — Хороший и правильный вопрос. Баратеон идет на юго-запад от Плюща, у него больше пятнадцати тысяч человек, точней сказать не могу. Рован отступает обратно к Золотой Роще, под его началом пять тысяч солдат. Флорент объединился с Тарли, вместе у них одиннадцать тысяч человек. Они сейчас в трех днях пути от Эплтона. Рейгар имеет в своем войске семь тысяч человек. Последнее, что мне известно — он уже миновал Хайгарден. Итак, о чем тебе это говорит?  — Все новости хороши, но по сути ничего хорошего не случилось, так ведь? Рейгар будет воевать с железнорожденными, Хайгарден остался у Тарли, а Ровану не одолеть ни его войско, ни войско Станниса.  — Верно. Ты несомненно вырастешь хорошим стратегом, если будешь прилежно учиться.  — Бабушка, а откуда ты знаешь все это?  — Я в свое время помогала нужным людям, и вот, некоторые из них, помогают мне в ответ. Учись делать людей благодарными тебе, только тогда ты сможешь полностью на них рассчитывать.  — Как Эйгон Таргариен, сделав Харлана Тирелла лордом Простора?  — Хороший пример. И Харлана Тирелла, и Эдмина Талли, и Ориса Баратеона, и всех остальных, кого он возвысил. Но иногда достаточно маленькой услуги, даже иногда пары золотых драконов или четырех зеленых рук*, но человек будет обязан тебе по гроб жизни. Некоторых, конечно, приходиться уговаривать, если ты понимаешь, о чем я, а другие — другие сами хотят помочь. Вот тебе еще новость: ты помнишь Гормона, моего шурина?  — Дядю Гормона? — справедливости ради, Гормон был дядей Мейса Тирелла, но Уилласу было проще называть его так. — Да, он же мейстер в Староместе.  — Мейстер, да. Но под серым одеянием всегда найдется место розе. Помни об этом, когда будешь иметь дело с мейстерами. Так вот, Гормон пишет, что Лейтон Хайтауэр созвал знамена, но по-прежнему держит большую часть своих войск и кораблей у Староместа.  — Значит, дедушка нам не поможет? Почему тогда он помог нам сбежать, если принял у себя Таргариена?  — А ты сам как думаешь, почему?  — Он любит маму и не хотел, чтобы с ней и с нами что-то случилось. Но в то же время он не хотел подвергать опасности Старомест и свою семью. Так, по крайней мере, он сказал нам, когда мы садились на корабль.  — В его словах есть своя правда. И все же, я думаю, что он изменит свое решение. Очень скоро. А теперь, давай-ка вернемся к тому вопросу, который я задала тебе в самом начале нашего разговора. Кто ты такой?  — Я Уиллас Тирелл, лорд Хайгардена.  — Хорошо. От кого зависит, вернешься ли ты в Хайгарден?  — От меня. Раз я лорд теперь.  — Отлично. Ты умный мальчик Уиллас. Ну, а я, со своей стороны, постараюсь сделать все, чтобы помочь тебе. Уверена, однажды какой-нибудь школяр обязательно напишет книгу, в которой опишет твое правление.  — В таком случае, я обещаю сделать так, чтобы тебе досталось в ней достаточно места, бабушка. — ответил лорд Хайгардена.

***

      Кровь, казалось, была повсюду — на одежде, на простынях, на кровати, даже на полу. Серое одеяние мейстера также было покрыто мелкими капельками крови. Инструменты также лежали на пропитанной кровью тряпке, больше напоминая инструменты палача.  — Рад, что вы очнулись, миледи. — сказал мейстер, наклонившись на Лианной.  — Это случилось? Где… где ребенок?  — Вот он.       Низенькая седая дорнийка, едва достававшая мейстеру до плеч, держала младенца на руках.  — Мне удалось унять лихорадку. — сказал мейстер — Лорд Мартелл строго-настрого наказал мне следить за тем, чтобы вы не вставали. Воистину, Дорн удивительное место. Местные травы и лекарства отличаются от многого из того, что я видел даже по ту сторону Красных Гор, не то что у нас в Виле. Я не должен говорить вам таких вещей, но… то, что вы живы — большая удача. Эта лихорадка сожгла бы вас изнутри, не предоставь лорд Доран необходимых лекарств. Если бы Эброз мог это видеть…       Мейстер продолжал говорить, но Лианна его уже не слушала. Все ее внимание занимал младенец. Он внимательно посмотрел на мать, а затем зевнул, обнажив лишенные зубов десны. «Волосы темные, глаза серые» — подумала Лианна. Малыш был совсем непохож на Рейгара, да и вообще на кого-либо из королевской династии. Обычный ребенок, такой же, наверное, как и сотни младенцев, ежедневно рождающихся в Вестеросе, от стылых пустынь Застьенья, до жарких пустынь Дорна.  — У вас хороший ребенок, миледи. — сказала дорнийка. — Сильный, крепкий для загорца.       Лианна слабо улыбнулась. По-видимому, у северян и дорнийцев больше общего, чем она могла себе представить — по крайней мере к иноземцам они относятся примерно одинаково.  — Он не похож на Таргариена — процедил Оберин Мартелл, войдя вместе с братом в покои Лианны.  — Первенец короля Дейрона** также не походил на Таргариена, но тем не менее был им.  — Скажите, леди Старк, обручались ли вы с Рейгаром?  — Да. Септон тайно обвенчал нас в Красных Горах.  — Тайно? То есть ребенок не может быть наследником Рейгара?  — По дорнийским законам — может. — заметил Оберин. — При отсутствии других детей, бастард имеет право наследования.  — Дорн, брат мой, это еще не весь Вестерос. Да и Рейгару пока еще ничего не грозит. Наш добрый король идет к Щитовым Островам, чтобы выбить оттуда железнорожденных. Большую часть его армии составляют дорнийцы.  — Дорнийцы под начальством Таргариена идут защищать Простор от кракенов. И куда катиться этот мир? — фыркнул Оберин. — Катиться туда, куда нужно нам. И Дорну. — ответил Доран. — Скоро всему этому фарсу придет конец. В конце концов, что есть неполная сотня лет власти Таргариенов, в сравнении с сотнями лет, прошедших с тех пор, как Нимерия сожгла свои корабли? Ни драконы, ни армии не смогли сломить Дорн, заставить его преклониться или сдаться. Безусловно, я бы не задумывался об отделении Дорна, не будучи уверенным в том, что его некому будет защищать. Насколько мне известно, за все время войны мы потеряли шесть тысяч воинов. Будь это число хоть вполовину больше, Солнечное Копье бы согласилось вернуться под сень Железного Трона.       Затем он обратился к Лианне.  — Зачем, как вы считаете, мы обсуждаем подобные планы в вашем присутствии, леди Старк? Мне важно, чтобы вы поняли, каковы мои намерения. Меня не интересует судьба остального Вестероса. Станнис Баратеон может быть королем за Красными Горами, но стоит ему пройти Марки, и ему придется вспомнить, что пережил его благородный предок, оставивший в Дорне кисть руки и тысячу лучших воинов***. Ваш любовник может может, конечно, возжелать судьбы Рейнис и Юного Дракона, сгинувших здесь, но, для его же блага, ему стоит оставаться королем Шести Королевств.

***

      Сначала это было несколько ладей, едва видимых на горизонте. Затем они появлялись все чаще и чаще. Стоящих в Ланниспорте кораблей было недостаточно для того, чтобы отогнать железнорожденных. Флот, который должен был вернуться с юга, задержался у Щитовых Островов из-за встречных ветров. Единственной хорошей новостью было прибытие солдат Лайла Крейкхолла. Киван не спрашивал о том, откуда у Роланда Крейкхолла появились лишние люди, но, учитывая ситуацию, было решено отложить разбирательство на потом.       Беженцы из приморских деревень уходили прочь от побережья, но большая их часть стекалась к Ланниспорту. Они верили, что в городе-у-Утеса они будут в большей безопасности, чем в маленьких, безымянных острогах, разбросанных по Западным Землям. Замковой и городской стражи, остатков армии Гериона, ополченцев и людей Крейкхолла должно было хватить для защиты и города, и замка, но многочисленным вассалам дома Ланнистеров приходилось обходиться своими силами.       В отличие от своего туповатого дяди, открывшего ворота Ланниспорта беженцам, Дамион Ланнистер производил впечатление неплохого воина. В начале войны, он с небольшим войском встал у Золотого Зуба, но, после того как союз с железнорожденными рухнул, Киван вызвал его на запад. Дамион сколотил отряд в двести мечей — межевых и присяжных рыцарей, и уже разбил несколько отрядов железнорожденных, осмелившихся высадиться слишком близко к Ланниспорту.  — Без флота мы все равно не можем помочь Фарману. Ему да и нам остается лишь ждать возвращения кораблей. — сказал Киван, прочитав очередное письмо с Светлого Острова.  — Гибельная Крепость и Виндхолл также осаждены. Если хотя бы одна из этих крепостей падет, кракены доберутся до Холмов Пендрика. — ответил Дамион.  — В таком случае, мы лишимся половины наших шахт. Нам попросту не на что будет вести войну.  — Кракен хочет выманить нас из замка. Грейджоям плевать на золото, лежащее в земле, их гораздо интересует вот это золото. — он хлопнул по золотому льву, стоявшему на столе. Как только он захватит себе базу на побережье, он начнет выпускать силу по капле из Западных Земель. Жители и наспех собранное ополчение предпочитали забираться в леса и уже оттуда наблюдать, как железнорожденные героически спасают ценности из внезапно загоревшихся домов. Да, я могу разогнать пару десятков кракенов, но стоит мне разобраться с одной высадкой, как где-нибудь уже вспыхивает очередная деревня. Помимо серебра и золота они берут дерево, материалы, уводят людей и скот на Острова. Все, что они не могут увезти, либо режут, либо сжигают. Если Фарман сдаст замок, то, ко всему прочему, они получат базу для прямой атаки на Кайс. — заключил Дамион.  — И оттуда ударят уже по Ланниспорту… Как Фарман вообще допустил осаду? Я передал ему половину кораблей, остававшихся у нас.  — Насколько я знаю, Эурон Грейджой устроил ему западню. Отправил пару ладей на северную оконечность острова, а старик Фарман в ответ послал туда половину гарнизона и все свои корабли. Грейджой высадился в порту, разграбил город при замке, а потом двинулся на север. Возвращавшиеся солдаты попали в засаду и практически полностью были перебиты.  — Ну, а корабли? — спросил кастелян Утеса.  — Стоят у Скалы****. Я предлагаю отправить их на север, может там они могут хоть чем-то помочь осажденным.  — Нет. Отправь ворона в Скалу, пусть оставшиеся корабли возвращаются к Ланниспорту.       Через год после того, как Тарбекхолл и Кастамере пали, Тайвин узнал, что лорд Светлого Острова, без чьего-либо ведома и дозволения осмелился выстроить флот, мало чем уступавший флоту лордов Утеса. Брат не вызвал Фармана на материк, не стал созывать знамена, а отправил на Светлый Остров менестреля, исполнившего «Рейнов из Кастамере». Фарман распродал половину своего флота и с тех пор не строил боевых кораблей. Воистину, боги смеются над ними. Будь здесь хотя бы половина тех кораблей…       Слишком много «бы» произошло за последнее время. Если бы Безумный Король согласился на помолвку Рейгара и Серсеи, если бы Лианна Старк не была похищена, если бы Тайвин не пошел на столицу, если бы Тайвин решил присоединиться к одной из сторон, если бы Родрик Грейджой не погиб у стен Сигарда… Размышляя о последнем «бы», Киван задумался о племянниках. Он слышал об истории, рассказанной служанкой покойной Джоанны*****, видевшей как близнецы занимались чем-то, чем им заниматься не следовало, и что с тех пор старшие дети Тайвина спали в покоях, расположенных в разных концах замка. Правда, слуги рассказывали, что Джейме все чаще посещает покои сестры и с этим нужно было что-то делать. В итоге Киван решил отправить племянника с небольшим отрядом к Золотому Зубу, подальше от сестры. Что ж, по крайней мере Бес не приносил подобных хлопот, проводя все время в огромной замковой библиотеке. Роль затворника — такова было роль, отведенная карлику родным отцом.       Киван Ланнистер давно понял, что перечить брату бессмысленно. Можно попытаться оспорить решение, но в итоге все равно ты будешь играть ту роль, которую он тебе определил. Тайгет, вечно озлобленный ролью младшего брата, сгинул в битве у брода через Черноводную, решив командовать армией вопреки запрету Тайвина. Герион, всегда смеявшийся над превратностями жизни, пал от руки Рейгара, вызвав того на поединок. Глупо было рассчитывать на милосердие, учитывая то зло, что Ланнистеры причинили семье Рейгара. Остался лишь он, Киван. Он не одобрял авантюры брата — никак иначе он поход Тайвина на восток назвать и не мог, не одобрял провозглашения бастарда Роберта принцессой, не одобрял своего назначения на пост мастера над кораблями в теперь уже не существующем Малом Совете. Не одобрял, но повиновался. И вот, столица сдана, родные земли в окружении врагов, а сам Тайвин за Узким Морем. Оставляю столицу. Не сдавать Западные Земли, не заключать перемирий без крайней нужды, ждать моего возвращения. — такое письмо Тайвин отправил в Утес, перед тем как покинуть Вестерос. Интересно, думал ли о подобном Станнис Баратеон оставшись в Штормовом Пределе?       Так проходили дни, за ними недели. И, наконец, голос дозорного на башне возвестил: «Паруса на Западе!». Киван поднялся на крепостную стену вместе с другими стражниками и увидел великое множество кораблей, видневшихся вдали. Флот Ланнистеров только-только миновал Крейкхолл, а значит это могли быть только…  — Железнорожденные! — крик дозорного потонул в звоне бронзового колокола в соседней башне.  — Да помогут нам боги… — прошептал стоящий рядом стражник.  — Лучше бы они действительно помогли. — сказал про себя кастелян Утеса Кастерли.