***
— Сомневаюсь, что вам придется по нраву, то, что я собираюсь сказать. — Хостер Талли сидел перед королем за столом заваленным картами. — Это касается послания лорда Тайвина. — Избавьте меня от предисловий. — Баратеон нахмурился. — Вы не для того ведь согласились короновать меня, чтобы потчевать недомолвками и лестью. Итак, речь о том послании? — Переход от Королевской Гавани не так сильно сказался на войске Ланнистера, как мы ожидали. С другой стороны, сейчас в его интересах — возвращение в Западные Земли. И только. — ответил лорд Трезубца. — С его слов. — отмахнулся Станнис. — Что же он в таком случае говорил своему старому другу, Безумному Королю, перед тем, как захватить Королевскую Гавань? — Это не одно и то же! — горячо возразил Хостер Талли. — Речь же не идет о том, чтобы открыть ему ворота Риверрана или пропустить его прямо через наш лагерь. У нас все еще достаточно времени, чтобы отойти на юг и позволить армии Тайвина переправиться за Красный Зубец, не вступая с нами в бой. — Скажите, милорд, — Станнис встал и оперся руками о стол. — вы действительно ждете, что лорд Утеса согласится оказать нам подобную «милость». Вы предлагаете доверится человеку, в открытую объявившему о своем мятеже лишь когда его солдаты жгли и разоряли Королевскую Гавань? Человеку, пожелавшему украсть победу моего брата и его соратников, включая вас? — Речь не идет доверии — речь идет о выживании! — Талли также встал. Несмотря на разницу в возрасте, король оставался выше. — Я предупреждал вас еще под Харренхоллом, к тому времени как мы доберемся сюда, резервов у нас уже не останется. Ваша вотчина давно обескровлена, оставшиеся в Долине люди Аррена отбиваются от горцев, северяне — от железнорожденных. Ройс на юге и на помощь не придет, так же как и ваш дядя-десница или Джейсон Маллистер. Это — Хостер указал за стены палатки, — все с чем мы можем выйти против крупнейшей армии наемников, когда-либо вторгавшихся на земли Семи Королевств. Вы понимаете, что мы можем не победить. Все ваши планы, все наши достижения будут уничтожены одним махом, если Тайвин победит. Я не трус, ваше величество, — Хостер Талли поднял руку, словно предупреждая возможные обвинения. Но я повидал немало битв, как в Вестеросе, так и за пределами. У нас были шансы на Трезубце и у Королевской Гавани, но теперь, у нас нет превосходства ни в количестве, ни, уж тем более, в качестве. — добавил он. — Да, в этот раз нам не придется атаковать, но вот сможем ли мы сдержать удар? Я не могу дать вам точного ответа, не могу ручаться за наш успех. — Вы говорите, что не ручаетесь за успех, милорд. Но ведь и сам Тайвин не слишком уверен в своих силах, раз отправил сюда парламентера. Я полагаю, мы с вами согласны насчет того, что Ланнистеру необходимо золото Западных Земель, чтобы содержать наемников, которых он привел с собой. Если он, с их помощью, доберется до дома, то сможет продолжить войну. — Если. — уточнил Хостер Талли. — Когда железнорожденные побеждали на суше? Их флот участвовал в войне на Ступенях, но на большее, чем кратковременные рейды они способны не были. Сигард уже показал, чего они стоят без своих хваленых кораблей. — Вы в-точь-в-точь повторяете слова моего брата. — внезапно уставшим тоном сказал лорд Риверрана. — Бринден — храбрый воин и опытный командир, но редкостный упрямец. — В таком случае, лорд Хостер, можете считать меня таким же упрямцем. — сказал Станнис холодно. — Мое решение остается неизменным: мы примем бой. Тайвин Ланнистер будет остановлен здесь. Любые попытки ведения дальнейших переговоров я буду расценивать как акт измены. — Хорошо, ваше величество. — сдержанно ответил Талли. — Разрешите идти? Король кивнул. За время их разговора, стоявшие на столе свечи уже успели оплавится. Тусклые красные огоньки отражались в лужицах жидкого воска, черные фитили напоминали скорчившихся в пламени людей. Взяв пару новых свечей, Станнис по одной зажег их от едва потухшего огарка. Пламя вновь стало ярко-желтым. В доводах лорда Трезубца был смысл и Станнис был готов это признать. Хостер Талли имел репутацию опытного полководца и с его мнением стоило считаться. И все же… его вариант предполагал подчинение условиям Тайвина, и на это он уже пойти никак не мог — ни как Баратеон, ни как король Семи Королевств. Дарить своему врагу легкую победу над железнорожденными он также не собирался, как и позволять вести войну на своих условиях. И все же… войска Талли составляли существенную часть его армии, не говоря об их вассалах, к тому же сейчас они располагались на их земле. Вызывать недовольство столь могущественного лорда могло быть рискованным шагом. С другой стороны, размышлял Станнис, битва должна будет произойти вблизи Риверрана, родового замка Талли. Будь они лордами какого-то далекого северного удела, им бы было куда бежать. Но здесь, отступать было уже некуда. Возможность того, что Хостер Талли уведет своих людей в Риверран и запрет ворота казалась крайне маловероятной. В таком случае он бы оказался между двух огней, а союз между ним и Ланнистером казался еще менее вероятным. Станнис провел годы в Штормовых Землях и не мог знать всех событий, предшествовавших восстанию его брата, но из речей и писем Роберта, равно как и прочих участников той войны, можно было выстроить следующую картину: Официально, четыре человека стояли у истоков Восстания Баратеона: Джон Аррен, Хостер Талли, Роберт Баратеон и Эддард Старк. При этом, реальные мотивы имели все, кроме Талли — Безумный Король казнил отца и брата Старка, также как и племянника Аррена, а Роберт имел личные счеты к Рейгару. Пусть вся страна знала, что король и кронпринц не переносили друг друга, вера в «исключительность» Таргариенов, не позволяла бы Эйерису оставить сына своего старого друга в покое. Дочь лорда Хостера была помолвлена с погибшим Брандоном Старком, но помолвка с мятежником могла ни к чему не обязывать. Талли могли бы стать теми, кто уничтожил восстание в зародыше, не дав союзникам соединиться, дождаться подкреплений из Простора и, затем, при помощи королевских и союзных армий, разбить мятежных лордов поодиночке в их собственных землях. Но этого не произошло. Вместо этого, Речные Земли стали ключевым плацдармом для мятежников, позволив в итоге, пусть и не без потерь, но овладеть Королевской Гаванью. Что же повлияло на решение лорда Трезубца? Мятежники на тот момент не одержали крупных побед — Аррен взял Чаячий Город, а Роберт разбил армии своих вассалов. Значит, помимо помолвки было что-то еще. И ведь помимо этого был еще турнир в Харренхолле — турнир, деньги на который организовавшие его Уэнты бы собирали поколениями. Деньги, которые вполне мог бы предоставить кронпринц или же Тайвин Ланнистер. Десница когда-то был другом короля, да и с Рейгаром, говорили он был близок. Настолько близок, что Эйерис не допустил свадьбы своего первенца и дочери своего «слуги», опасась что двое объединившись, положат конец его правлению. Был ли заговор Тайвина и Рейгара реален, и какое к нему отношение имели другие великие лорды, король не знал. Станнис привык опираться на факты, а не на слухи и домыслы. В памяти всплывали слова Роберта о том, что «Тайвин уж точно не останется в стороне», сказанные им в Штормовом Пределе. Баратеон допускал, что главы некоторых благородных домов, понимали, что конфликт между королем и его наследником неизбежно приведет к кровопролитию, а потому готовились к войне. После Трезубца, разграбления Королевской Гавани и переговоров в Дарри большинство прежних договоров и планов потеряли всякую ценность. Тогда стало ясно, что Тайвин не уступит. Талли уж точно не пожелал бы оказаться между Ланнистерами в Королевской Гавани и Ланнистерами в Западных Землях, а потому согласился продолжить войну под знаменем Баратеонов.***
Бринден Талли и его люди сделали все, чтобы превратить последние несколько дней пути вражеской армии в кошмар. Всадники нападали на отдельные группы разведчиков или фуражиров, валили деревья и устаивали завалы. Дело, начатое солдатами, довершала природа: дожди стали постоянными спутниками самопровозглашенного лорда-протектора, словно в отместку за расправу над владетелями Кастамере — в конце концов, на старом наречии «Рейн» означало именно «дождь». Нельзя было сказать, что и люди Станниса не страдали от непогоды, но им хотя бы не приходилось днями брести по в жидкой грязи, бывшей когда-то дорогой. И тем не менее, Тайвин Ланнистер шел вперед, не считаясь ни с чем. До некоторой степени, его упорство можно было бы считать достойным уважения… будь его цель достойной, или хотя бы оправданной чем-то большим, чем амбиции или честолюбие. Место, в котором должен был окончится поход лорда Утеса Кастерли представляло собой поле, с востока на запад разделенное на две части Речной Дорогой. Заболоченное на севере, с юга оно было огорожено невысокими холмами. Король разделил своих людей следующим образом: оставив центр, укоплектованный людьми речных и частично штормовых лордов на Норберта Вэнса, он отдал левый фланг Рикарду Карстарку и оставшимся северянам, а командование правым флангом доставалось Джулиану Сванну. Первый был главой одной из двух ветвей Вэнсов — Вэнсов из Атранты. В юности, он служил оруженосцем вместе с Бринденом Талли, который и порекомендовал его королю, помня о его заслугах в войне на Ступенях. Лорд Норберт был слаб зрением, а потому передвигался в сопровождении двух оруженосцев, бывших его «глазами». Несмотря на свой недуг, он принял деятельное участие в разработке плана предстоящего сражения. К своему назначению он отнесся с изрядной долей иронии, заметив, что «для того, чтобы сдержать готовую разбежаться пехоту, лишние глаза ему не потребуются». Второй остался вполне доволен своей позицией формального лидера северян, «до вызволения лорда Эддарда, конечно же». Сложности могли возникнуть с третьим. Традиционно, право сражаться на правом фланге и уж тем более командовать там было честью для любого рыцаря или лорда. Правый фланг, как правило, первым вступал в бой, там собирались самые лучшие, самые опытные и самые прославленные воины, вплоть до рыцарей Королевской Гвардии или принцев крови. Но не в этот раз. Безземельные рыцари, латники в щербатой броне и вчерашние крестьяне — слишком мало блистающих доспехов и слишком мало сияющих знамен. Любой уважающий себя дворянин устыдился бы командовать подобным «воинством», однако, к удивлению многих, Сванн не выказывал явного недовольства этим назначением. Помимо трех отрядов, занявших позиции на поле, был и четвертый, под командованием выросшего в этих краях Джастина Риверса. Еще до рассвета, он и его люди заняли свои места среди деревьев и кустов, где им предстояло ждать своего часа. Тайвин не заставил себя долго ждать. Утренний туман только-только спадал, а красно-золотые плащи уже виднелись на другом конце поля. Ланнистер также разделил своих солдат на четыре группы: отряд под началом Марбранда, включавший в себя и наемников-вестеросцев, и выходцев из Западных Земель, расположился ближе к холмам, впрочем держась на порядочном отдалении от них. Центр заняли люди самого лорда-протектора под командованием кого-то из Браксов, а против северян были поставлены тирошийцы — судя по пурпурным знаменам. Только город, имевший непосредственный доступ к столь дорогой краске, мог позволить себе такие флаги. Григор Клиган, различимый даже с столь большого расстояния, возглавил крупный конный отряд, державший спереди справа от центра. Бронированный гигант выступил первым, за ними пришли в движение центр и отряд Марбранда. Наемники же, вместо того, чтобы идти вперед, начали двигаться в сторону холмов. Марбранд, тем временем прошел за уже отдалившимися людьми Тайвина и занял их место. Пока фланги менялись местами, центр оставался неподвижным, но как только воины заняли свои места, все войско Ланнистеров вновь пришло в движение. Первым препятствием на их пути должны были стать «железные звезды», щедро рассыпанные, главным образом в северной части поля. Скрепленные между собой пучки железных шипов были устроены таким образом, что в любом положении один из них всегда оставался направленным вверх. Наступившая на такой шип лошадь дальше идти не могла, но и пехотинцу в непрочной обуви пришлось бы несладко. Их было немного, но достаточно, чтобы люди, шедшие под знаменем с горящим деревом, потеряли драгоценное время, минуя опасное место. К тому времени, лучники, стоявшие впереди остальных, уже выпустили первый залп. Туча стрел взмыла в небо, наступающие замедлили шаг и подняли щиты. Часть стрел влетала в дерево и сталь, но некоторым удавалось поразить цели, тем более, что летели они не только спереди, но и со стороны холмов. Наемники, теперь шедшие к ним ближе всего, замедлили шаг, а затем разделились — часть двинулась к заросшему кустами склону, а остальные продолжили идти вперед. В воздухе звучали отрывистые команды, перемежавшиеся свистом стрел. Вскоре стал ясно слышен топот копыт — Клиган и его всадники становились все ближе. Стрелки в последний раз подняли луки и ушли за спины остальных пехотинцев. Копейщики спешно занимали свои места, готовясь поднять на копья храбрецов, достигших их позиций. Полторы сотни шагов, сотня шагов, полсотни… Всадники влетели в строй пехотинцев с треском, подобным тому, с каким волны разбивались о каменные утесы. Мгновения относительно тишины сменились лязгом стали и криками людей, слившихся в единый гул. Станнис сжал кулаки. Они сделали все, что могли, чтобы подготовиться к битве, но с этого момента, момента, когда две армии вновь встретились после месяцев преследования, эффективно контролировать происходящее становилось практически невозможным. Все больше и больше воинов сходились в схватке и положение дел начало принимать угрожающий оборот. Северяне на своем фланге держали удар, но вражеский центр продолжал неуклонно двигаться вперед. Окрашенный кровью огромный двуручный меч руководившего атакой Клигана, словно очертил вокруг рыцаря черту, заступить за которую означало немедленно расстаться с жизнью — вне зависимости от знамен, за которые сражался пересекший. Могло показаться, что реализуются самые худшие опасения лорда Хостера Талли. И именно в этот момент, Вэнс ввел в бой резерв: отряд Олдфлауэрса в четыреста человек. Четыреста человек — не такая уж и крупная сила по меркам вестеросской полевой армии, даже с учетом того, что с начала войны размеры этих армий заметно подсократились. Но четыре сотни отдохнувших, хорошо вооруженных и тренированных солдат, не простых ополчецнев, — это сила с которой атаковавшим вскоре пришлось посчитаться. С их помощью, центр смог выдержать первый, и самый страшный, удар вражеской кавалерии. К тому моменту, тирошийцы наконец вступили в рукопашную, но воинство Сванна было далеко не таким слабым, каким оно казалось издалека. Стоило эссосцам приблизится к их позициям, как зазвучали трубы и десятки знамен поднялись над шлемами и копьями вестеросцев. Пусть далеко не везде, но под многими рубахами и плащами скрывалась добрая сталь, и ее хватало, чтобы повергнуть готовившихся к легкой победы воинов в смятение. Из-за фактора неожиданности, решения разделить силы и общих потерь, атака наемников начала захлебываться, толком не начавшись. — Ваше величество? Пора? — спросил Джаселин Байуотер, сжимая в руке горн. Солнце стояло в зените, Станнис поднял руку. С возвышенности, на которой они стояли, все поле боя было видно как на ладони, но с такого расстояния люди Сванна и наемники слились в единую массу, различимую лишь по реющим над ними пятнам знамен. Оруженосец словно желал спросить еще что-то, но промолчал. Рука короля оставалась поднятой, а он сам словно обратился в статую, смотря куда-то за поле боя. Наконец Джаселин услышал звук боевого рога, доносившийся откуда-то снизу. Но Баратеон услышал его еще раньше: — Пора, Байуотер. И оруженосец затрубил. Звук горна, чистый и звонкий, разнесся с холма. Ему уже доводилось трубить в рог, но в этот раз это требовало гораздо больших усилий. Зажмурив глаза и стараясь не выронить свой инструмент, он трубил и трубил, до тех пор, пока ему не начало казаться, что если он перестанет, то умрет на месте. Наконец, он ощутил на плече чью-то руку. — Достаточно. — сказал король и указал вниз и вправо. В этот же момент, со склона холма начали спускаться люди. Вооруженные как и чем попало, возглавляемые бастардом, они были тем самым «слабым звеном», которого бы хватило на одну атаку. И время этой атаки пришло. Удар пришелся во фланг и тыл уже увязшим в бою тирошийцам. Левый фланг вражеского войска начал медленно разваливаться, а наемники — отходить обратно на восток. При этом, желая оказаться подальше от проклятых холмов, со склонов которых по-прежнему продолжали лететь стрелы, их порядки начали смешиваться с порядками центра. Хаос в стане врага только усилился, когда Джулиан Сванн повел своих людей в атаку. Лорд Каменного Шлема по натуре своей был человеком осторожным, а поражение у Королевской Гавани только усилило это качество, а потому, он предпочел медленно теснить врага бездумной и безрассудной погоне. Впрочем, вскоре теснить стало уже некого — наемники, верные своим жизням в большей степени, чем обещаниям о золоте, которое они вероятнее всего уже никогда не увидят, теперь предпочитали сражаться за себя, а не за своего нанимателя. Вести об их отступлении довольно быстро распространились по всему войску и командующий вражеской армией, опасаясь обхода с фланга, приказал трубить отход. Долгий, протяжный гул, полный скорби, пронесся над полем, возвещая о поражении одних и победе других. Огранизованней всех отступали люди Марбранда и оставшиеся в живых наемники; первые — в силу относительно небольших потерь, а вторые — в силу богатого опыта в проведении подобного рода маневров. Центр же представлял из себя охваченную паникой толпу, — то состояние, к которому еще недавно были близки люди самого Станниса. Впрочем, их уже никто не преследовал, ограничиваясь лишь пущеными в спину стрелами. Солдаты были измотаны боем и на погоню сил уже не оставалось. После, каждый получил по заслугам: мертвые — покой, раненые — уход, живые — отдых, а победители — награду. Пусть пленных было взято немного, но с сотню рыцарей не без оснований надеялись получить выкуп за свою «добычу». Вопросом споров стал утыканный великим множеством стрел труп Григора Клигана, в котором, вдобавок, обнаружили топор, три кинжала, полуторный меч и пробившее горло копье. Сразу несколько десятков человек претендовали на право зваться «победителем Горы», включая двоих лучников. С остальными наградами в виде рыцарских шпор вышло намного проще. Теперь уже сир Джастин Риверс, в довесок к ним и фамилии «Хайриверс»* получил клочок земли на берегу Красного Зубца. Помимо него, к посвящению были представлены право еще множество воинов, включая троих оруженосцев самого короля. Победа над некогда грозным Тайвином Ланнистером воодушевила многих, однако самозванный лорд-протектор все еще был жив, свободен и при армии, о чем стоило помнить. В конце концов загнанный в угол, даже лев может обратиться в крысу.