Лорд Штормового Предела

      В Семи Королевствах, желание стать королем обычно не ведет ни к чему хорошему. Даже если ты — наследный принц. А уж если ты не наследный принц и даже не принц крови, то твое желание — измена, грозящая изгнанием, плахой или Стеной. Возможно, именно поэтому большинство мальчишек от Дорна до Дара мечтают стать героями, втайне или явно. На Железных Островах, дети невольников и железнорожденных одинаково грезят о подвигах и славе, о палубе собственного корабля под ногами и несметных богатствах в трюме, оплаченных сталью. И имени, что потомки будут вспоминать с благоговейным трепетом. На Севере, дети мечтают стать воинами, чтобы, в трудный час, защитить вотчину от безжалостных одичалых, кровожадных налетчиков или же подлых мятежников, оставив свое имя в песнях и сказаниях, подобно тому, как это сделали дружинники Теона Старка, Голодного Волка, или же Зимние Волки Родерика Дастина — бесстрашные, неудержимые, бесконечно преданные Северу, Кригану Старку и драконьей королеве, которой присягнул лорд Винтерфелла.       К югу от Перешейка стать героем несколько сложней: нужно стать рыцарем, для начала. Все герои из песен и легенд — помазанные рыцари, это известно всем. Дети простолюдинов мечтают о том, как ленный, ну или хотя бы межевой рыцарь сделает их своим оруженосцем, обучит премудростям боя и, после лет верной службы, посвятит в рыцари. Дети рыцарей знают, что у них есть шанс проявить себя, служа соратникам отца, а на худой конец, посвятить в рыцари может и сам родич, пусть это и не так благородно. То же верно в отношении детей лордов, малых и великих. Те уверены, что получат свое посвящение, коня и доспехи и уже тогда отправятся вершить подвиги во славу рода, короны и государства, будь то турнир или война — юноши редко осознают разницу между ними.       Сыновья лавочников и свинопасов остаются за прилавками и на полях, грезы о мече и щите сменяются помыслами о вещах более низменных — о куске хлеба, к примеру. От них недалеко ушли и оруженосцы, некоторые из которых остаются таковыми до седых волос. Не из робости или трусости, но из-за денег. Дорогое это удовольствие — быть рыцарем и не всегда найдется добрый лорд или щедрый купец, готовый оплатить твою доблесть. Нищие рыцари нередко отправляются туда же, куда и нищие крестьяне, оканчивая свои дни с арбалетным болтом в горле, на виселице или же в грязной канаве. Остальные теряют на турнирах глаза, золото, ноги и руки, а то, чего не сделали турнирные копья, вполне могут довершить стрелы, мечи, клыки кабана, топоры, а также куда вещи менее благородные: страх, старость, вино, женщины и, конечно же, лестинцы.       Для тех, же, кто продолжал мечтать о славе и признании, а не о тугом кошельке или теплой постели, идеалом оставалась Королевская Гвардия. Семерка героев, всегда готовых отдать жизнь за своего короля. Чтобы стать героем, рыцарь должен был совершить подвиг. Белый плащ и служба королю были подвигом сами по себе. Даже если королем был жестокий безумец, а плащ — насмешкой, тряпкой, лишивший отца наследника.       Это была идея Серсеи, в какой-то мере, — надеть белый плащ и быть с ней, когда она станет женой Рейгара. Тогда, его сватали за Лизу Талли, хотя его куда больше интересовали рассказы ее дяди Бриндена о войне на Ступенях. Тогда, он хотел быть героем, а не мужем. Тогда, Семеро, если им действительно было дело до людских желаний, хорошо посмеялись над ними. Рейгар женился на дорнийке, отец отказался от поста десницы, но он, Джейме Ланнистер, стал королевским гвардейцем. Толпа восторженно кричала, когда Белый Бык накинул на него белый плащ, да и он сам был готов поверить, что заслужил те почести… ровно до того момента, пока король не услал его в столицу. Не доблесть и заслуги, но родовое имя подарило ему белый плащ.       Безумный Король, вопреки своим последним чаяниям, гнил в земле, а принц, который должен был прийти ему на смену, бежал за Узкое Море. Отец, хотевший возвести на трон своего претендента исчез без следа а он сам, самый юный королевский гвардеец в истории, должен будет вернуться в столицу, чтобы предстать перед королем. Королевская Гавань встретила его молчаливым презрением. Красный Замок — холодной пустотой. Не было героев, ставших ему братьями по мечу, не было короля, которого он обязался защищать. Он не был закован, ему предоставили комнаты, достойные сына — верней племянника Хранителя Запада. И все же, он не питал иллюзий — Баратеон отправил на Стену Барристана Селми, так каких же милостей ждать сыну Тайвина Ланнистера?  — Цареубийца, — такими словами его встретил брат Роберта Баратеона.  — Узурпатор, — Джейме не мог позволить себе оставаться в долгу. Этот штормовой лорд носил корону, но его преступление мало отличалось от того, что совершил он сам.  — Ты говоришь с королем, Ланнистер, — прогудел стоявший рядом гвардеец с молнией на нагруднике. Марочный рыцарь выглядел грозно, но Джейме лишь подумал, что Белому Быку потребовалось бы совсем немного времени, чтобы разделаться с тем, кто пришел ему на смену.  — Мы оба присягали Эйрису. Оба нарушили свои клятвы. Но у вас корона, вот и вся разница, — он с удовольствием наблюдал за нахмурившимся королем. Наверняка тот представлял себе эту встречу по-иному, представлял, как своими царственными устами станет изобличать презренного Ланнистера и своей царственной дланью покарает его за прегрешения перед богами и людьми. Джейме еще раз осмотрел комнату — кроме короля в ней находилось всего трое: королевский гвардеец из Дондаррионов стоял рядом со Станнисом, еще один белый плащ, мальчишка едва ли старше его самого, и третий, также молодой, хотя следы оспы и едва затянувшиеся шрамы старили его. Этот третий, казался опасней остальных. Странно, правда, что король вызвал его в горницу, а не в тронный зал перед всем двором. В любом случае, Станнис Баратеон не получит того триумфа обвинителя, на который он мог бы рассчитывать.  — Меня не твое мнение интересует, а твоя служба Безумному Королю, — бросил Станнис.  — Вот как? А мне казалось, что всех интересует только ее окончание. За стенами и башнями Красного Замка люди шептались о безумии Эйриса, внутри же я удостоился чести увидеть его воочию. Король был мерзким вонючим ворчливым стариком, пусть ему и не исполнилось сорока. Он бил и насиловал собственную жену, казнил придворных, наслаждаясь мучениями горящих заживо людей. Я был свидетелем его правления. Как и мои братья, поклявшиеся защищать короля. Уже после, я нередко задумывался о том, как бы на моем месте поступили другие? Трус Челстред был заживо сожжен за то, что, в единственный раз набравшись храбрости, отказался участвовать в безумствах монарха, так как бы на его месте поступили, те кого прозвали «храбрейшими из храбрейших»? Принц Ливен, чья племянница оставалась в столице, Освелл Уэнт, Герольд Хайтауэр и Эртур Дейн, друзья наследного принца? Джонтор Дарри, чей брат был мастером над оружием в Красном Замке? Барристан Селми, спасший короля в Сумеречном Доле, воочию убедился чем обернулась его верность: Эйрис разорил и разграбил город, Дарклины были истреблены полностью, а из присягавших им Холлардов в живых «милостью» короля остался лишь один.  — Эйрис оставил тебя заложником, — не вопрос, но утверждение.  — И своим палачом. Армия моего отца подошла к стенам Гавани. Паук и мейстер спорили о том, впускать ли его в город или нет. Мейстер убедил короля открыть ворота — тогда я не знал, что отец платил ему со времен своего десничества. Его люди ворвались в город, Золотые Плащи разбегались, также как и дворцовая стража. Только алхимики оставались с королем до конца. Его дело было проиграно, решил я и отправил гонца к королю. Как Ланнистер и королевский гвардеец, я мог бы организовать сдачу крепости. Гонец вернулся, сказав, что я должен доставить ему голову своего отца. И что Россарт, десница и королевский алхимик, что-то докладывал королю. Город был обречен: Эйрис собирался устроить себе величайший погребальный костер похоронив в пламени себя, меня отца и его людей. И крупнейший город Семи Королевств, в придачу.       Он замолчал, стремясь насладиться эффектом. Джейме ждал возгласов недоверия, требований доказательств, но встретил лишь молчание. «Они знают» — подумал он.  — Потому ты убил короля? — спросил Станнис.  — Нет. Сначала я убил Россарта, тот шел от короля, переодетый латником, — признался Ланнистер. — Это было просто, даже несмотря на то, что тот имел меч, дрался алхимик неумело. Я, с красным от крови мечом, беспрепятственно вошел в тронный зал. Эйрис расхаживал перед Железным Троном, с его покрытых струпьями рук капала кровь. «Чья это кровь?» — прохрипел он. — «Твоего отца, надеюсь. Иначе и он, и ты сгорите, как и другие предатели». «Это кровь Россарта» — ответил я. — Джейме подался вперед, — Я в полной мере насладился тем ужасом, что промелькнул в глазах владыки Семи Королевств, когда тот бросился к трону, надеясь, что груда железа защитит его. Тогда, мне было дела до последствий, до обетов, — «и до Серсеи тоже». Все, чего я желал — перерезать глотку мерзкой вонючей свинье, по недоразумению звавшейся королем.  — В Королевской Гвардии еще остались места, — сказал Станнис. На мгновение у Джейме возникла безумная мысль, что король предложит ему одно из них, но Баратеон обращался не к нему. — Помните о словах этого человека, лорд Ричард. Что же до вас, сир Джейме — вы обязались защищать короля. Вы не первый королевский гвардеец позволивший, монарху умереть раньше положенного срока. Более того, вы даже не станете первым цареубийцей, носившим белый плащ. — Баратеон сказал это так, будто речь шла об обычной краже — Еще полторы сотни лет назад Джайлс Белгрейв отравил законного короля. Или, по меньшей мере, участвовал в заговоре, закончившемся его смертью.       Джейме помнил это имя. Прибыв в Королевскую Гавань, удрученный рыцарь проводил часы в башне Белого Меча. Белая Книга содержала в себе жизнеописания всех гвардейцев, когда-либо служивших короне. Отдельные выписки из нее разошлись по всему Вестеросу, прославляя доблестных защитников короля, однако в книге нашлось место не только героям. Кристан Коль, нарушил волю своего короля и развязал Танец Драконов. Лукамор Стронг, вопреки клятвам, женился трижды, за что Старый Король оскопил его и отправил на Стену. Терренс Тойн, служивший Эйгону Недостойному, был четвертован за связи с одной из любовниц короля. Оуэн Буш и Маладон Мур, присягнувшие Мейгору Жестокому, запытали до смерти наследного принца Визериса. Мервин Флауэрс и Амори Пик присягали королю, но служили своему родичу и деснице — честолюбивому Анвину Пику. Флауэрс, вдобавок убил собственного лорда-командующего. Что же до Джайлса Белгрейва, прозванного Серым Плащом, то он был рыцарем гвардии Эйгона Второго. Изувеченный претендент на Железный Трон, скормивший родную сестру дракону, был отравлен своими сторонниками, после того как к столице подошла армия, присягнувшая Рейнире. Суровый северный лорд простил одного, казнил двоих, включая Белгрейва, а остальных отправил в Ночной Дозор.  — По крайней мере еще никто из моих предшественников не нарушал своих обетов столь эффектно, — ухмыльнулся Джейме. Ему не терпелось покончить с этим фарсом. Плаха ли, Стена ли  — для него, разницы особой нет.  — Как будто это повод для гордости, — фыркнул Станнис.  — Вы стоите здесь благодаря мне. Любой, кто впредь будет занимать Железный Трон должен кланяться мне, презренному Цареубийце. Без меня, вы, мальчишка Визерис или же Рейгар правили бы пепелищем. Кроме того я, — Ланнистер коротко хохотнул, — полагаю, что оказал двойную услугу — расчистил вам троим дорогу, убив короля.  — Рейгар был бы вам особенно благодарен, — процедил Дондаррион. — Его семья оставалась на вашем попечении.  — Я убиваю королей, а не принцев, — парировал Ланнистер. — Излишне приписывать мне то, чего я не совершал, сир.       Он сказал это спокойно, но ему стоило больших усилиий сдержать себя. Кронпринц доверил ему свою семью и они были единственными, кого ему было жаль. Единственными, в чьей смерти он мог бы винить себя. И Эйриса, удерживавшего семью сына в качестве заложников.  — Тем не менее, приказ исходил от вашего отца, — заметил Станнис. — Вам известны причины, по которым Тайвин отдал такой приказ?       Этот вопрос застал Джейме врасплох. Действия отца казались тогда абсоллютно разумными — для человека, в свое время вырезавшего два мятежных дома, конечно же. Дом Таргариенов обесчестил себя, а за Баратеонами стояли Аррен и Талли, с которым Тайвин делится властью не собирался.  — Нет, — только такой ответ он и мог дать. Отец ничего ему не говорил, впрочем, он и не спрашивал тогда.  — Твои обеты ты принял добровольно, обязавшись служить королю и выполнять его приказы, — сказал Станнис. — Надев белый плащ, ты связал свою судьбу с Эйрисом Таргариеном. Не спорю, ты поступил благородно, убив Россарта и сорвав планы короля. Но и короля убил ты. Хороший поступок не может смыть дурного, как и дурной не может замарать хороший. Потому, сир Джейме Ланнистер, ты продолжишь свое служение короне на Стене.       Вот значит как. Другого он и не ожидал. Невеселая участь — окончить дни на куске льда, в окружении сторонников Таргариенов, сосланных туда его отцом. Не будет более разговоров с Тирионом, объятий Серсеи.  — Сир Бейлон, подайте сюда книгу, — обратился король к самому молодому из своих гвардейцев.       Он сразу узнал эту книгу. И почерк — крупные, широкие буквы — Герольд Хайтауэр управлялся с пером хуже, чем с мечом:       Сир Джейме из дома Ланнистеров. Первенец лорда Тайвина и леди Джоанны из Утеса Кастерли. Сражался против разбойников Королевского леса в качестве оруженосца лорда Самнера Крейкхолла. Посвящен в рыцари на пятнадцатом году сиром Эртуром Дейном из Королевской Гвардии за доблесть в бою. Призван в Королевскую Гвардию на пятнадцатом же году королем Эйрисом II Таргариеном.       Далее шел незнакомый Джейме почерк — неровные буквы сразу выдавали человека, вовсе непривычного к письму:       Убил пироманта Россарта, тем самым предотвратив сожжение Королевской Гавани. Убил короля Эйриса, которого поклялся защищать, за что был прозван Цареубийцей.  — Вы знали? — спросил Джейме, в этот раз вслух.  — Разумеется, — ответил Станнис. — Лорд Редфорт, расследовавший смерть Элии Мартелл, опрашивал выживших слуг. Он узнал, что королевский пиромант был убит прежде самого короля. О запасах дикого огня мы узнали от пленных людей твоего отца, в особенности мейстера Пицеля. Единственным, о чем никто не мог рассказать, так это о последних мгновениях жизни Безумного Короля.       Неудивительно. Кто бы поверил одним словам клятвопреступника? Джейме никому не рассказывал об этом — ни западным лордам, вломившимся в тронный зал, пока Эйрис остывал в луже крови и собственных нечистот, ни отцу, заявившему, что «он поступил как истинный Ланнистер», ни Тириону, ни даже Серсее.  — Полагаю, данная запись вас устроит, сир, — прохрипел рыцарь с оспинами на лице.  — Есть ли что-то, что следует добавить? — спросил Дондаррион. Только лорд-командующий мог делать записи в Белой Книге.  — Пожалуй, — сказал Джейме. — Было еще двое пиромантов: Гаригус и Белиус, подручные Россарта. Их я также убил, уже после падения Гавани.       Хорошо, что он сделал это после того, как всадил меч в спину Таргариену. В противном случае, целую страницу пришлось бы вырезать, переписать и вшить заново, как это делали со страницами, посвященными Кристану Колю и некоторым другим.  — Участвовал в нападении на Сигард, — не самое благородное из его деяний, но Джейме не видел причин скрывать и это. — Командовал гарнизоном Золотого Зуба.  — Отправлен нести службу на Стене за убийство Безумного Короля, — закончил за него Дондаррион.       Джейме посмотрел на раскрытую перед ним книгу. Не так много, если не вспоминать, что служил он Эйрису не более двух лет. Самый молодой королевский гвардеец в истории… и самый молодой белый плащ, отправленный на Стену.  — Тебя запомнят как Цареубийцу. И как спасителя Королевской Гавани, — сказал король. — Я ожидаю от тебя верной службы.       «Более верной, чем твоя предыдущая» — с горечью подумал Джейме.  — Благодарю за милость, ваше величество, — сказал он. — И счастливой свадьбы.       Баратеон нахмурился при этих словах. Возможно, организовать свадьбу куда сложней чем сослать клятвопреступника в Дозор. В любом случае, ему, Джейме Ланнистеру, уже не дано об этом узнать.

***

      В Семи Королевствах, каждая девушка втайне, реже — явно, мечтает стать принцессой. Ну или королевой, если король молод или вдов. Дочери и сестры лордов надеются, что корона пожелает укрепить свое положение браком. Дочери купцов по обе стороны Узкого Моря надеются прельстить престол золотом своих отцов. Тем, чьи отцы, братья и прочие родичи не могли похватстаться влиянием, драконами в сундуках и мечами в поле, оставалось рассчитывать на собственное очарование, удачу и, — со слов некоторых, — ворожбу. Семь королевств однажды было в Вестеросе, семь королей и семь королев подле них, пусть в Дорне они и звались по-своему — принцем и принцессой. Потом пришли драконьи владыки и сплавили шесть королевств в одно. Затем и седьмое покорилось Таргариенам, не через пламя драконов и пролитую кровь потомков Ройна и Валирии, чья вражда пережила Рок, но через пламя любви и общую кровь их детей. Так по крайней мере утверждали певцы, септоны и некоторые мейстеры.       Сложно стать королевой в королевстве, где сын короля обречен женится на сестре. Или на ворожее из Вольных Городов. Или на дочери грандлорда. Инис Айронвуд не имела отношения к Таргариенам, а девиз «королевская кровь» был лишь напоминанием о славном прошлом. Тем не менее, из всех женщин Семи Королевств, именно ей суждено было стать супругой короля. В песнях и сказаниях короли Штормового Предела представали грубыми и шумными, но в то же время сильными и свирепыми воинами — противиники, достойные древних правителей Красных Гор. Земли от Слейна до Оловянной хранят следы сражений Айронвудов и Дюранндонов. В одних верх одерживали дорнийцы, в других — хитростью и числом, конечно же, — потомки Дюррана-богоборца.       Она была девочкой, когда будущая принцесса Элия проезжала по Каменному Пути, со свитой из рыцарей, фрейлин, музыкантов и пажей — так же, как в свое время по этому пути прошла когда-то Мирия Мартелл. Сестра принца Дорна была добра и любезна, расположив к себе даже ее отца, не питавшего любви к собственным сюзеренам. Тогда она завидовала молодой принцессе, которая станет женой будущего короля и матерью его детей. Завидовала, — и втайне мечтала, что, когда станет старше, сможет отправиться ко двору будущей королевы. Воистину, боги смеются над желаниями смертных.       Первыми вернулись придворные — Эйрис разогнал их, сказав, «что не потерпит при себе дорнийского отродья». Лишь принц Ливен, дядя невесты, смог остаться при ней, да и то лишь в качестве королевского гвардейца. Молодожены сбежали на Драконий Камень, вернувшись лишь после того, как у Элии родилась дочь, а затем и сын. А затем — Харренхолл. В Дорне жалели несчастную принцессу, оставленную неверным мужем… до того, как узнали о событиях в Королевской Гавани. Тогда мужчины и женщины, вне зависимости от сословия, рвали на себе одежды, проклиная жестокость богов и людей. Фаулеры и отец заняли перевалы, в Дорн вернулось войско, посланное к Трезубцу. Все ждали большой войны, ждали, что принц Ливен или его племянник, принц Оберин, поведет армии Дорна на Утес Кастерли. Рыцари спорили о том, кто первый сразит Гору и принесет в Солнечное Копье голову Тайвина, дамы вышивали платки с гербами любимых, готовясь молить Семерых об успешном походе. Но этого не случилось. Ланнистер сгинул в Речных Землях вместе со своим псом, а Лорху снесли голову в Королевской Гавани — по крайней мере этого забрал дорниец. Вместо войны в Дорн прибыл северянин-водяной, предложивший лорду Андерсу стать отцом королевы Семи Королевств.       Королевская Гавань оказалась самым большим скоплением дерева, камня, снега и грязи, которое она когда-либо видела, — она поняла это еще до того, как они достигли столицы. Крыши, стены, дома, улицы и переулки — с высоты холма все сливалось в единую массу, из которой островками выступала громада септы Бейлора, стены и башни Красного Замка и зияющий чернотой провал Драконьего Логова. С серого неба хлопьями сыпался снег, но она все равно откинула меховой капюшон, стремясь рассмотреть как можно больше.  — Прикройте голову, миледи. Сомневаюсь, что его величеству придется по вкусу безухая невеста, — сказала Ларра Блэкмонт, одна из ее компаньонок.  — Скоро ты будешь называть Инис «ваше величество», — отозвалась Мирия, старшая дочь лорда Требора Джордейна.  — Скоро, но пока что она не королева, верно миледи? — с усмешкой ответила Блэкмонт. Джейн Кворгил и Одри Вейт ехали впереди, переговариваясь о чем-то своем. Четыре фрейлины с отцами, братьями и дядьями сопровождали ее и отца в Королевскую Гавань.       Красный Замок был огромен. Это завораживало, но и пугало одновременно. Когда-то здесь правлили драконьи владыки, жестокие, безумные и благословенные. Где-то в этих комнатах нашла свой конец дорнийская принцесса, ставшая королевой. Еще раньше, другая принцесса нашла свой конец на железных пиках, окружавших Твердыню Мейгора. Суровым было это место, и суровым оказался ее будущий супруг. Они были ровесниками, хотя рост, напряженное лицо и впалые щеки делали его на десяток лет старше. Плотно сжатые губы, казалось, были созданы только для приказов и команд, но не для улыбок — чего там говорить о поцелуях. Их редкие беседы никогда выходили за рамки формальных приветствий. В попытках разговорить своего будущего мужа она неизбежно терпела неудачу и ей начало казаться, что и после свадьбы мало что изменится. Вот и оставалось ей, будущей королеве, коротать последние часы перед свадьбой в коридорах и залах бывшей твердыни драконьих королей.  — Это место такое большое, правда?       Навстречу ей шел черноволосый мальчик, семи или шести лет от роду. Он казался маленьким, для этого громадного замка. Она согласно тряхнула головой.  — Роберт рассказывал мне, как он ездил сюда со Станнисом. Тогда они видели драконов и короля на Железном Троне, представляешь! Или нет, — его лицо помрачнело, — это был Станнис. Наверное.  — Ты — Ренли, брат короля! — догадалась Инис.       Тот гордо — насколько это мог сделать мальчишка — выпятил грудь и произнес:  — Я — лорд Штормового Предела!  — Прошу прощения, милорд, — ответила она, улыбнувшись. — Вы не видели вашего брата?  — Нет. И вообще, зачем тебе искать его? Станнис скучный, — сказал мальчик. — Страшно, ужасно скучный. И постоянно говорит всем что и как делать.       А теперь он жалуется ей. Жалуется ей, будущей королеве, на короля!  — Как ты думаешь, кто я?       Он нахмурился, отчего стал слегка похож на брата, — я думал, что дорнийская леди уже приехала, а ее нигде нет.       Это становилось смешным.  — Я — дорнийская леди. И я стану женой твоего брата-короля.  — Ты не похожа на дорнийку, — сказал Ренли, недоверчиво. — На картинках в моих книжках все дорнийцы темные, и волосы у них темные.  — Это соленые и песчаные дорнийцы темные. Мы — каменные дорнийцы, потомки андалов, как и вы, — объяснила Инис.  — А, — он понимающе кивнул. — Хочешь булочку?       Он достал сдобную булочку и, разломив напополам, отдал половинку ей. Будущая королева приняла этот скромный дар. Булка оказалась теплой, с изюмом и корицей.  — Удивительно, как просто их здесь достать, — пробормотал юный лорд. Ренли отрывал от своей половинки кусочки поменьше и медленно прожевывал каждый.  — Разве у вас их не пекут? — удивленно спросила Инис.  — Пекли раньше — ответил Ренли, отправив в рот последний кусочек. — Когда мука была, и изюм. Потом Станнис приказал повесить на кухне замок и поставил стражника.  — Ты был в Штормовом Пределе? — спросила Инис. Она слышала об осаде, но не знала, что и брат короля был там.       Мальчик кивнул, без прежнего задора. - Поверить не могу, что здесь столько еды, - повторил он. - Леди Инис! - ее окликнул слуга с зеленой черепахой на груди, один из людей лорда-десницы. - Пришло время.       Внутри, Великая Септа Бейлора казалась еще больше. Статуи Семерых сверкали в тусклом зимнем свете, пробивавшемся через витражи. Несмотря на жаровни, в храме было холодно. Верховный Септон, невысокий толстяк в богато украшенной короне, ждал их между статуями Отца и Матери. Она шла к алтарю в шелках и кружеве, накинув девичий плащ из желтого бархата, расшитый девятью черными полосами — пять шли сверху вниз, четыре пересекали их, образуя решетку. Дома они шутили, что, в случае чего, этот плащ можно будет использовать как знамя.       Слова семи обетов и свадебный гимн уходили под купол облачками пара, смешиваясь с дымом от жаровен и благовоний. Отец бережно снял с нее плащ, король принял свой от десницы. Плащ оказался под стать ее супругу — твердая грубая ткань, не шелк, не бархат, а сукно, тяжелое, черное, с вышитыми на нем золотыми оленями. Бронзовая застежка щелкнула у нее под подбородком, она почуствовала резкий запах соли.  — Этим поцелуем я клянусь любить тебя вечно! — даже эти священные слова он сказал так, будто отдавал приказ — самому себе в этот раз. Она ответила тем же и они поцеловались. В тот же момент септон возвестил что отныне и вовек Станнис из дома Баратеонов и Инис из дома Айронвудов — одна плоть, одно сердце и одна душа. Странно, но ничего подобного она не почувствовала.       Над Железным Троном коронованный олень Баратеонов соседствовал с железной решеткой Айронвудов. Когда-то под этими знаменами сходились в бою армии, но вот теперь празднуют свадьбу. Тронный зал сиял огнями, музыканты уже собрались на галерее, а герольды выкрикивали имена знатных гостей, многие из которых в свое время сражались друг с другом на Трезубце. Всего их было не так много — зимой, когда дороги занесены снегом, далеко не все могут прибыть на королевскую свадьбу, тем более организованную столь спешно.       Королевские гвардейцы проводили их до Железного Трона, в сени которого был устроен помост. Музыканты начали с «Последнего великана» — песни о том, как древний штормовой король сразил короля великанов, после чего последние бежали на север. Затем затянули "Весенние Цветы" - гимн, просящий Семерых принести на пашни и луга тепло и свет весны. Сменялись песни, сменялись блюда. Станнис Баратеон ел, отрезая каждый кусочек - будь то пирог или паштет, аккуратно прожевывая его. Инис заметила, что его брат ел схожим образом. Кубок короля оставался нетронутым в то время как она сама позволила себе выпить. Немного - ей нужно было сохранять ясную голову.       Ее провожание вышло столь же быстрым, сколь и сама церемония. Песни становились все задорней, гости шумели все громче. Она не знала, кто первым произнес "в постель", но лорды, рыцари и музыканты в один голос подхватили крик. Король тащил ее наверх, увлекая прочь от гостей, в пьяном угаре срывавших с них одежду. Наконец они оказались в опочивальне. Где-то внизу шумели люди, за окном сыпался снег. Некоторое время они смотрели друг на друга, полуодетые. Она не видела страсти в его глазах, одну лишь решимость.  — Пора? — спросила она. — Его щеки слегка покраснели и он кивнул.  — Пора исполнять наш долг, — проследовал ответ.