Свора

"Нечестивый бежит, когда за ним никто не гонится". Притч 28:1:

      До начала эфира оставались считанные минуты. Имелись все шансы выбиться из графика. Тогда генеральный директор теряющего рейтинги канала задастся вопросом о целесообразности всех нынешних передач. Особенно тех, что интенсивно восхваляли прошлую власть. Мало кто мог представить, что когда-нибудь в Республике возникнут понятия прошлая и нынешняя власть. Это из ряда вон выходящее событие пошатнуло не только чиновные кресла и министерский апломб, но и всколыхнуло пропагандистский мир. Кому теперь нужны бумагомаратели-подхалимы или дилетанты-лизоблюды? Создатели абсурдных фейков, откровенные льстецы, лишенные всякой морали морализаторы, оргазмирующие при виде депутата маргиналы и публичные враги любой критики, склонные к самопрезентации – весь этот мусор следует утилизировать, чтобы освободить дорогу такому же, но поновее.       Вот она, долгожданная перезагрузка!       Ответственные за освещение мальчики в страхе столпились возле аппаратуры, нервно дергаясь от каждого пронзительного взгляда продюсера. Он последний раз постучал пальцами по часам и сильнее нахмурился. Приглашенные гости уже давно были рассажены полукругом в удобных кожаных креслах темно-красного цвета. Как и было заведено, их ровно двенадцать человек. По шесть с каждой стороны. Первая группа всегда выступала против чего-нибудь, вне зависимости от события, человека или настоящего мнения. Второй лагерь, соответственно, поддерживал все инициативы, восхваляя их как в последний раз. Возглавляли первую шестерку два депутата; один военный эксперт должен присутствовать в обоих партиях; остальная троица делила между собой роли незаинтересованного политолога, отчаянного скандалиста, совершающего нападки на всех подряд, и экономического деятеля среднего звена, оперирующего скучными терминами.       Они все торжественно принарядились по такому случаю. Забавное наблюдение: чем темнее был костюм, тем больше оффшорных счетов числилось за душой независимого эксперта. Все просто: цель этой передачи – всколыхнуть массы, заставить их внимать каждому глупому постулату, что исходит из экрана. Люди, знающие Конституцию, там совершенно не нужны. Они ведь не делают рейтинги, сливая энергичную беседу до уровня скучной полемики о законности. По этой причине сюжет программы оговаривали заранее. Все продумывалось до мелочей: кто начнет дискуссию, кто закончит, кто станет неистово швыряться стульями и призывать всех присутствующих сейчас же упасть на колени и молиться либеральному (можно заменить любым термином) Богу. Иногда ситуация выходила из-под контроля сценаристов: очередной гость, предвидя закат собственной карьеры, внезапно разражался громкими проклятиями на политический репрессивный режим и всю напрочь сгнившую верхушку.       От таких избавлялись моментально – устраивали травлю во всех социальных сетях, высмеивали публично и выставляли напоказ все грехи прошлых лет. Нередко выяснялось, что такие бравые защитники простого люда вытянули из государственной казны больше средств, чем вся напрочь прогнившая верхушка. Тут же возбуждалось уголовное дело, дававшее зеленый свет любимому в народе громкому судебному процессу. Головокружительный смерч арестов затягивал в темную пучину всех без разбора. Разумеется, все освещалось профессиональными журналистами, затем строчившими разгромные статьи о личности мародера и взяточника. Если сказанное несчастным подхватывали иностранные СМИ, то в дополнение к основным обвинениям шла одна из самых страшных уголовных статей Республики – государственная измена.       Тогда в игру вступал Верховный Трибунал. На основании предоставленных доказательств судьи выносили вердикт за несколько дней. Приговор варьировался от пожизненного заключения до внезапной смерти на подъезде к тюрьме. Последнее, конечно же, официально оформлялось как первое. А президент Маунтан, с годами становившийся чувствительным ко всякого рода критике, лишь пожимал плечами и заявлял, что люди всегда видят один негатив, положив на весы, но он переживает за всех горожан, словно каждый из них – его единственный сын. Со временем все поняли правила игры на выживание. Отчаянных смельчаков становилось все меньше. Дешевле не нарушать закон, даже если тот не отвечает общечеловеческим нормам и принципам морали. *       Таким образом держава монополизировала сопротивление, превратила в личный актив, чтобы заполучить рычаги к обвалу рынка пустых надежд и обесцениванию самого понятия надежды. Безусловно, все это откровенное бесчинство проводилось под эгидой нерушимой демократии. Впоследствии она стала таким же товаром, как и общественное мнение – работает исключительно в нужных и надежных направлениях. И всех устраивал такой расклад событий. Оторванных от реальности с каждым годом становилось все меньше, а имена их предшественников благополучно хоронили вместе с ними. Нечего было и мечтать об адекватной, критической оценке нового законопроекта или интеллектуальных баталиях на почве нового обращения террористов Юго-Востока. Подобная привилегия доставалась новостным каналам, чьи акции находились в надежных руках. А прочие вещатели могут довольствоваться клоунадой местных чиновников-неудачников, отправленных на заклание во имя забавы.       Следовало отдать должное их методам. Недосягаемый сгусток всевластия, окрещенный весьма абстрактным понятием "вышестоящие", разработал действующую стратегию по снижению градуса диссидентства. Если раньше, в особо крайних случаях, применяли тактику тотального уничтожения или бессрочного заточения, то сейчас прибегают к помощи увеселительной пропаганды. Начинают потешаться, нарочно умалять заслуги перед обществом, стравливают с опасными элементами, у которых в медицинской карте стоит диагноз "патриотизм головного мозга", доводят до истерики, изнеможения и животного страха, а потом любезно предлагают возродиться из пепла всеобщей ненависти и присоединиться к коллегам по цеху массового идолопоклонства. Несогласным тоже дают выбор, только на втором уровне переговоров: спокойно провести остаток жизни в организации под названием Свора, где можно беспрепятственно спиваться, обдалбываться до посинения, ни в чем себе не отказывая; либо присоединиться к веселому кружку полоумных и провести остаток дней в здании с белыми стенами, пропахшими формалином, с правом устраивать там восстания по вторникам, а литературные терапии – по выходным. Но без бонусов в виде алкоголя.       Хотя это вопрос цены.       Вот так система перерабатывала этих отреченных и классовых изгоев в утонченных и пафосных героев. Только сражались они преимущественно с наркотическими дурманами, некультурными официантами и негативными отзывами под своими эпатажными фотографиями в журналах. Кто был поумнее, выбирал гольф, коллекционирование живописи или азартные игры. Желательно, подальше от Столицы. Она итак переполнилась от обилия псевдоэстетов в дорогих костюмчиках и завсегдатаев светских мероприятий, на которых те появляются в обнимку с безвкусно одетыми женами. Половина этих богемных деятелей, самопровозглашенной элиты, появились сегодня на центральном канале с намерением посетовать на сложную Республиканскую жизнь. Поговорить о том, как она груба и жестока. И что все чувствуют себя в опасности перед лицом надвигающихся перемен. Икра подорожает.       А ложь, как основная валюта, обесценится.       Наконец, в эфир пустили заставку. На миллионах экранов страны замелькали белые надписи под аккомпанемент низкого тембра мужского голоса. В лучших традициях саспенса он сообщал всем зрителям общеизвестные факты, постепенно перерастающие в риторические вопросы. Красный фон резко сменился черным, на котором медленно проявилась многообещающая, но мало кем используемая фраза: "источником власти в Республике является ее народ". Ее сменило название передачи, емкое и легко запоминающиеся – "Создатель Королей". По бокам от массивных белых букв возникли очертания карикатурных каменных башен с кусками решетчатых ворот. Без труда можно было заметить, что одна из башен была покрыта легкими трещинами. Впрочем, эмблема канала Гейт часто проверялась соответствующими службами цензуры, не обнаружившими и намека на экстремизм или неуважение к власти. *       Республика находится на пороге драматических изменений. Насколько опасно ее положение в условиях мирового политического кризиса? Выстоит ли страна под новым руководством? Об этом в политическом ток-шоу "Создатель Королей". Прогнозы и предупреждения. Опасения и предположения. Вместе с Сандрой Эмис.       – Добрый вечер! – через стилизованные под логотип ворота, освещенные тремя софитами, в зал неспешно вошла миниатюрная женщина с блокнотом в руках. – Передача "Создатель Королей" на канале Гейт. Как всегда, в первый четверг каждого месяца мы с вами. И, надеюсь, вы с нами, – строгая юбка-карандаш, спускавшаяся ниже колен, старалась одновременно подчеркнуть бедра и не превратить всю передачу в фотосессию. Красная блузка с длинными рукавами представляла собой выгодный контраст на фоне белой студии и дополняла образ сугубого профессионализма. – Отношения между Альянсом Западных стран и Восточным блоком вновь переживают кризис доверия и дипломатии. Вчера представитель Европейского Союза на всемирном экономическом форуме выступил с обвинениями в адрес Российской Федерации и назвал ее основной причиной демократической и экономической стагнации, а также главным экспортером ядерного оружия в мире. В свою очередь, президент Республики Беларусь назвал подобные обвинения очередной провокацией и попыткой эскалации конфликта идеологий. Через несколько часов представитель Китайской Народной Республики, образовавшей и возглавившей Содружество Независимых Азиатских Народов, призвал стороны к урегулированию возникшего недоразумения, ставящего под угрозу мировую стабильность и процветание. Республика от комментариев воздерживается. Скорее всего, страна будет придерживаться нейтральной позиции.       – Как и всегда, – воспользовавшись паузой, один из гостей позволил себе высказаться раньше и сопроводить реплику неприятным смешком. Ведущая попыталась скрыть раздражение за очень строгой, но вежливой улыбкой.       – К чему приведет новое столкновение цивилизаций и чем это грозит мировой экономике? Как будут действовать политики в условиях нарастающего напряжения? Есть ли возможность прийти к компромиссу или сгладить конфликт на ранних этапах? Эти и другие не менее важные вопросы мы обсудим в сегодняшнем эфире. А пока мой коллега запускает голосование на официальном сайте нашего канала, я хочу представить участников будущей дискуссии. Надеюсь, они ответят на все поставленные телезрителями вопросы и выразят собственное мнение.       Она быстро представила гостей, кратко описала их сомнительные достижения и пару раз упомянула регалии. Заранее подготовленная и проплаченная публика подыгрывала ярыми аплодисментами. Мало кого интересовали политические игрища сильных мира сего. Но пока это самая безопасная тема для разговора. Каждый гражданин, пусть и максимально далекий от политики, знал, что страна осталась без легитимной власти. Президент самоустранился. Казалось бы, можно спекулировать этой сенсацией во всех вечерних прайм-таймах. Однако Администрация Мастерса намекнула на воздержание от резких комментариев. Никто уже не скрывал, что власть сменилась. Но признать это официально – значит автоматически поставить Республику под удар более сильных соседей, которые и так поглощены дрязгами за мировое господство.       – Перед тем как начать обсуждение, я хочу предупредить наших экспертов и зрителей о том, что через полчаса в нашей студии появится очень важный гость. Мы не будем раскрывать личность этого человека, но гарантируем, что он немного разбавит атмосферу своим обаянием и юмором.       На внешне невозмутимом лице Сандры появилось некое подобие улыбки. Искренней. Откинув курчавую прядь подальше от глаз, женщина разложила вырванные с блокнота листки прямо на специальной трибуне для ведущего. Ближайшие несколько часов ей предстояло выслушивать до омерзения скучный и бессмысленный треп с претензией на личное мнение. Поэтому, когда в наушниках прорезался голос продюсера, сообщившего имя неожиданного гостя, она с видимым удовольствием перечеркнула несколько абсурдных тем на случай, если нынешняя зайдет в тупик или исчерпает себя. Тем не менее, Эмис все равно должна будет разнимать крикливых экспертов и периодически осаживать зарвавшихся депутатов.       Это навевало тоску.       Она ведь прекрасно помнила благоприятные для журналистики времена. До фундаментальных национальных, культурных и религиозных конфликтов на земном шаре, до возникновения этого нелепого деления на чужих и своих во всех сферах человеческой жизни, до поражения принципа демократии и зарождения ее тоталитарного аналога, до кризиса человечности и бесчеловечного истребления интеллигенции (превратившейся из аристократии в олигархию для удовлетворения кровавых потребностей низших слоев населения). Сандра помнила благородную Республику, не обремененную настолько параноидальным правителем. В начале своей бесконечной каденции Маунтан благосклонно относился к критике и даже позволял некоторым каналам баловаться с пародиями на него самого. Он лично одобрил довольно интригующий проект вечернего шоу, отличительной чертой которого было приглашение сведущих политологов и бесспорных интеллектуалов. Тогда целая передача могла быть посвящена новой книге Господина Никто – точнее, всем известного талантливого писателя, некогда обладавшего личностью и именем – с ним же в качестве гостя.       Но потом что-то произошло.       – Давайте в этот раз начнем с левой стороны, – повернувшись к настроившимся на борьбу гостям, Эмис сосредоточила взгляд на негласном предводителе лагеря согласных. – Вопрос такой: надо ли Республике, в нынешних условиях, отказаться от нейтралитета и наконец-то принять одну из сторон, не буду говорить конфликта, а скорее спора. Или лучше придерживаться выработанной годами политики и не экспериментировать?       Нужно быть осторожнее с формулировками. Обсуждать новую власть пока слишком рано. Никто точно не знал, как она к этому отнесется. Мастерс на протяжении всей карьеры гасил в зародыше любое проявление независимости СМИ. Но вот как он поведет себя уже в качестве лидера страны, у которого есть шанс дискредитировать Кассиуса при помощи телеканалов? Правила менялись в любом случае. Если сегодняшний эфир пройдет гладко, то они смогли приспособиться и пройти тест.       – Смотри на меня и внимай каждому слову, Гудвин. Желательно при этом не открывать рот. Мне не хочется слышать твой голос, – с откровенным презрением глядя на слушателя через зеркало за кулисами, Волкер поправлял собственный галстук. – Я всю жизнь потакал прихотям Виктории и считаю, что ты – одна из них. Раз уж мы с тобой повязаны, то давай сразу проясним одну вещь: работаешь ты на нее, но подчиняешься мне. Лишних вопросов не задаешь. Умом не блещешь и сразу избавляешь меня от своих остроумных замечаний. Так мы сможем найти общий язык, – их попросили немного подождать – публику следует разогреть перед выступлением пропавшего со всех газетных полос Кардинала. – Сначала буду говорить я. Напомню им о местных выборах, до которых, по-моему, никому нет дела. Потом я представлю тебя и будем идти по сценарию.       – Их могут отменить? – поинтересовался Себастьян, облокотившийся на золотую раму зеркала. – Мастерс пойдет на такой шаг?       – О чем ты, мальчик? Мы же демократическое государство, у нас всегда своевременные, честные и прозрачные выборы. К тому же, Мастерс уже выставил своего кандидата. И перспективы у нас не особенно радужные. Тебе бы лучше не высовываться и вещать из подполья. Однако, пока мы воспользуемся предоставленной возможностью заявить о себе и выиграем немного времени. Я, конечно, против дилетантов в политике, но даже мой скептицизм не упустит шанса посмеяться над Дуайтом.       – Ты ведь тоже когда-то был дилетантом, – валютчик стоял со скрещенными на груди руками, а подогнутая нога была слегка заведена назад, едва касаясь пола небольшим каблуком. Стилисты клуба неплохо над ним поработали: пригладили непослушные волосы, избавили от алкогольных синяков под глазами, сбрили неуместную бородку и подобрали элегантный черный костюм без претензии на официальность.       – Разумеется, только тогда доллар еще не стал национальной валютой, а ты наверняка бегал по черным рынкам и менял купоны. Если вообще работал, – подмигнув навязанному собеседнику, Арман тут же повернулся к подошедшей девушке с петличным микрофоном в руках. Ее умелые пальцы без труда прикрепили устройство к одежде и непозволительно долго задержались на оголенных участках кожи. Впрочем, за нарушение личного пространства она получила холодную улыбку и поспешно ретировалась. – Видишь, Гудвин, в политике есть свои преимущества, – еще раз поправив бордовый галстук, Регент эффектно продефилировал в направлении подиума. – Не буду повторять трижды: стой здесь и жди, пока тебя позовут.       Не дожидаясь ответа от новоявленного сторонника, Волкер буквально ворвался в объектив всех камер, под бурные овации восхищенной публики. Как же иногда приятно созерцать изумление на разжиревших лицах псевдоэкспертов и дешевых бунтарей. Выкормыши системы, которую он сам же и построил. Облизнувшись, мужчина поклонился почтенным зрителям и подошел ближе к трибуне. Блистательная ведущая, явно воодушевленная сменой сюжетной канвы, перечислила все заслуженные регалии покорного слуги народа. Странно, что для поднятия рейтингов они не вынесли инкрустированную бриллиантами корону и не водрузили на голову наследника нации.       – Здравствуйте, господин Волкер. Приятно видеть Вас после такого длительного отсутствия. Мы рады, что Вы появились на нашей передаче.       – Благодарю за теплый прием, – расточая неотразимые улыбки в каждый квадратный сантиметр полукруглого зала, Мануэль купался в лучах славы. Как же он скучал по народной любви. – Как-то я решил посчитать количество раз, когда мне приходило приглашение на эфир. И количество раз, когда я ими пренебрег.       – Тогда можно поблагодарить Вашу проснувшуюся совесть за сегодняшнюю интересную беседу, – раздавшийся людской смех можно было приравнять к ненаписанной симфонии гениального затворника-виртуоза. Где-то в подсознании у Армана затряслись руки. – По крайней мере, будем надеяться, что она таковой окажется. Итак, до Вашего появления мы обсуждали одну спорную тему – роль Республики на международной арене. Вам она должна быть близка.       – Я слышал обрывки фраз, пока находился за кулисами. Кажется, вон тот господин в сереньком пиджачке утверждал, что стране пора выйти из, как Вы там сказали, изоляционистского вакуума. Несомненно, красивые обороты речи. Но бесполезные, когда речь заходит о реальности. А мы с вами уже привыкли к ее суровым условиям. Вообще, как мне кажется, подобный вопрос лучше адресовать премьер-министру Мастерсу, или исполняющему обязанности президента Мастерсу или президенту Мастерсу. Простите, я запутался в формулировках. Может, диванные аналитики, оперирующие словами идиосинкразия и идеологема помогут мне? Или вы тут исполняете другие функции? – проигнорировав бессвязный поток возмущения, Кардинал хищно усмехнулся. Он их сожрет. – Менять внешнеполитический курс хотя бы раз в четверть века, безусловно, полезная для демократии практика, но как можно рассуждать об этом в условиях внутреннего кризиса? У нас же президентское кресло опустело. Но мы делаем вид, что все в порядке. Тем временем вся экономика постепенно скатывается на дно, разрыв между бедными и богатыми увеличивается, а уровень жизни падает. На Востоке возобновились активные боевые действия, страна пережила масштабную террористическую атаку, при и этом находясь на пороге новой гражданской войны и всевозможных кризисов. А мы ведем неспешную светскую беседу о геополитическом будущем Соединенных Штатов на фоне обострившегося ближневосточного конфликта. Отвратительно. От вас никакого толку.       – Осторожнее в выражениях, молодой человек. Не боитесь ответной реакции?       – От кого? От Вас или Вашей группки натренированных на лживое блеяние овец?       – Да как ты смеешь? – побагровевший мужчина, с трудом оторвавший массивную тушу от кресла, грозно запыхтел. – Ты уже ничего здесь не решаешь! Твое время прошло! Как и всей твоей шайки!       – Неужели настала эра Мастерса? – насмешливо полюбопытствовал Волкер, наслаждаясь игрой с жертвой. Сколько таких доморощенных наглецов он потопил? Не сосчитать. – И где же Дуайт? Как думаете, он появится в студии, если я разобью Вам голову об трибуну? – скандалист едва не подавился слюной, побледнев от страха и закашлявшись. – Что такое? Вы же постоянно ходите по всем каналам и обещаете справедливое возмездие для меня и моих сторонников. Я слышал, Вы как-то заикнулись о возбуждении уголовного дела по статье о государственной измене. Разве не так?       – Я… я не… я никогда…       – Да-да, Вы слоняетесь по разным эфирам и все обещаете лично заняться моей персоной. Я жду, когда Вы заявитесь в студию с куклой вуду и начнете чертить пентаграммы. Чего не сделаешь во имя того, чтобы остаться у кормила власти? Я не осуждаю. Голодать никому не хочется. Особенно Вам, – комментарий в сторону лишнего веса уважаемого чиновника не остался без внимания веселившейся публики. Стенд-ап комики получают меньше реакции на самую удачную шутку. – Я знаю, что Вы кормитесь за счет нелепой пропаганды в медийных пространствах, я ведь сам Вас брал на работу, руководствуясь перечнем весьма полезных качеств. Как для рупора. Но давайте Вы не будете использовать мои же наработки против меня самого, хорошо? Вы себя загоняете в неловкое положение, а меня только развлекаете. Лучше сядьте на место и помолчите.       – И все-таки, с учетом текущих обстоятельств, какую линию поведения Вы считаете оптимальной и менее вредоносной? – тактично игнорируя требования продюсера немедленно успокоить всех присутствующих, Сандра с интересом разглядывала непревзойденного оратора. Неужели кто-то способен осадить зарвавшихся гиен, отрывающих по кусочку от беспристрастных СМИ. – Если я правильно Вас поняла, то не стоит считать правительство Мастерса эффективным в решении…       – Я вообще не считаю правительство Мастерса легитимным, – широко улыбнувшись, Мануэль с присущем лишь ему одному циничным изяществом положил руку на сердце. – Я правительством это не могу назвать. Кто давал ему право выступать от имени действующего главы государства? Кто давал ему право выставлять нашу страну на посмешище перед всем мировым сообществом своими бреднями о маунтанизме? Концептуально новая система? Республиканская демократия, зиждущаяся на принципах доверия между гражданами и представителями власти? Воистину, не встречал такого концепта нигде больше. У многоуважаемого Мастерса точно нет образования – журналисты проверяли? Или где-нибудь диплом политолога-инновационника все же завалялся? – взрыв хохота сопутствовал удачной игре слов. – При этом он обвиняет мою администрацию и меня лично в пустом красноречии. Террористов с Востока обвиняет в том, что они террористы, а солнце – в том, что оно всходит каждый день и затмевает его демократию своими презренными лучиками. И как он еще не обвинил его в государственной измене? Оно ведь садится на Западе, – на этот раз не удержались даже тоскливые эксперты, внезапно подхватившие яростный смех из зрительного зала. – Правильно! Правильно! Смейтесь! Вы имеете на это право! Вы же живете в новом режиме! Он строится на принципах доверия! Это вам не загнивающий Запад! – перейдя на лихой крик, Волкер еще больше распалял толпу, изголодавшуюся по зрелищам. – Знаете, что? А к черту выборы! Предлагаю единогласно провозгласить Мастерса президентом! Почему нет? Мы ведь, по его словам, отличаемся от всех других народов. Давайте тоже подарим миру что-то новое. Например, политиков-шизофреников со спичрайтерами-дилетантами, которым плевать на благосостояние граждан. Им важен только рейтинг. И правильная постановка света, чтобы тот не падал на безвкусный галстук ядовитого цвета и руки, обагренные кровью нашего же народа.       На этот раз никто не смеялся. Воцарилась гнетущая тишина. Он добился своего. Нужный эффект был достигнут. Это стоило растрепанной от ярой жестикуляции прически и нездорового блеска в расширившихся зрачках.       – Прошу прощения, я вынуждена прервать программу из-за срочного сообщения, – выведенная из оцепенения Эмис срочно вернулась к образу профессиональной ведущей. В тот же момент на главном панельном экране, вмонтированном в основную стену, начали появляться картинки. – Наш корреспондент из Центрально-Восточного округа сообщает о громком аресте. Прямо сейчас с нами на связь выйдет Аманда Мерфи, освещающая события в прямом эфире, – наконец помехи исчезли, транслируя явно взволнованное лицо обозревательницы. – Здравствуй, Аманда. Скажи нам, где ты находишься и что сейчас происходит в Округе?       – Добрый вечер, Сандра. Я в данный момент стою возле здания Окружного суда, где только что был произведен арест судьи Верховного Трибунала Республики Фабиана Новака. Информацией относительно причины задержания мы не располагаем, однако наш источник сообщил, что сам арест осуществлялся при непосредственной поддержке прокуратуры и лично Генерального Прокурора. Сейчас вы можете увидеть взволнованную толпу людей и большое количество машин, которые явно принадлежат силовым структурам. Мы подозреваем, что…       Вцепившись пальцами в столешницу трибуны, Арман машинально принялся считать количество ударов собственного сердца. Как странно. Им сопутствовало тиканье наручных часов. Иногда эти бессмертные звуки – содержательнее людских разговоров. Ноги подкашивались, в горле застрял ком, отдающий кислотой. Впервые за долгое время он почувствовал усталость и опустошение. Лелея надежды взобраться на высочайший земной пьедестал, Волкер забыл, какую боль иногда причиняет падение. Он так долго превращал окна в зеркала, позволяя им всем взглянуть на себя, что забыл, каково это – видеть свою истинную сущность. Беззащитного, совершенно одинокого, сломленного хищника. Без стаи. Ибо ее систематически истребляли. Дуайт перешел красную черту, ознаменовавшую новый террор. Ублюдок покусился на святое – непревзойденного Новака, преданного соратника и прекрасного учителя.       – Пока что неизвестно, куда именно отвезут подозреваемого…, состоится ли суд… Будет ли прокурор выступать в качестве главного обвинителя и какую меру пресечения они изберут…       – Господин Волкер, как Вы прокомментируете столь громкий арест? – Эмис заметила состояние шокированного политика. Можно сказать, большинство сидящих не ожидало такого поворота. Фабиан Новак ведь способствовал становлению Кассиуса Маунтана, а в благодарность занимал пост Верховного судьи больше двадцати лет. Через него проходило множество громких дел. Не секрет, что у него много врагов, включая пожизненно осужденных за сепаратизм, терроризм и коррупцию в особо крупных размерах. – Вы считаете это политическим или все же служебным преследованием? Мы можем рассматривать это с точки зрения…       – Вот что я вам скажу, – перебил изменившийся в лице Кардинал. Тембр голоса значительно упал и превратился в угрожающее полурычание–полушепот. Отныне игра велась уже по совершенно другим правилам. – Только что Мастерс открыл ящик Пандоры. Начиная с этого момента, он – мой личный враг. Более того, он враг этого государства. Наш общий, – стараясь делать длинные промежутки между вдохом и выдохом, возбужденный мужчина все равно слегка припал к земле на манер готовящегося к прыжку охотника, при этом впиваясь взглядом в объектив центральной камеры. Возникало ощущение, будто он заглядывает в порочную душу каждого человека. Он все знает. Все видит. – Никогда за всю историю существования Республики ни один поганый политик не позволял себе расточать похвалу Президенту, превозносить его как Божьего помазанника, но параллельно задерживать его многолетних сторонников. Это не просто лицемерие, это саботаж. Устранение неугодных новому режиму. Думаете, он печется о состоятельности граждан? О мире на Востоке? Об имидже страны? Ему плевать. На всех вас. На всех нас, – расстроенные нервы не справлялись с поставленной задачей по стабилизации организма. Голова раскалывалась. Адская боль парализовала мышцы. Но шоу должно продолжаться. – Я не стану обращаться к Мастерсу, незаконно узурпировавшему власть с группировкой военных преступников. Я принципиально не веду переговоров с убийцами моего народа. Вместо этого я обращаюсь к каждому гражданину Республики. Здесь и за ее пределами. Не оставайтесь равнодушными и безразличными. Сейчас, на ваших глазах, они пытаются скормить вам какой-то идеологический бред. За ваши же деньги. За наши с вами. Они пытаются отобрать у вас свободу выбора, свободу слова и свободу мысли. Эти твари манипулировали вашим сознанием, скармливали дешевый патриотизм, отправляли на фронт с некачественным вооружением и подставляли под пули. – никто не посмел вмешиваться. Никто не произнес ни слова. – Давайте уже забудем о Маунтане. Он бесследно пропал. Мы даже не знаем, жив он или мертв. Впрочем, значения это не имеет. Он – пережиток истории. Но я – нет. Я остался в собственной стране, потому что верю, что у нас все еще есть шанс! Мы терпели двадцать лет. Ради чего? Кровавых политических репрессий? Рейдерского захватов бизнеса? Или мировой изоляции благодаря громким заявлением о прогнившей Западной системе? Согласен, мы не Запад. Мы – гордый народ Республики. Переживший две войны и две Революции. Так неужели мы допустим возвращение старой власти? Дореволюционной, прогнившей изнутри, разлагающейся и деградировавшей? – переведя дыхание, Мануэль на секунду опустил вниз безжизненно-серые глаза. Многим показалось, что он заплакал под давлением эмоций. В этот же миг его рейтинги взлетели до небес. И никому не пришло в голову, что человеку плохо. Боль расползалась по телу в странном хаотичном порядке. Следующей мишенью станет мозг, и он просто рухнет на грязный пол без сознания. На какие жертвы не пойдешь во имя Родины? – Нет. Это неприемлемо. Нельзя страдать так долго. Приходит время сказать: "хватит". Поэтому я призываю всех выходить на улицы и отстаивать свои права! Как гражданина и человека. Мы сделаем это вместе. Мы докажем им, что народовластие – не пустой звук, – ударив сжатым кулаком по трибуне, Регент заставил гостей вздрогнуть от неожиданности. – С этого дня я официально становлюсь в оппозицию к нынешней власти, а точнее – к узурпировавшим ее мошенникам и ворам. Я обещаю каждому гражданину Республики, что буду бороться за его права всеми возможными законными методами. А взамен вы пообещайте мне, что мы избавимся от лживого наркоторговца и его братии!       Не выдержав, Арман сорвался на неистовый крик. Темные пряди волос, некогда уложенные в симметричную композицию, растрепались и, слипшиеся от обилия пота, завитками упали прямо на преисполненное праведного гнева лицо. В тот краткий миг он ощутил небывалую легкость в области грудной клетки. Либо сердце давно остановилось, а мозг все еще функционировал, либо произошло нечто невероятное. Бесспорно, его речь навсегда закрепится в исторических анналах. Об этом свидетельствовало все: невольное восхищение среди слушателей, рукоплескания всех поднявшихся зрителей, попытки прервать прямой эфир, ужас в глазах операторов и презрение, смешанное с преклонением.       Не дожидаясь завершения программы, Волкер круто повернулся и поспешно скрылся от камер. Он только что публично бросил вызов одному из самых влиятельных министров, обладающим колоссальными ресурсами. Если это не самоубийство, то в таком случае солнце – не звезда. Этот яркий манифест во имя свободы вполне может стать последним в жизни своенравного деятеля. Но сейчас это неважно. Ему во что бы то ни стало нужно добраться до соседнего Округа. Бензина как раз хватит на то, чтобы устроить гонки по пресеченной местности.       – И что это, мать твою, было? Мы не об этом договаривались! – не замечая ничего вокруг, Арман вылетел на парковку и устремился к собственной машине. За ним по пятам следовал Гудвин, не переставая кричать и эмоционально жестикулировать.       – Отвали! – едва не вырвав переднюю дверь, Кардинал соизволил остановиться и взглянуть на запыхавшегося валютчика. Отвратительное зрелище. – Назад доберешься сам. Общественный транспорт никто не отменял. Будете поближе к народу, господин мэр.       Автомобильный двигатель взревел. Резко крутанув руль вправо, мужчина быстро высвободился из ловушки в виде скопления машин, после чего практически вжал акселератор в пол и рванул прочь. Шины заскрипели, оставив на асфальте четкие полосы.       – Козел, – выплюнул Себастьян, наблюдая за водительскими пируэтами. Разумеется, выхлопной газ загрязнил все вокруг, включая его костюм.       Однако личный комфорт заносчивого контрабандиста не представлял интереса для сошедшего с ума Регента. Он выжимал максимально доступную скорость, вылетал на встречную полосу или совершал небезопасный обгон. Красный свет перестал быть преградой на первом же повороте. Воздух разрывали непрерывно сыпавшиеся отовсюду сигналы. Протяжные и пронзительные. Не щадящие чувствительных ушей. Напрочь игнорируя реальность, Мануэль мчался прямо на выезд из Столицы. Попутно он что-то бормотал себе под нос и пытался связаться с кем-то по телефону.       – Ну же, возьми трубку, черт бы тебя побрал! – ударив кулаком по магнитоле, обеспечивающей связь с внешним миром, политик снова набрал заученный наизусть номер. Бесполезно. Длинные гудки, раздражающие слух еще больше, чем вопли испуганных водителей, которых он подрезал – вот все, что звучало на фоне. – Где же ты, Виктория?       Неужели она бросила его в самый ответственный момент? Не следила за эфиром, пропустила такую речь? Поддавшись отчаянию, Волкер схватился рукой за голову. Раскалываясь на кусочки, та отдавала пульсацией в запотевшую ладонь. Господи, почему именно сейчас? Проехав мимо билборда, возвещавшего о выезде за пределы Округа, Советник непроизвольно потянулся рукой к зеркалу заднего вида. Самые худшие опасения подтвердились. За ним отправили погоню. Два черных классических автомобиля обгоняли других участников движения, чтобы нагнать цель и поравняться с ней. Паника охватила вечно дерзкого Мануэля, баловня судьбы. Теперь он кончит как любой классический оппозиционер – будет застрелен в собственной машине?       Доказательств, равно как и опровержения своей теории у него не было. Но почему его трясло? Нервная дрожь вновь парализовала все тело, сохранив необходимые для выживания функции. Как странно. Он так много раз находился на пороге Смерти, что, по идее, должен здороваться с ней за руку как со старой приятельницей. Или неизбежная участь каждого смертного до этих пор казалась призрачной нелепостью? Он ведь считал себя бессмертным небожителем. Ровней Богу. А теперь бежит без оглядки, стремится в никуда. Сверкнувшая в потемневшем небе молния тут же привела беглеца в чувство, заставив встряхнуться и вывернуть руль влево. Он бы сломал себе кисти рук, но выброс адреналина явно укрепил мышцы. Машина, издав нехарактерный для себя звук, стремительно покатилась вниз по гористой местности. Управлять ей было невозможно, но Мануэль сумел максимально обезопасить скольжение.       Больше пятнадцати минут он сидел, безмолвно вжавшись в кресло. Страх сковал его полностью. А звук дождевых капель, тарабанящих по крыше автомобиля, с каждым разом приближал его к панической атаке. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем хлынул беспощадный ливень, а на проселочной дороге так никто и не появился. Его либо упустили из виду, или не отслеживали вовсе. Тогда возник главный вопрос – существовали ли те машины в действительности? Или они материализовались из наэлектризованного паранойей воздуха? Возникли из мрачной пустоты и растворились в ней же? Он не мог ответить на эти догадки.       Закрыв себе рот ладонью, Арман пытался успокоиться. Ничего не вышло. Тогда он дал волю всем скопившимся эмоциям. Если бы кто-то наблюдал за ним со стороны, то увидел бы человека, что яростно колотит по рулю и кричит внутри звукоизолирующей коробки. И все это на фоне унылого поля, в окружении залитой водой пшеницы. Сюрреалистическая безысходность во всей красе. И снова попытка набрать заветный номер. Безуспешно. Его предали. В который раз. На сороковом году жизни пора понять простую истину – всех спасти не удастся. И никто не будет спасать тебя.       – Разве что… – придя в себя, Волкер пролистал список контактов в самый низ и нашел нужный. Имени записано не было, только случайные цифры. Мало кто догадается. – Ну давай же, – спустя три долгих гудка где-то раздался заветный щелчок, запустивший автоответчик. Мягкий женский голос призвал оставить сообщение после короткого сигнала. Как старомодно. Вполне в его стиле. – Здравствуй… я помню, ты просил звонить тебе в крайних случаях, но мне нужна твоя помощь. Я… не знаю, что мне делать…

За несколько часов до этих событий

      Виктории пришлось уделить немало времени на то, чтобы привести себя в порядок и избавиться от проступающих под глазами кругов. Она не помнила, когда в последний раз притрагивалась к косметике – безостановочная работа в клубе и ночные бдения с Волкером лишили ее здорового сна и ощущения реальности. Поэтому приглашение на встречу она восприняла с каким-то весьма иррациональным женским удовольствием, скрытым под маской равнодушной небрежности. В конце концов, не каждый день ее приглашают на переговоры с Премьер-министром. Один факт необходимости в подобных приемах уже частично признавал ее ключевым игроком на шахматной доске. Все правильно. Пока Кардинал пытался забаррикадировать короля, таким образом оградив от любой опасности, ферзь умело перемещался по клеткам и медленно съедал оппонентов.       Забавная аналогия со сворой бешеных псов, выпущенных из псарни на охоту за головами. СМИ, разумеется, не освещают такие незначительные происшествия, но уже на прошлой неделе они подожгли несколько припортовых складов и взорвали машину начальника таможни. Трусливые перебежчики, когда-то обещавшие полноценную финансовую поддержку легитимной власти, не подумали о последствиях. А предательство нынче дорого обходится. Понесенные убытки от того, что в официальном протоколе оформили как несчастный случай, превысили минимальный взнос в кампанию Эдема. Некоторые просто не умеют просчитывать риски.       На свою беду.       – Потрясающе выглядите, – констатировал прислонившийся к стене Курц, философски потягивая трубку. Впрочем, чувство глубокого стиля не было чуждо мужчине с гладко выбритым черепом и забавной темной бородкой, преимущественно разросшейся на нижней части подбородка, но идущей прямоугольником к нижней губе. – Королева в царстве Зеркал.       – Почему именно зеркал? – разглядывая собственное отражение, Маргулис докрашивала губы в насыщенный красный цвет.       – Окружение кажется не таким, какое оно есть на самом деле. Все перевернуто. И переплетено, как говорит наш общий друг.       – Вы не менее эффектны, господин Курц. Достойный попутчик в столь опасном предприятии. Или же проводник на Ту Сторону.       – Перестаньте награждать меня ненужными титулами. Я не самая значительная фигура на Этой Стороне. А Вы уже хотите попасть вместе со мной на Ту, – улыбнувшись, эдемовец отодвинул от себя трубку, в результате чего оказался полностью поглощенным дымным облаком. – Время еще не пришло. Вы пригодитесь нашему миру.       Заранее отказавшись принимать участие в словесных баталиях, Виктория решила поберечь силы для масштабной битвы и спокойно вышла из кабинета. Так называемый компаньон последовал за ней, с особым наслаждением раскуривая неизвестные вещества. Ядовитые пары распространились по всему фойе, придавая общей атмосфере легкую гротескность. Оказавшись в машине, в более замкнутом пространстве, женщина приказала немедленно спрятать блаженный атрибут. Нужно доехать до здания парламента в трезвом уме, в противном случае его сожрут прожорливые шакалы.       Удивительно, но их не заставили ожидать приема в просторном зале, прилегающем к основному кабинету. Занятно. Прошло не больше полугода с тех пор, как Перри побывала здесь в последний раз. В сущности, ничего не изменилось: все те же безвкусные молочные оттенки с треснувшими колоннами в претенциозно классическом стиле. Некоторые из них представляли собой отнюдь не типичный антаблемент в явственными прожилками, а целое произведение искусства в виде статуи Атланта, прогибающегося под тяжестью потолка. Архитекторы называли это кариатидой. Здравомыслящие люди игнорировали столь неуместное сочетание стилей. Хотя чего они ждали? Превратить бывший национальный музей в убогую пирамидальную коробку – мавзолей для всех социально непригодных, но политически адаптированных деятелей – это считалось изысканным выпадом против аристократии. Иронично, что именно те, кто массово ее уничтожал, в конечном итоге работали под сводами их детища.       – Ах, поглядите на них. Вестники смерти. Профи и начинающий, – широко распахнув кабинетные двери, Мастерс покровительственно улыбнулся. Как ни странно, вне досягаемости вездесущих камер он больше походил на уставшего от размеренной жизни пенсионера, чем на серьезного политического соперника. – Прошу вас, проходите. Располагайтесь. Чувствуйте себя как дома, – поверх черной рубашки с расстегнутым воротником был небрежно накинут темно-синий пиджак в легкую полоску. На шее болталась тонкая золотистая цепочка, ранее никем не замеченная. – Чай, кофе, виски, коньяк? Или что-то другое? – курчавые волосы, как правило, уложенные ради публичных выступлений, сейчас вольготно спадали на лоб. При таком освещении проявлявшаяся седина стала более заметной. – Насколько я помню, Вы курите, мисс Маргулис?       – Вы поменяли некоторые вещи местами? – дождавшись, пока безмолвный Курц подвинет своей Королеве стул, Виктория сосредоточила взгляд на явно изменившейся обстановке. Ей почему-то отчаянно хотелось вспомнить, каким был кабинет до бесславного исчезновения Лидера.       – Точнее внес корректировки. Видите ли, я не очень люблю донашивать обноски. Это вызывает во мне врожденное чувство неприязни, – разведя руками, Дуайт как будто демонстрировал свои владения, полученные незаконным способом. Сильный побеждает. – Кажется, будет ливень, – с этими словами он подошел к небольшому прямоугольному окну, открывающему вид на кусочек оживленной улицы, и закрыл его. Небо действительно начало утопать в серых скоплениях туч. – Так что Вы будете пить?       – Господин Мастерс, не поймите меня превратно, но я бы хотела перейти прямо к делу. Вы ведь занятой человек и должны понимать, насколько ценно чужое время. Так как Вы пригласили меня и намерены угощать напитками, я справедливо предполагаю, что Вам от меня что-то нужно. Если Вы собираетесь весь вечер играть в хозяина положения и полунамеками подходить к главной теме, то лучше я пришлю к Вам моего брата. Томас – хороший слушатель и собеседник. Он будет рад удовлетворить любые запросы Вашей одинокой, нуждающейся в компании души.       – Признаю, изящества Вам не занимать. Вы так красиво завуалировали оскорбительные выпады в мою сторону, что я невольно заслушался и даже забыл почувствовать себя униженным. Браво! Никогда не думали пойти в политику?       – Мистер Мастерс, я не считаю… – Vинистр предусмотрительно поднял правую руку вверх, таким образом призывая к терпению. После этого он достал из ящика большую пепельницу с эмблемой дома Versace вместе с пачкой сигарет, которую любезно протянул гостье.       – Не знала, что Вы курите, – соблюдая величайшую осторожность, Виктория приняла сигарету, а затем позволила себе прикурить от чужой зажигалки, чего не делала в принципе. Шок перевесил здравый смысл.       – А еще пью и ругаюсь матом. Но избирателям этого знать не надо, – подмигнув, Дуайт неспешно затянулся и слегка запрокинул голову. Каждое движение выдавало в нем заядлого курильщика со стажем, превышающем годы жизни. – Итак, раз Вы отказались от напитков, то давайте сразу приступим к…       – Я не отказывался, – внезапно отозвался Курц, доселе молча начинявший трубку новой порцией редкостной отравы. Глубоко посаженные темно-карие глаза пристально следили за процессом, пока тот не подошел к своему логическому завершению. – Если не возражаете, я бы хотел виски. Неразбавленный. И без льда.       – Уважаю Ваш выбор. Я тоже предпочитаю чистый, – все еще держа сигарету между пальцами, Мастерс поднялся с широкого кресла и, проделав манипуляции с комодом, достал оттуда одну из коллекционных президентских бутылок. – Все что угодно для живой легенды, – лично поднеся гостю стакан, политик разлил остатки по двум другим емкостям.       – Благодарю, я, пожалуй, снова откажусь. Не люблю пить во время деловых встреч.       – Кто сказал, что это для Вас? – застигнутая врасплох женщина замерла в нервном ожидании. Ее протеже, тем не менее, никак не отреагировал на столь необычную реплику. Объяснения были даны практически сразу: появившийся из ниоткуда Гровер мгновенно выхватил стакан и отошел с ним обратно. – Да, с заявлением об одинокой душе Вы немного поторопились. Ваше здоровье.       – Ему обязательно присутствовать?       – Я тоже несказанно рад Вас видеть, мисс Маргулис, – сверкнувшая в темноте улыбка показалась более зловещей из-за непроницаемых линз в очках. – И Вас, господин Курц. Преклоняюсь перед Вами как одна легенда перед другой. Мы не виделись больше десяти лет. Где же Вы скрывались все это время? Вас обыскались.       – Зачем меня искать? Я не выезжал за пределы Столицы. Мне нравится здешний климат.       – Ну да, ну да. Это Ваш город, Ваша стихия, – постучав пальцами по стеклянному стакану, Брэм с некоторым возбуждением поправил галстук. – Так чем Вы занимались? Планировали очередной грандиозный заговор? Координировали повстанческие подпольные революции?       – Я не занимаюсь планированием. Отдаю предпочтение импровизации. Вдохновение… наитие… они обеспечивают неожиданный, но чаще благоприятный результат.       – Конечно-конечно. Но, знаете, некоторые люди утверждают, что, находись Брэм Гровер тогда в Городе, никакой Революции бы не случилось. Вы понимаете… стечение обстоятельств… Но это просто историческая теория, не более. Вам повезло, что все случилось именно так…       – Люди всякое болтают. Но я редко полагаюсь на везение. Предусмотреть все невозможно, а вот продумать до мельчайших подробностей – вполне вероятно.       – Но все же… Вы же не будете отрицать, что если бы я тогда не уехал из страны по срочным делам и не задержался, то служба безопасности под моим руководством с легкостью бы обнаружила Маунтана, которого Вы так усиленно прятали.       – Не исключено. Но для рядового агента Вы слишком много на себя берете. Его не смогли найти ни профессиональные ищейки, ни увешанные погонами генералы. Мы с Деранжером работали на славу.       – Ах, Джеймс Деранжер… я его помню. Где он, кстати говоря?       – Прошу прощения, мы не мешаем вашей занимательной дискуссии? – поинтересовался Дуайт, не отличающийся сентиментальными порывами в отношении прошлого. Особенно принесшего горечь поражения, одного из первых. – Ты здесь в качестве поддержки, Брэм. Как представителю министерства внутренней безопасности тебе следует поменьше увлекаться болтовней, – Гровер сдержанно кивнул, не скрывая раздражения. – Извините, мисс Маргулис, нас прервали. Не надо винить мистера Курца, он тут жертва, – получив в ответ одобрительный кивок эдемовца, Мастерс продолжил: – Вернемся к сути. Ни для кого не секрет, что положение, в котором мы оказались, весьма щекотливо.       – Вы тоже умеете пользоваться эвфемизмами, – вдова заметно вздрогнула и опустила взгляд на колени, где лежал вибрировавший телефон. На широком экране возникла фотография Волкера, чуть улыбающегося, но по-прежнему до прискорбия серьезного. – И в чем же заключается Ваше предложение? – пришлось сбросить. Сейчас не самый подходящий момент для разговоров. – Я пока не совсем понимаю, для чего Вы нас пригласили. Порассуждать на отвлеченные темы? Или повспоминать прошлое под бокал вина?       Разумеется, непонимание было наигранным. Лишь полнейший кретин не догадается, зачем все это организовано. Отцовское добродушие и благосклонная гостеприимность, комплиментарные высказывания, отсутствие каких-либо проявлений агрессивности. Осталось включить граммофон и, взявшись за руки, воздать Всевышнему благодарность за такую чудесную компанию.       – В нашем небольшом противостоянии с господином Волкером Вы приняли его сторону. Ничего удивительного в этом нет, ели принять во внимание ваши отношения, – Курц, лениво приоткрыв глаза, повернул голову в сторону говоривших и пригрозил указательным пальцем. Жест весьма комичный, но многозначительный. – Естественно, это не мое дело. Но всегда хотелось спросить: Вас устраивает такая расстановка сил? Вы постоянно находитесь на грани выживания, а ублюдок пользуется этим в своих личных целях, неизменно ставит свои интересы превыше Ваших, но даже после этого Вы отчаянно пытаетесь ему помочь. Благодаря Вам он расправляется с очередными оппонентами, а потом отдает приказ устроить генеральную чистку Ваших рядов, – создавшийся над ними купол из сигаретного дыма плотно окутал двоих персонажей этой бесконечной черной комедии. Их связывало нечто большее, чем Оскар за лучшую роль второго плана, доставшийся им исключительно в целях дополнительного поощрения главному актеру. – Не расстраивайтесь. Вы даже не представляете, сколько раз наш благородный Всеотец пренебрегал мной. Воспринимал мою поддержку как должное. Как думаете, у нас развился комплекс?       Значит, он тоже ощутил эту незримую связь между ними? Она медленно расползалась по воздуху, наполняя пространство горечью легкого отчаяния. Оно и так исходило от Города в колоссальных количествах.       – Маунтана больше нет, – очнувшись от непродолжительного ступора, Виктория достала третью сигарету. – Вы добились своего. Стали первым лицом в государстве. Сидите в его кресле. Пьете его алкоголь. Разве это не то, чего Вы хотели?       – Не совсем так. Я всего лишь исполняющий обязанности Президента. Должен подготовить почву для следующих выборов, обеспечивать их прозрачность и так далее. Но мы же все пониманием, кто станет моим противником на досрочных выборах, если Кассиус не вернется? – Секретарь не стал углубляться в эту болезненную тему, хотя излить боль очень хотелось. – К тому же, я вовсе не эгоист. Брэм может это подтвердить. – Гровер, по старой военной привычке фиксирующий в памяти каждое сказанное слово, отрешенно кивнул. – Я почти на вершине. Пусть в политике это самое почти не играет никакого значения, но я, по крайней мере, вкусил этот запретный плод. Я прочувствовал, каково это – управлять чужими душами, клеймить черное белым, верховодить двойными стандартами. Я познал полноценную, неограниченную власть, – резко поднявшись с кресла, Мастерс принялся наматывать круги на небольшом отрезке между столом и комодом. – И я хочу поделиться этим с Вами. Преподнести такой дар, который он Вам никогда не поднесет.       – И что же Вы можете мне предложить, кроме… – ее прервал внезапный смех Дуайта, едва ли не прыгнувшего обратно в кресло. Лихорадочный блеск не покидал ярко выраженных янтарных глаз. Ему потребовалось несколько минут, чтобы успокоиться и придать себе официальный вид.       – Во-первых, мы признаем Вашу организацию на государственном уровне. Вы можете и дальше именовать себя оппозицией, но совершенно легально. На мой взгляд, это упростит возможность вести открытые переговоры с другими правительствами или теми же корпорациями – как угодно. Во-вторых, насколько мне известно, многие из участников клуба, если я правильно употребляю это слово, тяготеют к политической деятельности. Совместными усилиями мы проведем выборы в Парламент. Досрочные. И обеспечим всем желающим депутатский мандат. Ваши люди могут представлять как интересы Республики, так и Вашей организации. Разумеется, я буду открыт для предложений относительно кандидатур в министерства. Это уже не Маунтановская диктатура и непотизм. Мы за честность и открытость! В-третьих, много лет назад Ваша организация попыталась выкупить контрольные акции национального канала, – он и об этом знает. Но каким образом? – Так вот. Я всячески поспособствую возобновлению переговоров по продаже и постараюсь дать Вашим представителям возможность развить свое телевизионное направление. Хотите крутить новости круглосуточно? Пожалуйста! Хотите критиковать мой новый пиджак? Да я лично приду на эфир в нем же! Хотите рекламировать американские холодильники китайской сборки? Посвятите этой благой цели отдельный выпуск! Я не стану препятствовать. Вот вам торжество демократии! И это только начальный этап. По мере развития Республики и налаживания отношений с Западными партнерами, мы планируем создать рабочую контактную группу по вопросам неподконтрольных восточных территорий, чтобы вернуть оккупированные боевиками земли. Переговоры я доверю вести Вам, от начала и до конца. На правах единственной оппозиции, существовавшей в некогда тоталитарном государстве больше пятнадцати лет, – поймав на себе изумленный взгляд, Дуайт скромно улыбнулся. В умении сыпать обещаниями ему равных не было. – Это я еще не упомянул о проекте амнистии всем политическим заключенным, среди которых немало Ваших знакомых и друзей. Список преимуществ, в общем-то, довольно большой, но это основное.       – Сказать, что я поражена – значит ничего не сказать, – откинувшись на спинку кресла, Маргулис вовремя вспомнила о тлевшей сигарете, угрожавшей обжечь пальцы. – Черт. Почему вы решили, что Ваши предложения не были ранее озвучены господином Волкером?       Она сама понимала, как это нелепо звучит, но быстро сдают позиции только жадные идиоты.       – Не смешите меня. Вы же не настолько глупы, чтобы верить в это? Вы всегда будете на задних ролях. Не потому что он считает Вас некомпетентной или излишне эмоциональной, а потому что боится Вас. Я представляю для него меньше угрозы, чем Вы лично, – сделав упор на последнее слове, Министр наконец-то допил виски. – При нем Вы ничего не добьетесь. Только обречете всю организацию на гибель, а себя – на принудительное сотрудничество с человеком, у которого от такого скопления единоличной власти поедет крыша. Вы подумайте, он же начнет расщеплять атомы своим самомнением. Этот и без того напыщенный козел превратиться в самодовлеющего царька и начнет обожествлять сам себя. И Вы будете искренне радоваться тем дням, когда дело ограничится лишь постелью…       – Достаточно! – внушительный голос Курца заставил всех обернуться к поднявшемуся советнику. – Мы услышали Ваше предложение и обещаем рассмотреть его в ближайшее время. – поправив красный платок в нагрудном кармане, мужчина вознамерился подойти к работодательнице, но путь ему преградила массивная фигура Гровера. – Что происходит? Виктория!       – Слушайте меня! – ударив ладонью по столу, Мастерс тем самым привлек внимание Королевы. Он потерял терпение – то ли от количества выпитого, то ли от природной несдержанности. – Для кого Вы таскаете эти кирпичи вселенской преданности? Для него? – за окном блеснула молния, разветвляясь в потемневшем небе. – Для человека, которому откровенно плевать на все, кроме собственных влажных футуристических фантазий о громадном, прямо пропорциональном его эгоцентризму, престоле? – распаляясь все больше и больше, Секретарь начал использовать весь свой словарный запас. – Позвольте мне рассказать правду о Вашем любимом Волкере. Он любит причинять людям боль. И любит наблюдать за агонией жертв, которых до этого привязал к себе тесными дружескими или любовными узами. Он – большой затейник. Дает ложную надежду, а потом, забавы ради, меняет правила игры! При этом чувствуя себя Господом Богом. Устраивает геноциды, разлагает общество, стравливает невинных. И вы все упорно продолжаете молиться на него, – столько ненависти, столько накопленной годами злобы. Без шанса высказаться. – И на кого?! На закомплексованного садиста-психопата, рэкетирующего ваши же души! И поклоняться такому представителю рода людского? Да ни за что!       – Мы Вас услышали, – по слогам произнес Курц, все еще упираясь в выставленную руку Гровера. – Теперь позвольте уйти. Скоро комендантский час. Между прочим, вами же введенный.       – Задумайтесь. Вы работаете с человеком, который повинен в гибели Вашего дяди. А может быть и супруга, – выровняв дыхание, Дуайт поправил испорченную прическу. Но одна выбившаяся из общей композиции прядь все же упала на бледное, испещренное морщинами лицо.       – Громкое заявление, господин Премьер-министр. У Вас имеются доказательства? – сделав пару шагов назад, эдемовец прикидывал в уме, как можно обойти бдительного охранника и вывести хозяйку клуба из кабинета.       – Найдем, если потребуется. Мои люди уже работают над этим. Однако, если Вы подсознательно игнорируете этот факт, то никакие доказательства не убедят в обратном. Вы ослеплены любовью или пародией на нее. Это ненормально, и я хочу помочь Вам освободиться от рабских оков. Пусть для этого мне и понадобится искромсать Вашу психику и окончательно подорвать этот ненужный пласт доверия к ближнему. Особенно к такому. Настоятельно прошу: не доверяйте ему. Он же предаст Вас при первой же возможности.       – Как и Вы, – подняв безжизненный, опустошенный взгляд, Перри сфокусировала его на лице непреклонного Министра.       – Верно. Но я, по крайней мере, не притворяюсь Вашим другом, – на этом все закончилось. Была дана команда пропустить взбешенного пса, бросившегося к ногам хозяйки. – Я не тороплю Вас с ответом. Подумайте обо всем, что мы здесь обсудили. Гровер Вас проводит. Начался ливень.       – Обойдемся без сопровождающих. Предоставьте убедительные доказательства и на их основе мы будем принимать решение. Пока что это разговор ни о чем.       Мастерс проигнорировал инсинуации эдемовца, повернувшись к закрытому окну и заложив обе руки за спину. Впервые за пару месяцев небо разразилось настолько мощным потопом. Должно быть, кто-то наверху устраивает переворот? Иначе нельзя было объяснить буйство стихии. Столь непредсказуемое и невообразимо прекрасное.       – Не было бы здесь Курца, все бы получилось. Он серьезно помешал, – не рискуя нарушать покой задумчивого соратника, Брэм оставался возле входной двери. – Может быть, стоит позаботиться об этом неудачном гонце? Прямо сейчас…       – Нельзя убивать собак в дождь, – пристально изучая застланный дождевой пеленой вид, Дуайт тяжело вздохнул. Он устал вести борьбу на два фронта, устал не спать по ночам и вздрагивать от каждого шороха.       – Пару минут назад мне прислали фрагмент сегодняшнего выпуска "Создателя Королей". Мне кажется, на это стоит посмотреть, – запустив видео, Гровер подал телефон Секретарю, при этом увеличив звук.

– Поэтому я призываю всех выходить на улицы и отстаивать свои права! Как гражданина и человека. Мы сделаем это вместе…

Эдем, в это же время.

… – Я обещаю каждому гражданину Республики, что буду бороться за его права всеми возможными законными методами. А взамен вы пообещайте мне, что мы избавимся от лживого наркоторговца и его братии!

      Расположившись в одной из уединенных комнат первого этажа, Томас неторопливо потягивал дымящуюся сигарету и внимательно наблюдал за развитием событий. Очевидно, что эффектное выступление Волкера на канале являлось комбинированным результатом его импульсивности и извращенного чувства справедливости. В отношении самого себя, разумеется. Так или иначе, но первоначальный план совместных действий с треском провалился. Как обычно, не по вине клуба или участников. Дослушав гневную тираду Советника до конца, Ридус уделил еще пять лишних минут на созерцание шокированных ликов, после чего выключил звук. Следует отдать должное этому интригану – говорить он умел хорошо и без листочка. Иначе никак нельзя было объяснить тот факт, что Том пересматривал запись уже в пятый раз.       И каждый раз как в первый. Постукивая пальцем свободной руки по столу, Томас выводил на его поверхности незамысловатые узоры. Значит, кампания против Мастерса набирает обороты. Без предварительных договоренностей была саботирована должность Государственного Секретаря и всего правительства. Периодически заглядывая в свои хаотичные заметки, исписанные черной ручкой, эдемовец никак не мог перестать разрабатывать теории относительно произошедшего. Хотя последствия играли на менее значительную роль в одиозном спектакле на телевидении. А люди до этого предпочитали рейтинговые сериалы про драконов и королей. Чушь.       Весь экшн в реальной жизни!       – Арман призвал людей выходить на улицы и отстаивать свои гражданские права. Хороший ход. Неплохой casus belli, – перечеркнув раннюю нелепую версию о возможной сделке между двумя мнимыми оппонентами, Томас надписал сверху имя главного виновника нового конфликта. – Но имеет ли смысл ввязываться в конфликт, из которого клуб может не выйти победителем? Или же оказаться крайним? – задавая себе риторические вопросы, Ридус пытался вывести приемлемую формулу для дальнейшего маневрирования. – Главное, чтобы ты вернулась, Виктория. Не время задерживаться из-за какой-то погоды. – он надеялся, что именно она тому виной. ***       – Ты сам-то выходил на улицу? – возмущенный тон, каким была произнесена фраза, не оставлял сомнений относительно личности говорившего. – Нет? А я был снаружи. Полчаса добирался до центра Города, и ни одного блядского такси вокруг. Пришлось ехать на трамвае. Насквозь вымокшим. С меня долбанный Ниагарский водопад стекал, пока я колесил по просторам Столицы. И все из-за этого козла! – не прекращая тараторить, Гудвин попутно тестировал телефон на живучесть. – Вы зачем меня с ним отправили? Чтобы постоять в гримерке в качестве вешалки? – швырнув на пол мокрый пиджак, валютчик упал в кресло и расслабленно вздохнул. – Мне нужен новый костюм. И машина!       – С такими амбициями быть тебе политическим мертвецом, – зажав ручку между пальцами, Том с минуту рассматривал потрепанного кандидата. Он бы все равно не смог переиграть Волкера в его игре. – Не особо устраивайся. Есть задание, – услышав стон отчаяния, заместитель презрительно поморщился. – Приведи себя в порядок. Прими душ. Попроси новый костюм. И пришли ко мне Данбара.       – Я бы лучше обдолбался с Курцем, но раз ты настаиваешь…. Кстати, Виктория уже вернулась?       Пристальный взгляд из-под нахмуренных бровей свидетельствовал о пересечении красной линии. Не стоило заигрываться и нарушать субординацию. Подняв руки в защитном жесте, Себастьян с завидной прытью выскользнул из кабинета. Через двадцать минут он уже стоял перед зеркалом в комнате портного и примерял имеющиеся в наличии костюмы подходящего размера. А через полчаса он уже ехал в затонированной машине в неизвестном направлении. Сопровождающая компания оставляла желать лучшего: калека Боунс с одной стороны и молчаливый киллер Данбар – с другой. И еще добрая дюжина бравых эдемовцев, оккупировавших три дополнительных автомобиля.       – Пока мы едем, коротко посвящу тебя в курс дела, так что слушай, – Лоуренс, массажирующий свою искалеченную ногу, явно не собирался участвовать в спонтанных авантюрах вышестоящих. – Очень долго нас финансировал один предприниматель, сидящий на поставках электроэнергии и прочей экспортно-импортной деятельности. Не так давно он перестал вносить обязательные ежемесячные взносы. Иными словами, перестал платить. А потом и вовсе прислал к нам юристов с требованием расторгнуть контракт между его фирмой и Эдемом. Мы были согласны, но только в случае покрытия задолженности. Он не платил, но услуги мы оказывали, – прервавшись из-за встряски, мужчина схватился рукой за потолочную ручку. – В общем, все бы могло пройти мирно, но мы узнали, что Мастерс сделал крупное вливание в фирму и почти вывел ее на новый уровень рынка.       – И какое я к этому имею отношение? – Гудвин неловко поерзал на сидении. Зажатый меж двух неразговорчивых ублюдков, он страшно хотел высадиться на ближайшем перекрестке и пойти в первый попавшийся кабак.       – А где Вы собираетесь брать деньги на свою предвыборную кампанию, господин мэр? Уже пора начать привлекать инвесторов и потенциальных избирателей.       Остановившись на светофоре, эдемовский кортеж дождался зеленого света и быстро свернул на менее оживленную проезжую часть. Их конечная цель находилась в закрытом комплексе домов, преимущественно высотных. Основной интерес представляло собой шестиэтажное строение, не особо примечательное. Никаких опознавательных знаков, ярких билбордов или вывесок. Просто скопление застекленных зданий причудливых форм. Их спроектировали швейцарцы задолго до ухудшения отношений двух государств – видимо, намереваясь усилить экономические связи. Но перспектива платить заоблачные откаты никого не прельщала. Биться за иностранные вложения никто не собирался, поэтому комплекс был моментально приватизирован под нужды граждан с особыми привилегиями.       – Возьми это, Гудвин, – вытащив из внутренней кобуры пистолет, Илай протянул его валютчику, насильно вложив в руки. – Используй в крайнем случае и особо не свети. На вытаскивай на людях и случайно не вырони. Это тебе не тир с полупьяным Доланом.       Больше он ничего не сказал. Выбравшись из машин, эдемовцы подбежали к багажникам, чтобы извлечь разнообразный арсенал и вооружиться для последующего рейда. Под надзором палача Данбара они проделывали все манипуляции быстро и слаженно, как обученные профессионалы. Неудивительно, если среди них окажется как минимум половина бывших спецназовцев. Прошло не больше пяти минут, прежде чем центральный вход сомнительной фирмы был атакован мини-армией, ворвавшейся в коридор с оружием наперевес. Звуков выстрелов не последовало – все работники покорно легли на пол.       – А мирно решать вопросы вы не умеете? – полюбопытствовал Гудвин на половине пути, сбавляя темп ради хромающего проводника. Он не сразу почувствовал силу удара, резко свалившего его на асфальт.       – Слушай меня внимательно, Гудвин, я не намерен с тобой церемониться или возиться, – Боунс, с нехарактерной для инвалида молниеносностью, навалился на оппонента и придавил коленом грудную клетку. – Это особое распоряжении Тома, действующего сообразно плану Виктории. Ты в нем оказался благодаря своему умению болтать без умолку и симпатичной мордашке. Все, что и требуется для мэра. Углубляться в дела выдвигающей тебя организации никто не просит. И в комментариях мы не нуждаемся – прибереги их для прессы, которая в скором времени будет здесь.       Легко поднявшись на ноги, Лоуренс демонстративно протер трость и перешагнул через Гудвина. Контрабандиста, в свою очередь, весьма деликатно поднял оставшийся на улице патруль. Они даже предложили сигарету, но получили вежливый отказ.       – Знаешь, Ларри, а ведь в тюрьме ты не особенно жаловался на боль в ноге, – крикнул Себастьян, расправляя смятый пиджак. Подобное восклицание заставило Боунса остановиться и обернуться назад. – Думаешь, можешь безнаказанно унижать низшие слои клубного населения? А потом на глазах у всех хвататься за ножку и стонать от боли, при этому рассказывая Виктории о полезности своей персоны?       Стоявшие позади вестники многозначительно переглянулись и молчаливо одобрили действия новобранца. Они тоже устали от постоянных императорских замашек псевдовысшего участника – до сих пор никто не понимал, как он мог получить статус аса. Этот вопрос будоражил умы более опытных советников. Лоуренс лишь отмахивался от надуманных претензий и прибегал к угрозам добиться исключения непокорных смутьянов из клуба. Однако на этот раз он пошел дальше, ибо оказался задетым за живое. Упоминание тюрьмы резануло его чувствительную душу глубоким ножом. Поэтому он без колебаний запустил руку в карман, выудив наружу необычный пистолет с личными инициалами.       Таким обладали все приближенные Королевы.       – Хватит! – Данбар редко повышал голос, но необходимость вынудила прибегнуть к яростному рычанию. Закинув классический дробовик на собственное плечо, он медленно вышел на улицу и подошел к взбешенному соратнику. – Иди и поговори с персоналом, Ларри. Ты в этом силен, – предусмотрительно накрыв массивной ладонью дуло пистолета, мужчина вынудил опустить его. Все закончилось мирно: Боунс вздохнул и, круто повернувшись, исчез в стеклянных дверях. – Ты, Гудвин, пойдешь со мной. Познакомишься с первым сторонником.       Они вместе прошли по длинному лабиринту бесконечных коридоров и сели в лифт. Оказаться в замкнутом пространстве с печально известным карателем, державшим наготове заряженную двустволку – равносильно прогулке с голодным тигром. Впрочем, Илай не подавал признаков ни жизни, ни агрессии. Опустив глаза в пол, он изучал его специфические узоры.       – Не думал, что у тебя хватит смелости подать голос, – Себастьян опасливо взглянул на цепного Эдемовского пса, будто проверяя, действительно ли прочно натянута его цепь или он вгрызется в шею врага прямо сейчас. – Не возгордись. И не переусердствуй. Он этого не забудет, – двери лифта раскрылись, оповестив об этом забавным звоном колокольчика.       На самом верхнем этаже располагались полностью стеклянные комнаты для совещаний и встреч по образцу американской политики открытости. Это единственное, что бизнесмены Республики переняли от Западных компаньонов. Вряд ли какому-либо гражданину Штатов придет в голову проводить теневые операции, сидя в прозрачном боксе на виду у всего правительства. Если бы ситуация позволяла, Гудвин бы рассмеялся в голос. Но его отвлекло испуганное выражения лица секретарши, вцепившейся мертвой хваткой в стойку регистрации. Миловидный объект для траха на рабочем месте. Видимо, стекла добавляют остроты процессу.       – Вы к кому? – выдавив из себя заученную фразу, девушка даже не попыталась принять грозный вид и подняться. Как во всех типичных боевичках, в которых Президента героически спасает весь отдел по продажам.       – Где Райли?       – У себя в кабинете, но к нему нельзя, там совещание. Я позвоню и попрошу, чтобы он вышел…       Неправильный ответ. Безымянная секретарша проиграла. Но Данбар преподнес утешительный приз в виде боевого ножа, чье лезвие блеснуло в воздухе и, задержавшись на миг, перерезало телефонный провод. Все произошло так по профессиональному быстро, что несчастная работница едва успела закричать.       – Послушайте, нам всего лишь нужно поговорить с боссом. Решить деловые вопросы. Облегчите нам задачу, пожалуйста, – неизвестно, что именно повлияло на секретаршу – наличие дробовика у психически нездорового солдата или обаятельная улыбка представительного контрабандиста – но она, сглотнув, указала рукой в отдаленный конец помещения. – Спасибо. И, мой Вам совет, возьмите выходной.       К ним уже успели присоединиться четверо автоматчиков, зачищающих периметр. На самом деле они взламывали подозрительно закрытые двери, проверяли комнаты и вытаскивали наружу документы в коробках. Кто-то даже успел сделать себе кофе, пока проходила ревизия. Илай тем временем упорно шел к цели, словно натренированная ищейка. Конечно, девушка им немного приврала – никакого совещания не было. Но такова ее оплачиваемая работа. В своеобразном террариуме, изобилующего растениями в кадках вместо водорослей, сидела сгорбившаяся одинокая фигура на фоне затянутого серыми тучами неба. Отличная интерпретация картины Пикассо "старый гитарист".       Только без гитары.       – Отойди в сторону, Гудвин, – практически не раздумывая, Данбар направил двустволку в стекло и выстрелил. Дробь вынесла половину восточной стены, зацепив небольшой стул в углу. Такая какофония звуков могла вывести из задумчивости кого угодно.       – Твою мать! – свалившись с кресла, хозяин разгромленного кабинета спрятался под столом. Ему понадобилось пару секунд, чтобы прийти в себя и, высунув голову, разглядеть вандалов. – Черт бы тебя побрал, Данбар! Рядом же была дверь! Что ты вытворяешь?!       Перезарядив дробовик, в результате чего из него вылетел огромный патрон, ветеран спокойно перешагнул через скопления разбитого стекла и, почти налетев на поднявшуюся с пола жертву, уложил ее обратно ударом приклада по голове. В остатки кабинета уже успела зайти остальная часть группы.       – Где деньги, Райли? Твое время истекло, – нагнувшись над мужчиной, чье окровавленное лицо уже превратилось в месиво, Илай подвинул к себе уцелевший стул и присел, упираясь оружием в пол.       – Деньги…? Послушай, я все отдам… Обещаю… нужно еще немного времени… Я же разговаривал с Викторией по телефону… она согласилась…       – Она – да. Но твою фирму охраняли мои люди. А ты не платишь им зарплату уже много месяцев. Зачисления в клуб помогают выживать тем, кто не может оплачивать членство по такому тарифу, – Данбар впервые произнес больше десяти связанных слов. Сейчас он походил на потерявшего терпение коллектора, чем на безмозглую машину для убийств. Чудеса перевоплощения. За это ему и дали пост главного палача, выносящего и исполняющего смертные приговоры. – Поэтому мы предоставляем охранные услуги разным организациям, включая твою. Но денег мы так и не получили. Почему?       – Илай… тяжелая обстановка в стране… кризис… доллар поднялся, рынок просел… ты же знаешь, как это происходит…       Вздохнув, Данбар переместил изогнутую пятку дробовика на плечо предателя и надавил. После этого он аккуратно достал нож из кобуры и приготовился делать надрез по живому. Побывав на двух войнах, инквизитор не просто хорошо разбирался в структуре человеческого тела, а научился пытать людей сутками, не позволяя им приблизиться к желанной смерти. Когда лезвие оказалось почти у самого глаза, Райли истошно завопил и задергался. Никто не собирался его потрошить – он не тот персонаж. Но демонстрация холодного оружия возымела действие.       – Все отдам! Прямо сейчас! Забирайте все! Всю сумму! С процентами! – пытаясь вывернуться из-под дробовика, должник оцепенел от ужаса, когда ему в плечо уткнулись два дула. – Илай… я не обманываю… там есть сейф и… я сейчас перечислю все на карточку…       – Это само собой разумеется, но я лично не за этим сюда пришел, – подав головой знак, солдат подозвал к себе Гудвина, наблюдавшего за творившимся беспределом с должным для заинтересованного свидетеля равнодушием. – Познакомься. Себастьян Гудвин. Кандидат в мэры от нашей общины. Виктория лично попросила поддержать его.       – Я… да, конечно! Все сделаю… сейчас же выступлю с заявлением…       – Нет, не выступишь. Сначала перечислишь деньги, а потом мы обсудим, где и когда ты будешь с чем-либо выступать. Кивни, если понял.       Райли исполнил просьбу хозяина положения. Можно сказать, их договор был подписан кровью. Одной из сторон точно. Впоследствии его подняли на ноги и заставили пожать руку кандидату в мэры Столицы. Тем не менее, их дружественную атмосферу испортил один из рядовых, давший начальнику кнопочный телефон.       – Да, – протерев взмокшее от пота лицо, Илай внимательно слушал позвонившего. – Сколько их? – озвученная цифра не произвела особого впечатления на палача. – Принято. Задержи прессу на входе. Я разберусь с нашими друзьями и пришлю Гудвина к тебе. Оставайся на связи.       Утробно зарычав, Данбар жестами велел эдемовцам перегруппироваться и найти себе укрытие. Не стоит уточнять, что полностью застекленная коробка – легчайшая мишень даже для полнейших дилетантов. Отдав необходимые распоряжения, Илай перевернул главный стол, таким образом создав некое подобие щита.       – К нам идут работники службы безопасности, а ты в их черном списке и официальном розыске, – как бы нелепо это ни звучало, однако в создавшейся суматохе Гудвина действительно забыли убрать из базы особо опасных преступников. И это при условии того, что он не единожды давал интервью разным каналам и публично выставил свою кандидатуру на выборы. – Если эта гнида успела нажать на тревожную кнопку, то сюда прибудут люди Мастерса. Ему будет выгодно, если ты проведешь пару дней за решеткой и угробишь собственный рейтинг.       – Тогда зачем я здесь? – рявкнул контрабандист, не выдержав скопления бессмысленности этого дня. На ответ он не рассчитывал и, соответственно, не получил его.       Все развивалось в стремительном темпе. Через пару минут все пространство возле стеклянного сооружения с зияющей дырой заполонили агенты в бронежилетах и пиджачках. Как ни странно, в их задачи не входила длительная перестрелка с представителями третьей силы. Главная цель заключалась в поисках руководителя незаконного рейдерского захвата с применением оружия. Данбар, все время державший дробовик в боевой готовности, внезапно опустил его на диван и приветственно кивнул новоприбывшим.       – Снова работаешь, Илай? – поинтересовался один из агентов, явно возглавлявший операцию по спасению или оказанию поддержки – точно неясно. Но он протянул руку, подтвердив отсутствие воинственных намерений. – Виктория узнала о вашей кампании. Она меня сюда и направила.       – Предупреждать нужно заранее, – недовольно пробурчал Илай, оставив всякие попытки взяться за двустволку. Другие участники клуба последовали его примеру, постепенно успокаиваясь.       – Мэтт? Какого черта? – Гудвин, до сих пор не сумевший влиться в калейдоскоп событий, который заглатывал их и выплевывал с небывалой скоростью, сморгнул капли пота с ресниц. Еще не так давно он выпивал со школьным товарищем в аутентичном кабаке в центре Города, потом, с его же помощь, скрывался от органов правопорядка и независимых охранных организаций в конспиративной квартире, после чего ему пришлось просить политического убежища в одиозной общине, а теперь их пути пересеклись в захваченной этой же общиной фирме? – Что ты здесь делаешь?       – Работаю, конечно же. Меня предупредили, что ты здесь. Рад видеть тебя живым и здоровым, – нарочно игнорируя недоумение в глазах друга детства, Раф протянул широко раскрытую руку в надежде на пожатие. Но тщетно.       – Ты на них работаешь?       – А ты думал, тебе бы помогли тогда, если бы я не сделал пару звонков? Не расстраивайте меня, господин мэр. Вы же в политику идете, должны улавливать такие вещи, – рассмеявшись, Мэттью похлопал напрягшегося Гудвина по плечу. – Расслабься. Тебя снаружи поджидают журналисты. Удовлетвори их любопытство.       – Только без сюрпризов. Нам уже хватило самодеятельности, – предупредил Данбар, напоминая о сегодняшнем провальном эфире. – Боунс тебе все расскажет.       Проходя мимо заполненных агентами комнат, вытряхивающих их ящиков всю документацию и возможный компромат, Гудвин параллельно разрабатывал план действий. Для начала ему необходимо переговорить с Викторией и уточнить круг своих обязанностей. Если он собирается занять место в городском правлении и представлять интересы Эдема, то ему должны оказывать чуть больше содействия. Или, по крайней мере, заранее сообщать о том, что планируется захват целого здания с его участием. Спустившись на первый этаж, он быстро проговорил ключевые для выступления моменты, на которые следует опираться при построении текста. Разумеется, нужно будет настаивать на том, что он помогал старому партнеру по бизнесу избежать неприятностей. Свора подоспела как раз вовремя и поспособствовала господину Райли. Вот и все, что нужно сказать. На провокации продажных репортеров реагировать нельзя.       К несчастью, провокаторов оказалось на порядок больше, чем желающих осветить проблемную тему незащищенности бизнеса и частной собственности. Первоначально Гудвин пытался играть с терминологией, но ему сразу дали понять, что никого не волнует дерегуляция или инфляция – им подавай скандалы. Стервятники. Что же, можно играть по их правилам или создавать свои.       – Здравствуйте. Радио Республиканская Свобода, – навязчивый представитель СМИ протиснулся сквозь толпу коллег, едва не врезавшись в валютчика. Впереди него шел микрофон с эмблемой канала. – Ответьте, пожалуйста, что кандидат в мэры делает под зданием частной компании в такое позднее время?       – На тебя пришел посмотреть, – шокированные журналисты машинально отступили назад. – Что такое? Вас же только это интересуют. Никто же не спрашивает, как произошел рейдерский захват фирмы. Как здесь оказались иностранные диверсанты. И как организация Эдем предотвратила захват. Но вас интересует кандидат в мэры, – глядя в объективы нескольких камер, Себастьян не мог представить себе, что будет получать от этого удовольствие. – Я освобождал здание от нанятых сторонними силами диверсантов. А ты со своей фейковой Свободой сидишь здесь и караулишь. И чего ты молчишь? Про что еще хочешь спросить? Про мой бизнес? Или про паспорта? – Гудвин смотрел немало репортажей о себе на канале под символическим названием "Республиканская Свобода", которые злоупотребляли эфирным временем ради распространения откровенной лжи. И неудивительно, поскольку сам канал принадлежал одному из ближайших сторонников Мастерса. – Ну так спроси меня про диверсантов, Радио Свобода. Или у вас на премьерском канале свободы столько же, сколько и в парламенте?       – Расскажите, пожалуйста, подробнее о захвате, – деликатная журналистка, оказавшаяся рядом и уловившая суть гораздо быстрее, попыталась привлечь внимание вошедшего в раж мужчины.       – Подробнее рассказать? Полтора часа назад мне поступил звонок от учредителя этой фирмы. Он попросил приехать из-за подозрительных людей, проникнувших на территорию комплекса. Эти неизвестные без опознавательных знаков ворвались, разбили стекла, травмировали работников и сломали нос господину Райли. Потом все испарились, когда мы приехали. Сейчас там работает служба безопасности, пытается выяснить, что именно произошло. На самом деле это обычная попытка жалкого рейдерского захвата. А что я конкретно здесь делаю, ты узнаешь после победы на выборах, когда я очищу Город от ваших коррумпированных хозяев. Вот тогда и воцарятся в стране демократия и свобода. Настоящие, – потеряв дар речи от такого обращения, несвойственного политической верхушке, журналист все еще пытался что-то промямлить. – Что такое? Хочешь мне что-то сказать? Говори. Ты же из Радио Свобода. Великая вещь. Сплошь грязь и лизоблюдство. Интересы Мастерса отстаивала. Но про узурпацию власти – ни слова. Президент бесследно пропал – тоже молчите. Но зато ты в кустах дежуришь, сенсацию поджидаешь. Ну так что? Ваши хозяева решили предприятия захватывать, пока высшая власть отсутствует? А в нашем государстве так и происходит. Поэтому я иду в мэры. Потому что устал от этого. И люди устали, – распалившись окончательно, Гудвин периодически срывался на допустимые нормы крика. – И я поддерживаю господина Волкера с его призывом выходить на улицы и отстаивать свои права. Я обращаюсь к каждому гражданину Республики: вы имеете полное право на свободу. Не на эту картонную марионеточную передачу. А на истинную волю. Не бойтесь высказывать свою точку зрения, как это сегодня сделал я. Спасибо за внимание.       Как ни странно, этот месседж сработал. Через несколько часов интервью побило все рекорды по просмотрам в Интернете, стало самым обсуждаемым среди политологов и политиков на других каналах, успевших экстренно выступить до комендантского часа, а на следующий день покорило общество, далекое от политики. Студенты с максималистским видением мира, работники старых промышленных заводов, разносчики еды, контрабандисты, домохозяйки, полицейские, певцы и адвокаты, неудавшиеся искусствоведы, продажные жокеи, часовщики с угловых улиц, упертые нигилисты, священники, проповедники-социалисты, букмекеры и библиофилы, ветераны войны и дезертиры, – все эти люди, выходцы из различных слоев общества, спокойно дождались конца рабочего дня и вышли на затопленные двухдневным дождем улицы.