У бурных чувств неистовый конец.
Больше полугода прошло с тех пор, как на прямом эфире национального канала был озвучен призыв выходить на улицу во имя справедливости, свободы и совести. Дабы уничтожить насквозь пропитанную фальшью идеологию маунтанизма, Волкер резко сменил приоритет и дерзнул впервые обратиться к народу. Народ отреагировал. Он второй раз доверился политику времен Революции белых, принесшей расстройство и разочарование массам. Обещаний не исполнили. Благосостояния не принесли. Вся хваленая демократическая система заполнилась отребьем с амбициями Наполеона и расторопностью налогоплательщиков в конце месяца. Каждые пять лет эти медведи политической берлоги выходили из спячки и осыпали глуповатый электорат новой порцией пустышек. Самым популярным товаром на рынке избирательной кампании была борьба с коррупцией во всех ее проявлениях. Им верили не потому что желали очистить страну от заплесневелого казнокрадства, а скорее машинально, поскольку другого выбора не было. Иллюзия жизни, иллюзия свободы, иллюзия выбора. В этот раз все было немного иначе. Законопослушных граждан вторично призвали на битву против откровенного произвола. Самое забавное заключалось в том, что слова о ложной справедливости звучали вновь. Однако таков удел любого общества: вера с примесью надежды превращали своих служителей в рабов привычек. Революция раз в пятнадцать лет! Почему нет? Смерть во имя тех, кому на вас наплевать? Мы только рады услужить! Штурм Парламента или частной резиденции? Мы споем гимн! И будут вторить миллионы голосов. И падут преграды! И сгорят знамена! Республика просто обожала кровавые побоища и не могла упустить возможность насладиться зрелищем гладиаторских боев. Она была построена на чужой крови и подпитывалась жидкими субстанциями красного оттенка. Без подпитки алчная машина перестанет двигаться и придет в упадок. Начнет эманировать нечистотами и поглотит нечестивцев. Итак, люди вышли на уличные протесты, превратившиеся в беспорядки. Потому что принудительное отчуждение свободы ведет к самому страшному голоду. Без пищи и воды можно продержаться около недели. Без свободы – больше одного столетия, но если на горизонте появляется псевдо-Иисус, призывающий одновременно избавить тело от гнетущих кандалов вечности и подставить вторую щеку, – в массах начинает бурлить так называемый общественный резонанс. Обязанности граждан погибают с честью. Рождаются исключительные права на легальный мятеж. И горе тому тирану, что посмел ослабить поводок – острые собачьи клыки тут же впиваются в лодыжки с неожиданным остервенением. Сопротивляться бесполезно. Лишние телодвижения и попытки позвать на помощь лишь ускорят завораживающую агонию первого лица государства. Несчастные жители утопали в помоях из непосильных налогов, низких зарплат и дешевых праздничных поздравлениях с описанием великих деяний правительства. С таким же успехом можно кичиться перед бедными оригиналом Лора Пиано, нежно похлопывая их по плечу с намерением заверить, что такого они никогда не увидят и уж точно не наденут. Такова краткая история обхождения с гражданами Республики. Их приучали к шипастому ошейнику, а потом попросили защитить дом от грабителя. Любой преданный пес выполнил бы приказ с завидным подобострастием, но нужно периодически кормить его. Обещания не считаются. На них проживешь максимум до первого поднятия цен на продукты. Значит, классические методы устарели. Следует обновить арсенал умелых маркетинговых ходов и заставить их проголосовать за тех же самых кандидатов, но с видоизмененными лозунгами. Волкер нашел выход их создавшегося положения. Нельзя сказать, что он нов, скорее им пренебрегали за ненадобностью – кому придет в голову менять систему, которая всех устраивала на протяжении пятнадцати лет? Но блестящее политическое чутье Советника позволило ему вовремя почуять надвигающуюся катастрофу и направить ее вектор в другое русло. Изменения важны! И он готов обеспечить их! Ради этого он пошел на сделку с совестью и заключил союз с подпольной антиправительственной организацией, продвинул кандидата с сомнительным прошлым, но желанием что-то менять, и наконец-то публично осудил неэффективную деятельность Маунтана, при этом соблюдая осторожность и отзываясь о Вожде с уважением. Более того, он начал примерять на себя образ Отца Нации, покровительствуя буйному народу с трибуны. Союз Кардинала и Королевы породил на свет неподконтрольное чудовище, впрочем, пока что благосклонно относящееся к своему создателю. Но ветер искаженной веры в свободу мог подуть в любую сторону. Вчерашние герои станут врагами общества под порядковым номером. А медленно умирающую политическую элиту призовут в тронный зал и милостиво попросят управлять государственным аппаратом. Если ты не справляешься, то становишься жертвенным агнцем и идешь на заклание. Не надо испытывать терпение изголодавшихся по зрелищам бунтовщиков. Они с легкостью воспевают подвиги великих деятелей и параллельно наносят им точечные удары по незащищенным броней неприкосновенности местам. Не стоит недооценивать злобу, копившуюся в забитых душах так долго. Рано или поздно она прорывается наружу и все ваши хваленые либеральные учения скатятся в бездну кровавого террора. Волкер прекрасно отпечатал в памяти сцены из Революции белых, мелькавших перед его уставшими глазами. Он сам, будучи участником протестов, едва не погиб от ножевого ранения в области живота. Причудливый шрам являлся напоминанием о народной свирепости. Но в современном мире, напичканном ядерным оружием, кибертерроризмом, разной соровской шайкой и секс-скандалами, смертельную угрозу начал представлять какой-то вирус. Страна предсказуемо оказалась не готова к эпидемии. Внезапно скопление людей стало непозволительной роскошью, грозящей тысячами жертв. Медицина не справилась бы с таким наплывом пациентов. Экономика просядет, страна скатится в яму под названием кризис и будет биться в предсмертных конвульсиях до следующего транша радушных международных организаций, требующих взамен всего лишь весь остаток здравого смысла. Республика, в чьем внешнем долге можно было захлебнуться, вряд ли вызывала доверие у партнеров. Поэтому рассчитывать на милостыню придется в последний момент, если их вообще включат в список. Остается одно – убеждать весь народ, эту разрозненную, неприхотливую и агрессивную массу, разойтись по домам и самоизолироваться во имя общего блага. Но проблема состояла в другом: устраивать погромы готовы все, а вот действовать во благо – никто. – Так сможет ли наша система здравоохранения справиться с угрозой коронавируса? Обсуждаем, делаем прогнозы и делимся опасениями на канале Гейт в передаче "Эмис Обо Всем". Сегодня ко мне после длительного лечения присоединился Винсент Вэнс! – Тоже рад тебя видеть. И вас, дорогие зрители. Приятно вернуться на работу. – К слову о работе. У многих жителей Республики могут возникнуть с ней проблемы. Как мы видим на примере Италии, страна полностью закрылась на карантин. Ничего не работает, производства стоят. Такой негативный тренд преобладает во всем мире и, похоже, угрожает нам новым экономическим кризисом. – В нынешних условиях вопрос будет скорее стоят о социальном кризисе. Система не выдержит большого количества заболевших и скорее всего коллапсирует. Страна не готова к масштабной эпидемии. Поэтому людям пора ограничить доступ на улицы. Я понимаю, что нужно довести протесты до конца и добиться желаемого, однако стоит ли рисковать из-за этого своими жизнями? – Ты полагаешь, правительство не готово к пандемии коронавируса? – Я не вирусолог, но состояние наших клиник видел не раз. Попадая туда, боишься не смертельного вируса, но столбняка или оспы. Я не хочу обвинять правительство или конкретных личностей, но все мы знаем, что их больше заботила карьера, а не наше здоровье. Поэтому я прошу всех граждан прислушаться! Оставайтесь дома и не выходите на улицу без крайней необходимости! Берегите себя и своих близких! – Воодушевляющее напутствие, Винсент. Будем надеяться, к тебе прислушаются. Мы пока посмотрим двухминутный ролик про карантин в Италии. Напоминаю зрителям, что больше месяца назад северные регионы европейской страны охватила вспышка нового вируса Covid-19. Выехав со студии после прямого эфира, машина Вэнса попала в ловушку враждебных провокаторов. Они забросали транспортное средство камнями и попытались кинуть коктейль Молотова, но промахнулись. Быстро промчавшись по захолустным улицам Города, напоминавших изорванные артерии разлагающегося тела, репортер припарковался возле клуба и, предъявив ключ-карту на ресепшне, поднялся на третий этаж, подошел к номеру двадцать пять и открыл дверь. В ушах все еще стоял гул агрессивных голосов, почти настигнувших его в запертом пространстве. Руки затряслись еще во время эфира, но он стоически сдерживал себя. Теперь можно дать волю эмоциям и пережить новую паническую атаку. Добравшись до собственной комнаты, он вошел внутрь, однако там не царствовала блаженная тишина. Скорее наоборот: Долан увлеченно беседовал о чем-то с прикованным к кровати Вуди, пока на их фоне вещала телевизионная программа, от которой писатель так стремился сбежать. – Смотрели твою передачу, получали удовольствие! – Кларк подмигнул вошедшему, показывая на вделанный в деревянную панель экран телевизора, где уже крутились повторы фрагментов злополучного эфира. – Мы тут спорили насчет этого вируса. Ты мне скажи, это ведь просто искусственно созданная паника? Никакого вируса нет? – Не требуй от него слишком много. Он пропил остатки здравого смысла вместе со значком, – поймав недоумевающий взгляд журналиста, Вуди снисходительно улыбнулся. – Не нужно ожидать от него понимания проблем мирового масштаба. – Я вообще-то все еще здесь и значок всегда при мне! – достав из кармана штанов серебряный артефакт служителя порядка, Долан выставил его напоказ. – И я просто спросил. Очень тяжело представить, что человечество будет страдать от гриппа. – Это не обычный грипп, – придерживая дверь рукой, внезапно оказавшаяся на пороге Виктория внимательно осмотрела собравшихся. – Хорошее шоу, Винни. Несмотря на то, что Мастерса ты напрямую критиковать не стал. – Не видел смысла. Точнее – цензура бы не пропустила. А страховка так и не покрыла восстановление моего сожжённого издательства, так что я не хотел рисковать… – Мы обязательно разберемся с этим. В фонде остались деньги на графу "непредвиденное", – Маргулис облокотилась на дверной косяк и задумчиво прикусила губу. – Вам двоим нужно собрать вещи и вернуться в свои комнаты. Если Вуди подцепит эту гадость, то мы его уже не спасем. – Сколько в тебе фатализма. Прямо как у последних императоров Римской… – Заткнись, Вуди. За минувшие дни я слишком часто слышала сравнения с Античностью и это начинает раздражать. Но больше меня злит твое аскетичное равнодушие. Если твои соседи принесут вирус, они выживут, а вот твои легкие – нет. Поэтому закрыть твой импровизированный отель на карантин – уже принятое решение. И это отнюдь не просьба. – Значит, вирус все же не шутка, раз все так переполошились, – задумчиво протянул Долан, пряча значок и извлекая взамен пачку сигарет. Впрочем, под пристальным, не особо доброжелательным взглядом работодательницы он замешкался и просто взял незажжённую сигарету в зубы. – Смотрю, тебе уже стало гораздо лучше. Возвращайся к работе, ты нам нужен. Ты же не разучился стрелять? – получив в ответ отрицательное покачивание головой, Перри удовлетворенно хмыкнула. – С тобой все хорошо, Винс? – она обратила внимание на то, как Вэнс дрожащей рукой вытаскивал провод ноутбука из розетки. Вздрогнув, словно пойманный с поличным на месте преступления, он отвел глаза в сторону и прошептал нечто невнятное. – Не буду вам мешать. А ты, Вуди, не вздумай нарушать новые предписания врачей. Меня не прельщает мысль сжигать твой труп и дезинфицировать помещение. – Говорят, знаменитый полководец и оратор Перикл умер от Афинской чумы. – Когда станешь таким же великим, как Перикл, я назову в твою честь крыло клуба и развешу повсюду твои портреты в натуральную величину. Один у тебя уже имеется, – взглянув на специально заказанную картину, изображавшую совсем юного Ландау, прямо стоявшего на ногах возле серебряной акиты-ину, Королева ухмыльнулась. Выглядело пафосно, но всем почему-то нравилось. Полотно источало надежду. – А эту сожгу вместе с тобой. – Без особого энтузиазма бросила женщина, повернувшись и направившись в коридор. За ней следом со скромными пожитками выскочил Винсент, намеревавшийся дойти до своей комнаты в максимально короткий срок и лечь спать. Он итак потратил все свободное время на общение с людьми. Раньше это приносило удовольствие. Теперь, после длительного лечения, представлялось скорее пыткой. Находясь в прострации, он передвигал уставшие ноги, отрешенным взглядом изучая ковролин. Внезапно его придержала чья-то ладонь и насильно развернула. Долан нагнал своего соседа. Дабы подбодрить? Или добить окончательно? –Слушай, мы не особенно ладили в прошлом, в частности, после того случая. Но, как мне кажется, мы неплохо сосуществовали вдвоем, – кривовато улыбнувшись, Кларк едва подбирал необходимые слова. Нервно почесывая укороченные ершистые волосы, он избегал смотреть собеседнику в лицо. – Хорошее выступление. Мне понравилось. – Пытаешься быть моим другом? – севшим голосом поинтересовался Винсент. – Ведь ты меня ударил тогда, в кабинете. И насмехался надо мной. И та история с Мелиссой. Я не думаю, что за такое прощают. – Я перед тобой извиняться не собираюсь. Ты увивался за ней. Я тоже. Шансы равны, но она все равно предпочла богача, да? – неловко проведя языком по зубам, Долан не получил ожидаемой поддержки. Журналист хранил глубокое молчание. – Я признаю, что переборщил тогда. И в кабинете тоже. У меня мозги набекрень. Все отшибли, сам знаешь, как это в полицейских участках бывает. Потом еще этот долбанный Гровер и его головорезы. В общем, херня полнейшая. Но ты оказался хорошим парнем. Как вы там, журналюги, говорите – первоклассным. – Так никто не говорит, – скривившись, Вэнс все же сжалился над офицером и сделал над собой колоссальное усилие, чтобы похлопать его по плечу. – Мне нужно поспать. – Если надумаешь упиться на карантине – ты знаешь, где меня найти. Карты при мне вместе с зарплатой. Так они расстались пассивными друзьями. Репортер завалился на мягкие простыни, не став утруждать себя раздеваниями. Полицейский вернулся назад, прикурил сигарету и, собрав пару журналов эротического содержания вместе с бутылками виски, распрощался со своим искалеченным другом. Вирус нарушил их идиллию. Примерно в это же время он подтачивал нервные клетки измотанного Кардинала. Разработав эффективную и долгосрочную стратегию для победы на президентских выборах, он просчитал едва ли не всевозможные варианты их срыва. Кроме глобальной пандемии. Современный мир не мог порадовать вакциной от всех болезней, летающими машинами, новыми моделями политического режима или колониями на Марсе. Зачем? Проще свести все масштабные старания на нет. Внедрить опасный вирус в общество, поставить перед свершившимся фактом и пожать плечами в ответ на многочисленные возгласы всей планеты. Международное сообщество проявило себя в лучших традициях идиотизма – мгновенно закрыло все границы и изолировалось вместе с паникующими людьми. Плевать на всех вокруг. Главное – выжить. – У нас почти нет масок, нет защитных костюмов для врачей. Не хватает коек в больницах и аппаратов ИВЛ, – причитал заместитель Министра здравоохранения, не до конца понимающий, как выбираться из создавшегося положения. Он паниковал и барабанил пальцами по столу. – Скажи, что нам делать? – его пухлые щеки болтались при каждом повороте крупной головы. Занятно, что министерство когда-то нанимало худого профессионала, а получило разжиревшего на международных поставках кабана без принципов. – Обыщи все. С нашими следопытами, – глядя в одну точку, Кардинал не моргал уже целых пять затяжек. Дым клубился над гигантским столом. – Приведи ко мне в офис всех филантропов, покровителей бедных, меценатов, гуманистов и прочую шваль, которая вытягивала деньги из чужих карманов под эгидой человеколюбия! Пригони всех олигархов, предпринимателей большого звена, контрабандистов, валютчиков и соучредителей продуктовых рынков ко мне! Я вытрясу из этой дряни все до копейки и заставлю раскошелиться! – наконец, оторвав взгляд от стены, Волкер заметил, что его приказы не спешат исполнять. – Живее! Заместитель подвился на ноги и поспешил покинуть чужой кабинет. Ему не хотелось иметь дело с полу-легитимным оборванцем из прошлой власти, но отказать Регенту означало неминуемый закат карьеры. Хотя сама по себе она его особо волновала. Он пришел туда деньги зарабатывать, а не спасать страну от эпидемии. Оставив Армана наедине с собственными гнетущими мыслями и назойливым мэром Столицы, слуга народа едва представлял, какую прекрасную сцену после титров пропускал. Наличие в одном помещении нестабильного психопата в компании неопытного идиота предсказуемо ведет к забавным эффектам. Виктория удостоилась чести убедиться в этом лично: вернувшись в кабинет, она застала двух непримиримых врагов по разным углам. – Мне кажется, я на грани. Есть люди на грани нервного срыва и я один из них, – уже не имело смысла скрывать печальную истину. Мануэль сдавал позиции: почти не ел, плохо спал. – Уже пришли рекомендации от очередной международной организации здравоохранения. Уменьшить скопление людей на улицах. Ввести комендантский час. Забавно! Не находишь? Весь наш протест, все это волеизъявление народного гнева и желание долгожданных перемен нужно прекратить! Мы обязаны это сделать, чтобы наши избиратели не передохли. Кстати, итальянцы поблагодарили за помощь. Даже пообещали сотрудничать с нами. – Тебе нужна поддержка Западного сообщества, уважаешь ты его или нет, – невзирая на здоровый цинизм и нонконформизм, буквально впитавшиеся ей под кожу, где-то на задворках самосознания все еще пылились остатки жалости и порядочности. – Не хочу выслушивать лекцию по этому поводу. – Конечно нужна! Но от той его части, которая способна прислать маски и аппараты. А еще лучше – вакцину, но мы же тут о возможном говорим? – Не психуй. Так получилось. Надо искать пути решения, а не тратить время попусту. – Согласен, – стоя возле камина со скрещенными руками, Гудвин исподлобья следил за действиями непредсказуемого политического маньяка, насилующего регламенты и Конституцию по выходным. – Не стоит тратить время на… – Ты что, долбанный попугай? Сидишь в моем кабинете уже пятый час и повторяешь все услышанное по нескольку раз! – Во-первых, это мой кабинет и вы его оккупировали, – вмешалась женщина, не желая участвовать в петушиных боях. – Во-вторых, хватит выступать! Нам это, господа, ни к чему. Если вы и вправду рассчитываете победить Мастерса и сохранить жизни всех граждан. – фыркнув, Волкер заложил руки за спину и подошел к балкону. Он обожал лунные ночи. Под их покровом можно проворачивать любые преступления. – Сейчас я спущусь вниз и наберу Мелиссу. Она уже четвертый месяц курирует террористов в Восточных областях. – резко повернувшись, Кардинал наклонил голову вниз, словно готовясь к прыжку. – Это незапланированный отпуск. Выехать она теперь не может, но договориться о прекращении огня сумеет. Шаткое перемирие необходимо, иначе мы проиграем по всем фронтам. А тебе придется встретиться с Мастерсом и сесть за стол переговоров. – Ты, должно быть, шутишь? – Я – да. А вот коронавирус – нет. Хочешь, чтобы государство коллапсировало – так и скажи. Выступи по телевизору и сообщи, что новый вирус – не что иное, как выдумка Мастерса в целях разогнать народ и отобрать свободу. Тебе поверят. Но потом у тебя не получится свалить на него вину за многочисленные жертвы. Если в тебе живы остатки совести, то ты усмиришь свою гордыню и пойдешь на компромисс. У нас уже был блестящий план: проводим досрочные выборы, ты побеждаешь и мы медленно, но уверенно вытесняем его людей из правительства, так? Все шло хорошо, но ты так вошел во вкус, что начал поднимать ставки без предварительных договоренностей. – сделав паузу для передышки, вдова не позволила ни одному едкому комментарию сорваться с губ Кардинала. – Ты пожинаешь результаты своих же интриг. И при этом удивляешься царящему вокруг хаосу? – Тогда переговоры – единственный оптимальный вариант, – пожав плечами, заявил Себастьян. Чувство самосохранения у него было развито хуже ораторства. – Захлопни пасть! – предсказуемо вызверился Волкер, не находя аргументов в споре с разумными доводами хозяйки клуба и оттого свирепая еще больше. – Без меня ты – ничто. Я тебя создал! Если бы не я, ты бы до сих пор молился на курс межбанка или накачивался дешевой наркотой в помойной яме. Ты просто ноль. Ты просто тля. – Не будем спорить, – перестав подавать Гудвину вполне четкие сигналы и просьбы не поддаваться на провокации, Перри выдохнула. – Я отзываю своих людей с улиц и наших баз. Мне хватило разборок с Гровером, а с вирусом мы бороться не намерены. Дальше – твой ход. Но напоминаю, что рейтинги напрямую зависят не только от всех твоих обещаний, но и от количества живых респондентов. С этими словами она вышла из кабинета исполнять задуманное ранее. А Мануэль не двинулся с места, продолжая истекать злобой и горечью. Желваки гуляли по щекам, а глаза лихорадочно блуждали по стене. Необходимо любой ценой разогнать людей. Но тогда он потеряет авторитет лидера общественного мнения. Потеряет козыри, не сможет продолжать прежнюю политику. – Ты утверждал, что этот поганый вирус не представляет для нас угрозы! – жалобно застонал Себастьян в спину уходящему Советнику, вынудив того сцепить зубы, дабы не сорваться окончательно. – И что же мне теперь говорить избирателям? Людям на площади? Он тоже хотел получить ответ на этот вопрос. – Кажется, тебе и в голову не приходило, что для победы в путче надо пролить очень много крови? – полуобернувшись, Регент вытащил телефон из кармана и судорожно принялся выискивать номер. Не переставая разглагольствовать: – Что поделать? Так устроен закон политической природы: один из слуг народа неизбежно оказывается тупым, а второй – полезным. И сейчас я – полезный! – обнаружив номер Мастерса, он не стал медлить и вдавил палец в нарисованные на экране цифры. Как и ожидалась, барахлящая связь не позволила слушать мерзкие гудки дольше минуты. Выругавшись, Арман рванул к выходу из кабинета, перед этим рявкнув: – Стой где стоишь, предводитель! Таким образом первый раунд переговоров состоялся на следующий день. Угодливый олигарх предоставил офис своей фирмы в центре Города для предстоящей встречи и назвал это нейтральной зоной. Ближе к восьми часам вечера черные автомобили без опознавательных знаков начали съезжаться под непримечательным зданием о пяти этажах. Расположившись в роскошном кабинете начальника отдела, с панорамными окнами и аквариумом, обе фракции не скрывали враждебности по отношению друг к другу. Арман испепелял Премьер-министра злобным взглядом. Тот платил тем же, не гнушаясь прибавлять свою фирменную высокомерную насмешливость. Гровер стоял возле двери, будто перекрывая пути к отступлению, и оценивающе изучал собрание. Маргулис держалась особняком, явно планируя играть роль сдерживающего рычага. Остальные представители обеих партий стремились придерживаться дистанции. Не из-за карантина, а скорее от личной неприязни. Вооруженная охрана с подозрением обыскивала каждый кабинет, каждую щель во избежание недоразумений в стиле американских спецслужб. – Итак, вы пришли выразить мне поддержу на предстоящих президентских выборах и объявить о своей безоговорочной капитуляции? – рассмеявшись, Мастерс хлопнул в ладоши и жестом приказал поднести дары. – Шотландский виски. Сорокалетний. Я счел уместным подобрать под ваш юный возраст, дети мои. – Ты все еще считаешь переговоры хорошей идеей? – подперев подбородок ладонью, Мануэль пытался сдержать дрожь. Слегка повернув голову в направлении Виктории, он задал вопрос с присущей ему одному бестактностью. – Я просто хотела, чтобы ты почаще бывал в обществе. Тебе будет полезно открыть в себе новые качества. Особенно положительные. – Чушь, я люблю людей, – отмахнулся Регент, напрочь игнорируя присутствующих. – И я всегда был открыт для диалога. Просто не очень люблю разговаривать. – кивнув скорее самому себе, чем конкретному лицу, мужчина откинулся на спинку кресла. – Хотя нет, я передумал – людей я тоже не особо люблю. Это, кажется, какой-то врожденный вид идиосинкразии. – Уверяю, Ваши с ними чувства взаимны, – наконец вмешался Дуайт, не понимающий, почему им умышленно пренебрегали. – Прискорбно для политического деятеля, да? – с подчеркнутым сочувствием продолжил он, глядя на оппонента с ухмылкой. – Что же, я, по крайней мере, не притворяюсь их другом, – усмехнувшись, парировал Советник, салютуя всем собравшимся наполненным стаканом. Фигляр в костюме. – А Вам рекомендую попробовать как-нибудь, господин Государственный Секретарь. Вы можете избежать многих проблем благодаря этому навыку. Переговоры зашли в тупик, не успев толком начаться. Все внезапно замолчали. Имел ли смысл продолжать диалог между непримиримыми соперниками, претендентами на желанный престол? Маловероятно. Если бы не угроза жизни верноподданных, вряд ли они собрались бы под одной крышей. Поэтому, сцепив зубы и подавив бурлящее в венах негодование, они сели за один стол и приготовились выставлять приемлемые условия, половина из которых в конечном итоге будет нарушена. – И как же мы будем делить корону мира? – полюбопытствовал Мастерс, извлекая из потаенного кармана зажигалку и завороженно разглядывая вспыхнувшее пламя. – Какую половину хочешь ты? Левую или правую? Какая рука Господа наиболее достойна тебя, сынок? – Смотрю, тебе так же весело, как и мне. Я бы не пришел сюда, если бы не сердоболие моих союзников. И, разумеется, истерики всего международного сообщества. Больше часа беседовал с представителем какого-то ведомства из ООН. – Как увлекательно. Мне вчера звонил Президент России и попросил обеспечить всех россиян необходимой помощью, а в идеале – помочь добраться до дома. Кстати, еще он выразил обеспокоенность нашим сближением с Китаем. Не объяснишь, что это за сближение? – Кто-то же должен заниматься внешней политикой, пока ты убиваешь резиденцию Маунтана. Ты хотя бы цветы там поливаешь? Или этим занимается твой садовник? – кивнув на застывшего в одной позе Гровера, Арман наклонил голову вбок, позволив темным кудрям закрыть часть искаженного злорадством лица. – Впрочем, неважно. Можешь оставить ее себе после того, как меня изберут Президентом Республики. Ты даже можешь получить от меня пенсионное обеспечение. Думаю, наш фонд потянет. А пока нам нужно продумать совместное заявление и план дальнейших действий. – Мы получили важные рекомендации от итальянского правительства, – выступила Перри, заранее отказавшись от алкоголя и предпочтя взамен никотиновый дым. – Я послала им гуманитарную помощь на прошлой недели и они отблагодарили таким образом. Чтобы избежать массовых заражений, надо ограничить передвижения всех граждан, особенно находящихся в зоне риска. Закрыть все предприятия на карантин, кроме продовольственных точек и банков. И придется значительно урезать бюджет. – Было бы что урезать. Пару месяцев назад я с трудом протащил закон о бюджете на поточный год. Твои ребята постарались, – с омерзением выплюнул Дуайт, вспоминая тот день, когда ему пришлось использовать все свое Премьерское обаяние, чтобы заполучить нужное количество голосов. – Даже благие деяния ты втаптываешь в грязь. С тобой невозможно работать. – Обещаю полную консолидацию. Безусловно, временную, – подчеркнул Советник, не желавший одновременно спасать мир и сдавать позиции. – Давай так: отложим пока досрочные выборы. На время пандемии. Примем нужные законы вместе, а уже потом возобновим всю эту политическую склоку. – И что взамен? – Издеваешься?! – едва не задохнувшись от возмущения, Волкер резко опустил руки на поверхность стола. – Ты плохо слушал? Мы разработаем и проведем необходимые законопроекты. Затем начнем переговоры с Китаем, раз уж мы друзья, и организуем закупки оборудования, медикаментов и средств защиты. Расходы пополам. Рейтинг – тоже. Объявим о нашей коалиции на сцене в ближайшее время. Перед народом. Это будет эффектно. И, к слову, от этого ты больше выиграешь. – Ты, видимо, меня не совсем понял. Даже, если я получу положительные отзывы прессы, это не поможет мне выиграть президентские. Премьер-министром я тоже не останусь, – без особого огорчения сообщил Мастерс, словно речь шла о неудавшейся покупке. – Я не настолько наивен, чтобы этого не понимать. Хотя мы бы сработались. Я считаю, что Республика заслуживает настоящей борьбы исполнительной и законодательной ветвей власти. Но условия у меня все же имеются. Гровер должен сохранить за собой должность Министра внутренней безопасности, – Виктория бросила быстрый взгляд на притаившегося в углу Брэма – тот поймал его и подмигнул в ответ. – Санденса вы можете заменить на посту генерального прокурора, он не впишется в вашу компанию, но мне лично нужны гарантии неприкосновенности. Своей и нескольких моих людей. – Вы поглядите, великий Дуайт Мастерс заботится о ком-то, кроме себя? Разве это не очаровательно? – растягивая гласные, поддразнил Регент, делая грустное лицо. – Но я обдумаю твое абсурдное предложение. И скажи, пожалуйста, я не ослышался, ты не будешь принимать участие в президентской гонке? Берешь самоотвод? – Я стар, а это болячка избрала своими жертвами престарелых сумасбродов. Не особо хочу подвергать себя опасности. Мне скоро шестьдесят пять, а пробыв в должности временного Президента я понял, что не справлюсь. Нужен кто-то более энергичный, – в этот момент он почему-то посмотрел на единственную женщину в комнате. – Сам я поселюсь в резиденции Всеотца или поеду на оздоровительный курорт, когда эта вирусная дрянь исчезнет. – Господи, этот день не мог стать лучше! Кто-то может сфотографировать нас? Хочу запечатлеть этот момент для будущих поколений! – сложив ладони в молитвенном жесте, Мануэль готов был расцеловать нового союзника. – Ты останешься в истории как один из самых грамотных политиков своего времени! Гарантирую! – Неужели? – выпустив изо рта немыслимое количество дыма, Мастерс позволил ему полностью окутать собственное лицо и скрыть истинные эмоции. Никто бы не смог прочесть его мысли, контрастирующих со словами.Граница Той Стороны и Этой.
Охваченные паникой люди не знали, куда бежать и кого бояться. Вернуться обратно в Республику, где их публично нарекли врагами народа, казалось безумством. Но вот оставаться под гнетом террористов, уничтоживших половину области – немыслимая ошибка. Поэтому несчастные местные жители, оказавшиеся отделенными от страны из-за военных действий, метались из дома в дом. Ситуация усугубилась из-за вируса, выводящего из строя государственные системы. Если продвинутые страны тонули и захлебывались в людской крови, то оккупированные незаконными группировками и религиозными сектами территории вряд ли могли рассчитывать на помощь извне. В понимании местных жителей они являлись угрозой для всего мирового сообщества. Собственные соотечественники от них отвернулись, а международные организации по правам человека ограничивались простыми осуждениями. Бессмыслица. Толку от них всех не было никакого. Лишь местные управленцы пытались восстановить хотя бы часть важных городских структур и обеспечить население продовольствием. Захватчики либо бездействовали, либо занимались откровенным мародерством. Три раза в сутки стабильно раздавалась пальба – регулярные стычки между местными и сектантами не ограничивались перестрелкой. Однажды кто-то поджег часть зданий и заложил бомбу в разваленном аэропорту. Более того, солдаты установили повсюду наземные мины, опасаясь вторжения с незащищенных зон. На самом деле те скорее представляли угрозу для граждан, не смотрящих под ноги, чем для открытых врагов Протекторов и Предвестников. Жизнь в мелких селениях нормализовалась, а города пребывали в апокалиптическом запустенье. Мелисса отмечала про себя царившую в некогда крупных областных центрах безнадежность и трагичность. Отнюдь не романтическую. В который раз изучая гнетущие пейзажи за окном, Кокс признавала фатальность всего предприятия. Транспортировать оружие для убийц своего народа? Куда ниже можно было пасть? Но, с другой стороны, они продавали оружие другой части своего народа, по милости политиканов разделенного огромным сооружением под кричащим названием Стена. Несвойственные ей философские размышления прервал телефонный звонок. Как не прискорбно, она была рада такой мысленной преграде. Помогало избежать ненужных моральных терзаний. – Да, Виктория? – приложив телефон к уху, Мелисса одновременно доставала пачку с сигаретами и нашаривала зажигалку. – Неужели все настолько плохо? Я слышала об этом вирусе, но не думала… – ее прервал неторопливый голос на том конце провода. – Я могу с ними поговорить, но ты должна понимать, что я не имею над ними власти. Я не волшебница, но сделаю все, что смогу. Нажав пальцем на красную кнопку, Мелисса выдохнула струю сизого дыма в окно. За ним расцветала печальная действительность, замаскированная весенней зеленью. С такими природными трюками несложно будет убедить слепого и глухого в том, что он проживает в самом благополучном Государстве мира. Впрочем, очередных послов Западной коалиции нелегко будет обмануть цветущими садами и свежим воздухом с явной примесью гари. А в вышеупомянутых садах почему-то валялись осколки мины или пострадавшего от артобстрелов оконного стекла. Не удастся скрыть так же кусок фасада, вырванный из изрешеченного пулями здания. А покрывшаяся ямами, словно рытвинами проезжая часть, представляла собой жалкое зрелище. Вследствие этого в особо пострадавшие регионы была отправлена наблюдательная миссия от ОБСЕ. Надо же отбивать вложенные деньги. Организация внимательно исследовала результаты действий непризнанных бандформирований и пришла к выводу, что следует проявить больше обеспокоенности. Но ради такой мелочи они рискнули побеспокоить негласного лидера вторжения на территорию некогда суверенного Государства. Он проводил все свободное время в церквях и синагогах, усеивающих свободные пространства деревень и городов. После того, как армия окрестила его бессмертным божеством, недоступным для пуль и ножей, Отец Джо поспешил скрыться от чужих глаз. Руки тряслись чаще с тех пор, как он пытался выстрелить себе в висок из заряженного одним патроном револьвера. Смирившись с собственным величием, он возносил молитвы Господу с завидным рвением, проводя все время на коленях. Ничего не ел, ничем не интересовался. В таком состоянии его обнаружил один из представителей наблюдательной миссии, спокойно вошедший в католический храм на окраине города. Новое пристанище добровольного изгоя. – Знаете, я всегда задавался вопросом, какую веру Вы исповедовали в самом начале, – до ужаса знакомый голос ворвался в закостенелый разум священника, побуждающийся от глубокого сна. – До того, как публично заявили о своем безверие, разумеется. – Вы умеете появляться в нужный момент. Я как раз просил Господа дать мне знак, – сжав в руках деревянный крест, Рокуэлл поднял печальные глаза к витражу в самом центре полукупола. – Он игнорировал меня несколько месяцев, не отвечал. И вот Вы здесь. – Мне не хотелось бы расстраивать Вас, но я не принес хороших новостей, – украдкой взглянув на понурившегося Пророка, гость перевел взгляд на настенное распятие. – Точнее – наши общие друзья не принесли. Они поручили мне приехать и передать Вам сообщение о том, что, в связи с нынешней пандемией нового вируса, финансирование народных ополчений и прочих военных кампаний временно прекращается. Иными словами… – Вы лишаете меня возможности добраться до Столицы, а себя – наконец заполучить лояльного Западу Президента! – резко вскочив на ноги, Рокуэлл едва не перешел на крик. Настолько сильно его поразила Вселенская несправедливость. – Господин Рокуэлл, Вы умный человек и должны понимать, что добраться до Столицы Вам бы никто не позволил. Максимум речь стояла бы о Восточном направлении. Потом стол переговоров, благодарность за хорошую службу и отпущение грехов. Дополнением к мемуарам стало бы гражданство Франции и скромный дом на Лазурном Побережье. Вы же не надеялись, что националистам и психически нестабильным солдафонам бы разрешили разрушить мой Город? Вы ничего не создали в своей жизни. И разрушать права не имеете. – В первую нашу встречу Вы заявили, что от этой кампании зависит судьба мира. Что вся Западная коалиция будет на нашей стороне. – Она была и останется на Вашей стороне. Но не принимайте это как должное. Запад устанавливает временные союзы, а не полноценные коалиции, – перекрестившись, представитель иностранных интересов направился к выходу с грустной улыбкой. – Ты нарушил свою часть договора! Будь ты проклят! – взревел разъяренный пастор, внезапно почувствовав небывалый прилив сил. Как бы там ни было, но вторгшийся в храм ублюдок никак не отреагировал на анафему. – Почему Ты покинул меня? Ты снова предал меня! – острые края маленького распятия впивались в кожу, причиняя желанную боль. Повернувшись к огромному кресту, Рокуэлл закричал. Последний раз он кричал так, когда его бросили посреди пустыни с двумя братьями по оружию, одного из которых он впоследствии убил. Не лично, но руку приложил. Второй раз он кричал так, когда его последователей истребляли равнодушные республиканские танки. Снова потеряв смысл жизни, он рухнул на колени и вопил до боли в горле. Все закончилось так же быстро, как началось. Покачиваясь в бреду, проповедник ощутил, как чьи-то ладони обхватили его лицо и насильно опустили на пол. Потом его бездвижное тело почему-то оказалось парящим в воздухе и перенеслось на жесткие простыни приходской кровати. – Бедный, бедный король Баал. Что случилось? Ты лишился престола? Тебя свергли? Отобрали твою силу? – то удаляющийся, то приближающийся голос пробирался под подкорку сознания и вытягивал наружу остатки реальности. – Нужна вода. Исцелить твои раны. – Я нашла немного в погребе. Не ожидала, что это окажется такой сложной задачей, – второй, едва знакомый голос изгнал первый. – Взяла бы заранее, если бы знала. Хотя магазины не работают. – помогая приподнять священника за руки, Мелисса поднесла к нему бутылку воды и приставила горлышко к губам. – Пейте, господин Рокуэлл. – Что вы здесь делаете? – проливая жидкость на простыни, Джозеф приходил в себя. – Разговаривала с представителями Западного фронта. Они предложили эвакуироваться специальным поездом, представляете? Забавные ребята. Теперь будут осуществлять надзор за соблюдением санитарных норм. Нам придется помогать населению, чтобы не добить регионы еще и вирусом. – Никакого вируса нет! – прорычал Джозеф, сжимая зубы до скрежета. – Они не хотят меня финансировать! Не хотят продолжения священной войны. – У него температура, – ощутив заметный жар на покрытом испариной лбу, Мелисса осторожно убрала руку и отвела ладонь обеспокоенного Гуру. – Отойди, Лукас. Здесь нужен врач. У меня есть смутное предположение…Республика, площадь Короля Пеймона. *
Наступил долгожданный день его славы. Облачившись в лучший пиджак с красным галстуком, изрисованным причудливыми узорами, Волкер пригладил непослушные волосы и сбрил проступавшую щетину. Все должно быть идеально. Продумано. Дабы потомки запомнили своего будущего Президента. Первого, кто принесет гармонию в разрозненное общество, мир на истощенные земли, и покой в бродившие умы. Каков план, спросят они. Он существует, разработанный и подогнанный под стандарты. Он не принесет позора своей Родине. Не станет пятилетним разочарованием. Наоборот, республиканцы захотят продлить срок его пребывания в президентском кабинете. И мир будет завидовать откровенному диктатору, пользующемуся народной любовью. Его будут вспоминать как лучшего автократа Европы. После великого Наполеона. На такое сравнение решились бы немногие, но он отличался смелостью сумасброда. Без преувеличений Армандо считал себя освободителем Республики. Нет никакого маунтанизма. Нет либерализма. Национализма. Прозелитизма. И всей этой высокой политической философии, призванной забивать головы массам такой ересью, которую не выбьешь кувалдой. Поэтому он взошел на сцену с гордостью. Так не поднимались на гильотину венценосные особы. Так не воодушевлялись генералы различных сражений. Сегодня он встанет в один ряд с великими личностями. Его имя войдет в историю, станет нарицательным для обозначения величия. И будет прочно гнездиться в учебниках и чужих умах. Его правильное, располагающее лицо украсит кабинеты, офисы, купюры. А тысячи раз аккуратно выведенная подпись отныне уже не будет красоваться на второсортных документах, нет. Она будет украшать законы, улучшающие Конституцию. Меняющие курс страны и улучшающие жизнь граждан и гостей. Все эти амбициозные мечты проносились перед горящими глазами вереницей хаоса. Идеи сталкивали между собой, вытесняя друг друга. С чего бы начать? Легализация игорного бизнеса? Ослабления налогового контроля? Снижение тарифов? Смертной казни для парочки ненадёжных смутьянов? Какое раздолье! Можно пустить жеребца галопом вытаптывать конституционные ограничения. Можно рубить врагов одним взмахом карающего правосудия. Можно сжечь весь Город дотла, воздвигнуть вместо пепла новый, более современный. Можно просто объединиться с любой коалицией и спровоцировать третью мировую войну. Черт возьми, можно выиграть все войны, не пощадив никого! И стать правителем Вселенной! Именно поэтому Волкера следовало держать подальше от неограниченной власти – он перестает контролировать себя и не замечает ничего вокруг. Непредсказуемость пагубна не только для правителя, она является угрозой для всех. Первый тревожный звонок прозвенел, когда Премьер-министр не явился в условленное время. Будто бы десятки кинокамер, направленных на сцену, ничего собой не представляли. Вторым предупреждением, которое должно было заставить насторожиться в первую минуту, являлся тот факт, что вместо Министра приехал Гровер со своими людьми. Но разве куратор внутренней безопасности не обязан контролировать массовые собрания? И следить за безопасностью первых лиц государства? Третья фатальная ошибка почти не имела никакого значения. Потому что пуля, пробившая грудную клетку будущего Президента, оказалась проворнее любых опасений. Падая на грязный пол, Регент все еще шевелил губами, репетируя речь.