– С войной покончено. Войны вне закона. Уже несколько столетий никаких войн не было. – Тем больше причин начать какую-нибудь, раз мы так долго без них обходились. Энтони Берджесс "Семя желания".
В детстве мама прочила ей блестящую карьеру, связанную с политическим поприщем. Девочка ведь росла с глубоким пониманием устройства окружающего мира. Несмотря на аристократическое воспитание и постоянное прививание высокомерия как второй натуры. Тогда существовали две касты: подчиненные и подчиняющие. Никакого третьего сословия в Республике не функционировало. Либо сказочно богатые политиканы, лебезящие перед Советским Союзом и обещающие внедрить все требуемые социалистические принципы в систему, либо рабочая сила и бедняки, сражающиеся за последнюю корку хлеба и низкую стоимость аренды. Вторые ненавидели первых и мечтали о революции или каком-либо другом виде кровавого побоища. Первые демонстрировали пренебрежение, не собираясь страховать свою жизнь от маловероятных общественных беспорядков. Президент, не испытывающий почтение к пресловутому коммунизму и западному капитализму, оберегал весь устоявшийся порядок и не разрешал простым уличным столкновениям или сжиганиям дорогих резиденций перерасти в конфликт на государственном уровне. Виктория наблюдала за социальной несправедливостью больше двадцати лет, пока жила вместе с небольшой семьей в пентхаусе в центре Города, в так называемом квартале сильных мира сего. Одно из красивейший зданий на улице Графа Вине, расположенной неподалеку от Ратуши, с неоспоримым достоинством мозолило глаза нестабильным массам. Именно поэтому его желали разрушить как символ неоправданного успеха олигархов и плутократов, коррупционеров, воров и редкостных мразей. Во время кровавого террора улица была практически уничтожена: малому количеству домиков, зданий и квартир удалось пережить бомбежку. Маргулис пришлось долго восстанавливать левое крыло обрушившегося памятника архитектуры. Все обратилось в руины за такой короткий период времени. Аристократов отлавливали на улицах, забивали прикладами ружей и расстреливали без следствия. Насмерть перепуганные, они бежали за границу, но твари с оружием шли по следу. Немногим удалось уцелеть. * Остатки почетных семей залегли на дно, отказались от государственных должностей и участия в дальнейших политических процессах. Власть захватило отребье. Временное правительство могло приговорить к смертной казни любого противящегося пассионария. Потом развалился могучий Советский Союз, навязывающий Восточной части мира свои правила. Говорили, что к убийствам аристократов были причастны Советы, не сумевшие договориться о каких-то поставках или даже о сотрудничестве. Впоследствии временщиков сменил новый Президент, избранный на выборах все тем же неадекватным плебсом. Знатную часть населения – точнее, его остатки, – не допустили до избирательного процесса. Смельчакам, дерзнувшим прийти на участок, плевали в лицо, дабы напомнить о каббале простого народа. В результате Парламент заполнился необразованными, агрессивными преступниками, убийцами и крестьянами с коровами или прогнившими фруктами для местных рынков. Сам Президент являлся выходцем из семьи пьющих электриков, прикладывающихся к бутылкам между причитаниями о разодетых богатеях и законниках. Они не хотел платить налоги, когда вся верхушка жирует за их счет. Их настроение можно было понять, но зачем же рушить дома? Люди с недостатком образования почему-то испытывали тягу к разрушению, а не созиданию. Видимо, этот традиционный исторический вакуум нужно было переждать. Хорошо, что мать Виктории не стала свидетельницей произошедшего. Рак унес ее раньше. Иначе надменные выпады в сторону зазнавшихся фермеров и сварщиков, переодевшихся в великоватые по размеру костюмчики для работы на кровожадный народ, могли бы стоить ей языка. Сама восемнадцатилетняя девушка ненавидела всех псевдо-революционеров недоучек и поклялась на алтаре своего юношеского максимализма мстить до победного. Она даже планировала сходить на голосование, но юный возраст и жесткий ответ дяди не позволили ей стать жертвой бездумной машины, за рулем которой сидели оборванцы. Но для впечатлительной девичьей натуры любая односторонняя несправедливость откладывалась в сердце. Она мечтала изменить мир. Вынашивала сумасбродный план военного переворота и прихода к власти. Участвовала в подпольных кружках и организациях под вымышленными именами, но не смогла добиться ничего, кроме критических замечаний родного дяди и смирения с судьбой. Этот жестокий человек с непреклонным взглядом и отсутствующими аристократическими манерами возвращал ее с небес на землю чаще, чем высмеивал литературные изыскания сантехников или прочих бумагомарателей. Никогда в этой стране не изберут женщину-президента. Никогда в жизни ее не допустят до кормила власти. Здесь поют оперы нищим. Но не интеллектуалам. Не надо превозносить благородство вместо священной тупости. При помощи последнего можно было добиться министерского кресла. А за первое награждали плахой. Позднее Райджел сильно увлекся бандитизмом и приватизировал половину Городу, создав целую мафиозную структуру в симпатичных пиджачках. Девяностые не прошли бесследно для Республики, а Виктория едва ли могла рассчитывать на место простого исполнителя. ** Дядя доверял ей, но предпочитал держать подальше от криминальной деятельности. Отказывал вежливо, но решительно. Прикрывался безопасностью, но спустя пару лет признался, что почуял в ней будущего политика и не хотел испортить репутацию. Зато молодого Томаса использовал в качестве водителя и гонца. Девушка выступала резко против вовлечения слабонервного парня в семейный бизнес, однако сделать ничего не могла. Ее голос не играл никакой роли. Флоррик насмехался и велел заниматься женской работой, а лучше – читать побольше книг. Кто бы мог подумать, что он таким образом тонко вплетал в ее будущую политическую карьеру нить интеллектуальности и здравого смысла, которые ранее прилюдно высмеивал. Мало политиков могут похвастаться такими качествами. Их выбирают совсем не за это. Прочитав много полезной литературы и откровенного пропагандистского мусора, она блистала эрудицией и рациональным подходом к жизненным вопросам. Жаль, что в политику с такими полезными навыками не пропускают те, кто за всю жизнь растапливал книгами печку. В такой нездоровой атмосфере проще было создать антиправительственную организацию. Стоило ли тратиться на заведомо проигрышную кампанию? Проще было истребить систему и отстроить заново, чем внедряться в нее и позволить сожрать себя без остатка. Однако ее революционным замыслам не удалось реализоваться в таком юном возрасте, так как бывший военный, чью высокородную семью перебили, вернулся на Родину с намерением взять и снести прогнившую кодлу поганых фермеров. Революция белых добилась оглушительного для всех участников успеха. Аристократы были отмщены, а виновные понесли суровое наказание. Из тех, кто не сбежал из Парламента в первую неделю, разумеется; остальных методично убивали в подворотнях и на окраинах заброшенных фермерских домишек. Полная зачистка. Тотальная перезагрузка. В свое время обеспечив безопасность соратникам будущего Отца нации, Райджел получил статус его союзника и место в Ратуше авансом. Они победили. Предыдущего сатрапа не нашли. Скорее всего, он был растерзан неподалеку от равнодушной ко всему происходящему и готовой принять новых хозяев Ратуши. Или бежал в одну из бывших стран Советского блока – это значения не играло. Все изменилось. Пришли новые лица, молодые политики. Но в этой стране ничего не менялось. Трудное детство, нищая старость. Все как было, так и осталось. *** Дедушка Ленин живее всех живых. Если кто-то излишне амбициозный начинал проявлять себя не там, где следовало – ему выносили первое и единственное предупреждение. При повторной ошибке любая память об инсургенте стиралась. В современном мире не так просто выскоблить чье-то имя из первых полос газет, но в тоталитарной Республике возможно все. Президент не комментировал эти безумства. Он заботился обо всех своих сыновьях. И разочаровался, если кого-то натравливали на обновленную систему. Если кто-то писал, что он, Всеотец, чего-то боится и потом устраивает репрессии. На самом деле они подменяли понятия. Это очищение. Ведь все так жаждали возрождения государственности из пепла, отстранения непрофессионалов, любви истинного лидера. Чем теперь недовольны граждане? Виктория подозревала, что это хваленая система ничем не отличается от прошлой, но не могла поверить, что станет ее первой жертвой. Она подсознательно готовила себя к политической карьере, даже сошлась с одним знаменитым революционером, однако просчиталась. Республика не приемлет вольнодумцев. Те, кто еще вчера с особым наслаждением питались трупами под Ратушей, сегодня занимают ее кабинеты. Сироты без партии становились преданными лизоблюдами. А новые времена все не наступали. Иронично, но спустя почти двадцать лет она впервые выступила перед народом, за который так отчаянно боролась нелегальными способами. И теперь Маргулис вышла из тени контрабанды, приюта для неудавшихся повстанцев и душевнобольных, отмывания денег, незаконных перевозок, теневых сделов и прочего мусора, чтобы по итогу оказаться на трибуне перед десятками камер и выступить от лица сторонников Президента. Скорее ее можно было назвать пособницей выведенного из строя, заигравшегося Регента, но клеймить с позором можно и на каналах. Ей еще ни разу не доводилось выступать на официальном уровне. Перри не очень понравился выбор одежды, но строгий темный костюм с белой рубашкой отвлекали внимание от общего волнения. Горожанам ведь по барабану, кто капитан у штурвала. Лучше обойтись без лишнего кича. Хотя какая разница, если всем плевать? Власть – это клоунада. Она не питала иллюзии насчет рейтинга доверия и прочей статистической ерунды. Ее не для личных рассуждений сюда отправили. А чтобы послать сигнал всем зарвавшимся шакалам в Парламенте и напомнить, кому они служили в самом начале. А еще успокоить население по поводу контроля распространения заболевания. – Мне кажется, я запиналась в некоторых моментах, – щелкая крышкой зажигалки, Виктория не могла оторвать взгляд от собственного изображения на экране. Новости крутили ее выступление круглосуточно. Фурор авторитарного мира. – Не приходилось еще вещать на всю страну в такой ответственный момент. – А как же твое разоблачение топ-коррупционеров на канале нашего общего знакомого? – убрав руки от клавиатуры, Сет подмигнул работодательнице и улыбнулся. – Не смотри на меня так. Ты наделала много шума за океаном. Жаль, что все так плохо закончилось. – Почему же? Через пару лет их имена были вычеркнуты из партийных списков, а бизнес почему-то конфисковали на нужды определенных организаций, – пожав плечами, Маргулис затянулась сигаретой, прикуренной той самой зажигалкой. На металлической поверхности красовались два пятнышка чужой крови. – А мы здесь, с тобой. Проводим ревизию бюджета. Разве это плохо? Стук в дверь опередил начало разгоряченной полемики. Пригласив стучавшего зайти в кабинет, хозяйка клуба сдержанно поприветствовала верного палача. Данбар положил на обширный стол записку с неразборчивыми каракулями. На таких бумажках в Эдеме пишут только признания, не добровольные. Эта содержала покаяние в шпионаже в пользу интересов Премьер-министра. Как можно было догадаться по едва заметным кровавым разводам и вечно прыгающим буквам, нетвердая рука у предателя появилась вследствие изнурительных пыток. Контуженный на войне солдат свое дело знал. Он мог вытащить признание у любого правительственного агента и пойти в свою провонявшую конуру для дальнейшего чтения стихов из Библии. Внимательно прочитав содержимое записки, женщина одобрительно кивнула и спрятала ее в ящик стола. – Перед тем, как уйдешь, пожалуйста, попроси у наших следопытов разузнать что-нибудь об одном человеке. Имя – Рэйлан Догвелл. Он поведал мне, что вы сталкивались с ним на улице, – Илай подтвердил сказанное хриплым рычанием. – Пусть соберут о нем информацию. Хочу знать, кто он такой и чем занимался до приезда в Столицу. Это под твоим личным контролем. – снова кивнув в знак повиновения, убийца развернулся обратно к двери, при этом пропустив на пороге следующего просителя. – Прошу прощения за беспокойство, – мужчина ростом с Илая неуверенно мялся перед огромным столом, переминаясь с ноги на ногу. – У меня к Вам есть небольшая просьба. Возможно, это неуместно, но мне кажется, Вам нужна охрана. Я могу предложить кандидатуру моего брата? Он пару дней назад приехал в Город с восточной территории, где похоронил родителей. Я бы хотел ввести его в нашу общину, если Вы не возражаете. – У нас полно свободных мест для рядовых. Приставь его к какому-нибудь из наших командиров и пусть тренируется на стрельбищах. Потом можем обсудить повышение по службе, – вмешался в беседу Воннегут, не желающий тратить драгоценное рабочее время на решение мелких потребностей рядовых. – Он умеет стрелять. Он воевал за Республику на Востоке! Получил травму и награду за храбрость из рук Президента, – парировал эдемовец, с враждебностью глядя на экономиста. – Он не хотел сюда приезжать, но я уговорил. Сейчас недалеко от нашего дома расположился лагерь чертового фанатика Рокуэлла. Я не очень силен в политических дрязгах, не читаю так много книг, как мой брат, но я точно знаю, что его бы казнили как солдата вражеского лагеря. Или заставили бы перейти на свою сторону, а он очень уязвим из-за своей болезни. – впервые Перри заинтересованно прищурилась. – Так как ситуация в Городе нестабильная, а Вы часто выезжаете из клуба, то Вам бы пригодился солдат в охране. С такими навыками. – Мы можем одолжить кого-нибудь у Данбара. Или попросить его самого, – ответил Сет, стараясь не злиться из-за такой упертой наглости. – Илай хорошо стреляет. Но мой брат лучше. Хотя бы посмотрите на него. – Помолчи, Сет, – наконец подала голос Виктория, заинтригованная предложением. – Ты сказал, у него какая-то болезнь? Что с ним? – Понимаете. Он не обычный человек. Не такой, как мы с Вами, – скептически приподняв бровь, вдова многозначительно хмыкнула и затянулась. Поняв свою ошибку, участник клуба испуганно потер затылок и отошел назад, заложив руки за спину. – Извините. Не хотел обидеть. Просто он воспринимает мир немного иначе. У него шизотипическое расстройство или что-то в этом роде. Он может казаться очень замкнутым и нелюдимым, но это скорее плюс для такой работы? – тут все могли похвастаться вышеупомянутыми чертами характера. Не особо впечатленная Маргулис настороженно отнеслась к новобранцу. – Он сейчас за дверью стоит. Могу привести. Пожалуйста, дайте ему хотя бы один шанс. Он не сработается ни с кем. – прикусив губу, Королева согласилась. Наверняка она пожалеет о содеянном через пять минут. – Вы не пожалеете! Майкл, иди сюда! Заходи, Майк! **** Неприятная дрожь пробежала по всему телу, отдавшись холодом где-то в районе позвоночника. Сглотнув мерзкий на вкус ком в горле, женщина почти вцепилась в край стола и подскочила с кресла в нетерпении. Это невозможно. Ее опальный супруг давно мертв. Портрет – единственное о нем напоминание, – висел на том же месте. Тревожные опасения оказались излишними. Человек, которого привел один из членов организации, совершенно не походил на того Майкла. На голове не было той длинной коричневой шевелюры, скорее там росли коротко остриженные жесткие волоски едва различимого оттенка. Овальное лицо, все еще носящее отпечатки молодости, украшали две или три бледноватые полоски боевых шрамов. Нахмуренные брови сопутствовали при каждом шаге, а легкие морщины разгладились лишь однажды, при повороте головы владельца. Крупный нос и полные губы не дополняли образ невинного юноши так, как это делали пронзительно глубокие глаза цвета морской волны. Такие же, как у Майкла в лучшие годы его жизни. В них пылал огонь безудержной энергии, готовый вырваться наружу и сжечь все живое вокруг. Невероятное совпадение. – Поздоровайся, – старший брат максимально пытался сгладить молчаливость младшего. Никак не отреагировав, тот ограничился вздернутым подбородком и сосредоточенным взглядом. – Он иногда так себя ведет, извините. – Неважно. Совершенно. Вы – родные братья? – они были похожи, сомнений не оставалось, но разве может быть такое сходство с чужими глазами? – Как звали вашего отца? – Виктория, это не он. Успокойся, – Воннегут осторожно коснулся ее дрожавшей руки, тем самым отвлекая внимание. – Это не он. Посмотри на меня. – Ты… ты принес мне воду там, в больнице. Это же был ты, верно? – проигнорировав экономиста, Перри перевела взгляд на отрешенного мужчину с нахмуренными бровями. Он не понимал, по какой причине стал объектом для изучения. – Верно? – Да, Майк был тогда со мной в больнице. Он принес Вам воду. А отца нашего звали Скотт. Вам нехорошо? Она вспомнила, где уже видела эти незабываемые голубые глаза. Они принадлежали не Майклу – тот умер и больше не вернется. Это просто глаза невероятно красивого юноши, израненного в братоубийственной войне, идеалы которой не разделяет. Но выбора не было. Ни у кого из них. Резко выдохнув, Маргулис выпрямилась и решительно прожгла младшего из братьев тяжелым взглядом, зеркально копируя его собственный. Тот не дрогнул. Ни один мускул не дернулся. – Пусть возьмет оружие внизу и возвращается сюда. Если это очень важно, можете попросить нанести гравировку. Отныне он входит в круг моих доверенных лиц. – Вы не пожалеете! Только Вы сможете ему помочь вернуться к нормальной жизни! – слишком много откровений на сегодня. Отпустив родственников восвояси, уставшая женщина села назад в кресло и откинула мешавшую прядь волос. – Не погружайся в это. Помнишь, чем закончился прошлый раз? – Сет решил, что может нарушить все тщательно возведенные границы. – Это не Майкл. – Пошел вон отсюда. Забирай ноутбук и убирайся. Она около получаса просидела в гордом одиночестве и гнетущей тишине, периодически нарушаемой лязганьем крышки зажигалки, пока в ее кабинет не вторглась высокая фигура сдержанного в эмоциональном плане эдемовца. Тот заранее отошел к книжному шкафу и опустился в отдаленное кресло. Без особого энтузиазма или недовольства. Обычные, механические движения. Истосковавшаяся по спокойствию Королева поначалу хотела прогнать бесполезного телохранителя, но, подумав, решила сменить гнев на милость и просто промолчала. Втайне надеясь, что он начнет разговор первым, вдова уже через час обманулась в ожиданиях. Мальчишка действительно не слишком был склонен к поддержанию светских бесед или хотя бы дружественного диалога. Даже бродящий по комнате бойцовый пес оставлял его равнодушным. От взрыва Перри спас только стук в дверь. Третий за сегодня. И это явно не предел. – Войдите, – краем глаза она отметила, что охранник поднялся на ноги и отошел в дальний угол. Приступил к подаренной роли со всем рвением. Похвально. – Чем могу помочь тебе, Гастин? – Вы знаете, что я редко беспокою Вас по пустякам, Ваше величество, – он похудел. Утратил всю краску на мясистом округлом лице, а забавные усики над верхней губой словно опали от уныния. – Но сейчас я прошу у Вас отпуск. Хочу побыть вне этого Города. У родственников на Севере есть домик у моря. Немног погреюсь на солнце. Понаблюдаю за красивым закатом. Впервые отдохну. – еще ни разу она не видела его таким подавленным, лишенным смысла жизни. – На площади… убили моих сыновей. Мне позвонили вчера и попросили опознать тела. Одному проломили череп, а у второго в груди больше пуль, чем у мишени на стрельбище. Их нашли в разных местах. Они даже не смогли помочь друг другу. – Виктория поднялась и, обойдя стол, положила ладонь на дрожащее плечо морально измотанного смотрителя, потерявшего троих сыновей по вине Республики. – Я Вам благодарен. За все. – он понимал, что особого разрешения не последует и просто вышел из кабинета. – Боже мой, – прошептала Маргулис, прикрыв лицо руками. На секунду ей захотелось достать из шкафчика бутылку виски и распить наедине со своей совестью, но присутствие чужого отрезвляло. Нахмурившись, вдова окинула мужское лицо, не выражавшее никаких эмоций, снисходительно–заинтересованным взглядом. – Ты вообще умеешь разговаривать? – Майкл не отреагировал. Это бесило. Ей хотелось сорваться на ком-то. Желательно – на виновниках произошедшего с юными революционерами. Такой случая представился буквально через секунду: вибрация телефона не дала ей развить конфликт с невиновным. – Я слушаю. – К своему стыду Перри даже не взглянула на имя звонившего. Поэтому эффект шока получился натуральный. – Добрый день, мисс Маргулис. Вас беспокоит Премьер-министр и Ваш старый друг Дуайт. Я Вам когда-то давал свой личный номер, не забыли? Ваш найти оказалось проще. – Что Вам нужно? – она почувствовала, как в кабинет проникло невыносимое напряжение. Даже пес остановился и поднял голову. – Всегда любил Вашу непоколебимую способность переходить сразу к делу. Почти незаметно, – его голос был пропитан победным самодовольством. Неужели он думал, что после временного избавления от Волкера она станет легкой добычей лести и угроз? – Как поживает Ваш соратник? Ему легче? – Вы же не позвонили мне ради информации о здоровье Армана? – Не ревнуйте. Скоро он перестанет кого-либо интересовать и отойдет в область преданий. А мы с Вами останемся на тонущем корабле и будем исправлять пробоины, доставшиеся после него. Вы же об этом мечтали? – задержав сигарету во рту, Перри ничего не ответила. – Скажите, мы ведь можем встретиться? В администрации, в клубе или на нейтральной территории. – Вы не вызываете у меня доверия после нарушенной договоренности с Арманом. Заманить его на многолюдную площадь, не явиться туда самому, а потом прислать снайпера? Убить половину граждан? Невинных по своей сути. – Ваши невинные граждане забрасывали полицейских коктейлями Молотова и грабили дорогие магазины в центре. Не корите меня за то, что виновные понесли заслуженное наказание, а другие просто попали под горячую руку. Такова цена хваленой Революции. Вам здесь не Украина. Хотите спасти человечество? Отправляйте резюме в ООН и созывайте экстренные совещания по климату, дабы пожать ручку Грете Тунберг и сделать совместные фото для сайтов. Здесь – большая политика. И в ней нет места сочувствию, сожалению и дешевым манифестам о важности людской жизни. Вы хотели, чтобы Вас воспринимали всерьез. Вот Ваш шанс. – Через три часа в клубе Эдем. Не опаздывайте. – Безумно рад прийти к взаимопониманию. Вы не пожалеете! У меня не было намерений… Она бросила трубку. Выслушивать бред сумасшедшего пиромана, глаголющего ужасную истину, совершенно не хотелось. Позорные мысли об алкоголе утомляли и вдохновляли одновременно. Сев в кресло, она зафиксировала спинку и нервно постучала ногтями по глубокой пепельнице. С таким нетерпением ей стоит держаться подальше от политики. Мастерс ждал прихода к власти больше двадцати лет. И пока опережал ее организацию на два шага. – Спустись на первый этаж и приведи ко мне троих человек, – обращаясь явно не к собаке, Перри назвала имена требуемых гостей и достала сигарету. К ее удивлению, телохранитель не проявил никакого интереса к приказу. – Ты еще и глухой? Твой брат меня не предупреждал. – Я не могу оставлять Вас одну. Таковы правила. – Значит, ты все-таки умеешь разговаривать и знаешь больше двух слов. Неожиданно, – скрестив руки на груди, женщина раздраженно фыркнула. – Ты явно пересмотрел боевиков. Твоя главная задача – исполнять мои поручения. Безотлагательно. Знаешь такое слово? – Я не имею права отлучаться, – непреклонный взгляд с толикой равнодушия злил больше, чем сам отказ. – Таковы правила. – Ты их сам придумал. Считаешь, это забавно? Ты работаешь здесь всего пару часов, а уже умудрился довести меня и приблизить себя к отстранению. И мне совершенно плевать на уговоры семьи и какие-то там расстройства. А теперь… Ее вновь прервал стук в дверь, менее требовательный, но по-прежнему настойчивый. Вздохнув, хозяйка клуба выругалась сквозь зубы и, максимально восстановив силы, пригласила очередных гостей войти. На этот раз в числе просителей или посетителей оказался Эрик Мундон, как всегда изящно переставляющий ноги следом за тростью с необычным набалдашником в виде собачьей головы. Костюм легкого покроя сидел идеально на поджарой фигуре, но лицо земляного оттенка почему-то вызывало беспокойство. Не спросив разрешения, парламентарий сел на стул и достал из кармана платок, чтобы обмакнуть вспотевший лоб. На улице не было жарко, но он мог сидеть в автомобильном салоне. Закончив процедуру, он резко отвернулся и прокашлялся в ткань. – У Вас все хорошо? – не без опаски поинтересовалась Виктория, наливая воду в стакан и придвигая поближе к старику. – Да-да, просто ходил в маске весь день и теперь не могу прийти в себя. Не думал, что на старости лет застану глобальную пандемию со смертельным исходом, – Эрик спрятал платок в карман и, положив подбородок на набалдашник, улыбнулся своей привычной улыбкой. – Я добился своего – Парламент закрыт на карантин. Половина депутатов напугана и не готова собираться заново, а вторая половина не даст нужного количества голосов. Даже на внеочередном созыве. Так что мои поздравления, господин Маунтан есть и останется единственным правителем Республики. Пока что. – Это замечательная новость, – первая за сегодня, если быть точным. – Вы хорошо поработали. Отдохните немного. – Я, пожалуй, пройду обследование. К нам уже поступили тесты из дружественного Китая. Надо бы заставить себя провериться. А как Арман? Его еще не перевели в частную клинику? – Не получится. Есть риск повреждений при транспортировке. Все равно у него личная палата как у первого лица государства. А тот факт, что он в общей больнице, скорее играет на руку. – Эта борьба за рейтинги по сей день остается недоступной для меня, – с трудом поднявшись на подгибающиеся конечности, Эрик поправил пиджак и направился к выходу, перед этим одарив Королеву слегка вялым поклоном. – Увидимся. Передавайте брату мое почтение. Захотелось выкурить всю пачку на балконе. Больше часа она куталась в неплотный свитер, чтобы насладиться видами пустынного вечернего Города. Затем, преодолев гордость, взяла телефон и позвонила нужным людям, пригласив в кабинет. При этом не удостоив пресловутого охранника своим вниманием. Через полчаса сомнительная компания великих революционеров прошлого разместилась в помещении. Удивительные люди предстали перед ней: Министр обороны, явно проигравший все известные войны и ввергнувший страну в хаос и разруху по чужому приказу. За ним по ниспадающей следовал заядлый морфинист-профессор, в свое время спрятавший самого Маунтана в таком глубоком подполье, что ни одна ищейка не смогла взять след. Дополнял весь этот сюжет первый послереволюционный Премьер-министр Деранжер, исчезнувший на долгие годы, но внезапно вернувшийся на Родину с целью изменить мир. Втроем они поджидали своего заклятого врага – выскочку из среднего класса, практически монополизировавшего всю власть в стране. – Как Вы уговорили его прийти сюда? – не оправившись от удивления, Джеймс пытался выяснить обстоятельства встречи с тем, кто фактически отдал приказ убить Кардинала. – Я думал, он будет до каденции Маунтана отсиживаться в Администрации и побоится выходить оттуда. – Он сам позвонил. Думает, что мы станем союзниками. Курц усмехнулся, попутно извлекая из кармана трубку для раскуривания. Его уже не удивляло присутствие товарища по крамоле. В Город постепенно начали стекаться бывшие соратники Маунтана. Ведь вакантное место освободилось и теперь можно беспрепятственно устраивать бойни на улицах. Никого больше не сдерживали фазы доброты Президента. Каждый из них наверняка работал на самого себя, а не на благо уставшего государства. Их тяжело было обвинить в коррупционных правонарушениях – по сути, они были заложниками ситуации. Или одного полоумного диктатора с манией уничтожать почти все вокруг. Соблюдая величайшую осторожность, четверо бывших политических мертвецов – хотя на данном этапе у них было больше полномочий, чем у половины Парламента – сидели по разным углам и обдумывали стратегию переговоров. Кто-то один вполне способен на предательство. А другой может предложить неожиданную коалицию. Еще тридцать минут невыносимо долгого ожидания и бессмысленных диалогов о погоде. Жаль, но им действительно было не о чем говорить. Разрыв поколений, разные интересы и характеры не позволяли вскрыть одну бутылку на четверых и наплевать на окружающих. Наконец-то игру в вежливость прервал приход двоих эдемовцев, сообщивших о появлении неизвестной черной машины. Из нее, как и ожидалось, выбрался Секретарь и, не сопровождаемый никем, вошел во внутреннее помещение клуба. Через десять томительных минут он уже стоял перед кабинетом и терпеливо ждал гостеприимного приема. В руках у него почему-то оказалась огромная корзина с распустившимися красными цветами. Можно было принять его за флориста, торгующего ради прибыли во время эпидемии. Конвоируемый в кабинет начальства, Мастерс на секунду пришел в замешательство и растерял всю самоуверенность при виде посторонних слушателей. – Я думал, мы поговорим наедине, – мгновенно собравшись с мыслями, он равнодушно кивнул всем присутствующим и погладил вскочившего на лапы пса. – Вы слышали, что собаки не любят плохих людей? На мой взгляд, это полнейшая чушь. Как Вы думаете? – Вы не говорили, что наша встреча приватная, поэтому я позвала заинтересованных лиц. Думаю, представлять вас друг другу нужды нет. – Я хорошо знаю всех собравшихся. С господином Курцем мы уже пересекались. Мое почтение. Рад видеть и так далее. Чего не скажешь о предателе по правую сторону. Мартин, из-за тебя я теперь считаюсь с террористами-смертниками и прочей религиозной мразью, которую вы с Маунтаном плодили на Востоке долгие пятнадцать лет. – Кинахан поправил очки и смущенно отвел глаза. – А вот одного персонажа я точно не ожидал тут увидеть. Слухи ходили разные, но это же Эдем. Всякое случается. – рассмеявшись, Дуайт не расставался с хищным оскалом. – Как добрался? – желая ответить, Деранжер был грубым образом перебит грохотом поставленной на стол корзины. – Это нашему дорогому господину Волкеру. Они немного помялись – Ваши люди на проходной тщательно обыскали их, словно я бомбу замедленного действия принес. Или коронавирус. Передадите их в больницу? – При первой возможности, – вмешался обделенный вниманием Джеймс. – Послушай, Дуайт, у меня лично не очень много времени. Давай потратим его с пользой? Ты не возражаешь? – Ты можешь уходить. Я же не с тобой о встрече договаривался. И не с горсткой изменников. Не будь проблем посерьезнее, я бы привлек половину из здесь сидящих к уголовной ответственности. Трибунал стал бы вашим вторым домом, а не клуб. Судьба Новака, полагаю, вам известна. – Не говори, что ты его заказал. Это было бы жестоко даже для тебя. Старик исполнял приказы и никому не мешал. Как и мы все. В отличие от тебя, контролирующего наркотрафик по городам и нанимающего на работу дилетантов, психопатов или глуповатых воров. Кстати, где твой верный помощник? Устал трупы на площади складировать? – Вы же не думали, что вторая попытка дестабилизировать режим увенчается успехом. Если бы придумали что-то новое, то я бы еще удивился и, может быть, позволил вам развлекаться вплоть до самых выборов, однако будем честны – вы утратили контроль над протестующими. Они уже никого не слушались и никому не подчинялись. Завтра вы бы направили их великий народный и справедливый гнев на Ратушу, прилюдно бы казнили меня и устроили гуляния по этому поводу, но где гарантии, что моей крови им было бы достаточно? Как следствие: анархия, хаос, разруха и здравствуй, ООН. Демократические ценности, западная культура. Красота, а не автономия! – Какая поразительная раскладка. Не думал заняться аналитикой? – как странно. Джеймс всегда казался уравновешенным и подчеркнуто деликатным эмиссаром. Заметных изменений в нем не произошло, кроме пропажи фирменной улыбки и появления удвоенного количества едкости. По всей видимости, он не мог простить Министру предательский выстрел в сердце Регента. – Ты же прекрасно знаешь, какой ответ получишь на все свои изыскания. Зачем пытаться обмануть кого-то еще раз? После случившегося тебе никто не поверит. – Даже избиратели, – нашелся Курц, получая удовольствие от морального избиения оппонента. – Хотя эта каста падка на всякого рода лицемерие. – Все кончено, Мастерс. Забудь о каких-либо союзах. Ты оказался в меньшинстве, когда Гровер приставил к моей голове оружие и заставил подписать заявление об отставке, – осмелев, Мартин подал голос, за что был награжден испепеляющим взглядом. – Ваша позиция мне предельно ясна. Но, видите-ли, всего лишь слово из уст настоящего лидера, и вы останетесь в прошлом. Она – не Маунтан. И не Волкер, – сократив расстояние между собой и главным столом, Дуайт мог бы подойти вплотную к Маргулис, но воздержался. Не нужно было лишний раз нервировать телохранителя и пса, готовых защищать хозяйку. – Нет, она нечто иное. Другая разновидность монстра. – вздрогнув, Виктория растерялась. – Одно Ваше слово. И Вы их больше никогда не увидите. Вы не станете моей заложницей. Я же не Регент. Я не буду мучить Вас или издеваться. Все мои предложения в силе. И даже больше. – в его темно-карих глазах отражалась печальная истина. Они понимали гораздо больше, чем выражали. – Вы были рождены для полета. Как в той песне Скорпионов, да? Так не позволяйте им ломать Ваши крылья. Не становитесь их марионеткой. И заложницей этого Города. ***** Буйнопомешанный Премьер-министр, принимающий больше кокаина, чем полезных или глупых законов, оказался умнее всех собравшихся. Дело было не в знаниях правил игры. А в понимании их нелепости, осознании тщетности бытия. И сейчас, возвышаясь над ней, он умолял не о союзе, а о втором шансе. Которого лишился по вине кровожадных шакалов. Дуайт не был безумным – его таким сделал проклятый Город, высасывающий все светлое из человеческой души. И она это знала. Поэтому отвернулась, предпочитая взять самоотвод. – Что же, очень жаль. Вы понятия не имеете, насколько, – закусив щеку, Мастерс шмыгнул носом и, повернувшись, вышел из кабинета. Это негласное объявление войны напугало сильнее любой показательной истерики. – Великолепно, – подытожил Джеймс, поправляя галстук и поднимаясь с кресла. – Признаться, в какой-то момент мне показалось, что Вас подкупили речи этого сладкоголосого болтуна. Очень рад, что это не так. А теперь извините, я поеду в больницу. Это, пожалуй, выброшу по дороге, – с демонстративной брезгливостью Деранжер подобрал корзину и покинул комнату. Через пару минут его примеру последовал Курц, насладившийся зрелищем. Никто из них не обратил внимание на состояние Перри, близкого к помешательству. Она сидела в одной позе, обхватив голову руками. Никто ничего не понял, кроме пресловутого мальчика-телохранителя, налившего в стакан немного воды и придвинувшего чуть ближе. Женщина резко подняла глаза, жадно впиваясь в черты, совершено не напоминающие ее покойного супруга. – Мисс Маргулис, прошу прощения, – шепот Министра обороны, скромно притаившегося в своем укромном углу, вывел вдову из оцепенения. – У меня для Вас важное сообщение. Мы можем обсудить все без свидетелей? – намекнув на нежелательное присутствие охранника, Мартин надеялся решить все по-быстрому. Наивный сановник. – Он не имеет право покидать кабинет, если я здесь, – оторвав взгляд от мальчишки, Виктория с непоколебимой уверенностью готовилась отстаивать своих людей. – Что у Вас? – Мне позвонили и предложили организовать встречу. Представители Джозефа Рокуэлла. Хотят, чтобы Вы провели переговоры. – Я отправила представительницу Своры на неподконтрольную больше полугода назад. Обычно сообщения приходят через нее. – Они больше никому не доверяют. Что-то произошло и связь они хотят поддерживать со мной. Но увидеться с ним должны Вы. – Вы специально ждали ухода Джеймса, чтобы проинформировать меня. Неужели Вы сменили приоритеты? – Мартин промолчал. Он не был похож на предателя. Такого проще запугать – подобными методами Мастерс и воспользовался. Но если проявить немного терпения, то из невротика с вечно дергающимися руками может получиться неплохой эдемовец. Значит, знаменитый террорист-фанатик жаждет встречи с главой антиправительственного клана, поставляющего оружие в колоссальных объемах. Невероятно. Такие исторические события случаются раз в никогда. Было бы глупо не поучаствовать в очередных сомнительных прецендентах.Республика, улица Герцога Базина. *****
Прогуливаясь по опустевшим улицам, регулярно обрабатываемым специальными средствами и жидкостями, новоявленный шеф полиции наблюдал за обстановкой в Городе. Люди держались подальше от полицейских кордонов и общественных мест. Исключения составляли продуктовые магазины, принимающие по десять клиентов за раз. Но ярыми нарушителями карантина, как ни странно, оказались продуктовые рынки. Несмотря на запрет массовых скоплений в одном месте и обязательное предписание носить маски, принятые на уровне Парламента, рынки сражались с законами до последнего. В итоге это переросло в масштабный конфликт и самопиар одного из хозяев. Можно по-разному относиться к нынешнему правительству, но никто не давал обычным торгашам право дискредитировать принятые им меры безопасности. Статистика больных часто обновлялась и показывала неутешительные результаты. Прогнозы были печальными, а поставки из Китая пока не были налажены полностью. Поэтому Рэйлану приказали разобраться и отправили на торговую улицу для переговоров с хозяином продовольственных лотков. В перерывах между интервью местным телеканалам и откровенной наживой на своих арендаторах, хваленый бизнесмен ставил эфиры на повтор и слушал собственный голос. Его самомнение сделало бы честь любому среднестатистическому буржуа времен Французской Революции. Надо будет донести до зарвавшегося торгаша, что Республиканские методы решения проблем ничем не отличались от западных собратьев. Наоборот, те устраивали публичные суды и отправляли всех на прилюдную казнь, чтобы легализировать насилие над ближним. В Республике избрали иной подход: провинившегося обычно находили спустя неделю в канаве с проломленной головой и целым арсеналом пуль в груди. Иногда с отрезанным языком. Если находили вообще. Рэйлан не был сторонником жестоких мер, особенно вне рамок Конституции. Но сейчас прямо перед ним незримо маячил не просто очередной грешник, забывший дома маску, а настоящий преступник, преподносящий свои диверсии как борьбу за справедливость. На таких Догвелл сделал карьеру. На таких его натаскивали, как профессионального бойца. Поэтому, получив приглашение на дачу владельца, он не подал ему руки при знакомстве, а предложил сесть за стол. Только когда рука с конвертом предательски потянулась через всю столешницу прямо к нему, он достал большой нож и вонзил его в ладонь, пригвоздив к дереву. Душераздирающий крик и попытки вытащить лезвие ни к чему не привели, кроме последовавшего за наказанием удара по лицу. Окровавленный, униженный бизнесмен перестал дергаться и тихо заскулил от боли. – Если завтра не закроешь рынок, о конечности волноваться уже не придется, – слегка надавив на рукоять, Рэйлан выбил из толстого мешка очередной вопль и мольбу о прощении. – Отлично. – вытащив нож, полицейский спрятал его в специальный чехол и вышел на воздух. Его подобрал автомобиль и отвез обратно на площадь, где все началось. Следов крови на цветных мозаичных квадратиках почти не было видно. Разумеется, в Божеский вид площадь будет приведена нескоро – для такой сложной миссии необходим дождь. Приходилось довольствоваться въедливым запахом сожженных шин и редкими красными вкраплениями, для большинства обывателей незаметных. Полицейский без формы, в одной фуражке со значком, с отвращением скривился. На его глазах расстреляли тысячи невинных протестующих: и женщин, и детей, и стариков. Надеявшихся на изменения. Глупых. Но за такое не убивают. Решив дойти до места назначения пешком, Рэйлан надел полностью черную маску и скрылся в нужном переулке. Через пару минут он уже стоял перед муниципальным управлением на улице Герцога Валефора. Внутри никого не было, за исключением особо важных работников, без которых бесполезная в своей сути машина увязнет в бюрократическом болоте. Секретарша тоже осталась – скорее из-за красивых глаз и внушительного бюста, чем от полезных качеств. Но стоило отдать должное – не было ни одного нарушителя без средств индивидуальной защиты. – С этой маской Вы похожи на бандита с большой дороги. Предупреждаю, выносить у нас нечего, – оказавшись на пороге своего кабинета, Гудвин поприветствовал вынужденного компаньона по законным махинациям. – Ну как там карантин? Соблюдается? – С сегодняшнего дня главный продовольственный рынок прекращает свою работу, – абсолютно спокойным тоном сообщил Догвелл, извлекая протокол из сумки и бережно кладя на стол. – Его хозяин поначалу был не очень сговорчивым, но потом мы нашли общий язык. – Серьезно? Мать твою, он игнорировал все мои постановления! И Вы справились всего за сутки. Невероятно. – не без восхищения вчитываясь в предоставленные документы, Себастьян облизал пересохшие губы и улыбнулся. – За это нужно выпить. Или Вы не пьете на работе? Тогда у меня есть пачка сигарет. Не откажитесь? – Рэйлан, немного поколебавшись, согласился и принял дар, чем окончательно удивил мэра. – Не знал, что Вы курите. Предложил ради хохмы. – Я все еще не понимаю, кто проголосовал за Вас на выборах мэра, – без труда затянувшись, шеф полиции ощутил, как легкие постепенно сводит приятная судорога. Раньше он обходился крайне сомнительными электронными сигаретами, но они не сравнятся с настоящими. – Благодарю. – Тоже самое могу сказать о Вас. С такими татуировками кто Вас только на работу принял, – кивок в сторону покрытого черными завитушками локтя вынудил служителя порядка подтянуть рукава. – Расслабьтесь. Я не осуждаю. Это Вы назвали меня контрабандистом и намекнули, что я просто непригоден для такой должности. А я, наоборот, считаю, что татуировки добавляют шарм. Хочу набить себе собаку на предплечье. Что у Вас изображено? – В основном кресты. Мне говорили, что родители были прихожанами какой-то церкви недалеко от города. Святые люди выбросили своего единственного ребенка. С тех пор ношу эти кресты как знак чести. И еще один, на груди. Странная откровенность для безразличного ко всему блюстителя закона. Еще и перед бывшим вором. Стоит признать – Гудвин обладал до неприличия располагающим обаянием. Поддавшись ему, Догвелл тряхнул волосами и прокашлялся. Он не собирался пускаться в бренные рассуждения о прошлом и будущем. – К слову, в свое первое эффектное появление Вы обмолвились, что знакомы с биографией моего хорошего друга и сокамерника Ларри Боунса, – Рэйлан осторожно кивнул, не спеша участвовать в эдемовских авантюрах. – У нас с ним часто возникают разногласия. Если проще – мы не друзья. Я, в принципе, не стремлюсь обзаводиться настолько проблематичными товарищами, однако у меня есть дурные предчувствия на его счет. – И какое я к этому имею отношение? Обратитесь с жалобой к работодателям. – У Вас, судя по всему, есть доступ к архивам или якобы уничтоженным документам. В полицию меня не допустят – я под постоянным наблюдением организации. Но Вы могли бы мне помочь. Никто не заподозрит Вашу непоколебимую, принципиальную натуру в сотрудничестве с каким-то валютчиком. Выдохнув сизый дым, полицейский наклонил голову вбок и прищурился. Гудвин не пошевелился – скрывать ему действительно было нечего. Он хотел дискредитировать своего оппонента перед начальством. Стандартная потребность работника среднего звена. Но общая притягательность и какое-то необъяснимое дружелюбие, исходившие от градоначальника, почему-то не позволили отказать в мизерной просьбе. Хмыкнув, Догвелл потушил окурок об пепельницу и, не произнеся ни слова, направился к выходу. За поворотом его поджидал все тот же неприметный автомобиль с проблесковым маячком. Вроде как поступила новость о нарушителях карантина в парках. Не мешало бы разобраться. Оказавшись на свежем воздухе, Рэйлан кивнул своим людям, призывая сесть за руль. – Господин полицейский! Вы забыли свою фуражку! – держа головной убор подмышкой, Гудвин несся по лестнице следом за посетителем. Обернувшись, Догвелл недовольно нахмурился, сразу же поддавшись вперед, точно перед прыжком. – Как же Вы будете исполнять свои обязанности? Не успев передать затерявшуюся вещь, Себастьян ощутил, как земля под ногами затряслась. Рука беспомощно застыла в воздухе, когда прогремел взрыв. Автомобиль, поджидавший пассажира, превратился в кусок искореженного горящего металла. От двоих человек, находившихся внутри салона, вряд ли что-нибудь осталось. И Рэйлан мог бы разделить их участь, если бы не валютчик со своими играми в догонялки. Вскочив на ноги, полицейский проследил глазами за чернеющим дымом, вьющимся над кострищем. Так с ними бывает. Наживешь себе врагов в правительстве и будешь собирать ошметки собственных людей по тротуарам. Подобрав злополучную фуражку с запыленного асфальта, шеф протянул руку шокированному эдемовцу и помог подняться. Вместе они долго наблюдали за суетой пожарных, выкуривая одну сигарету за другой. Через полчаса их внимание привлек мелькнувший в небе белый вертолет с красным крестом на обшивке. Еще ни разу в Столице не замечали потусторонние объекты, беспрепятственно разрывающие облака пропеллером. Лишь по праздникам и особым случая Президент давал разрешения на полеты в опасной близости от Ратуши. Этот день определенно войдет в историю.Республика, Эдем.
Собрав огромную свиту, Королева дожидалась вечерних сумерек, способствующих крамольным действиям. В условленный час на крышу клуба должен был сесть медицинский вертолет, откуда наконец-то выйдет долгожданный гость. Впервые Маргулис по-настоящему нервничала. Встреча с всемирно известным террористом, пропитанным религиозными учениями и ненавистью к той же системе, которую она так панически боялась, могла быть сорвана в любой момент. Тот факт, что Мелисса перестала выходить на связь, вызывал больше тревоги, чем переговоры с лидером секты. Поэтому, во избежание недоразумений, она взяла с собой четверых поверенных. Одного навязчивого телохранителя, чересчур серьезно воспринявшего свое назначение. В дополнение к нему шел Министр обороны, в свое время крайне безответственно относившийся к профессии главы ведомства и оттого сдавший национальные интересы. К ним присоединился экономист и самопровозглашенный Атлант финансового мира. И, разумеется, старый мормон из церквушки, расположенной около Эдема. Он питал величайшую ненависть к Рокуэллу, но любопытство не могло позволить ему остаться в стороне от разговора с любимчиком западных СМИ. Викторию не интересовали сопровождающие. Если бы к ней присоединилась половина общины, это имело бы меньше значения, чем фигура великого Лжепророка. Множество раз она мелькала на телеэкранах, но следовало уметь отличать цветокорректирующий миф от реальности. Картинка серьезно меняет черты лица. Чаще в лучшую сторону, искажая действительность. Нетерпеливо постукивая носком туфли по парапету, вдова часто замирала и прислушивалась. К ней никто не подходил, а компания не обменялась ни единым словом. Только святой отец Карнэги периодически бормотал молитвы себе под нос. У Воннегута все было проще: опустившись на каменный приступок, он достал планшет и ушел в итоговые балансы. Кинахан неуверенно протирал очки и отбрасывал ногой мелкие камушки. За считанные секунды они превратятся из нелепых жителей крыши в команду профессионалов. Но для начала следовало дождаться вертолета, который появился на горизонте с опозданием. Все присутствующие тут же отвлеклись от своих занятий и собрались в одном месте. – Это большой риск для нас, – подойдя к хозяйке клуба, Сет спрятал планшет и поднял голову к сероватому небу с бледно-красными вкраплениями. Силуэт вертолета четче вырисовывался на просторах темнеющего небесного полотна. – С ним могут быть вооруженные сектанты. Они захватят Эдем, как и ипподром. – Для него это тоже риск. Где гарантии, что мы не захватим его раньше? – финансист согласился, при этом делая несколько шагов назад. Вся команда отступила, чтобы не вылететь с крыши. Шасси плавно коснулись специальной каменной кладки и попали точно на белую разметку. Клуб не в первый раз принимает эксцентричных гостей с неограниченными возможностями (в основном из Президентской братии и по ночам). Не успели лопасти завершить круговое движение, как дверь пассажирского салона распахнулась, выпуская на твердую землю того, кого именовали Отцом в противовес Всеотцу Маунтану. Статная фигура террориста была отмечена легкой худобой после перенесённых страданий, но восстановление сил проходило куда быстрее, чем предсказывали врачи. Расправив плечи, Рокуэлл огляделся по сторонам и, спустя долгие полсекунды, сосредоточил взгляд безжизненных серых глаз на вдове. При его приближении большинство участников машинально отступили, почувствовав опасность. Даже бесстрашный мальчишка-телохранитель попятился, завороженно глядя на легенду смертного мира. От священника веяло угрозой и смирением одновременно. Его боялись, уважали, желали, проклинали. А он оставался прежним фанатиком с безудержной жаждой крови. Остановившись в двух шагах от собрания, Джозеф протянул в направлении женщины две руки с немым призывом. За все это время он ни разу не моргнул, пожирая смертных флегматичным, на грани усталости взглядом. Оба его запястья были обмотаны деревянными бусинками четок, пока само распятие болталось где-то внизу. Он не двигался, не дышал, не моргал, ожидая дальнейших действий. Виктория, поборов внутренний страх, медленно сократила между ними расстояние и аккуратно вложила собственные руки в холодные ладони святого. Их глаза встретились: глубокая зелень и мертвенная серостью. Вот они, два отступника, две бессмертные твари на краю уничтоженного мира. Сборище убийц под разными именами. Но суть у них одна: находить врагов и устранять их одного за другим. Кто-то при этом читает молитвы, а кто-то – выпивает больше обычного. – И явится зверь, – все, что произнес великий Антихрист, резко выпуская женские руки из цепкой хватки. – Зверь, которого Вы видели, был, и нет Его. – опустив голову, Рокуэлл почувствовал, как порывы ветра развивают полы черной сутаны. Как все меняется вокруг. Преображается. Дивный новый мир существует. – Извините за опоздание. В Городе прогремел взрыв, пришлось изменить маршрут. ****** – Почему Вы не веруете в Господа, мистер Рокуэлла? – не выдержал Карнэги, мечтавший задать этот вопрос нечестивцу больше пятнадцати лет. Мираж величия, окутавший Джо, наконец спал. – Моя церковь живет на пожертвования благочестивых прихожан. А Ваша? – Он с Вами? – наклонив голову, предводитель секты со скучающим видом рассматривал своего брата во Христе. Перри утвердительно кивнула, взглядом призывая мормона не вмешиваться в процесс переговоров. – Полагаю, Вы тот самый отец Давен, который держал мое оружие у себя на складах? – изумленный служитель алтаря, не подозревавший о махинациях, раскрыл рот. – И Вы известны процедурой омовения рук в тазу после каждой удачной сделки? Я не осуждаю Вас. Деньги – это грязь. Но отвечая на Ваш вопрос касательно моего безверия, я лишь скажу, что Бог, ваш Бог, породил эту самую грязь и развратил вас до такой степени, что вы превратились в самых обычных животных. – А Вы убиваете своих земляков. И получаете от этого наслаждение. – Я не говорил, что отличаюсь от вас. Я – такое же животное. Только более осознанное, – улыбка мазнула по плотно сжатым губам пастора. – А теперь позвольте вернуться к делу. Скажите, когда я могу забрать новую партию оружия? И смогу ли я рассчитывать на дополнительную помощь от Вашей армии? – Что? Этого не было в условиях договора! – сорвался на крик опешивший Кинахан, чудом успев поймать упавшие очки. – Это невозможно! – Разве Вы не получили поддержку от Европейских стран? Гуманитарную помощь от США? – сама мысль о совместных военных действиях республиканцев и Предвестников с Протекторами была абсурдная, но такая заманчивая. – Мои посылки всегда были каплей в море. – Пандемия внесла коррективы в планы большинства государств. Как выяснилось, мало кто заинтересован в финансировании моего проекта в полном объеме. Поэтому мне бы хотелось перейти на альтернативные источники. Что бы Вы могли предложить? – Вы проделали такой путь, чтобы потратить на обсуждение пару часов? Это можно было сделать по видеосвязи или через мою посредницу Мелиссу. Она ведь… – На данный момент она занята планированием очередного наступления вместе с моим союзником, – перебил Рокуэлл, не желая отвлекаться от сути вопроса. – Считайте, что это повышение. А я хотел лично с Вами увидеться и понять, насколько далеко Вы готовы зайти в нашей миссии. Вы, насколько я слышал, никогда не отступаете. Иначе как объяснить Ваше выживание в этой стране? Продержаться двадцать лет и не стать их марионеткой – это великолепный результат. К тому же мне захотелось впервые за много лет побывать в Столице. После совместного разрушения Стены и ослабления позиций Мастерса попасть сюда было проще, чем год назад. Ведь это и моя Родина тоже. Которой меня позорно лишили. – Видите, Вы тоже умеете добиваться своего. Пятнадцать лет Вы шли к этой цели. Разве нет? – Все гораздо сложнее. Но Вы поймете и это. Всему свое время. Итак. Кто заменит Европейских и американских партнеров? Кто поможет мне добить эту шаткую систему и развалить ее в угоду всем нам? – Китай, разумеется. Мы тесно сотрудничаем последний месяц. Думаю, они не против продать Вам пару боеголовок со скидкой, – усмехнувшись, Рокуэлл достал пачку сигарет и угостил Перри. Они синхронно повернулись спиной к обществу и выдохнули сигаретный дым, наблюдая за тем, как солнце медленно скрывалось за высокими мрачными зданиями. – Можем организовать Вам поставки через Беларусь. Они, видимо, не собираются закрываться на карантин. – Постарайтесь, чтобы Россия держалась подальше от моих ящиков. Они называют себя блоками и содружествами, но по итогу действуют самостоятельно и провоцируют конфликты. А я не хочу лишнего внимания. Вам оно тоже повредит. – Вы будете прилетать чаще? – ей почему-то было так спокойно рядом с ним. Словно они знали друг друга четверть века, а все остальное – такая грязная суета. – Отправьте остатки моей партии в ближайшее время и я отвечу на этот вопрос лично, – Джозеф стоял к женщине вполоборота, но все равно смотрел ей прямо в глаза. Улыбнувшись, он отдал ей всю пачку сигарет и направился к вертолету, под которым уже лежали сумки с деньгами. – И помните: зверь выйдет из бездны, и пойдет в погибель! – лопасти завертелись, помогая махине взмыть в воздух. Перед тем, как оторваться от земли, священник осенил ее крестным знамением и, сложив руки с четками в молитвенном жесте, наконец скрылся в салоне. – Отнесите деньги в мой кабинет и пересчитайте. Потом попросите Винсента быстро подготовить заявление для прессы, – продолжая следить за вертолетом, Маргулис выбросила окурок, пряча чужую пачку в карман куртки. – Эдем закрыт на карантин. Только что с крыши подобрали одного больного. Никого не впускать и не выпускать без особого разрешения.