Мать приносит домой, в трущобы Нью-Глушвиля, корзинку подпорченных слив. Мужчина из горного народа Вольных присоединяется к рассыпающейся шайке разбойников и мечтает бросить кусок кислого хлеба в лицо молодому королю. Что общего у разных NPC, которые никогда не перебросились с главным героем хоть словом?
[«Поздние сливы» о бедноте Глушвиля, «Кислый хлеб» о Вольных, возможно пополнение]
Посвящение:
Тем, кто любит смотреть на NPC и видеть в них людей.
Примечания:
Упоминание каннибализма мельком проскальзывает в «Кислом хлебе», когда Вольный вспоминает голодную зиму.
«Колыбельная мёртвым детям» — первоначальный вариант названия драббла «Поздние сливы». Потом я сочла его слишком помпезным, но это первое название лучше передаёт настроение всего сборника. Кто подходит под слово «мёртвый» лучше NPC, генерируемых для фона, заполняющих улицы городов и не несущих в себе смысловой нагрузки? Они не живут, не жили, просто смотрят на Героя и что-то говорят в ответ. Они — те самые мёртвые дети, которых нам предлагают спасать от очередного Зла.