***
Джон ждёт его на углу улицы с противоположной стороны от комплекса Колледжа Роланда Керра, прислонившись спиной к стене здания. — Шерлок Холмс, — произносит он, когда Шерлок подбегает к нему. — У тебя чертовски большие проблемы. Шерлок останавливается примерно в футе от него. — У меня проблемы? — Да, у тебя. Большие проблемы, — Джон отталкивается от стены и шагает в личное пространство Шерлока. — Я сказал: «Две минуты». Мы согласились на две минуты. Не на «прыгни в такси и прокатись с ветерком по Лондону». Не на «почти дать убить себя человеку в плоской кепке». — «Почти» не считается, — отвечает Шерлок. — Кроме того, я не тот, кто его застрелил, так что я действительно считаю, что из нас двоих мои грехи легче. Нос Джона дёргается, как будто он подначивает Шерлока арестовать его за это. — Ну, — медленно произносит он, когда Шерлок не зовёт Скотланд Ярд. — Он был не очень-то хорошим человеком, правда? — Шерлок притворяется, что обдумывает это пару секунд, затем хихикает. Джон, ободрённый, добавляет: — И, откровенно говоря, он был просто ужасным таксистом. — Да, это так, — соглашается Шерлок, а затем Джон, похоже, теряет незначительный контроль над своим терпением и прижимается, приникает сильным, злым поцелуем ко рту Шерлока, который немедленно смягчается, и он как будто поддерживает Шерлока, как будто Джон спрашивает, в порядке ли он. — Ты чёртов сумасшедший, — бормочет Джон в кожу Шерлока. — Ты чёртов сумасшедший, и если ты думаешь, что я когда-нибудь ещё дам тебе две минуты наедине с серийным убийцей, то я тебе так дам! Он снова целует Шерлока, и на этот раз так, как надо. У него горячий рот, а на языке стойкая едкость страха. Шерлок слизывает её, но это напоминает ему, что есть ещё вопросы, требующие ответов — вопросы, от выяснения которых он больше не может уклоняться. Он и так долго откладывал, а Джон заслуживает лучшего, чем эта неопределённость. Он заслуживает лучшего, чем Шерлок, пытающийся отрицать правду, от которой они оба не могут спрятаться; лучшего, чем беспокойство, тревоги и нежелание. Он целует Джона ещё раз и собирается с духом. — Джон, — произносит Шерлок, отрываясь от него, чтобы взглянуть в глаза. Он кажется таким живым — если бы Шерлок встретил его снова, прямо сейчас, и если бы не было вспышек и искрения тока, пробегающего по его позвоночнику и горячо гнездящегося в горле и в животе, пришло бы ему вообще в голову, что Джон может быть чем-то иным, а не ярким, полным энергии и живым. — Джон, послушай меня. — Ладно? — хмурится Джон. — Да. Ну… есть кое-что, что я должен был тебе сказать. Я должен был сказать тебе сразу, прямо в первую встречу, но я правда должен был сказать тебе раньше, когда мы говорили про… хм… Про то, что я вижу. — Ты имеешь в виду то, что ты видишь мёртвых? Доверьте Джону выразить это с такой прямотой, когда Шерлок провёл годы, не произнося это вообще. У Шерлока перехватывает дыхание: открытая храбрость Джона перед лицом неизведанного, то, как он относится к этому — просто как к ещё одной части Шерлока, как к тому, что у него кудрявые волосы или плоскостопие. — То есть, ты в это веришь? В то, что я могу их видеть? — Не знаю, поверил бы, если бы не призрак в моей квартире. Трудновато отрицать нечто, когда оно происходит прямо перед тобой. «Майкрофт, — внезапно озаряет Шерлока. — Ты, возмутительный, вмешивающийся ублюдок. Ты сделал это нарочно». — Так что, не знаю. Ты такой… Я тебе доверяю. — То есть, ты поверишь мне, если я скажу, что не задал бы этот вопрос, если бы это не было абсолютно необходимо? — Ага, — отвечает Джон, с озабоченностью растирая Шерлоку руку. — Эй. Что происходит? Ты в порядке? Шерлок кивает, глотает комок в горле и спрашивает. — Да. А ты? — Разумеется, — в голосе Джона чувствуется улыбка — заботливая, маленькая и невыносимо любящая. — Разумеется, я в порядке. — Нет, я имею в виду… Ты в порядке? В порядке? — он прочищает горло, что-то горячее покалывает глаза, когда он открывает их и видит Джона: его улыбку, его щёки, разрумянившиеся от холода. Его ладони держат Шерлока за предплечья, большие пальцы рисуют успокаивающие круги, и он так прекрасен, что Шерлоку больно от этого где-то глубоко в груди. Он здесь, и он так смотрит на Шерлока своими глазами, и Шерлоку больно открыть рот и спросить то, что он старался не спрашивать с момента их первой встречи вчера — боже, это было только вчера, — но это не может продолжаться вечно. Шерлок закрывает глаза и делает глубокий вздох. — Что я хотел спросить: Джон, ты живой? Джон пялится на него. — Эм, — он фыркает, и это дрожащий, неловкий смешок. — Полагаю, что да. Разве нет? — Я не уверен, — тихо признаётся Шерлок, не в силах посмотреть на Джона. — Когда я впервые встретил тебя, я не… я не был… я не смог определить. Обычно я могу. То, как человек ощущается. Если это было… была видимая смерть. Я бы смог это увидеть. — Ну, разве я не должен был бы знать? — спрашивает Джон. — Если бы я умер, разве это не то, что ты обычно, ну, знаешь… Ощущаешь процесс? — Нет, вообще-то. Я думаю… это травмирующий опыт. Люди имеют тенденцию забывать такое. Или это происходит так быстро, что они вообще не осознают, что это произошло. Джон делает шаг назад, его ладони падают с предплечий Шерлока. Шерлок засовывает руки в карманы, чтобы не потянуться к нему и не притянуть его к себе. — То есть, я могу быть мёртв прямо сейчас? — спрашивает Джон немного жестким и тревожным тоном. — Стоя здесь? Всё время, что мы знакомы, я мог… я мог быть мёртв? Как ты определяешь? — Обычно это определяется как… эм. Покалывание на задней части шеи. Оно холодное. Но ты — ты весь из смешанных сигналов. От тебя мой позвоночник загорается, как рождественская ёлка, но ты такой тёплый, и я просто, — он замолкает и пожимает плечами. Хотел бы он поднять воротник повыше. — Я просто ещё не определил. — Ладно. Окей. Ну, — Джон расправляет плечи, почти незаметно приподнимая подбородок, а его тон становится отрывистым, а затем перед Шерлоком стоит Джон Ватсон-солдат: весь — углы и противостояние. — Ну. Полагаю, мы должны выяснить это наверняка. Как мы это будем делать? Удивительно, но наблюдение за тем, как Джон собирается, наблюдая, как прямолинейно он подходит к вопросу, заставляет Шерлока чувствовать себя сильнее. — Большинство мертвецов не могут разделиться с причиной своей смерти. То есть, если их застрелили или зарезали, то их раны видны. Если они чем-то подавились, то предмет всё ещё у них в горле. Это не больно, — быстро добавляет Шерлок, видя как у Джона округляются глаза. — Это просто… остаётся с ними. Так что вопрос таков: если бы ты умер, как бы ты умер? Джон оглядывает себя. — Если бы физически со мной было что-то не так, ты бы это заметил, — медленно произносит он. Шерлок кивает. Он бы заметил. — Если ты… — он не хочет это произносить, но это неизбежная реальность, вероятность, которую он должен принимать во внимание. — Если бы ты собрался убить себя, как бы ты это сделал? — Ты думаешь, я покончил с собой? — Джон очевидно в ужасе, но в его голосе что-то ещё. Вина. Шерлок, не удержавшись, тянется и берёт ладонь Джона в свои ладони. Джон ему позволяет. — Ты действительно так удивлён? — мягко спрашивает он. Наступает долгая пауза, а затем плечи Джона слегка расслабляются. — Нет, не совсем. Полагаю, что нет. — Так как бы ты это сделал? — Эм. Застрелился бы, я полагаю. Дуло в рот, угол скорее вверх, чем назад. Самый простой способ — меньше шансов промахнуться. Шерлок знает, что крохотная улыбка, которая хочет расплыться по его лицу, совершенно неприемлема. Он старается её задавить. — Учитывая, что я исследовал у тебя как затылок, так и рот изнутри, думаю, что этот способ мы можем уверенно вычеркнуть. Джон улыбается в ответ, пусть и ненадолго. — Ну не знаю тогда. У меня есть рецепт на таблетки снотворного, но я их почти не использовал. Зависимость — не самое моё любимое занятие. Я не выкупал последний рецепт. — Полагаю, у тебя мог быть сердечный приступ. Или удар. Или какая-нибудь инфекция. — Только их нельзя увидеть. — Нет, — соглашается Шерлок. — Нет. Мне придётся найти живого человека, чтобы проверить, может ли он тебя видеть, — он оглядывается: вокруг собирается довольно большая толпа зевак, глядящая на представление с полицией в главной роли. Джону будет нетрудно найти кого-нибудь, чтобы попытаться заговорить. — Что если они меня не видят, — медленно произносит Джон. — И я мёртв? Что произойдёт тогда? — Тогда я выясню, почему ты всё ещё здесь, и что тебе нужно сделать или узнать, чтобы двигаться дальше. Когда я это выясню, ты уйдёшь. — Уйду куда? Шерлок смотрит на него. — Не знаю. Ещё никто не возвращался, чтобы рассказать. — Я могу выбрать не уходить? — Не думаю, — качает головой Шерлок. — Сложно сказать, пока ты не узнаешь, что именно ты должен был узнать. Если ты должен что-то сделать, например, иногда люди должны сказать что-то кому-то. Я полагаю, ты можешь отказаться это делать. Но иногда это просто что-то, что ты сам должен узнать, и я не буду знать, что это, пока не произнесу это. Всё просто зависит от того, ради чего ты здесь. — Что если… что если я до сих пор здесь ради тебя? Поток мыслей Шерлока с грохотом останавливается. Он смотрит на Джона. Тот кажется совершенно искренним, на лице написано нетерпение и напряжение, плечи расправились, как будто он готов к действию. — Что? Джон кивает, как будто, чем больше он об этом думает, тем больше убеждается. — Да. Да, думаю, так и есть. Что если я до сих пор здесь ради тебя? Чтобы остановить тебя… от совершения всех этих безумств? Остановить тебя от умерщвления сбившимися с пути таксистами или ещё кем-нибудь? Помогать тебе с расследованиями? Что если я здесь, чтобы защищать тебя? — он нерешительно помедлил. — Чтобы… ну знаешь… любить тебя, может быть? — Ты, — пялится на него Шерлок. — Ты бы этого хотел? Несмотря на то что я вижу призраков? Даже если ты можешь… можешь быть… Джон пожал плечами. — Ну, у меня ведь не было сложностей с тем, чтобы целовать тебя? Хотя, полагаю, это зависит от тебя. Как думаешь, тебя могли бы заинтересовать поцелуи с мертвецом? — Не думаю, что имеет значение: мёртв ты на самом деле или жив, — наконец говорит Шерлок. — Я заинтересован в том, чтобы целовать тебя. Джон улыбается. — Тогда я останусь так долго, как смогу. Мёртв я или жив. А если жив, то даже после смерти. Если тебе это подходит. — Идеально, — произносит Шерлок, а затем Джону приходится целовать его, пока глаза не переполняются слезами.***
— Лестрад… подвиньтесь, сержант… Лестрад! Лестрад смотрит на него, его седые волосы сияют в свете синих полицейских мигалок. — Шерлок, всё в порядке? — Да, совершенно. Я просто должен… эм… задать тебе… вопрос. Раньше, когда мы были в 221Б, со мной кое-кто был, ты его видел? Лестрад, прищурившись, с подозрением смотрит на Шерлока. — Что всё это значит? Шерлок нетерпеливо фыркает. — Просто ответь на вопрос, Лестрад. — Ну разумеется я его вижу, — отвечает Лестрад, почти кричит, как будто это кипело внутри него несколько часов, и сейчас просто взорвалось. — Он прямо за тобой, прямо сейчас, и, к твоему сведению, я так же мог видеть, как ты на той стороне улицы из него мозги высасывал, несмотря на то что очень хотел бы не видеть, и если ты думаешь, что можешь теперь проделывать подобное на моих местах преступления… Шерлок не слышит продолжение. Он издаёт триумфальный вопль, кружится и чуть не падает от перевозбуждения, и хватает Джона Ватсона в объятия, не дав тому промолвить и слова, и жарко его целует.***
— Шерлок, — зовёт Джон, отстраняясь. Шерлок целует его, проглатывая звуки. Джон хихикает, но снова отстраняется, более настойчиво. — Шерлок. — Джон, — отвечает Шерлок, целуя его в щёку, раз уж ему отказано в губах. — Там, эм, — Джон снова хихикает. — Там летающий зонтик. Это определённо привлекает внимание Шерлока, но, разумеется, когда он оборачивается, зонтик совсем не летает — он крепко зажат в руке Майкрофта, который держит его так, что его кончик завис всего в дюйме или двух от земли. Достаточно для кого-то, кто умеет видеть, но недостаточно для кого-то, кто не умеет, чтобы убедить себя, что их разум играет с ними трюки. Нос Шерлока морщится от отвращения. — Разумеется, — с сарказмом произносит он, оставляя Джона на тротуаре и направляясь к зонту. — Разумеется он просто должен был прийти и сунуть в это свой большой нос. Джон следует за ним по пятам, спрашивая, кто должен был засунуть свой большой нос, но Шерлок не отвечает. Ему не нравится идея представлять Джона человеку, которого он не может ни видеть, ни слышать; он действительно не хочет представлять Майкрофта человеку, которого он только-только зацеловывал прямо на тротуаре. — Ах, Шерлок, — произносит Майкрофт при их приближении. Джон, не услышав его, здоровается с ясновидящей, которая стоит в паре шагов; она игнорирует его, дабы сконцентрироваться в этой беседе на словах Майкрофта, несмотря на то что Шерлок, очевидно, не нуждается в переводчике. — Вижу, ты распутал ещё одно дело. Шерлок игнорирует приветствие. — Что ты тут делаешь? — Как всегда, — фыркает Майкрофт. — Я всего лишь беспокоюсь о тебе. — Да, я слышал. И в этом «как всегда» нет совершенно никакой необходимости. А затем Майкрофт удивляет его тем, что наклоняет голову и какое-то мгновение изучает его. Изучает Джона и расстояние между ними. Он отпускает зонтик, прислоняется к дверце своей большой чёрной машины и произносит: — Я знаю. Шерлок моргает. — Ты знаешь? — Знаешь, что он мне сказал? — спрашивает Майкрофт, кивая в сторону Джона. — Когда я нанёс ему визит в его квартирке? — Он ничего не говорил. Он рассказал мне. — Да неужели? — усмехается Майкрофт, но оглядывается на Джона, и его обычное елейное выражение тает, претенциозность и снисходительность сменяются чем-то, похожим на доброту и заботу — необычное выражение, которое появляется у людей, когда они рады за кого-то другого, но в то же время печалятся о себе. — Почему? — спрашивает Шерлок, наполняясь при виде этого выражения подозрительностью. — Что он на самом деле сказал? Майкрофт отвечает не сразу, но затем его взгляд скользит обратно к Шерлоку, и уголки его губ поднимаются в совершенно искренней улыбке. — Он наставил пистолет в пространство и сказал: «Если вы здесь за Шерлоком Холмсом, вам сначала придётся пройти через меня». Сердце Шерлока пропускает удар. — Ох. — Ох, — соглашается Майкрофт. Они вместе оборачиваются к Джону. Джон с вопросительным выражением лица одаряет Шерлока тёплой, нерешительной улыбкой — разумеется, он же может слышать только половину беседы. — Я думаю, — произносит Шерлок, внезапно чувствуя себя необъяснимо застенчивым, и ему приходится опустить голову, чтобы закончить свою мысль. — Я думаю, что-то очень… очень хорошее происходит… с этим. С ним. Майкрофт хмыкает под нос. — Есть мало вещей, известных мертвецам, но не живым, Шерлок, но кое-что мы знаем, — Шерлок смотрит на него. Когда Майкрофт смотрит в ответ, печально-счастливое выражение его лица приобретает оттенок сожаления, ностальгии. — Не жди. Не медли в нерешительности ни на секунду. Не тогда, когда кто-то смотрит на тебя вот так. Шерлок, я прожил фактически в одиночестве восемнадцать лет и наблюдал, как и ты провёл эти восемнадцать лет в одиночестве. А теперь у тебя есть кто-то, просящий тебя впустить его внутрь. Это твой шанс. Не упусти его. — Майкрофт, — произносит Шерлок, и его горло сдавливает от неожиданного раскаяния, но Майкрофт качает головой. — То время прошло, — мягко говорит он, затем откашливается, и его елейная личина возвращается, как будто и не исчезала. — А теперь иди. Не сомневаюсь, что доктор Ватсон сгорает от любопытства. Шерлок ухмыляется. Он подзывает Джона, затем наклоняется и подаёт Майкрофту зонт. — Джон, — произносит он, указывая на зависший зонт. — Это мой брат Майкрофт. У Джона отвисает челюсть, и он пытается смотреть на занимаемое Майкрофтом место, промахиваясь на полметра. — Он твой брат? — И призрак в твоей квартире, — подтверждает Шерлок. — И он очень сожалеет, что был такой задницей. Этого больше не повторится, не так ли, Майкрофт? Зонтик ударяется о землю. Шерлок оборачивается, но когда он смотрит — Майкрофт уже ушёл.***
— Знаешь, как ещё я знаю, что жив? — спрашивает Джон, игриво пихая Шерлока локтём по руке, когда они бредут, возвращаясь к главной дороге в поисках другого, если повезёт, не настолько убийственного такси. Брови Шерлока танцуют вверх-вниз, будто по своей воле — до этого момента он даже не знал, что они на это способны. — У меня есть пара идей. Джон хохотнул. — Ты невыносим. Как я собирался сказать, я очевидно чертовски голоден. — Ужин? — совершенно невинно спрашивает Шерлок. — Или что-то другое? Джон снова смеётся и пихает его, и когда они добираются до китайского ресторанчика за углом, всё заканчивается заказом на вынос.***
Когда они наконец дотягивают до Бейкер-стрит, праздничное настроение Шерлока гаснет. Возле входной двери их ждёт Дженнифер Уилсон. «Она должна была уйти, — думает Шерлок, чувствуя себя слегка смущённым и немного виноватым. — Я думал, что раскрыл это дело». Он машет Джону, чтобы он зашёл в дом, чтобы они с ней могли поговорить или изобразить пантомиму, или что там им придётся сделать. — Иди наверх, — говорит он, вталкивая Джона в дверь. — Мне просто нужно… тут есть кое-кто, с кем мне надо поговорить. Джон, похоже, моментально понимает, сканируя тротуар взглядом, как будто он смог бы разглядеть посетителя Шерлока, если бы только всмотрелся хорошенько. Когда он не находит никаких намёков на то, кто это может быть, он сдаётся, целует Шерлока в щёку и направляется наверх. — Привет, — говорит Шерлок Дженнифер Уилсон, закрыв дверь за Джоном Ватсоном. — Раскрыл твою смерть. Это был таксист. Его подстрелили. Убили. Она кивает. Её лицо абсолютно серьёзно. — Я думал, что ты уйдёшь, — признаёт Шерлок. — Но мы можем попробовать и что-нибудь другое. Может быть, тебе нужно что-то кому-то сказать? Твоему мужу? Любовнику? Дженнифер качает головой, на лице появляется небольшая ухмылка, и она берёт руку Шерлока в свои ладони. Она выглядит по-другому, когда улыбается. Каким-то образом теплее, несмотря на то что её пальцы холодны, как лёд. «Спасибо, — одними губами произносит она, довольно неловко из-за рвоты. — Спасибо». Она целует его в щёку, тщательно сжав губы, чтобы не испачкать рвотой, затем сжимает в последний раз его ладонь и уходит вниз по улице. Удивившись, Шерлок встаёт на ступеньку, чтобы лучше видеть её, пока она уходит; увидеть, куда она идёт, но, когда он пытается снова найти её взглядом, её уже нет. С минуту Шерлок рассматривает улицу, потом заходит внутрь, скребёт щёку, и они с Джоном Ватсоном тихо ужинают. Он никогда больше не видит ни её, ни Джеффри Паттерсона, ни Джеймса Филлимора, ни Бет Давенпорт. И невероятно этому рад.***
— Единственное, что я не понимаю, — размышляет Шерлок несколько дней спустя, принимая от Джона чашку чая и целуя его в запястье. — Так это миссис Хадсон. — Миссис Хадсон? — Джон занимает кресло напротив него и делает глоток из своей чашки. В квартире тихо и солнечно — все мертвецы ушли, и сейчас они только вдвоём. Ощущается… необычно интимно… быть только вдвоём. Без Джеффри Паттерсона, таящегося по углам, или Джеймса Филлимора, развалившегося на мебели в странных позах, или даже тихих слёз Бет Давенпорт — это ощущается тайным, украденным моментом, каким-то экстравагантно личным для двух мужчин в их собственной гостиной. — Что тут понимать? — В тот вечер, когда мы были… ты знаешь, — он останавливается, порозовев и откашливается. Джон хихикает. — Ты знаешь. В любом случае, когда она подошла к лестнице, казалось, она смотрела прямо сквозь тебя. Но я не могу понять, почему. Она явно тебя видит. Хихиканье Джона перерастает в потрясающий смех, голова запрокидывается, а вокруг глаз появляются восхитительные морщинки радости. Шерлок знал, что это оттого, что он сказал что-то, что Джон посчитал особенно милым, и, несмотря на то что он ещё не вполне уверен, что это такое, он, однако, не чувствует, что над ним смеются. С Джоном такого никогда не бывает. Он чувствует себя обожаемым. — Милый, — произносит Джон, восстановив наконец дыхание. — Твоя дорогая, по-матерински заботливая домовладелица застала тебя практически трахающимся с незнакомцем около стены. Куда, по-твоему, она должна была смотреть? Шерлок моргает. Моргает ещё раз. Затем отвечает так чопорно, как только возможно. — Полагаю, это стоит принять во внимание. И они оба заходятся в смехе. Когда он начал видеть мёртвых, то и подумать не мог, что его жизнь может быть такой: хихиканье и дневной свет, и электрический пульс жизни, и ноги, перепутанные с чужими. Это легко и уютно, и Шерлоку приходится поставить чай, выбраться из своего кресла и переместиться к Джону, пока этот миг ещё не растаял. — О, привет, — говорит Джон, ловя Шерлока за бёдра и сажая его боком на колени. Он смотрит на Шерлока, ухмыляясь с необыкновенно довольным видом. Шерлок так необыкновенно доволен, что ему приходится смотреть в сторону, пока это не пройдет. — Ты кажешься сегодня ужасно счастливым. — А обычно я не выгляжу счастливым? Джон отвечает не сразу. Он внимательно изучает Шерлока, всё ещё с той же улыбкой, пусть и чуть более трезвой, а затем притягивает Шерлока чуть ближе. — Ты видел с тех пор Майкрофта? — тихо спрашивает он. Шерлок качает головой и покрепче прижимается к груди Джона. — Нет, — отвечает он, играясь с рукой Джона вместо того, чтобы смотреть ему в лицо. — Похоже, он наконец ушёл, разобравшись со своей жизнью. Или смертью. Зависит от того, как на это посмотреть. — Мне жаль, — Джон рисует маленькие круги на его пояснице и целует его в висок. — Мне жаль, что ты скучаешь по нему. — Нет, не жалей. Он долго ждал, — Шерлок вздыхает и изображает на лице крайнее отчаяние. — Хотя я уверен, что в MI6 по нему скучают. Вполне в духе Майкрофта начать войну после своей смерти, просто мне назло. Создаёт пробки на дороге, знаешь ли. Однако Джон не обманывается бравадой, защитным жестом обнимает ладонью затылок Шерлока и трётся носом о его лоб, пока Шерлок не поднимает голову, и они не соприкасаются лбами. — С ним всё будет в порядке. И с тобой тоже. На это, в общем-то, нечего сказать, так что Шерлок и не пытается. Вместо этого он целует Джона — медленно и мягко и дает чувству комфорта от безопасности, близости и от того, что он любим, просочиться до самых костей. Позволяет ему накрыть своё страдание и упокоить его. — Люблю тебя, — произносит Шерлок в губы Джона. — Я люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя. Джон сцеловывает слова с его губ, повторяя их в ответ с нажатием, касанием, мазками и отдаёт и забирает, и поцелуй углубляется и углубляется, от любимого к желанному — всеобъемлюще. Шерлок чувствует губами, как уголок рта Джона дёргается и поднимается в улыбке. — Если у нас в гостях дорогие покойнички, — шепчет Джон Шерлоку в шею. — Думаю, сейчас им пора освободить помещение. В квартире нет призраков, по крайней мере на данный момент Шерлоку об этом неизвестно, но он полагает, что никогда не стоит сбрасывать со счетов элемент неожиданности. Но дразнить гораздо веселее. — Мммм, доктор Ватсон, вы не заинтересованы в зрителях? — Не на этот раз, — отвечает Джон, скользнув ладонью ему под рубашку и поглаживая чувствительную кожу поясницы и рёбер. — Они могут меня слышать? Призраки. В смысле, когда я говорю? Шерлок закатывает глаза и щипает Джона за челюсть, одновременно фыркая раздражённым смешком. — Разумеется они могут тебя слышать, — отвечает он и целует место щипка, успокаивая его, прижимаясь кончиком языка. — Ты живой — кто угодно может тебя слышать. Ты очень, — ещё один поцелуй в челюсть. — Очень, — поцелуй в уголок рта. — Очень, — нерешительный выдох над губами, — Живой. Поцелуй… сначала нежный, затем напористый, затем беспорядочный. Шерлок пытается устроиться до невозможности близко в кресле Джона, в котором просто нет для этого места: он упирается одной ногой в пол и целует Джона, и он целуем Джоном так, как будто они оба играют за Англию и намерены победить. Оба хихикают, изучают, ищут и смеются, и поддразнивают одновременно. Они чуть не падают с кресла в последующей борьбе — ближе, теплее и глубже, и твёрже, и, наконец, у Шерлока заканчивается терпение, и он дёргает Джона, ставит его на ноги и краснеет, и направляет его к дивану шаг за шагом. — Призраки! — кричит Джон, пронзительным от смеха голосом, когда Шерлок роняет его на подушки в вихре конечностей и пуговиц. — Пошли вон!