Великое призвание Джесси Кастера

Когда этот дебил рожал, мы с Джесси несли посменную вахту с непременным условием, что один разбудит другого, как только начнётся звездец. Происходящее тянулось неимоверно долго. Мы нервно шутили: что ж там такое-то — семеро гномов? Почему так долго? Лёжа на раскуроченном жестоким Кастером диване в гостиной, Кэссиди пялился в потолок взглядом Магдалины с картины Тициана и требовал водки. Я пыталась не уснуть рядом с ним, в общем-то поддерживая его в требовании, но стараясь не сорваться раньше времени. Укрывшись половиком и уткнувшись в подушку носом, храпел в кухне на полу Джесси. И вдруг Кэсс сжал мне руку, проникновенно поглядел на меня, и дальше я уже читала по губам. — ЗВЕЗДЕЦ! — радостно заорала я. Джесси вскочил и хлёбнулся башкой об нависший над ним стол. Потирая голову, он вскоре нетвёрдой походкой пришатался в гостиную — нехило, видимо, вписался. Очухавшись от удара, отец-тушканчик мигом пришёл в себя, после чего проявил невероятное рвение в появлении на свет собственного отпрыска, собственноручно приняв роды. Странно, но почему-то, когда с ним встречалась я, мне казалось, что от чего-нибудь подобного у него способен случиться непроизвольный обморок. Как оказалось — я ошибалась. Джесси принял существо, мало напоминавшее ребёнка, в свои руки, вымыл его в тут же приготовленной водичке, чтоб всё и сразу и тут же, не отходя от кассы, нарёк его Михаилом. — Ты рёбнутый совсем?! — заорал уставшим, шипящим, сорванным на предыдущих воплях и ругательствах, голосом Кэсс. — Энтони, Патрик, мать его, Пол, Боб… Какой Михаил?! Джесси подумал секунду. — Михаил Энтони Патрик, мать его, Пол Роберт Кастер, добро пожаловать в наш мир! — и, укутав существо в полотенчико, Джесси принялся с ним сюсюкаться. — И проспись уже наконец… — добавил Кэсс, согласный уже и на Михаила Энтони Патрика Пола Роберта. — Будешь крёстной? — подняв на меня взгляд, полный нездорового блеска, спросил Джесси. — А там что, были какие-то варианты, я не поняла? — удивилась я. — Я уже. А ещё у меня вопрос: кто первый пойдёт спать? — Все пойдут, — сообщил мне вдруг Кэссиди. — А уж кто первый проснётся — тому и водить. Ночи. И он отвернулся от нас с Кастером, тут же засыпая. Мы переглянулись и пошли на кухню нянчить дитятю, оказавшуюся на деле не семью гномами, а маленькой мокрой и пушистой фигнёй размером с яблоко. Следующие пару недель мы ходили по дому на носочках и подвязали все внутренние двери в доме верёвочками к стенам: у нас по полу шнырял самый натуральный звериный тушкан, и его следовало не повредить. Спал он, как полагается, на ковре, а ел разводное детское молоко и перемолотые овощи. После двух недель тушкан начал своё эпохальное превращение. Я отпросилась у Джесси уехать в отпуск на недельку-другую: для меня такое слишком. Хоть Кэссиди и скакал по дому с чадом на руках и криками «Хард! Рок! Аллилуйя!», мне переходный вид ребёночка не казался занимательным и немного пугал. Когда, пожарившись под пальмами, я вернулась к ребятам, у них меня ждал настоящий мелкий человеческий детёныш, да ещё и в придачу крупненький, с щеками, улыбчивый и вылитый Джесси. Собственно, сам Джесси по этому поводу выглядел радостным до поросячьих визгов, хоть и делал безуспешные попытки скрывать своё состояние под мрачноватой личиной строгого спокойного святого отца. Но дома никаким святым он не был, он был просто счастливым сопливым папаней, испытывавшим физиологическую потребность в щекотании, козободании и увеселении родимого чада.