Великое призвание Джесси Кастера

Когда Михаил-Бобби сделал свой первый шаг, Джесси прохлаждался на работе. Мы с Кэссиди провизжались от умиления вдвоечка. Первым словом Михаила-Бобби было «рок!» в комплекте со скопированным у Кэссиди жестом — козой на вытянутой руке, и снова Джесси отсутствовал. Придя домой, он скептически поворчал, что лучше б он сказал «мама», но услышав «рок!» своими ушами, расплылся в улыбке и забыл, что умеет ворчать. — Увидишь, следующим будет «папа», — жалея его, пообещал Кэсс. Предположение оказалось пророческим. Малыш сказал «папа». Мне. И мне было больно от осознания того, что это вырвет напрочь сердце нашему бедному работяге Джесси Кастеру. Но, обхитрив всех, Михаил-Бобби радостно выпалил «папу» и в его адрес, заставив его зарыдать от счастья и гордости. О своей причастности к должности папы я тактично умолчала. — Вы слышали, вы слышали?! — таская щекастого тушканчика-младшего за нами по всему дому, в который раз спрашивал Джесси. — Слышали, слышали, — в надцатый раз отвечали мы. — Он сказал «папа»! — Он сказал «папа». На пятидесятом повторе диалога, решив, что настал юбилей, я поехала домой. Как рассказывал мне на другой день Кэссиди, он уснул на сто двадцать первом, не успев окончить последней реплики. Научившись шастать по дому, малыш начал учиться по нему бегать и весело шлёпаться на пол, после чего реветь так, будто это вовсе не весело. Когда на помощь приходил Джесси, рёв продолжался ещё долго. Когда я, то постепенно утихал, сменяясь кроткими всхлипами. Когда Кэсс, то спустя секунду слышался дружный ржач, причём было не ясно, кто из них двоих с мелким смеялся громче: пострадавший или мамка. Следом за бегом мы изучили игру в прятки. Затея была моя, и удавалась она мне лучше всех, поскольку папочки играли совершенно неправильно. Джесси искал слишком долго, и малой начинал скучать, а Кэсс находил сразу и не понимал, какого фига мелочь каждый раз лезет под стол, ведь там его так просто найти. Параллельно с утолением двигательной потребности крошка-тушканчик заучивал всё новые словечки. Вскоре мы поняли, что ошибались насчёт собственных имён: меня звали не Тюлип, а Пюль, Джесси — Сиси, а Кэссиди — Уня. — Ну почему же, ё маё, Уня? — спрашивал в недоумении омега. — Кэс-си-ди! — Уня! — с честным взором, хлопая длинными ресницами, заявлял малыш. — Ну лан, окей, — проводя рукой по лицу, смирялся Уня. — А ты? Ты — кто? — Уня! — Да я-то да! А ты? — Кэсс тыкал пальцем в грудь мальчику. — Ты Бобби. — Михаил! — из-за развёрнутой пред очами газеты вещал Кастер. — Боб-би, — повторял, не слушая его, Кэссиди. — Михаил! — наращивая громкость, настаивал Джесси. — Бобби! — забыв про обучение молодняка, говорил Кэсс. — Михаил! — Бобби! — Моби! — прервал их обоих мальчуган. — Моби! — придя во внезапный восторг, выпалил тогда Кэссиди. — Вот тебе, ага? А ну дай пятюню! И парень, уже кое-чему наученный за свою недолгую жизнь в компании Кэсса, шлёпнул рукой по его ладони. Так маленький житель дома обрёл позывной Моби. Как-то раз однажды во двор дома забрело невиданное чудище: оно ходило на четырёх ногах, имело хвост и тело, покрытое шерстью. Кэссиди, торчащий под зонтиком тут же, рядом с мелким, дал существу название. Моби назвал новое существо по-своему: Китя, после чего выразил стойкое желание, чтобы Китя остался жить у Моби. С трудом оторвав Китю от Моби, Кэссиди сделал попытку объяснить, что этот некто с хвостом является собственностью соседа. В ответ на его аргументы, Моби ревел белугой и продолжал тянуться в сторону кота, скачками и в шоке удирающего в кусты. Ничто не способно было успокоить гнев тушканчика-младшего: ни терапия смехом, ни даже позволение надеть взрослые солнечные очки. Кэссиди позвонил мне и кратко обрисовал ситуацию. Вечером я принесла к ним домой пушистую аналогию Кити, получившую имя (какое бы вы думали?) Китя. Китя-второй вызвал шквал дичайшей радости у Моби, был однозначно одобрен Кэссиди, наконец-то услышавшим тишину после нескольких часов воплей и слёз, и остался спокойненько жирнеть в своё кошачье удовольствие, расплачиваясь, так сказать, натурой и позволяя периодически себя таскать и тискать маленькому человекообразному. Джесси не обрадовался, но Джесси никто не спрашивал. Его просто поставили перед фактом, что он должен купить по дороге домой кошачий корм. А не обрадовался он, потому что его официальная рабочая форма — чёрное.