Ты не такая, как все, все не такие, как ты Но мы в друг друге нашли все наши мечты*
***
Масло шкварчит на сковородке и мстительно рассыпает вокруг горячие брызги, Мэл, словно вторя ему, шипит сквозь зубы ругательства, отскакивая в сторону. Ждёт прекращения звуков, издаваемых по-настоящему опасной сковородкой, и, с опаской, аккуратно, насколько это возможно, половником, удерживаемым на вытянутой руке (потому что безопасность всё же превыше всего), наливает тесто. Ругается уже громко, вслух и со вкусом, когда брызги масла в очередной раз попадают на ладонь, заставляя светлую кожу краснеть. Мэл, на самом деле, немного злится, и дело тут не только в том, что блины один за одним, а не только первый, комом, не в том, что руки все уже в небольших ожогах, и, в общем-то, не в том, что, встав в семь утра, она банально не выспалась. Нет, это, конечно, всё тоже повлияло на душевное состояние девушки, но корень всех проблем вовсе не в этом, а в том, что вчера они с Беном ходили на праздничный ужин к Чеду и Одри. И вот дело даже не в том, что она всё ещё ревнует, совсем нет, и не в том, что она банально ненавидит Одри, отнюдь нет, а в том, что Бен решил похвалить сам ужин, еду, которая, как в итоге оказалось, была приготовлена самой Одри. Ну вот и, вроде бы, подумаешь, да? Но слова Чеда уж точно добили Мэл, потому что заявление о том, что «каждая девушка должна уметь готовить», окончательно испортило её настроение, или же всё-таки это сделал Бен, никак не реагирующий на слова друга, а продолжающийся, чёрт возьми, хвалить стряпню Одри, потому что «…ты просто восхитительно готовишь, ел бы и ел…» И Мэл понимает, что это глупо. Понимает, что Бен не может вот так взять и разлюбить её, из-за того, что она не умеет готовить и не вписывается в понятия идеала у какого-то там Чеда, который, между прочим, лучший друг Бена. Мэл полностью осознаёт, что ревновать ей не к кому, да и повода ей тоже не дают, и то, что Бен ведь уже знает об этом её «недостатке». Мэл даже отдаёт себе отчёт о том, что стоять у плиты и терпеть издевательское шипение сковороды, которая ещё и выкаблучивается ко всему прочему, противясь оказавшимся пока попыткам приготовить хоть что-то похожее на блины, в семь часов утра — не самое разумное занятие, но отчего-то упрямо продолжает готовить эти дурацкие блины, чтобы удивить Бена своими кулинарными «способностями». Дело наконец-то идёт на лад, и, когда вдруг тёплые руки ложатся на плечи, совершенно увлечённая своим нехитрым занятием девушка вздрагивает. — Доброе утро, — бормочет парень ей в волосы, щекоча шею горячим дыханием. Голос Бена сонный с хорошо слышимой хрипотцой, появляющейся по утрам, и Мэл от этого вздрагивает снова, чувствуя, как улыбка сама расцветает на лице. — Доброе, — отзывается девушка и нехотя выпутывается из уютного кольца рук, сковавшего её. — Эй, я вообще-то тут завтрак готовлю! — Готовишь? — глупо переспрашивает Бен и оглядывает девушку с ног до головы, подмечая ожоги на руках и крепко зажатую лопаточку в ладонях. Улыбается отчего-то и кивает сам себе. — А с чего это вдруг? «Вопрос резонный», — отмечает про себя Мэл, и тут же добавляет: «Но безответный». — Не спалось? — Полуспрашивает-полу-отвечает она, переворачивая один из блинчиков, и неудачно задевая горячую сковороду рукой, шипит от боли. Бен хмурится, тут же перехватывая её руки, обнимает крепко и почти что вжимает её в столешницу своим телом. Бережно берёт её ладонь и пристально рассматривает, хмурясь ещё больше. Мэл порывается вырваться, но Бен держит так крепко, что становится понятно, что он уж точно не отпустит. — Я хотела тебя порадовать, — бормочет она смущённо, отводя глаза под взором Бена, который тут же смягчается и теплеет. — Тебе так понравилась вчера то, что приготовила… — Мэл не успевает договорить, потому что Бен стремительно приближается к её лицу и целует неожиданно в кончик носа, заставляя девушку замолчать и жутко смутиться. — Глупая, — только лишь и говорит Бен, а потом целует так невыносимо нежно, что колени девушки подкашиваются, от чего она крепче сжимает плечи парня. Мэл всё ещё немного расстроена, на самом деле, поэтому отстраняется и бормочет невнятное: «А как же блины?», — на что закономерно получает ответ: «К чёрту!», — и снова оказывается втянутой в поцелуй. И всё бы хорошо, но оказавшаяся злопамятной сковорода громко шкварчит и бросается не то, что капельками масла, а наполняет комнату дымом, подготавливая нехилый такой огонь. Бен тут же умудряется всё потушить, вот только сковородку приходится выкинуть, как, в прочем, и всё её содержимое, Мэл жалко, на самом деле, своих страданий, но вот только поцелуй в висок и заверения Бена о том, что ему совершенно всё равно, как она готовит, успокаивают и утешают. А когда Бен подмигивает и говорит о том, что вчера еда была недосолена, а всё, что он сказал было чисто из вежливости, Мэл смеётся, забывая про неудавшийся «завтрак». А ещё Мэл, кажется, счастлива и уже улыбаться ярко-ярко, довольно-довольно, наблюдая за тем, как Бен наливает ей и себе кофе, клянясь в том, что Мэл «готовит самые лучшие тосты с джемом в мире».