Женитьба Лорда Вейдера

Асока сильнее наклонилась вперёд, делая вид, что заинтересована тем, что творится на сцене, а сама в это время старательно косилась глазами на своего спутника, совершенно бессовестнейшим образом скрывшего своё лицо тёмным капюшоном до самого кончика носа. А начиналось всё очень интересно. Они прибыли в Главный Оперный Театр Корусанта едва ли за пять минут до начала представления. В фойе их встретил странного вида клон, он был староват на вид и носил вычурные чёрные доспехи, этот клон быстро провёл их к местам в Императорской ложе, располагавшейся точно напротив сцены. Усевшись на мягкое кресло, Асока ещё успела подумать, что плащи необходимо снимать до входа в здание. Видимо, к злобному броненосцу это правило не относилось. Но весьма логичные мысли были прервана внезапно загрохотавшей музыкой. И если сначала это был просто непонятный набор звуков, то потом, спустя некоторое время, девушка начала разбирать отдельные напевы, мелодии и песни. И вдруг, осталась только одна. Нежная, медленная и грустная. Среди нескольких десятков существ, изображающих бал, выделилась одна девушка, шестнадцатилетняя тогрута в пышном красном платье. А*— Энфилла же вроде была человеческой расы? Или я что-то путаю? И вот, звонкий мягкий голос разлился по всему помещению, заполняя его до потолка, не умещаясь в нём. Девушка пела о своей жизни, рассказывая светлую историю детства, проведённого вместе с большой семьёй Алетти у самого старшего — строгого, но вместе с тем доброго дедушки Тио. Спустя несколько минут, когда ария уже закончилась, предоставив время не самым понятным диалогам, произносимым на манер полупения, Асока только поняла, что совсем забыла, с кем и зачем она сюда пришла. И в этот самый момент, сделав вид, что всё ещё увлечена оперой, наклонилась вперёд, попытавшись заглянуть под капюшон Лорду ситхов. Кажется, он предполагал, что невеста не оставит попыток выяснить его настоящую личность, и именно поэтому сидел, низко склонив голову. Но чувствовалось, что это бездействие — лишь умелая игра, скрывающая за собой наблюдение и полный контроль над ситуацией. Таким образом, одним глазом косясь на Императора, а другим — на сцену, где разыгралось поистине незабываемое зрелище. Аон уже почти закончил свой предсмертный монолог, держа в руках изящную, даже с расстояния в несколько десятков метров, крошечную ампулу с ядом. Не выдержав накала эмоций, Асока тихонько, скорее под нос, пробормотала обрывок витающей в её голове мысли. — Только бы, только бы всё у них были хорошо… И незаметно, едва пошевелившись, Вейдер грустно улыбнулся в её сторону и, напечатав на небольшом передатчике несколько слов, быстро отправил и вновь вернулся в своё расслабленно-внимательное состояние. Нет, он не наблюдал за зрителями, актёрами или охранниками. В этот момент все мысли Владыки всей Галактики занимала только одна девушка, сидящая рядом с ним и с горящими глазами наблюдающая за заключительным действием. А там, среди пластмассовых стен, юноша, уже поднёс ко рту ампулу, как его любимая, прелестная, но излишне мертвенная девушка внезапно открыла глаза, с удивлением оглядывая всё вокруг. В оглушающей тишине громким выстрелом прозвучало падение маленькой вещицы. А спустя мгновение влюблённые, молодые, живые бросились друг другу в объятья. — Аон, любимый мой! — Энфилла, моё счастье! Оркестр, знаменуя заключение оперы, заиграл радостный бурный марш, под который юные муж и жена удалились со сцены, а пожилой мужчина — магистр Энцелор — взошёл туда. — Пусть. Пусть они отказались от своих семей, они вместе. Вместе! И смогут выжить, добиться, чего захотят. Ведь у них есть любовь. Самая чистая, невинная и искренняя юношеская любовь. Любовь! И с последним его словом, с последним громом ударников и звонком струнных всё оборвалось. Занавес закрылся. Уже выйдя на небольшой, предназначенный для высших имперских лиц балкон, Асока только-только начала успокаиваться, отходить от состояния раздёрганного безумия, которое возникло примерно к середине представления. И только сейчас, вдыхая ледяной разреженный воздух, до неё начали доходить некоторые несостыковки, что мельчайшими иголочками кололи ум всё это время. Во-первых, Энфилла всегда изображалась в виде девушки человеческой расы. Никогда её не играла тогрута, резко отличающаяся по внешности от обычного набуанского идеала. Во-вторых, во всех спектаклях, книгах, операх и всяких самых разных представлениях Энфилла и Аон умирают, он выпивает яд, а она вонзает себе в грудь его кинжал. Но такого, чтоб она очнулась раньше, и они выжили, никогда не случалось. Никогда. Ах да, ещё и внешность актёров показалась наёмнице подозрительно знакомой. Высокий юноша с тёмно-русыми волосами и девушка-тогрута с короткими лекку да красивыми симметричными узорами на лице и руках. Кажется, что когда-то она видела этих двоих, когда-то давно, в те времена, что гремели взрывами Войн Клонов. Мужчина в чёрной накидке незаметно приблизился к ней, по привычке ступая как можно тише, и попытался обнять её. Только попытался, так как коммандер Тано ещё не растеряла своих джедайских навыков и моментально вывернулась из захвата и, ударив неизвестного коленом между ног, отскочила назад. За эту долю секунду, что потребовалась на самоспасение, Асока успела разглядеть под капюшоном два небесно-голубых огонька. — Ситх! Да, что ж это! Ну, ты! Ой, ситх! Император согнулся от боли, истошно ругаясь на смеси нескольких татуинских наречий. Среди этих, можно сказать, даже приличных изречений проскользнуло в один момент коррелианское словечко такой степени матерности, что Асока обозлённо фыркнула и, мерзкенько так улыбаясь, наклонилась к дорогому жениху. — Вёдрышко, а что ты так кричишь? После этого ситх заорал ещё сильнее, ведь тогрута, нежно подойдя к нему, наступила ногой на правую руку ситха. Самым каблуком. — Уйди! Ой, ситх! Уйди! Он наконец выдернул свою несчастную потоптанную конечность из-под каблука невестушки и, всё ещё продолжая громко вопить, теперь уже менее иррациональными выражениями, прижал руку к лицу, закрывая его и пряча. — Асока, дорогая моя! Неужели тебе настолько не понравилась опера, что ты готова растоптать меня? А*— Так, не хохотать. Не хохотать. Не хохотать! И всё же не удержавшись, тогрута схватилась за живот и оглушительно засмеялась. А Император, сверкнув из-под капюшона огненно-голубыми глазами, присоединился к ней. И, спустя несколько секунд, поняв, что больше опасаться милой хищницы не надо, поднялся с колен и обнял свою невесту. Во полнейшей темноте из Главного Оперного Театра Корусанта вышли две тёмные фигуры: мужчина в закрывающей всего его накидке и вылетевшая чуть первее его девушка, которая к тому же была одета в весьма откровенного вида платье насыщенно алого цвета. — Дуры! Курицы несчастные! Аристократки доморощенные! — Асока, не ори, пожалуйста! Я тебя прекрасно слышу! Ситх наконец поймал её за край юбки и аккуратно притянул к себе. — Солнце моё, сенаторы Мотма, Гуэрчитто, Амидала и Кегелто — дуры. Я с этим абсолютно согласен. Но не надо так нервничать. Хочешь, они перед тобой извинятся? Она полушутливо-полуобиженно надула губы, словно маленький ребёнок, желающий вытребовать дополнительную конфету за то, что не стал стирать соседского кота. А*— Так... Так... Чуточку ещё наклонись... Чёртов капюшон! Кажется Вейдер заметил её маневр по выяснению его настоящей личности, раз быстро наклонившись к тогруте, уткнулся носом в монтралл, крепко прижался так, что теперь не было никакой возможности рассмотреть, кто же такой этот скрытный Лорд. Внезапно, Асока, извернувшись, громогласно прыснула со смеху. — Вот... вот только не надо меня щекотать! И так же продолжая смеяться, умчалась вдаль, постоянно оглядываясь, бежит ли за ней дорогой жених. Вейдер незаметно улыбнулся и бросился вдогонку. Э*— Как же я её люблю!